Мы оказались в Ницце около семи вечера. Антуан спешил на ужин. Но нас встретили почти чёрные грозовые тучи, клубившиеся у горизонта, идущие с моря. Крупные капли вскоре забарабанили по лобовому стеклу, по крыше, и умные дворники тут же засуетились, разгоняя воду.
— Промокнем, — усмехнулась я, глядя, как целые ручьи стекают по окнам машины.
— Промокнем, — согласился Антуан. — И высушимся.
Так и случилось. От паркинга у большого дома до маленького шале пришлось бежать по лужам. Моим туфлям очень скоро стало всё равно, я сняла их и зашлёпала за маркизом босиком. Как в детстве… А Антуан, заметив это, подхватил меня на руки. Я только и успела взвизгнуть, ухватившись за его шею, а он засмеялся:
— Лёгкая, как птичка!
А я уткнулась носом в мокрые волосы, пахнувшие мятным шампунем, закрыла глаза, спасаясь от дождя, и счастливо выдохнула. Надо ценить маленькие приятные моменты, возможно, таких больше никогда не будет…
Мы ворвались в домик, как целая буря, наследили, толкнули столик так, что он закачался, и Антуан без слов понёс меня в душ. Раздевались мы уже под тёплыми струями, почти срывая одежду друг с друга. Возбуждение охватило нас обоих стремительно и одновременно, мы целовались до нехватки воздуха, захлёбываясь от страсти и воды. Руки и ноги переплелись, мокрые, скользкие от мыла, мы мылись и в то же время ласкали самые горячие места… Космос, лишь бы это длилось вечно, всю жизнь, всегда!
Антуан обернул меня в махровое полотенце и принёс на кровать, уложил, высушил и снова припал к моему телу губами. Мне уже многого и не требовалось — лишь только язык коснулся пульсирующего бугорка, я снова улетела далеко и высоко, даже не заметив, что Антуан лёг на меня, между раздвинутых ног. Только почувствовала, как что-то твёрдое и большое трётся о моё лоно. Неужели…
На самом деле оно было не такое уж и твёрдое, недостаточно для полноценного секса, но меня так обрадовал сам факт, что я принялась помогать ему бёдрами.
— Не останавливайся, детка… Ты так меня возбуждаешь! — его низкий голос, тихий, прерывистый, вызвал во мне волну чистой нежности, которая просто не могла не затронуть Антуана. Он накрыл губами мой рот, вторгся в него языком, потом ускорился, насколько мог. И наконец, откинув голову, зарычал, как дикий зверь…
Когда он упал без сил рядом со мной, я отвела с его лица влажные пряди волос и со смешком заметила:
— Ты запачкал простыни.
— Антинеа сменит завтра, — выдохнул Антуан. — А пока подстелим полотенце…
Он повернулся ко мне и коснулся губами моих губ:
— Mon petit coeur, как бы я хотел, чтобы ты осталась со мной навсегда.
— И я бы этого хотела, — я дунула ему в лицо и придвинулась ближе. — Но кто знает, как сложится жизнь.
— Ты пессимистка?
— Реалистка, — засмеялась я.
Мы устроились в объятиях друг друга на чистом полотенце, уютно закутавшись в одеяло, а снаружи шумел весенний южный ливень. Антуан снова поцеловал меня в висок, как раньше:
— Мне нравится быть с тобой, но меня тревожит тот факт, что я не могу понять, кто ты такая.
— Все мы носим маски, — мягко ответила я, закрыв глаза. — И надеваем их по мере необходимости, возможности, желания…
— Но ведь маски надо иногда снимать, иначе забудешь, какая ты на самом деле.
— Иногда надо. Но не всегда получается.
Я должна подготовить тебя, мой маркиз… Прости. Так получилось. Я не хотела влюбляться, не хотела, чтобы ты привязывался ко мне… Карма настигла меня.
— Расскажи мне о себе, Альошка.
Я спрятала лицо на его плече и глухо ответила:
— Нет, я пока не готова. Может быть, когда-нибудь позже. Лучше ты расскажи мне о своей семье.
— Ты почти всё знаешь, — Антуан легонько передвинул плечом мою голову, чтобы было удобнее целовать меня в щёку. — Да и видела их.
— Я составила своё мнение, а ты скажи своё, — усмехнулась я. — Дед Анри заправляет всем, так?
— Да, это крепкий старикан. Он, наверное, и меня переживёт.
Если я права в своих подозрениях, мой Антуан, то переживёт и надолго.
— Дед Анри владеет третью земель здесь, в Вильнёв-Лубе. Но он построил стадион, детский парк приключений на горе, курирует местную больницу…
— А твой отец — его единственный сын?
— Да. Но замок и Вильнёв его интересуют постольку-поскольку, в основном, он живёт в Париже, а сюда приезжает лишь временами. Валери тоже предпочитает столичную жизнь, там больше возможностей практиковать здоровый образ жизни. Фитнесы всякие, диетическое питание… Здесь для неё слишком жирно и жарко.
— А ты, значит, единственный сын твоего отца?
— Да, я наследник всего, — засмеялся Антуан в мои волосы. — Богатый и перспективный!
— Ах-ах… А что принадлежит именно тебе? Если не говорить о наследстве?
— Разведываешь, стоит ли связываться со мной? Ладно. У меня есть деньги. Отец вкладывает их в ценные бумаги, очень хорошие, поэтому я не беспокоюсь о будущем. Я владею некоторой частью ипподрома, это тоже приносит доход. Ещё лодочная станция: сдача внаём яхт и катеров. Это подарок деда Анри на моё восемнадцатилетие. Правда, Валери всегда хотела станцию для себя, но дед поступил по-своему.
Валери. Конечно. Травки от желудка…
Нет, здесь что-то не так. Если Антуан умрёт, всё достанется его бывшей-не бывшей, ведь они ещё не разведены… Интересно, а Валери знает об этом? Или думает, что развод уже состоялся?
— Так что? Ты подумала? Я достаточно состоятелен для тебя? — Антуан боднул меня в макушку, и я вернула ему толчок:
— Не рассматривала тебя, как потенциального жениха.
— Ты несносная девчонка! Ты опять заслужила наказание!
И он сделал вид, что переворачивает меня и примеривается к моей попе. Я забарахталась, пытаясь вырваться, и завопила дурным голосом:
— Помогите, убивают! Шлёпают! Заставляют заниматься садомазохизмом!
Антуан засмеялся и прижал меня к себе, не отпуская:
— Тебя заставишь! Вон как ты тех парней уделала на паркинге!
— Нет, но тебя мне будет жалко бить, — скромно ответила я, заворачиваясь в простыню и вставая. — Знаешь что? Я есть хочу.
— Я тоже. Но тут у меня ничего нет, надо идти в дом. А ты видела, что творится снаружи?
Я скорчила умильную рожицу:
— Ну, ты же пожертвуешь собой ради моего желудка? Да и своего тоже!
Антуан жалобно скривил рот:
— Ты гонишь меня в такую погоду на улицу? Безжалостная, ненасытная…
— Несносная! — подсказала я, так как он запнулся, ища определение.
— Точно!
Но всё же встал и пошёл к шкафу, натянул джинсы прямо на голое тело, свитер с воротником, порылся на полке и достал непромокаемый плащ весёлой расцветки — жёлтый в красные горошки. Увидев это чудо, я не смогла удержаться от смеха:
— Это новая мода? С парижского подиума?
— Просто старый плащик Валери, — Антуан показал мне язык и движением профессионального вампира завернулся в горошковое произведение французской промышленности. С видом обречённого на смерть пошёл к двери, взялся за ручку и обернулся. На лице его застыло трагическое выражение. Прерывающимся голосом с надрывом сказал:
— Если я не вернусь… Если со мной что-либо случится… Я завещаю тебе мой любимый штопор и все бокалы в шкафу.
— Лучше бы лодочный клуб! — прыснула я. Антуан скривился:
— Корыстная.
— Добавлю это слово ко всем остальным эпитетам, которыми ты меня наградил сегодня, — покладисто согласилась я. — Иди уже, у меня в животе бурчит!
Он коротко улыбнулся и шагнул в пелену дождя.
Закрыв дверь, я присела на кровать. Всего два дня прошло без отвара травок, а у Антуана уже наступило улучшение. Что же там такое, в этих травках? Может быть, бром? Говорят, его раньше давали солдатам в армии, чтобы подавлять юное либидо. Или врут. Во всяком случае, лабораторию надо найти прямо завтра. Будем надеяться, что в Ницце есть что-нибудь подходящее, работающее с частными лицами… Хотя…
Мне как в голову ударило — ведь есть Самир! У него, кажется, целый город в знакомых! Куда ни плюнь — везде сёстры, подруги, друзья… Конечно, в прошлый раз мы не слишком красиво расстались, но Самир сам виноват. Нечего было следить за мной и вообще ходить хвостиком. Значит, нужно ему позвонить и говорить сухо и по делу. Чтобы не давать ложных надежд.
Не теряя времени даром, я схватила телефон. Полдевятого вечера, ещё не поздно, да и Самир не из маменькиных сыночков, которые в детское время уже спят. После нескольких гудков мне ответил знакомый голос:
— Bébé, неужели это ты?
Интересно, как он записал меня в своём списке контактов?
— Я. Привет, Самир. Мне нужна твоя помощь. Сможешь?
— Если бить не будешь! — неожиданно рассмеялся парень. Слава космосу, не злится.
— Если руки распускать не будешь, — подколола я его. — Послушай, мне нужно будет проанализировать некую… субстанцию.
— Легально или нет?
— Субстанция легальная, а вот что там внутри — это я хочу узнать. Нужен быстрый и точный результат, и чтобы безо всяких вопросов. Так можешь или нет?
— Могу. Только не знаю, сколько это будет стоить.
— Деньги не проблема. Встретимся завтра утром, я позвоню. Договорились?
— Жду, bébé, — проворковал Самир и отключился.
Ждёт он… Ладно. Пусть ждёт. Как справиться с настырным арабом, я уже знаю. Но он может знатно помочь, поэтому эти его нежности стоит перетерпеть.
Опустошив журнал звонков, я спрятала телефон в сумочку и прилегла на кровати. В желудке забурчало уже конкретно. Только я успела подумать об этом, как дверь стукнулась, распахнувшись, и в домик вошло жёлтое в красные горошки привидение. Оно несло корзинку для пикника. И пожаловалось прямо ото входа:
— Этот плащ не спасает вообще от дождя! Я насквозь мокрый!
— Тогда раздевайся, — вскочила я, приняла корзинку из его рук и поставила на столик. Антуан с трудом стащил прилипшие к коже джинсы, сбросил свитер и запахнулся в длинный махровый пеньюар, который я надела в первый день знакомства. Желание, снова возникшее внизу живота при виде длинных мускулистых ног, было подавлено чувством голода, и я с любопытством заглянула в корзинку. Румяные булочки, помидоры, нарезанные кусочками жареные домашние колбаски, бутылка розового вина…
— Ты знаешь, как угодить девушке! — засмеялась, вытаскивая всё на стол. Антуан отбросил на пол полотенце, которым неистово сушил волосы, и подошёл:
— Пока собирал припасы, сам проголодался. Давай ужинать.
И мы устроили пикник на кровати, расстелив посередине сложенную вдвое простыню. Ели руками, попивали вино прямо из горлышка, рассказывали всякие смешные истории из детства. Правда, я поостереглась со своими реальными историями и травила невинные байки с Пикабу. А вот у Антуана детство было действительно насыщенным…
Потом мы уснули обнявшись, и я сама положила ладонь на его пах. Мне снился жутко эротический сон, как мы с маркизом танцуем танго, и я коленом чувствую его каменный стояк, раздеваю Антуана прямо посреди зала, мы неистово занимаемся любовью, а зрители аплодируют и кричат: «Браво! Бис!» И только один из них, не помню — женщина или мужчина — шипит злобно: «Сука!» По-французски.
Я проснулась, словно меня подбросили. Антинеа стояла у кровати с подносом, на котором был обычный стакан с отваром. Но взгляд служанки спросонья напугал меня: с прищуром, полный презрения и злости. Я натянула простыню на грудь и тихо поздоровалась:
— Доброе утро.
— Доброе утро, мадемуазель, — Антинеа словно спохватилась и улыбнулась. — Простите, я стучала, но никто не ответил. Я принесла отвар для мсьё Антуана.
— Спасибо, поставьте на тумбочку.
Девушка так и сделала, потом отвесила милый поклон и удалилась, бесшумно прикрыв за собою дверь.
Отвар. Чёрт побери, да они достали уже! Антуану не стоит его пить. Придётся импровизировать, но это несложно. Импровизация — моё всё.
Я прилегла поближе к маркизу, ловя тепло его тела, и улыбнулась сама себе. Дождь закончился, сегодня я встречусь с Самиром и узнаю, наконец, как именно травят Антуана. А там… Посмотрим, как пойдёт дело. У меня есть ещё двенадцать дней.
Прошло чуть менее получаса, когда Антуан зашевелился, обнял меня и открыл глаза:
— О, привет! А мне приснилось, что ты сбежала…
— Как видишь, я всё ещё здесь, — я потянулась, сладко-сладко, и поцеловала его в губы: — Иди в душ первый, потом я.
— Пошли вместе, — Антуан вернул мне поцелуй и потянул за руку. Но я мотнула головой и поворошила ёжик на голове:
— Мне надо будет съездить в Ниццу.
— Я отвезу тебя.
— Прекрати! — усмехнулась. — Я не сбегу. И не встречусь ни с каким из моих несуществующих любовников. Обещаю!
— Ладно, — пробурчал Антуан, поднимаясь. — Поверю тебе на слово…
Он ушёл в душ, задёрнув за собой шторку, а я встала, повернулась к тумбочке и внимательно посмотрела на стакан с отваром. Склонила голову влево, потом вправо, потом примерилась рукой и аккуратно опрокинула его на поднос. Коричневатый отвар выплеснулся наполовину на пол, часть осталась на подносе. Довольно улыбнувшись, я достала из сумочки презерватив, разорвала упаковку, вывернула резиновое изделие номер два наизнанку и осторожно слила в него остатки отвара с подноса. Завязала презерватив узелком и сунула в кармашек сумочки. Вернула поднос и перевёрнутый стакан на место. И воскликнула:
— Антуан! Прости, я пролила твой отвар трав!
Шум воды прекратился не сразу, маркиз выглянул из ванной, завёрнутый в полотенце, и ответил беззаботно:
— Ничего, велю Антинее приготовить новый.
— Оно тебе надо? — весело спросила я, приближаясь. Весёлость далась мне нелегко — надо убедить Антуана прекратить фитотерапию.
— Ну-у-у…
— Ты уже два дня не пил свои травки. Разве у тебя болит желудок?
— Вроде нет.
— Ну вот и хорошо. Может, просто был гастрит, который прошёл сам собой.
Я приникла к нему всем телом и шепнула:
— Я бы на твоём месте сходила к врачу и сдала анализы.
— Ненавижу врачей и терпеть не могу уколы!
— Антуан! Ну, ты как пятилетний ребёнок! Тебе разве пять лет?
— Немного больше, — буркнул он. — Но это не меняет дела.
— Не упрямься. Врач может тебе помочь больше, чем травки.
— О, Альошка… Я был и у психолога, и у сексолога вместе с Николь… Потом у психиатра, у психотерапевта… Все они коновалы. Мать бросила меня, поэтому я страдаю и не могу удовлетворить женщину…
— Хочешь, я пойду с тобой? — улыбнулась я. — И буду держать тебя за руку, пока тётенька уколет венку и возьмёт кровь?
— Хочу, — голосом капризного мальчишки ответил Антуан и поцеловал меня в макушку. — Но разве травки могут помешать?
— Могут. Не пей их больше. Обещай!
— Обещаю.
Он подарил мне долгий поцелуй и подтолкнул к ванной:
— Иди, а я вызову тебе такси. Ты вернёшься к полудню?
— Обязательно, — с улыбкой ответила я.
— Тогда я закажу столик на ипподроме, мы там пообедаем, а потом…
— А потом пойдём на пляж!
— Ты серьёзно? Ведь ещё холодно для купания!
— Абсолютно! Мы в Ницце, и я хочу хоть раз побывать на пляже, окунуть ноги в воду, побродить по песку, собрать ракушки…
Антуан улыбнулся самой тёплой из своих улыбок, провёл ладонью по моей щеке и сказал:
— Мы пойдём на пляж, детка…
В душе я плакала. Рыдала, зажав рот рукой. Мне было так плохо, как не было никогда в жизни. Прости меня, Антуан! Прости за всё, за то, что я сделала и что ещё сделаю… Прости за обман, за надежду, которую я дала тебе, сама того не желая… Прости заранее…
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.