Глава 23

Будильник зазвонил, и я подхватилась, как будто прозвучал выстрел. Космос, каждую ночь эти сны… То летаю, то за бандитами гоняюсь, то мелких спасаю от войны. Ладно, хорошо ещё, что это всего лишь кошмары. Пора вставать.

Утро, как всегда, началось с нытья Родьки. Ну не любил ребёнок школу… Первый раз в первый класс — это было весело, но второй — уже не так интересно, да ещё и домашку надо делать. Середина сентября, а у него ещё капризы. Впрочем, Лерочка радовала. Похоже, мать не совсем мозги пропила, когда её делала. Послушная, умненькая девочка выросла.

Когда за обоими мелкими закрылись входные двери школы, я повернула на автобус. Надо съездить в офис и подписать какую-то бумагу для пенсионного фонда. А там вдруг появится работа…

Вот уже четыре месяца, как я жила с мелкими в старой квартире. Мне с трудом удалось уговорить мать лечь на детокс, а потом она ударилась в религию, уехала в какой-то монастырь замаливать грехи. Через знакомых я оформила документы на квартиру на себя, хотя принадлежала она по-прежнему матери. Всё потихоньку налаживалось, я нашла работу в центре переводов — гидом для иностранных туристов, которых хватало в любое время года. Мои английский, французский и немецкий, между которыми я переключалась достаточно быстро, обеспечивали нам троим с мелкими неплохой уровень жизни. Если туристов не было, я брала халтуру — переводила тексты, документы, письма, статьи в иностранных журналах. Всё, лишь бы в голове не оставалось места для мыслей и сожалений.

О дяде новостей не было. Да я, собственно, и не интересовалась им. Записная книжка лежала в банковском сейфе, как гарантия, и я озаботилась завещанием, чтобы в случае моей внезапной смерти при любых обстоятельствах блокнотик попал прямиком к замминистра ВД Москвы. Уверена, что дядя знал об этом, поэтому и оставил нас в покое. Возможно, даже взял заслуженный отдых от греха подальше. Было бы чудесно.

Эльвира, координатор гидов и переводчиков, встретила меня в коридоре с кучей папок, которые норовили выскользнуть из рук. Я помогла придержать их, и женщина кивнула мне:

— Пошли, подкину тебе работки на ближайшую неделю.

— Интуристы? — поинтересовалась я.

— А как же. И в этот раз на выгодных условиях!

— Эля, когда ты стала такой доброй?

— Да недавно. Буквально полчаса как.

Они вошли в кабинет, где висели на телефонах менеджеры и переводчики, отчего гул стоял, как в зале ожидания Шереметьева, и Эльвира с грохотом бухнула папки на свой стол:

— Прикинь, Лёш, у меня сегодня свидание! И знаешь, с кем? Ни за что не угадаешь!

Я только брови подняла. Конечно, никто не угадает, кого координатор обрабатывала последние полгода. Уж не зама ли по коммерческой деятельности? А?

— С Виталиком!

— Да ты что! — деланно удивилась я. Впрочем, благодаря развитому дядей актёрскому умению, Эльвира приняла моё изумление за чистую монету и довольно порозовела:

— Да-а-а! Только что в курилке пригласил!

— Главное — если придёт без роз, не давай ему! — усмехнулась я.

— Алёш! Даже если он мне принесёт советский веник вместо цветов, я ему… В смысле… Мы пойдём в ресторан!

Я с улыбкой покачала головой. Это же надо — так хотеть замуж!

— Ладно, вот тебе на выбор: предпочитаешь группу американских туристов или парочку из Франции?

— Парочку, — не раздумывая, ответила я, для надёжности загребая к себе листок бумаги.

— Вот интересно, почему? — буркнула Эльвира.

— Потому что америкосы неинтересные. Жрут, фоткаются на фоне Кремля и Мавзолея, жвачку жуют, как коровы… А французы более утончённые. Им надо в музеи, в театр, они пьют вино, пробуют всё новое!

— Ах-ах, какие мы нежные! — пожала плечами координатор. — Ладно, забирай своих французов, распишись вот здесь и можешь валить к ним в отель.

— Где они остановились? — подмахнув документ о распределении, деловито спросила я.

— Где-где… В «Никитской», ясен пень. Номер тридцать пять, мадемуазель Лилль Деларю, что-то в этом роде.

— Хм. Мадемуазель? Они что, неженаты? И как зовут мсьё?

— Слушай, я не в курсе, дама оплачивала гида ещё из Франции, а с её дружком меня не знакомили. Езжай и спроси, как его зовут. А мне некогда, мне надо ещё найти свободную маникюршу до вечера!

До гостиницы «Никитской», которая официально сотрудничала с нашим бюро переводов, было две остановки на метро. Я уже бывала там, когда возила по Москве немцев и люксембуржцев, а ещё делегацию бельгийских виноделов. Так что на рецепшене меня знали и только кивнули, когда сказала, что иду в тридцать пятый к мамзели Деларю.

На стук мне открыла симпатичная рыженькая девушка лет двадцати. Её волосы были короткими, кудрявыми и смешно торчали во все стороны. Веснушки, тонкая прозрачная кожа и обалденные зелёные глаза. Ведьма, блин! А потом девушка приветливо улыбнулась, и наваждение пропало.

— Bonjour. Mademoiselle Delarue? Je suis votre guide, Alexia*.

* Bonjour. Mademoiselle Delarue? Je suis votre guide, Alexia (фр.) — Здравствуйте. Мадемуазель Деларю? Я ваш гид, Алексия.

— О! Прекрасно! Мы вас ждали!

Девушка буквально втащила меня в номер. Она оказалась очень живой и экспрессивной, с порога поинтересовалась, откуда у меня такое красивое имя, почему меня зовут не Татьяна, коренная ли я москвичка, сколько мне лет, где поблизости самые крутые ночные клубы, причём ответов на свои вопросы не ждала, а задавала всё новые и новые. Мне пришлось включить диктофон, чтобы не забыть, о чём она хочет знать. И встрять:

— А когда можно поговорить с вашим мужем?

— С моим компаньоном**! — подмигнула Лилль. — Он в душе, сейчас выйдет. Хотите кофе? С каплей «Куантро»?

** Compagnon (разг.), conjoint, concubin — попросту сожитель, партнёр по гражданскому браку. Во Франции это называется union libre или concubinage, свободный союз. Он абсолютно легален и предусматривает достаточно надёжный уровень юридической и финансовой защиты для обоих. Женский вариант — compagne, conjointe, concubine.

— Не откажусь от кофе, но без алкоголя, пожалуйста, — улыбнулась я. Судя по девушке, это очень симпатичная и доброжелательная пара. С такими работать — одно удовольствие!

Мы перешли в кухню номера, и Лилль принялась колдовать над кофемашиной, а я присела за стол. Судя по причёске и видимым татушкам на руках девушки, Третьяковка не прокатит. Тут надо устраивать прогулку по крышам или позвонить Стасу и договориться на бар-тур. Музей русской водки, Останкино и экспозиция пыточных инструментов — самое то!

Чашка ароматного кофе со стуком появилась передо мной, а из коридорчика послышался громкий мужской голос:

— Лилль сhérie, кто это пришёл?

При звуках этого голоса я застыла, как каменное изваяние, приросла к стулу и уставилась на дверь. В проёме появился тот, кого я меньше всего ожидала увидеть здесь и сейчас.

Антуан Александр Готье Бертран де Панисс-Пасси собственной персоной, голый, прикрытый на бёдрах только полотенцем с логотипом отеля, смотрел на меня с лёгким прищуром своих невообразимых оливковых глаз, зачёсывая гриву отросших русых волос на затылок.

— Алекс, — сказал он без особого выражения, не удивившись и не обрадовавшись. — Привет. Как дела?

— Антуан, — в тон ему ответила я. — Нормально, а у тебя?

— Потихоньку, спасибо.

Он покрепче затянул полотенце на животе и продолжил из чистой вежливости:

— Как… завершилась твоя история?

— Приемлемо. А твоё здоровье?

— Поправляюсь.

Пока мы обменивались ничего не значащими фразами вежливости, Лилль смотрела на нас поочерёдно и в конце концов не выдержала:

— Вы что, знакомы?

Антуан неопределённо пожал плечами, а я улыбнулась девушке:

— Да, было дело.

А потом встала. Отстраниться от чувств, забыть, какая гладкая у него кожа и какими нежными могут быть руки. Действовать профессионально и спокойно.

— Добрый день, я ваш гид, Алексия. Я покажу вам мой родной город с той стороны, с какой вы захотите его увидеть. Для этого мы проведём сегодня ознакомительную стандартную экскурсию, а вы мне выскажете все пожелания по проведению последующих. Я составлю план с учётом этих пожеланий и завтра озвучу его для вас.

Плохая идея. Ой, плохая! Надо звонить Эльвире и как-то врать, что я не смогу работать с французами. Брать америкосов и вести их фотографироваться на фоне Василия Блаженного…

Нет, так тоже нельзя. Я отработаю с упором на Лилль, а Антуан… Ну, космическая карма с ним. Неужели у меня не хватит сил сделать вид, что он меня не интересует? Надо просто представить море, тёплый мелкий песочек и чаек, шум моря, плеск волны, крики чаек…

— Отлично! — поспешила обрадоваться Лилль. — Пьём кофе, дорогой, иди оденься, ты смущаешь нашего гида, а потом сразу на экскурсию! Алексия, скажите, а мы пойдём пешком?

Я отвечала невпопад, машинально, глядя на удаляющегося Антуана, на его мускулистую спину, на ягодицы, двигающиеся под полотенцем так, что пересохло во рту. Как можно быть настолько увлечённой мужчиной, аж забыть про собственное достоинство?! С усилием перевела взгляд на Лилль, сфокусировалась на её вопросах, которые снова полились, как из ведра… Но мысль об Антуане не оставила меня…

— Да, мы сегодня будем много ходить пешком, мадемуазель Деларю, поэтому необходимо надеть кроссовки и удобную одежду.

— О, прошу вас, зовите меня Лилль! И, не знаю, насколько это возможно, может, перейдём на «ты»?

— С удовольствием, Лилль, — улыбнулась я. Желание клиента — закон.

Мы гуляли до обеда. Прошли от Александровского сада до Красной площади, через все возможные церкви и старинные доходные дома, через палаты Романовых и Ленинскую библиотеку, фотографировались на мостах, у особо колоритных зданий, у магазинчиков, которых в последнее время развелось, как мух после дождя. Я говорила, говорила, говорила… Не зря читала много источников и искала интересные факты про родной город. Лилль была в восторге. Правда, ей очень хотелось зайти в каждый магазин и что-нибудь купить на память, но нам с Антуаном удавалось её образумить. Рыжая была неутомима, а вот маркиз начал уставать и задыхаться. В конце концов он запротестовал и пошёл есть незнакомые ему чебуреки в чебуречной сразу за Китай-городом…

В общем, я отработала хорошо и на достаточно профессиональном уровне. Лилль была в восторге. Мы добрались до гостиницы около трёх часов, я проводила своих клиентов прямо до номера и отказалась от предложения выпить чего-нибудь крепкого из французских запасов. Лилль попрощалась и ушла в душ, а Антуан налил себе бокал коньяка из бара и спросил:

— Ты смогла бы сопровождать меня сегодня в ресторан?

— В вечернее время услуги гида оплачиваются с надбавкой, — отделалась я официальной фразой. Но маркиза это не испугало, он только спросил:

— Сколько?

— Плюс пятьсот рублей.

— А в евро?

— М-м-м… Примерно семь.

— Я заплачу. Посоветуй мне хороший ресторан с русской кухней. Я хочу пригласить русскую девушку.

Я внимательно глянула в глаза, занавешенные плотными шторками. Ничего себе! А как же мамзель Лилль?

Машинально задала ему этот вопрос. Антуан усмехнулся:

— У неё свои развлечения, у меня свои. Она уже загуглила ночные бары, которые хочет посетить сегодня. А мне лень, я спрашиваю у тебя.

— Если ты хочешь пригласить русскую девушку, то, наверное, лучше выбрать французский ресторан? — осведомилась я с плохо сдерживаемым ехидством. Но Антуан покачал головой:

— Нет, я никогда не пробовал настоящей русской кухни. А она поможет мне выбрать что-нибудь типичное, но не слишком экзотическое.

— Сходи с ней в пельменную, — угрюмо посоветовала я.

— Прошу тебя, Алекс, выбери ресторан на твой вкус и закажи столик. И да, ты ведь придёшь? Иначе я не смогу нормально побеседовать.

Выберу. Конечно, выберу. Не изволь сомневаться, зайка мой!

— Надеюсь, ты не заставишь меня держать свечку? — мрачно пошутила, но маркиз шутку не понял:

— Разве у вас свечи не ставятся в подсвечники? Даже если это будет романтический ужин?

— Laisse tomber***, — я махнула рукой. — Во сколько мне заехать за вами?

*** Laisse tomber (фр.) — оставь, в смысле, не имеет значения, не будем больше об этом. Дословно: пусть падает.

— Давай договоримся на восемь. Тебе хватит времени, чтобы приготовиться? Кстати, какой в здешних ресторанах дресс-код?

— Costume-cravatte****, — мстительно ответила я. — Отлично, тогда до восьми.

**** Costume-cravatte (фр.разг) — дресс-код, подразумевающий костюм и галстук. Википедия позиционирует его как Cocktail Attire — наряд для коктейля.

Ровно в двадцать ноль-ноль я снова постучала в дверь номера тридцать пять. Мне открыл Антуан и на несколько секунд потерял дар речи. Было от чего, наверное, ибо я не пожалела времени, чтобы найти подходящий наряд. Узкое и короткое облегающее платье с гжельской росписью — синие цветы на белом фоне — сочла самым интересным решением для русского ресторана. Тем более, что я заказала столик в самом русском изо всех русских ресторанов Москвы. В «Ермаке». А что? Пусть маркизу будет плохо, а не мне.

— Ты выглядишь… потрясающе! — наконец выдавил Антуан, и я коротко кивнула:

— Спасибо. Ты тоже неплох. Правда, я выбрала бы другой галстук, но так тоже сойдёт.

— Думаешь, стоит поменять? — озаботился маркиз, приподняв кончик строгого галстука в консервативную полоску.

— Не надо. Поехали. Где твоя… приглашённая девушка?

— Я позвоню ей прямо из ресторана, — Антуан захлопнул дверь и жестом пригласил меня на выход. Хм. Какие мы скрытные! Ведь я всё равно увижу эту девушку, к чему такие тайны мадридского двора?

На машине, которую мне давали в бюро — быстрой и представительной серебристой «Тойоте», мы немного потолкались в пробках по центру, потом выехали на Звенигородское шоссе. Антуан баловался СМСками, я мрачно думала о том, какие блюда закажу в этом стилизованном под Русь ресторане. И немного — о том, как могла бы убить маркиза, чтобы получить при этом максимальное удовольствие. Зачем он мучает меня? Или считает, что мне всё равно? Или эгоистично наплевал на мои чувства? Это самое разумное предположение. Ведь я наплевала на него, когда ушла из больницы с кольцом… Месть сладка, не правда ли, маркиз…

В ресторане нас встретил официант, одетый халдеем из дореволюционного трактира, с поклоном проводил за заказанный столик. Костюм Антуана резко контрастировал с интерьером, да и с избушечно-лубочным стилем заведения. Зато у моего маркиза глаза разбежались. Он беззастенчиво разглядывал постройки, колодец под крышей, вырезанных из столбов идолов, а внутри пялился на лавки, резные наличники, состаренные балки, копья и щиты, развешанные по бревенчатым стенам… Когда мы сели за столик и получили меню, Антуан сказал:

— Здесь так красиво, что просто дух захватывает!

— Я рада, что тебе нравится, — вежливо ответила, открывая папку с тиснёными узорами. — Ты собираешься звонить своей девушке?

— Да, прости, сейчас! — спохватился он и вытащил смартфон, принялся набирать номер. Пока он ждал ответа, мой телефон завибрировал в сумочке. Схватила его, посмотрела — незнакомый номер. Подняла глаза на Антуана — он улыбался. Сбросив вызов, я недовольно поинтересовалась:

— Скажи, а просто пригласить меня ты не мог? Религия не позволила?

— Если честно… — он замялся. — Я до жути боялся, что ты мне откажешь. Поэтому… Ну, ты же не уйдёшь прямо из ресторана, правда?

— Чего тебе бояться? — пробормотала я. Глупо как-то получилось… И его девушка, гражданская жена, странная какая-то. Вообще, всё происходящее странно до невозможности. Надо побыстрее разрулить эту ситуацию и расстаться с маркизом навсегда.

— Мы расстались не лучшим образом, — продолжил Антуан. — Я много думал о тебе. Надеялся, что ты меня не забыла…

— Почему, Антуан? — тихо спросила я.

Он взял мою руку через стол, погладил пальцами ладонь и ответил:

— Потому что я не забыл. И не хочу забывать. Я приехал попросить у тебя прощения.

— Тебе не за что просить прощения, — слова сами вырвались, хотя я хотела промолчать.

— Не спорь, детка…

Официант снова подошёл, держа наготове блокнотик:

— Вы выбрали, с чего начнёте трапезу?

— Первым делом принесите нам графин огненной воды, — улыбнулась я, зная, что Антуан не поймёт. — Из закусок возьмём оливье и селёдку под шубой, потом горячее — пельмени с фирменным соусом, а до десерта, если доживём, скажем потом.

— Сию минуту!

Официант поклонился и отошёл. Антуан прищурился:

— Что ты заказала?

— Тебе понравится. Расскажи мне лучше о ваших отношениях с Лилль.

Он с усмешкой наклонился и поцеловал мою руку:

— Ты ревнуешь!

— Ни в коем случае! — соврала я. — Интересуюсь принципом свободных отношений.

— Расслабься и не ревнуй, Альошка! Лилль — моя дальняя кузина и, к тому же, лесбиянка. Так что это мне надо бы ревновать… Кстати, она на тебя очень недвусмысленно смотрела во время экскурсии!

Что-о-о? Кузина-лесбиянка? Вот жук! Притащил с собой родственницу и выдал за свою жену! Только чтобы позлить её, Алёшку? И как после этого с ним разговаривать?

— У тебя такой взгляд, mon coeur, мне страшно!

— Это очень хорошо, что тебе страшно, — ответила я, машинально комкая салфетку. — Я отомщу.

— Я люблю тебя, Альошка!

Официант принёс графин и две рюмки, поставил на стол между нами, добавил корзиночку домашних чипсов, тарелочку с мелкими кружочками колбасы, а мы с Антуаном смотрели друг на друга и не могли отвести взгляд. Я была склонна думать, что ослышалась, но глаза маркиза говорили об обратном. Он убрал шторки, и в светлых радужках плескалась надежда и нежность. Наконец, я разорвала наваждение и зажмурилась. Внутри стало тепло, словно в меня налили целый чайник кипятка, и он согрел заледеневшую за последние месяцы кровь… Сердце бухало редко-редко, отдаваясь гулкими ударами в висках. Мой маркиз… Он приехал ко мне, сам, за тысячи километров! Он признался мне в любви, но разве можно верить ему? Хочется, но колется.

— Ты несерьёзно, Антуан, — наконец, смогла выдавить я и снова глянула на него. Маркиз покачал головой, наливая водку в рюмки:

— Недоверчивая моя девочка. Послушай, ты хочешь нас убить? Это настоящая русская водка? Мы до дому не сможем добраться!

— Возьмём такси. Антуан, ты не ответил. Я не могу… Понимаешь… Ты уедешь обратно во Францию, а я останусь здесь, снова одна…

— Я заберу тебя с собой, Альошка! Я не хочу больше жить без тебя, mon petit coeur, mon amour, ma chérie!

Я смотрела в его глаза и качала головой. Какой он простой! Как всё у него решается по щелчку пальцев!

— Я не смогу, Антуан. У меня дети, работа…

— Дети? Альошка, солнышко, сколько тебе лет? — искренне изумился маркиз. Я рассмеялась через силу, сообразив, что сморозила:

— Нет, это не мои дети, это брат с сестрой. И, кроме меня, у них никого нет. Нет, есть наша мать, но она… не совсем вменяемая. А мне никто их не доверит. Я путано говорю, да?

— Я вспомнил! Один мой сокурсник, родом из России, говорил: без бутылки не разберёшься! — заявил Антуан, поднимая рюмку. — Знаешь что? Если ты не можешь поехать со мной, я буду жить в Москве! Салют!

— За понимание, — растерянно ответила я, выпила водку до дна и сунула в рот вкусный солёный чипс. Антуан последовал моему примеру и глухо выдохнул:

— Putain bordel de merde, это… Так крепко!

— Боишься упиться? — усмехнулась я, глядя, как подошедший официант ставит две тарелки с затейливыми корзинками из теста перед нами. — Ничего, у меня уже был опыт транспортировки твоего бесчувственного тела, я справлюсь.

— Я боюсь не этого, а того, что не смогу показать тебе ночью, как сильно я тебя люблю. Послушай, а как называется вот это? Это нарезанные овощи в… сметане?

— В майонезе. Между прочим, салат называется Оливье!

— Там есть оливки? Или оливковое масло?

Я смеялась. Как объяснить французу, почему салат называется французским именем, которое не имеет ни малейшего отношения к знаменитым «божьим деревьям»?

— Ты попробуй, это очень вкусно!

— Подожди, ты же не будешь меня так кормить каждый день? — Антуан с опаской ковырнул горошинки сверху салата. — Если я перееду к тебе…

— Антуан… Ты шутишь, и это слишком жестоко.

— Я не шучу, Альошка. Без тебя мне слишком плохо.

Я смотрела в его глаза и понимала, что пропадаю в них, что уже пропала навсегда, стоило только увидеть маркиза. Я простила его и себя. Позволила сердцу открыться навстречу первой любви…