Хозяин воды

Засуха. Пожухлая пыльная трава, обмелевшие каналы для орошения, сухой… безнадёжный воздух. Скважины и колодцы повсюду пересыхали.

Я заехал на заправку, спросил холодной газированный воды и острый бургер. Подали колу.

— Обычной воды, пожалуйста.

Понадеялся на чудо и, разумеется, напрасно.

— Да и такой-то почти нет. Что вы хотите, месяц жара без дождей. Это разве в городе… а только и дотуда дойдёт, — значительно сказала продавщица.

— Что дойдёт?

— Это вот всё. И вода в магазинах закончится, и в водопроводах тоже.

От этих разговоров только больше хотелось пить. И ещё — принять душ. Зря они считают, что в городе всё прекрасно. Вода подается по графику, и время всё сокращается…

— И ведь везде так, — продолжала продавщица. — Скоро в Китае будем закупать воду, вот увидите, через границу повезут — сегодня заказал, через месяц приехала. Да ты проживи этот месяц…

— Да что Китай!

Буркнул полноватый мужчина с пятнами пота на белой футболке, набиравший в корзину бутылки колы и холодного чая.

— Они сами без воды сидят, не смотрите новости, что ли? Да там хуже, чем у нас.

Я кивнул всем и вышел. А что тут ответишь.

Местность, которую я, как землемер, изъездил вдоль и поперёк, изменилась.

Листья на деревьях свернулись, пожухли. Около магазина в одном из посёлочков местная женщина накинулась на водителя, который засовывал в багажник несколько больших упаковок с квасом.

— Что ж ты делаешь, что творишь, а нам что останется? Если все будут так? По бутылке в одни руки давать! По бутылке, а не упаковками!

Последний привал с ночёвкой был у меня запланирован в деревне, где жил мой школьный приятель. Бывал я тут нечасто, но сейчас очень уж устал от дороги. Привёз им лимонад, квас и ещё что-то подобное, и они приняли меня, хоть и без радости.

Мы сидели на кухне. Переполненная стиралка и раковина с посудой выглядели символом надвигающегося хаоса.

— Колодец пересох. — Мрачно сказал Вадим. — И у всех так, а где есть — на донышке. Речка обмелела, представляешь, вброд можно перейти, одна грязь под ногами…

— А ведь засуха может очень-очень долго продлиться, — печально вздохнула Анна, жена Вадима.

— А мы будем хозяина воды вызывать! Ночью! — таинственно сказал Федя. Было ему около семи лет, и потому он получил всего лишь подзатыльник, а не что-то посильнее.

Это было странно. Что за тайны? Наверно, этот «хозяин» — фирма, которая углубляет колодцы, может, бурит скважины поглубже.Что-то в этом роде. Я поглядел вопросительно, но все промолчали.

Ну и ладно.

Про душ явно можно было не мечтать. Я отправился в гостевую комнату, упал на кровать. Воздух был ужасный, нагретый-перегретый, потому я сразу полез в сумку за небольшим вентилятором, и хоть какое-то движение воздуха в комнате появилось. Ни говорить, ни двигаться — ничего не хотелось. Вряд ли усну… Но сон, липкий и тяжёлый, пришёл и забрал к себе до ночи.

…В саду, около беседки, началась непонятная суета. Вадим сколачивал деревянный столик высотой сантиметров десять-пятнадцать. Анна положила около столика шёлковую подушечку с дивана, размером в две ладони, с Суперменом на наволочке. Федя с бабушкой, собрав игрушечную посуду, наливали колу в малюсенький стаканчик, на тарелочку выложили колбасу, сыр. Принесли крохотную вазочку с тремя конфетами. И горстку мелочи по пять-десять рублей.

Я спустился в сад — понаблюдать.

Мать Вадима, пожилая женщина, посмотрела на меня как на человека, попавшего в одну с ними в беду.

— А ведь засуха будет долгой… долгой, страшной будет эта засуха. Вот горе пришло.

Посмотрела на столик, перекрестилась и пошла наверх.

Сказать, что мне было любопытно — ничего не сказать. Мимо прошла Анна, и я окликнула её:

— Что это за странные инсталляции в саду?

Она поглядела как-то испуганно и устало, и я понял, что говорить Анне абсолютно не хочется. Но меня распирало. Я выспался, был… не то, чтобы бодр, но уже почти чувствовал себя человеком.

— Ну послушай… Я всё равно здесь, всё равно в теме… И вдруг мне тоже понадобится когда-нибудь хозяин воды? Ну объясни…

Она замотала головой и быстро ушла.

Поднявшись к себе, сел у окна. Сейчас что-то произойдёт… Вон и в окнах на веранде, и во флигельке, хоть и нет света, а дрожат шторы: кто-то глядит в щёлочки на сад, на неяркий садовый фонарик на ветке, который поймал столик в круг света, оставив за его пределами тревожную темноту, в которой даже цикады не трещали.

И вот… Откуда-то появился он… оно… Маленький, сантиметров двадцать, не более. С хвостом, как у крокодила, с пастью, наполненный мелкими зубками… морда, впрочем, походила на лягушачью. Одет в какую-то зелёную одежду… или это его шкура?

Он прошлёпал к столу и съел кусочек чего-то из тарелочки. Отпил из чашечки, поморщился. Потом взял некую бумажку со стола — я не видел кто её положил, — развернул, поднеся ближе к свету. Взял ещё кусочек и стал задумчиво пережёвывать. Посмотрел на небо, на землю… потом достал из неизвестно откуда (просто пошевелил пальцами с перепонками) маленькую кирку и фонарик. Принялся бродить по саду, присматриваясь, а может быть, и принюхиваюсь к чему-то. Постукивал киркой по земле и качал головой довольно мрачно. Его глаза — большие, круглые — выискивали что-то в глубине земли. Не то лягушка, не то тритон на двух ногах…

Из-за усталости я не ощущал ничего, кроме того, что это какой-то бред, этого нет и не бывает… но это было. Тритон ходил по дорожкам, лез в траву… наконец нашёл место и обвёл его кривоватым кругом. А в центр водрузил свое орудие труда, сунув в какое-то углубление. Отряхнул перепончатые лапы, а потом поглядел на дом. И стал водить зелёными ладошками по воздуху, будто что-то слал в дом… или извлекал оттуда.

Надо спуститься посмотреть… стоп, это же чепуха какая-то, просто чепуха. Тритон… лягушка… Не пойми кто, читающий записки, бродящий по саду с фонариком. Надо… я не знаю… снова такая усталость и сонливость… прилёг на кровать… а проснулся — было светло и пели птицы. И кто-то смеялся во дворе. И — плескался!

Да это была вода, она образовывала небольшое озерцо на том месте, где я видел тритона ночью. Вадим набирал её ведром и раздавал всем желающим. Соседи толпились у ворот… и смущённо опускали глаза. Просили хоть немножко попить, умыться, тут же пили пригоршнями… а ещё я видел, что они ждут с каким-то странным любопытством, которого словно стыдятся.

Я слышал, как за дверью Федя просит налить воды в тазик — пускать кораблики. Анна смеялась и говорила, что — нет, она будет стирать.

Я побежал вниз, столкнувшись на лестнице с мамой Вадима.

— Кот и собака на месте, я-то боялась… Очень их Феденька любит. Кур не жалко.

Она улыбнулась и вышла во двор.

— Мама, Аня не вернулась?

— Так она же куриц считает, и Федя с ней. Кот тут, Мухтар тоже. Значит, хозяин птицами взял.

— Да нет, мама, она же к крёстной пошла воды отнести, крикнула мне из-за ворот, и что Федя тоже лейку понёс…

— Простите, — вмешался я. — Я слышал, Анна собиралась стирать.

Вадим замер и вдруг уронил ведро. Потом бросился к флигельку, куда на время жары переселилась его жена с Федей.

…Анна и Федя лежали в своих кроватях — мирные, неподвижные, со сложенными руками. Уже холодные.

Он взял бы и птицами, будь это обычная засуха. Но это была настоящая, подлинная беда…