История Зильбара-библиотекаря

Жил в столице планеты Хурр ученый Зильбар. Служил он в библиотеке — а хуррская библиотека огромная, на зависть многим мирам. Семь этажей, сотни тысяч книг на тысячах тысяч языков, живых и мертвых. Полки бесчисленными ярусами поднимались в такую высоту, что и не разглядишь. Многие считали, что хуррская библиотека — центр цивилизованного мира, а лестница, спиралью обвивавшая башню снизу доверху, была прообразом спирали расходящихся от Хурра миров. Вот в таком счастливом месте служил Зальбар.

В один из дней Зильбар, разбираясь в хранилище испорченных книг, нашел манускрипт. Он завалился между "Историей тысячелетней войны в Созведии Короны" и "Агрикультурой западной окраины деревни Малль". Написан был на полузабытом диалекте ильбизийского языка (ильбизийская цивилизация существовала на Хурре много столетий назад и изрядно отличалась от нынешней хуррской цивилизации), да еще мыши погрызли, да чернила повыцвели — толком не разберешь. Но Зильбар любил все древнее, даже запах пыли, даже следы коготков столетия назад умерших грызунов. Еще до самозабвения любил загадки. У него даже голова кружилась, когда он думал о прежних, за много-много веков до него, читателях манускрипта — кто они, о чем думали, живы ли их потомки. Поразмышлял о будущих читателях, которые на островке этого листа встретятся с неизвестными им читателями из прошлого. Погадал и об авторе. И принялся восстанавливать исчезнувший текст.

… Однако Вселенная имеет далеко не один центр — зависит от того, кто смотрит, откуда смотрит и что хочет увидеть.

В одном из подобных средоточий силы немедленно узнали, что Зильбар нашел то, чего никак не должен был найти. Странно, что этот свиток потерялся, вдвойне загадочно — что попал в руки именно ему. После короткого совещания — дело было невеликой важности — исправить ошибку поручили двум магам.

Они сидели и совещались на скамейке в середине амфитеатра, а по верхним рядам, как по кромке громадной чаши, бродил ветер.

— Что предпримем? Нападем, раз — по голове, и...?

— Ни в коем случае, разве мы варвары? Лучше как-нибудь так, интеллигентно..., отвлечь, чтобы из головы вон.

— Давай по очереди.

— Как обычно.

— Кто первый?

— Кидай монетку. Мой — орел...

Вечер. Обе луны только-только начали восходить над горизонтом. Зильбар направил студента-туррианца (тоска в глазах цвета темного золота, поникшие уши и хвост и недоделанная еще с того семестра курсовая о едином геомагнитном поле) на третий этаж, к полкам с трудами Дзинато Тольи. Для Зильбара его работа в общих залах на этом завершилась, вот он и отправился в свою комнатку в подвальном зальчике хранилища — только для своих. Предвкушал душистый чай травами, теплую холлу с творогом и пару часов над старинным манускриптом. Вокруг — стопки словарей и высящиеся несокрушимой башней ученые труды по ильбизийскому языку.

— Зильбар! Бросай все — у тебя в доме пожар!

Дом! Жена, родители и дети! Кто кричал, откуда узнал — некогда думать. Зильбар бросил все и понесся домой, задевая рукавами просторной длинной рубахи столы, стены, перила и лавируя между недоуменными прохожими.

Его семья горестно толпилась около пепелища. Спасти удалось только то, что под руку попалось: стопку книг, три детские рубашки, ботинок на левую ногу, стул с шатающейся ногой, портрет писателя Чарн-неш-Тока. И, разумеется рыжего кота.

Зильбар вздохнул: "Что ж поделаешь… Небо дает — небо и берет...", временно поселил семью у родных жены, забрал из банка все сбережения и назанимал денег. Сам он очень печалился о своем доме, но все чувства свои держал в тайне. Никому из родных не давал унывать, жену и родителей утешал, детишкам купил новые игрушки. Построил Зильбар новый дом, еще лучше прежнего. В два этажа, светлый, с красными цветами на подоконниках (кроме одного подоконника — для кота). От пожара не забыл застраховать. Взял дополнительную работу в библиотеке, чтобы раздать долги, и на досуге снова принялся расшифровывать древний текст.

— Что, не вышло, брат?

— Не вышло.

— Теперь по-другому сделаем.

Как-то раз Зильбар помогал пожилому профессору философии достать с высокой полки сорок восьмой том сочинений Ааль-дели-Хакмина, его позвали в дирекцию. "Ну что там еще? — недовольно бормотал библиотекарь. Выяснилось, что за одну из его прежних работ — "Земные, небесные и подземные духи в теории хуррского троецарствия" — ему дали награду: путешествие на всю их семью по Великому Океану. Все материки Хурра выходили на Океан, и путешествие обещало стать приятным и познавательным. Около материков были разные моря: Синее море, Желтое море, Белое море, и в каждом — разные разности и необычности. Редкая удача — такое путешествие, что ни говори. Даже странно.

Итак, Зильбар, его жена и дети плыли на корабле. Заходили в разные порты, разглядывали местные чудеса, покупали диковинки и радовались жизни. Так и шло их время — день за днем.

Но Зильбар каждый вечер, когда жена и дети засыпали, садился за восстановление испорченного текста. Он, конечно же, взял свиток с собой.

— И у тебя не вышло?

— Ладно, ладно. Твой ход.

— Да уж пойду.

В открытом Океане, когда тучи закрыли крупные яркие звезды и волны сильно раскачивали корабль, к кораблю Зильбара незаметно подошла пиратская шхуна.

Откуда там взялись пираты — непонятно. Есть гипотеза, что протяженность Океана — условная, и он в каком-то месте или какой-то частью своей сути соединен с другим Океаном, текущим во Вселенном между всеми мирами. Иные полагают, что смыкаются на два пространства, а кое-где Океан имеет общие воды с Океаном Времени. Обе эти гипотезы подкрепляются редкими и несколько противоречивыми фактами. Зато каждая объясняет появление пиратов.

Итак, пираты пошли на абордаж. Что началось, какая драка! Команда сопротивлялась, стреляла из пушек, пираты не отставали. Шум, треск пробитых досок, суета и крики… Зильбар защищал дверь своей каюты, схватив крепкую табуретку и размышляя, продержится ли он хоть несколько секунд против вооруженных людей с пистолетами и саблями. Неожиданно раздался взрыв — взлетела на воздух бочка пороха… И Зильбара отбросило в какую-то вращающуюся темноту, где не было ни верха, ни низа, ни неба, ни воды.

Он очнулся утром, рядом с женой, привязанный к широкой доске посреди Океана. Только они — детей не было. От их корабля остались только доски да щепки. Пираты забрали все ценности, а корабль потопили. Кто помог им спастись? Откуда налетел ветер, который полдня гнал спасительную доску к мимоидущему судну — а то направлялось как раз к их родным берегам? И свиток лежал нетронутый у Зильбара за пазухой.

"Пираты! В наше просвещенное время, как такое возможно"… Только и шли разговоры, когда Зильбар вернулся домой. Он не мог первые дни ни есть, ни пить. Потерять в одночасье всех детей… Он утешал жену, как мог, а сам плакал украдкой, чтобы она не видела. Чтобы забыться, Зильбар принялся работать даже ночами — загадка манускрипта вытесняла все горькие мысли хотя бы на время.

И тут, наконец, его озарило. Текст вовсе не был написан на диалекте ильбизийского. Использовались только ильбизийские буквы. А язык ашхтангский — один из еще более древних. Зильбар снова обложился словарями, и дело теперь пошло намного быстрее.

И еще новая радость — жена однажды вечером сказала ему, что у них должен родиться ребенок. Значит, снова оживет их дом, снова потянется нить их рода в далекое будущее. Жена шила маленькие рубашечки, а Зильбар все так же занимался свитком.

Чем дальше расшифровывал он историю, записанную кем-то на мертвом языке, тем больше он изумлялся.

В урочный час жена его родила двойню, и они по обычаю пригласили в седьмой день, на праздник, всех родных и соседей. А вечером накануне торжества, под чудесную возню и писк двух новорожденных, вдыхая запах готовящихся пирогов и замаринованного мяса, Зильбар дочитывал готовый рассказ — кроме нескольких последних абзацев.

Он читал историю некоего Зильбара-библиотекаря, нашедшего древний, испорченный мышами свиток. И как у него случился пожар, и как он отстроил свой дом, и как потерял детей, и как родились еще двое. "… и на седьмой день устроил Зильбар пир, чтобы его гости веселились и радовались вместе с ним".

Зильбар не стал разбирать дальше. Пусть последние абзацы останутся непрочитанными. Он свернул манускрипт, отнес его утром в библиотеку, положил вместе с расшифровкой в хранилище с пометкой "Открыть через сто веков", а вечером устроил тот самый пир — пышнее всех прежних. Чего только не было на том пиру! Салаты из диковинных овощей, горячее мясо с приправами, и множество пирогов, и сладостей — кое-какие даже из растений Леденцового моря.

И все радовались вместе с ним, и пили вино, и ели заморские орехи, и угощались золотистым медом. И даже его пропавшие дети смотрели на это веселье из Верхнего Царства и радовались за родителей и братца с сестрой, и послали на праздник душистые фрукты, которых никто из гостей никогда не едал. И даже один из дальних предков Зильбара, оказавшихся, к своему несчастью, в Нижнем Царстве, как-то смог прислать ему письмецо — пропустили на радостях — чтобы тот замолвил за него словечко, и Зильбар отписал ему, что обязательно.

И длился пир три дня и три ночи. Пришедшие хвалили гостеприимство Зильбара, и желали счастья ему, его жене и новорожденным.

А что было дальше с Зильбаром-библиотекарем — написано в погрызанном хуррскими мышами свитке, на мертвом языке, но узнать этого пока нельзя, потому что свиток лежит под спудом и лежать ему там еще много-много веков.