Глава 7

— Иди спать, — посоветовала Аллора, немного помолчала, задумчиво глядя на ветку дерева за окном, и неожиданно добавила: — И прости меня.

— За что это? — устало удивилась я.

— От тебя все сейчас чего-то требуют. Вот и я тоже… потребовала.

— Ничего. Я тоже хороша. Просто… просто не требуй от меня пока таких ответов.

— А они мне и не нужны, — неожиданно подмигнула Аллора. — Я и так всё вижу. Иди, отдохни.

Я вымученно улыбнулась и отправилась в спальню. Прилегла на кровать и открыла книгу с твёрдым намерением просто почитать немного. Сама не заметила, как заснула. Проснулась, когда за окном уже основательно стемнело. Прислушалась — в доме царила удивительная тишина. Потом принюхалась и поняла, что все, видимо, как раз ужинают.

Так оно и оказалось. Спустившись, я увидела в столовой только Найвеса и Лорину, очень мило о чём-то беседовавших, перемежая разговор смехом. Немного посмотрев на них через приоткрытую дверь, даже попыталась понять, настолько ли сильно хочу есть, чтобы помешать этому определённо счастливому уединению. В животе требовательно забурчало. Пришлось сдаться и последовать зову природы.

К моему удивлению, ужин прошёл в обстановке самой приятной и дружеской. Мы поговорили о погоде, о местной моде и вспомнили с Лориной пару забавных придворных историй. Все вместе посмеялись над ними во время десерта, после чего я наконец-то ощутила себя в этой комнате окончательно и бесповоротно лишней.

Пожелав хозяевам приятного вечера, я отправилась навестить Нира. Хотела просто посидеть с ним немного, уверенная, что он спит. Но он не спал. Что-то тихо бормотал, странно запрокинув голову. Присев рядом, я прикоснулась рукой к его лбу и поняла, что жар возвращается. Внутри шевельнулся холодный и колючий клубок ужаса. Время утекало слишком быстро.

— Айли…

Тихий голос заставил вздрогнуть. Заглянув в полуприкрытые глаза, я испугалась ещё больше. В них плескались страх и боль. Холодные пальцы слабо тронули моё запястье.

— Айли… мне… холодно…

Я до боли закусила губу, сдерживая слёзы, вскочила и побежала вниз. К счастью, Найвес так и сидел в столовой, но успокоить меня ему оказалось нечем. Кроме нас четверых в доме сейчас никого не было. А сам он на мой растерянный вопрос только развёл руками. Помочь было не в его силах.

Продолжая кусать губы, я вернулась в комнату, немного потопталась на пороге, не уверенная в правильности своего решения, но всё-таки вошла. Дверь прикрыла плотно, но запирать не стала, на случай, если вернутся Аллора или лорд Тайлор. И потянула шнуровку платья.

Избавившись от него и аккуратно сложив на стуле, поколебалась ещё несколько мгновений, но потом решила, что сейчас не до стеснения, да к, тому же, стесняться уже вроде и поздновато. Вынырнула из рубашки и начала осторожно укладываться в кровать. Устроилась, подсунув правую руку Ниру под шею, левой осторожно подтянула одеяло повыше и прикрыла глаза. Очень хотелось надеяться, что это поможет.

Я так и не поняла, была ли накатившая слабость признаком того, что поделиться жизненной силой мне удалось, или дело было просто в усталости и сытости. Я даже и не заметила, как заснула.

Разбудило меня лёгкое прикосновение к плечу. Вскинув голову, я кое-как проморгалась и увидела в свете углей, тлеющих алым в камине, тёмную фигуру мужчины. На миг сердито подумала, что дверь всё же стоило запереть. И лишь потом сообразила, что ещё глубокая ночь, а навестил нас не Найвес, не Иреас и даже не лорд Тайлор. А ещё обнаружила, что, пока я спала, одеяло ухитрилось сползти, и теперь незваный гость может в своё удовольствие любоваться моей обнаженной спиной. И не только спиной. Господь Вседержитель! Осознание это заставило меня нервно дёрнуться. И тут же пристыжено затихнуть, увидев, как на миг дрогнули в гримасе боли губы Нира. Его пальцы успокаивающе погладили меня по руке.

— Мне кажется, это уже однажды случалось, — не без сарказма заметил ночной посетитель.

— Укрой девушку одеялом, Рэймон, — тихо, но совершенно спокойно попросил Алланир. — Некрасиво так пялиться на чужую невесту.

— На чужую? — хохотнул Рэймон, и мне послышались в этом смешке нервные нотки. — Между прочим, формально она до сих пор моя невеста. Беглая. Лежит голая в постели постороннего мужчины. Знаешь, что я могу с тобой сделать за такое?

— Избавь от подробностей, — пробормотал Нир. — И не очень-то усердствуй в запугивании. Я князь, как и ты, и меня должны будут судить. А Иреас… в его клятву входит лжесвидетельство по твоему приказу? На такие вот случаи.

— Касание засчитано, Освир. Но только касание. Ты прав, с тобой я, как ни досадно, мало что могу сделать. Но ты лучше подумай, что я могу сделать с ней.

— Брось, — скривился Алланир, но в его голосе я с ужасом услышала неуверенность. — С ней ты ничего не сделаешь.

— Уверен? А вот я уверен, что сделаю с твоей человеческой шлюхой всё, что посчитаю нужным. Например, прикажу пороть до тех пор, пока она не согласится поклясться мне в чём угодно. А потом изнасилую и перережу ей горло. И кто меня упрекнёт? Именно так надлежит поступать с теми, кто за приём, достойный принцессы, отплатил поступком публичной девки.

— Рэй… что ты… что ты несёшь? — срывающимся голосом выдохнул Алланир, пытаясь приподнять голову. — Ты себя… слышишь?

— Можно подумать, ты собирался поступить как-то иначе. Сказки про внезапную любовь рассказывай другим. А я-то хорошо знаю, почему ты с такой лёгкостью согласился на ней жениться. Ну скажи, через сколько собирался её прикончить? Сразу, или когда надоест окончательно?

Я лежала, оцепенев от ужаса, и понимала, что меня никто и ничто не спасёт. Просто некому. Найвес не в счёт, Лорина тем более. Да если бы кто-то из Освиров и был сейчас тут, ещё вопрос, стали бы они мне помогать или нет. Вдруг в ужасных словах, кинжалами втыкавшихся в мою обнажённую спину, была и правда? Вдруг они вообще были правдой от начала до конца?

Жёсткие пальцы схватили мои волосы, намотали их на руку и резко дёрнули кверху. Я тихо охнула, но была вынуждена подчиниться и встать. Сердце бешено стучало о рёбра, на глазах выступили слёзы боли. Из всех возможностей умереть мне, видимо, выпала самая ужасная.

— Отпусти… её…

— А ничего, хороша, — холодно продолжил Рэймон. — Пробовал? Не отвечай, сам вижу, что нет. Гордая, да?

Последний вопрос был, кажется, обращён ко мне, но ответить я бы не смогла, даже если бы и захотела. Меня мелко трясло, ноги подгибались, натягивая волосы. Только эта боль и позволяла продержаться в сознании.

— Ты… спятил…

Сквозь мутную пелену я увидела, что Алланир пытается приподняться в постели. Пальцы его левой руки сложись в какую-то причудливую фигуру, их форма поплыла, странно смазываясь. Рэймон за моей спиной хохотнул, дёргая меня в сторону, так, чтобы я оказалась прямо перед ним. Прикрываясь мной, как щитом.

— Ударишь по ней? — язвительно поинтересовался он. — Только бы до меня добраться? Давай же, такая смерть, возможно, для неё сейчас истинное милосердие.

— Оста… новись…

Пальцы расслабились. Слово это прозвучало почти предсмертным стоном. Слёзы катились по моим щекам ручьями, стекая по шее на грудь. Кто знает, может замечание про милосердие даже и было правдой. Почему бы и не оказать его мне напоследок?

— А ну отпусти её!

Голос Аллоры заставил меня вздрогнуть. Совсем не заметила, как она ухитрилась войти в комнату. Хотя сейчас меня едва ли можно было упрекать за ненаблюдательность. А вот Рэймона, пожалуй, стоило. Впрочем, его это не слишком смутило.

— А-а-аль, — как-то неуловимо похабно протянул он. — А ты уверена в том, что сейчас делаешь?

— Нет, — холодно ответила девушка. — Но ты не оставляешь мне выбора.

— Ты ведь не надеешься, что кинжал тебе поможет? Да и спрятаться за братишку на этот раз не получится. К тому же со мной он всё равно не сможет сделать того же, что и с Лагдоном.

— Заткнись и отпусти девушку, — процедила Аллора.

— А то что?

— Узнаешь.

— Неубедительно, Аль.

Резкий рывок за волосы в сторону, а следом ещё и толчок в плечо отправили меня на пол. Больно проехавшись по ковру ладонями и голым коленом, я напоследок ударилась локтем об угол кровати и поспешила отползти подальше. В тёмный угол между креслом и камином. И развернулась только чтобы увидеть, как резкий удар локтем в лицо отшвыривает Аллору куда-то к двери.

— Убить тебя сейчас так легко, — пробормотал Рэймон, нависая над Алланиром и ведя кончиком отобранного у Аль кинжала по его шее. — Слишком легко. Неинтересно. Лучше посмотрю, как ты будешь умирать медленно, ты…

Следующих двух… наверное, двух слов я не поняла. Но вот для Алланира они совершенно точно что-то значили. Это я поняла по гримасе, на миг возникшей на его лице. Нет, не боли, не страха. Чего-то, куда больше похожего на глубочайшее презрение, даже отвращение.

— Ты… — прошипел он странно изменившимся голосом.

— Я, сладкий.

Я моргнула, не в силах подобрать упавшую челюсть. У моего отца была очень хорошая библиотека. И очень большая. Потому отец, вечно занятый неважно идущими делами баронства, даже не знал точно обо всём, что там можно найти. Зато у его старшей дочери времени на поиски было предостаточно. А любопытства и того больше.

Книги мне в процессе исследований попадались скучные, интересные, а иногда и очень интересные. Так что настолько невинной, насколько, наверное, хотелось думать папе, я не была. И даже знала кое-что такое, о чём он сам едва ли имел достаточно точное представление. Но увязать те запретные познания с этими двумя у меня не получалось никак. Но ослышаться… нет, я точно не ослышалась. И глаза мои мне тоже не врали.

Рэймон склонился ещё ниже и медленным, отвратительно чувственным движением прогулялся языком по лицу Алланира, от подбородка до уха. Сначала до правого, потом и до левого. К горлу подкатила тошнота, я зажала рот ладонью, чувствуя, что сейчас не выдержу.

— Может, вернёшься?

— Ни… ког… да…

— А если у меня найдутся доводы? Веские. Как насчёт двух сразу, а, сладкий? С которого мне начать? С твоей сестры или с твоей девки?

Я сорвалась, едва успела отвернуться в сторону, прежде, чем остатки ужина покинули мой желудок. Даже трудно было сходу решить, ужасно было происходящее сейчас в нескольких шагах от меня или отвратительно. Скорее, там было то и другое разом. Совершенно кошмарное сочетание.

— С девки, пожалуй, — протянул Рэймон. — Её смерть мне будет и приятна, и выгодна, а вот смерть Аль всего лишь приятна. Дело всегда в первую очередь.

— Нет…

— Да, сладкий, да!

Я сжалась в комок, судорожно обхватывая руками колени. Рэймон подошёл ко мне, остановился, почти касаясь. Выдохнув, я стиснула зубы и подняла на него глаза. Камин был совсем близко, его красный свет озарял застывшую передо мной словно в нерешительности высокую фигуру. И я с ужасом увидела, что глаза его сейчас не синие, а совершенно чёрные. Два озерца холодного мрака, лишённые белков и радужек.

— Иди ко мне, девочка, — позвал он приторно-ласковым голосом, протягивая руку.

Я хотела сидеть неподвижно. А ещё хотела кричать, плакать, отбиваться, царапаться… и плевать, что это не поможет. Но только подняла дрожащую руку и вложила её в ладонь Рэймона. Пальцы обожгло холодом. Неживым, могильным.

Как сквозь сон я увидела тёмную тень, метнувшуюся от двери мужчине за спину. Угли вспыхнули неожиданно ярко, что-то блеснуло в их свете. А потом голос, лишь отдалённо похожий на голос Алланира, начал монотонно произносить непонятные, но от этого не менее жутко звучащие слова. Роняя их камнями в тихую воду затопившего комнату молчания.

Ладонь так стиснула мои пальцы, что я чуть не заорала от боли. Заорала бы, но оказалась способной только на слабый хрип. Показалось, что в кисти сломались все кости разом. А потом Рэймон покачнулся, рухнул передо мной на колени, выпуская мою ладонь. Закрыл глаза и повалился на бок.

Аллора стояла напротив меня на коленях, хрипло и тяжело дыша, и тупо смотрела на собственную окровавленную ладонь. Лицо её выглядело как-то странно. Пытаясь сообразить, что же с ним не так, я вспомнила про удар локтем. Да уж, досталось ей как следует…

— Жива? — прошептала она.

— А… да…

Я очень постаралась ответить внятно, но меня слишком сильно трясло, так, что зубы стучали, не позволяя говорить. Мысли в голове путались. Только что на моих глазах произошло нечто дико страшное и абсолютно невероятное. Я даже отдалённого представления о том, что это было, не имела. И от всей души сомневалась, что хочу его однажды получить.

Аллора поднялась на ноги, пошатнулась, но устояла. Добрела до стула, взяла мою рубашку, вернулась и протянула мне. Только в этот момент я снова вспомнила, что сижу тут в чём мать родила. И честное слово, это показалось мне мелочью, не стоящей внимания. Но рубашку я кое-как натянула.

— Нир? — позвала Аль, оборачиваясь.

Ответом была тишина. Несколько мгновений мы вместе слушали её, не шевелясь, а потом я не выдержала. Вскочила на ноги и в два прыжка оказалась у изголовья кровати. От чрезмерного сейчас усилия ноги подогнулись, я рухнула на колени.

Он лежал, чуть свесив голову на плечо. Из уголка рта стекала чёрная в темноте тонкая струйка крови. Глаза были закрыты, дыхания почти не слышно. Дрожащими пальцами я нащупала пульс на шее. Сердце билось редко, словно нехотя, то и дело пропуская удары. Каждый миг грозя остановиться совсем.

— Нир, зачем? — всхлипнула Аллора. — Зачем? Я сама могла…

Паника и страх во мне сменились внезапной ясностью. Я не могла сейчас позволить ему просто умереть. Хотя бы затем, чтобы услышать объяснение тому, что только что здесь произошло.

Вцепившись в горькую от травяной настойки ткань зубами, я дёрнула узел и сорвала повязку со своей руки. Оглянулась, подобрала валяющийся неподалёку на полу кинжал Аллоры и сунула ей в руки.

— Что делал твой отец тогда? — отчеканила я, указывая на почти затянувшийся порез чуть ниже локтя. — Знаешь?

— Силу через кровь, — пробормотала Аль еле слышно.

— Знаешь, как это делать?

— Д-да…

— Так давай, делай!

Я протянула ей руку, усаживаясь на кровать. Глаза девушки наполнились ужасом.

— Нет, — прошептала она. — Лучше я сама…

— Твой отец тоже мог бы сам. Но использовал меня. Почему? Это важно?

Я почти выкрикивала эти вопросы. Аллора снова чуть покачнулась, тупо глядя на кинжал в своих руках. Не зная, что ещё можно сделать, я вскочила и резко, наотмашь, ударила её по здоровой щеке.

— Почему это важно?!

— Не знаю! Ты эссаада, ты сосуществуешь с сумеречной магией… наверное… я не знаю!

— Силу через кровь, давай!

— Но ты… ты…

— Я не умру. А вот он — может, — прошипела я, хватая её за плечи и встряхивая. — И богом клянусь, если этого не сделаешь ты… я видела, какую книгу читал Найвес. Она вон там, у окна. Если не сделаешь ты, я найду то, что надо, и сделаю всё сама. Только может быть уже слишком поздно!

Сама я не очень верила в то, что говорю. Совсем не так хорошо читала на лардэнском, чтобы разобраться в описании ритуала. Но, возможно, даже скорее всего, в книге имелись соответствующие рисунки. Так что я совершенно не шутила.

Аллора мотнула головой, словно просыпаясь от долгого, тяжёлого сна, и сжала пальцы на рукояти кинжала. Я облегчённо перевела дыхание. Очнулась и прекрасно. Лишнего времени на поиски и разглядывание картинок у нас совершенно точно не было. Как не было и права на ошибку.

Кровь лениво, будто нехотя капала с моей вытянутой руки. Я смотрела на это не отрываясь, цепляясь за каждое ощущение, за каждую мысль, чтобы не потерять сознание. Боли я не чувствовала совершенно, только неприятный холод. А боялась только одного — что ничего у нас не получится. Что уже слишком поздно.

Силы уходили, комната начинала колыхаться всё отчётливей с каждым мгновением, но я заставляла себя держаться, кусая губы в кровь. Потом прижала пальцы второй руки к шее Алланира, ища пульс. Нащупала и чуть успокоилась — сердце билось уже чаще и ровнее. Кажется, успели.

— Айли? Айли?!

Голос Аллоры доносился до меня как сквозь подушку. Я мотнула головой, показывая, что еще здесь, и почувствовала, как руку сдавило новой повязкой. Сейчас бы попить чего-нибудь горячего и спать. Долго, и чтобы никто меня не тревожил. И дверью вот так не хлопал над ухом, да…

— Идиотка!

Лорд Тайлор… Я попыталась улыбнуться. Уж не знаю, что там у меня получилось изобразить, но вряд ли это что-то было особенно привлекательным. Тёплые ладони похлопали меня по щекам, быстрыми движениями прошлись по телу.

— Я не…

— Ты идиотка! — перебил лорд оправдания Аллоры. — Она ещё хуже! А про брата твоего вообще молчу! Найвес, приготовь лучше что-нибудь поддерживающее силы, я сам её унесу!

Я почувствовала, что меня подхватили на руки и куда-то понесли. Следующим ощущением стали прохладные, пахнущие чистотой простыни. А потом я просто провалилась в темноту. Мельком успев подумать, что слишком уж часто в последнее время со мной такое случается.

Очнулась я ближе к вечеру. Или проснулась, трудно было сказать определённо. Похоже, на ночной образ жизни перешла всерьёз и надолго. Может, скоро клыки отрастут и крови захочется? Крови, правда, последнее время как-то и без клыков хватало с избытком.

Прислушавшись к себе, с удивлением обнаружила, что кроме саднящей боли в разрезанной по второму разу руке не чувствую больше ничего страшного. Голова не кружилась, даже слабость была совсем лёгкой. Словно я просто недостаточно хорошо выспалась.

Аллора сидела в кресле у кровати, погрузившись в чтение книги. Опухоли у неё на лице уже не было, но синяк переливался всеми оттенками синего и красного, расплывшись от брови до середины щеки. Под самой бровью запеклась тонкая полоска крови. Увидев, что я открыла глаза, Аль взяла со столика кружку и протянула мне.

— Выпей.

Я не стала спорить. Снадобье оказалось приятно прохладным и почти до отвращения сладким. Сладким… ох, зря я сейчас об этом подумала. Желудок сжался в комок и пару раз судорожно дёрнулся. Но после очередного глотка, к счастью, затих.

— Как он?

Аллора неопределённо скривилась, не отрываясь от книги. Едва ли она сейчас действительно читала, скорее пыталась избежать ответа на мой неизбежный вопрос об Алланире. Напрасные надежды.

— Жив?

— Пока.

— Совсем плохо?

Я стиснула в пальцах край одеяла, так, что ткань жалобно затрещала, а костяшки побелели от напряжения. Неужели всё-таки слишком поздно? Он что-то сделал, чего не мог, не должен был, но сделал, чтобы нас спасти. И как мне это понимать после услышанного ночью?

— Да. Если за эту ночь отец не найдёт… да всё равно! — Аллора всхлипнула, захлапывая книгу, отвернулась и договорила: — Всё равно он вряд ли доживёт до рассвета. Это я должна была, я сама, не он! На этот раз не он!

Плечи девушки дрожали от сдерживаемых рыданий. Я встала, присела на подлокотник кресла и обняла её за плечи. Сама бы поплакала сейчас, но какой в этом толк? Кажется, мои слёзы закончились ночью.

— Что он сделал? — мягко спросила я.

— Экзорцизм, — с трудом выговорила Аллора. — Это тяжело… требует много сил… у него их не было, а он… Всё потому, что я — ни на что не способная дура! Не могу даже текст канона запомнить!

— Не говори так. Это ведь ты использовала печать.

Про экзорцизмы я много прочла в своё время. Имелась у нас такая книга. Запрещённая, к слову, для всех, кроме некоторых специально обученных магов. Если бы узнал кто из жрецов… но я их просвещать не собиралась. С тем, чтобы они неделю шатались по замку со своими курильницами, изгоняя скверну, бормотали ерунду и изводили всех обитателей рассказами об ужасах преисподней, я ещё могла бы худо-бедно смириться. А вот со сжиганием книг без разбора, дабы никакой крамолы ненароком не пропустить — ни за что в жизни. В бездну такое счастье.

И вот теперь, после ответа Аллоры, я начала немного понимать, что случилось. В конце она использовала печать. Их такими делали — коваными из серебра, освященными, и с коротким, но широким лезвием, чтобы нанести небольшую рану, соединить с кровью одержимого. Она использовала печать, он прочитал канон и вложил в него силу. Дурак, да… но если Аллора в самом деле могла ошибиться в тексте, это был не тот момент, чтобы рисковать. Её ошибка могла стоить жизни нам всем. Читая канон сам, Нир рисковал только собственной.

Вопрос у меня остался теперь всего один: что за сумеречная тварь вселилась в Рэймона. И в каких отношениях с ней состоял Алланир. Впрочем, без этого последнего знания мне очень хотелось бы обойтись.

— А Рэймон? — вспомнив, вскинулась я, услышав, что рыдания немного поутихли.

— Здесь. Может, уже и очнулся даже, — вздохнула Аль.

— Отлично, — кровожадно улыбнулась я. — Давай-ка с ним побеседуем по душам. А если что — и по кинжалам с плётками.

— Спятила? — выдохнула Аллора, резко прекратив лить слёзы.

— О да, — томно протянула я. — Причём крепко, хоть и недавно.

* * *

Рэймон в самом деле уже очнулся, и теперь сидел на кровати, спиной к двери. Найвес чем-то промывал широкий порез на его левой лопатке. След от печати, разумеется. Увидев, как лицо мужчины то и дело недовольно кривится от боли, я мстительно улыбнулась.

Обернувшись на звук открывшейся двери, Рэймон посмотрел на нас. Улыбаться я не перестала, но халат на всякий случай запахнула поплотнее. Желания смущённо краснеть перед ним у меня, как ни странно, не было ни малейшего. Зато было желание выцарапать глаза и оторвать руки, за то, что смотрели и трогали меня ночью.

— Аль… — сдавленно выговорил он. — Что у тебя с лицом?

— Спасибо, что спросил, — скривилась Аллора. — Оно свело знакомство с твоим локтем. Явно излишне близкое.

— Как?!

— А ты покопайся в памяти! — прошипела Аль. — Может, чего и вспомнишь!

Покосившись на неё, я от всей души порадовалась, что никакого оружия, несмотря на моё провокационное предложение, девушка с собой не захватила. Иначе разговор мог бы и не состояться, по причине смерти собеседника. И ещё больше порадовалась тому, что ночью Аллора увидела далеко не всё. Прямо скажем, самые драгоценные мгновения прошли мимо неё, и хвала Вседержителю.

— Я даже не знаю, как здесь оказался, — беспомощно развёл руками Рэймон. — И, кстати, леди Айлирен, вы что тут делаете? Я думал, вы давно в Освире, наслаждаетесь медовым месяцем…

Я поперхнулась, отыскав очередной повод для радости. У меня при себе тоже не было ничего опаснее собственных ногтей. Но всё-таки я не удержалась от искушения пустить в ход хотя бы их. Подскочила к кровати, вцепилась в запястье Рэймона, с удовольствием услышав, как он зашипел от боли, и потащила за собой, игнорируя протестующие восклицания Найвеса. Ничего, небось не помрёт от мелкого пореза. А уж его душевное состояние в данный момент волновало меня меньше, чем погода в столице Гантара. Оно явно не было хуже моего.

Протащив напрочь растерянного и потому не помышляющего о сопротивлении князя через коридор, я буквально втолкнула его в комнату, подтащила к кровати и прорычала, еще глубже запуская ногти в его кожу:

— Смотри! Смотри, какой у меня по твоей милости медовый месяц! Нравится?!

Ответом был судорожный вздох, больше похожий на всхлип:

— Нир… Как… Что с ним? Что он…

— Что он сделал? — задохнулась я. — Хочешь знать, что он сделал?! Последнее, что он сделал — спас твою дурацкую шкуру, изгнав в бездну завладевшую тобой сумеречную тварь! Может, это и будет последнее, что он сделал в жизни! Отвечай, с кем ты якшаешься? Отвечай немедленно!

С неожиданной для себя самой лёгкостью развернув Рэймона за плечи, я размахнулась со всей колотившей меня сейчас злости и влепила ему пощёчину. А потом ещё одну, для симметрии. Рука отозвалась болью, но на такие мелочи мне сейчас было плевать.

— Я не… я никогда!

— Да неужели?! — прошипела я, примериваясь ударить в третий раз. — А вот твои прекрасные чёрные глазки прошлой ночью говорили мне совсем о другом! Да если и нет, если я и ошиблась, хоть это и не так, как ты здесь оказался? Зачем? Что, думаешь, ты тут делал?!

Рэймон судорожно сглотнул, затравленно глядя на меня. Я нервно рассмеялась. Вряд ли кто-то хоть раз в жизни вот так орал на этого… этого… я даже не придумала, как его назвать, в двух языках слов не хватило. Да ещё и рукоприкладством подогревал накал ситуации. Смех сменился рыданиями. Я упала на колени, потом свернулась на полу клубочком и отключилась от окружающего мира. Последнее, о чём я подумала — до конца дней буду ненавидеть сладкое.

Из беспамятства меня вытряхнул пронизывающий холод. Дёрнувшись, я вдохнула ледяную воду, закашлялась, забилась в удерживающих меня руках. Меня тут же вытащили, завернули во что-то мягкое и понесли в расслабляющее тепло.

Разлепив невыносимо тяжёлые веки, я осмотрелась. Всё та же спальня, пока вроде бы моя. Жарко пылает огонь в камине, успокаивающе потрескивают поленья. И синие глаза смотрят на меня с тревогой. Так близко, так… затягивающе…

— Очнулась.

— Айли, ты как?

Аллора. Смотрит испуганно. Не ожидала от меня? Я сама от себя ничего такого не ожидала. Кружка? Хорошо, горячее. Сладкое? Нет, нет, не могу, ненавижу сладкое! Только не это! Что? Надо? Обязательно надо? Ладно, вытерплю. Это не самое страшное.

В доме кто-то кричит. Тонко, протяжно, прерывисто. Голос вроде бы незнакомый. Замолкает ненадолго, потом кричит вновь. Тёмно-медовые брови над вечерней синевой глаз недовольно сдвигаются, между ними появляется складка. Хочется провести по ней пальцем, разгладить, но руки не слушаются.

Я знала, кто кричит. Продажная тварь, слуга Безымянной. Пусть кричит, послушаю с удовольствием. Всегда ненавидела жестокость, но сейчас другой случай. Сейчас я почти готова ей наслаждаться. Сейчас я сама бы заставила его кричать ещё громче, если бы могла. Я сама себя пугаю до дрожи, хотя дрожу не от страха, а от холода. Но мне это безразлично. Важно только одно — чтобы Нир дожил до рассвета и открыл глаза. Потому что мне очень нужно с ним поговорить. А потом еще влепить ему вторую пощёчину, недоданную в прошлый раз, тогда, бесконечно давно. Чтобы обоим вышло поровну. Заслужили…

— Айли, ты понимаешь, где ты? Помнишь, что случилось?

Я чуть кивнула в ответ. Очень хотела бы забыть, но никогда не смогу. Каждое мгновение, каждый оттенок чувств и эмоций впились в память теми жуткими южными рыбками… как их там… пираньями. Никогда они не разожмут челюстей, даже после смерти. Я никогда ничего не забуду. И всегда буду ненавидеть сладкое.

— Что у тебя болит?

Я покачала головой, закрывая глаза. У меня ничего не болело, кроме души, но от этой боли нет лекарства. Разве что время. Но сейчас я и в него не верила. Мне вообще было всё равно. Лучше бы утопили.

— Они его нашли, Айли, — вмешалась Аллора. — Он здесь.

— Слы… шу…

Губы болели и отказывались подчиняться. Язык шевелился медленно, говорить удавалось с трудом. Казалось даже, что такую речь, как перед истерикой, я не смогу больше произнести никогда в жизни.

— Всё будет хорошо.

Слова… Эти слова звучат постоянно, но никакого смысла в них нет. Всё уже плохо, а будет только хуже. Алланир сделал что-то страшное, я это знала. Хотел он этого или нет, но сделал. С этим ещё предстоит разбираться.

— Уложи её спать.

Я согласно кивнула. Прекрасная идея. Больше я сейчас всё равно ни на что не способна. И не была бы, даже если бы и могла ходить и говорить. Разве что отправилась бы туда, откуда продолжали доноситься крики, и обзавелась там ещё несколькими кошмарными воспоминаниями.

* * *

— Аль, — тихо спросил Рэймон, прикрывая за ними дверь. — Расскажи, что всё-таки произошло?

— Лучше ты мне кое-что расскажи, — процедила Аллора, наступая на него. — Что там у тебя за любовь с Кианой?

— Ну…

Мужчина опустил глаза. Лицо, до сих пор немного горевшее от пощёчин Айли, покраснело сильнее.

— Ну? — поощрила Аль. — Это хотя бы ты сам или тоже кто-то вместо тебя?

— Сам… Она… знаешь, она такая… я никогда этого раньше не видел.

— Но внезапно тебя настигло просветление, — фыркнула девушка. — Давно?

— Почти год.

— Да, — только и сказала Аллора. — Правитель почти год как свихнулся, а никто и не заметил. Интересно, а твою кончину сколько времени будут игнорировать?

— Аль!

— Я для того и нужна, чтобы говорить тебе правду в глаза, — отрезала девушка.

— Какую правду?

— О том, что раньше ты тоже её видел. Но отчего-то в совершенно ином свете. И о том, что такая перемена ненормальна, Рэй. Протри глаза! Эта хитрая стерва всегда охотилась именно за тобой. Она и с Сайвером связалась только в надежде, что он её бросит, а ты, дурак благородный, пожалеешь. И уж там она своего бы не упустила. Не зря, ох не зря Нир тогда задал Сайверу трёпку.

— Нир? — изумлённо переспросил Рэймон.

— Да, он самый. Поймал этого… хм… неважно, ты понял, кого, и вправил ему мозги. Сайвер ведь правда собирался отпереться от отцовства. Она всё рассчитала идеально, Рэй. Всё, кроме одного. Того, что мой брат таких тварей повидал достаточно. И ещё, пожалуй, того, что он до сих пор твой друг, несмотря ни на что. Ну, чего молчишь?

— Я не… я теперь думаю и сам не понимаю, что со мной происходит.

— А ты подумай получше, — фыркнула Аллора, разворачиваясь, чтобы уйти. — Когда-то у тебя это прекрасно получалось.

* * *

Не было ничего, кроме бескрайней темноты и пробирающего до костей холода. Правда, и костей тоже не было. Взглянув на свои сотканные из черного тумана руки, Алланир криво улыбнулся. Вот она, бездна. Пустота. Расплата.

Темнота впереди стала чернее, хоть это и казалось невозможным. Зашевелилась, оживая, соткалась в смутные очертания женской фигуры. Лукавая усмешка тронула красивые до отвращения губы твари:

— Сладкий… ты всё-таки вернулся…

* * *

Открыв глаза, я повернулась и невольно хмыкнула. В комнате произошла некоторая смена декораций — теперь в кресле с книгой сидел лорд Тайлор. В остальном ничего всё осталось прежним, интерес к написанному был ровно таким же показным. А ещё на дворе был белый день. Точнее, даже утро, хоть и позднее. Мелочь, а приятно — надоело жить по ночам, без солнечного света настроение портится. И без того, к слову, не очень-то радужное.

— Доброе утро.

— Доброе, — пробормотала я, пытаясь оценить своё состояние.

Странно, но после истерики мне полегчало. Словно нарыв в душе лопнул, выплеснув большую часть накопившейся дряни. Хорошо мне не стало, но прежнее предельное напряжение схлынуло.

— Как ты?

— Жить буду. Только пока думаю, стоит ли, — протянула я, откидываясь на подушку и потягиваясь.

Очень хотелось спросить, сколько я проспала и что пропустила, но подходящие слова не приходили на ум. Зато строем и напролом двигались нехорошие подозрения. Почему лорд ждал здесь, когда я проснусь? Хотел лично сообщить плохие новости, чтобы, если моя реакция опять не будет отличаться адекватностью, успеть помешать мне самоубиться? Вдруг Иреас рассказал ему историю с кинжалом и простынёй, со своей, разумеется, точки зрения?

Правда, сейчас я уже и сама не была уверена, что не испытываю желания попросту покончить с собой, даже независимо от того, какие в этом доме есть для меня новости. Останавливало, пожалуй, главным образом угрожающее изобилие некромантов вокруг. В такой компании, пожалуй, самоубьёшься, да… Раз пятнадцать, и всё без толку, не воскресят, так зомби слепят. И, кстати, не поэтому ли один из них как раз обосновался у моего изголовья?

— Встать сможешь?

Я натянула одеяло до носа и под его прикрытием спустила ноги с кровати. Встала, прямо в процессе закутываясь поплотнее, прошла до двери, вернулась обратно, села и, пожав плечами, ответила:

— Даже станцевать смогу, наверное. Продемонстрировать?

— Нет, так поверю, — усмехнулся лорд, закрывая книгу и вставая. — Тогда переодевайся и спускайся завтракать. Нам нужно серьёзно поговорить.

Вокруг словно стемнело в один миг. Мир утратил краски, запахи и звуки. Сердце притихло в груди, затаилось, боясь стуком привлечь к себе внимание. Я легла на кровать и отвернулась, укрывшись одеялом с головой. Вот, значит, как? Серьёзно поговорить? А нельзя было сказать прямо?

Я лежала и боялась открыть рот. Боялась вспугнуть звуками своего голоса хрупкую неизвестность. Ведь если вопрос, прямой вопрос, всего два страшных слова, будет задан, на него прозвучит ответ. И после этого не останется уже ничего. Никакой надежды. Я тихо дышала через нос, не шевелясь. Но вечно так молчать было невозможно, заговорить пришлось.

— Он умер?

— Нет.

Несколько протяжных, тягучих ударов сердца я осознавала услышанное. А потом резко села на кровати, поворачиваясь к лорду Тайлору. Одеяло слетело, оставляя меня в тонкой и короткой ночной рубашке, но меня это не волновало. Чего он там не видел, честное слово?

— Но если ты спросишь меня, жив ли он, мой ответ будет ровно таким же. Именно об этом я и хотел с тобой серьёзно поговорить.

* * *

Дрожащими кончиками пальцев я провела по лбу, погладила щёку, убирая за ухо прядь волос, ещё чуть влажных от пота, скользнула по подбородку. Из ран ушла прежняя жуткая чернота, они закрылись, больше я не чувствовала боли, приближая к ним руку. Алланир был тёплым, дышал глубоко ровно. Он спал.

Но тормошить его, кричать под ухом, устраивать рядом выступление безумного оркестра, ложками играющего на кастрюлях, было бессмысленно. Он не мог проснуться. Я наклонилась над кроватью, неверяще встряхнула его за плечи и тут же поспешно отстранилась, сообразив, что причиняю боль.

— Не бойся, — тихо пробормотала где-то позади меня Аль. — Ему не больно.

— Почему? — прошептала я.

— Потому что его здесь нет, — вздохнул лорд Тайлор.

— А где же он?

— Не знаю. Там у каждого свой собственный путь.

— Но почему… он же…

Я окончательно растерялась. Я готовила себя к смерти Нира, в то же время мучительно надеясь, что он останется жив, но даже предположить не могла, что ни того, ни другого так и не случится. И я увижу перед собой спящего. Вот так спящего.

— Он ушёл, — мягко проговорила Аллора, пожимая мои пальцы. — И теперь не может вернуться.

— Или не хочет, — фыркнул от дверей Иреас.

Я метнула на него сердитый взгляд, но ничего не сказала. Не хватало только сейчас тратить время на пустые препирательства. Безнадёжна только смерть, а пока жив, ещё можно надеяться. Самое время вспомнить это отцовское присловье, оно как нельзя кстати.

— Это неважно, — вмешался лорд Тайлор. — Не может или не хочет… у тебя есть право попросить его вернуться. И власть приказать ему сделать это. И ещё, может быть, сила ему помочь.

— Как?

— Не делай этого, — предупредил Иреас.

На этот раз я отмахнулась от него, как от назойливой мухи. И получила в этом неожиданную поддержку.

— Закрой рот, Иреас, — тихо, но твердо проговорил Рэймон.

— Что именно нужно сделать?

В руках у меня оказался потемневший от времени свиток пергамента с потрёпанными краями, перевязанный траурной чёрной лентой. От одного взгляда на него мороз продрал по коже — именно с такого жрец в нашем храме всегда зачитывал погребальные речи. Пришлось себя одёрнуть, напоминая, что я не дома и это наверняка совсем не то.

Так оно и вышло. Развернув пергамент, я с ужасом уставилась на сплошную вязь красиво выписанных букв. Лардэнский, разумеется. Выглядело это прекрасно и удивительно, но, к сожалению, как раз красивость-то и являлась самой большой проблемой. Из-за неё я с трудом распознавала, где какая буква.

— Сможешь прочитать?

Я продолжала с сомнением глядеть на развёрнутый свиток, развернув его целиком. Оценила заодно длину текста и приуныла окончательно. За неделю, может, и смогу, если отвлекать по пустякам не будут. Но всё равно буду при этом так запинаться на каждом слове, что Нир точно не вернётся. От скуки в пути помрёт.

Рэймон подошёл и неожиданно забрал у меня пергамент. Я потянулась было отбирать, но заметила, что больше против подобного самоуправства никто из присутствующих не возражает, и решила не высовываться. Вдруг и правда чего умного скажет?

— Подревнее ничего не нашлось? — проворчал Рэймон, ведя пальцем по строчкам.

— Нет, — огрызнулась вместо лорда Тайлора Аль. — Самые древние хранятся в твоей библиотеке.

— Сбегать?

— В бездну, — буркнула я, выхватывая злополучный пергамент. — Прочитаю.

Проще, конечно, сказать, чем сделать, но какой у меня был выбор? Вдруг да получится. В прошлый раз, вон, вообще без всяких свитков получилось. Хотя тогда всё было несколько иначе.

Не отрывая взгляда от ровных рядов букв, я спустилась вниз, в столовую, налила себе кружку взвара, села у окна и принялась разбираться. В принципе, некоторая часть слов опознанию поддавалась. Большинство я не знала, но о смысле их можно было догадаться. Интересно, а мой акцент и многочисленные ошибки в произношении делу не помешают? Надо будет обязательно спросить, а то мало ли…

— Выпей-ка.

Подошедший Найвес завладел моей кружкой и накапал в неё чего-то из небольшого пузырька. Я подняла на него вопросительный взгляд, так, на всякий случай, потому что успела уже привыкнуть ко всевозможным снадобьям, которыми меня тут пичкали.

— Помогает восстановиться после потери крови, — пояснил целитель. — И… и просто настроение поднимает.

От горькой усмешки удержаться не получилось. И успокаивает, да. Спасибо, что не стал этого договаривать, вовремя спохватился. Извиняться за своё недавнее поведение я совершенно не собиралась, а за истерику — тем более. Кто бы, интересно, на моём месте сумел сохранить спокойствие? Нет, ну кто-то вроде лорда Тайлора, может, и сумел бы, но я ведь просто обычная девушка. Ладно, не совсем обычная, только это ничего не меняет.

— Спасибо.

— На здоровье, — улыбнулся Найвес, оставляя меня в одиночестве.

Стыдно всё-таки было. Немного, самую малость, но тем не менее. Кажется, не так давно я считалась весьма приличной, хорошо воспитанной юной особой. Неизменно проявляла должную почтительность к старшим и более высокопоставленным. И да, имела безупречную репутацию. Мелкие домашние проделки вроде ночных вылазок на крышу замка не в счёт, знали о них только в узком семейном кругу. Немного же мне понадобилось времени, чтобы распрощаться со всей этой благодатью…

Что я там успела натворить? Ах да, началось всё с неудачной попытки побега от жениха. За ней последовала более удачная… или наоборот, ещё менее удачная, это уж как посмотреть. Я раздевалась догола перед посторонними мужчинами и, если придётся делать это впредь, каюсь, буду испытывать куда меньше смущения, чем надлежит. И, что уж совсем из рук вон, надавала пощёчин фактическому и будущему правителю этой страны. И поцарапала его, кстати, намеренно и с удовольствием.

И всё это, заметьте, для меня уже вроде как в порядке вещей. А что самое интересное, окружающие во главе с этим самым правителем усердно делают вид, что так оно и есть. Представив, что было бы, обойдись я подобным образом с нашим королём, я нервно сглотнула. Публичная порка кнутом на площади — самое мягкое наказание из тех, что могло меня ожидать. Разочарование отца было бы куда страшнее. Хорошо, что он не видит всего этого.

Я понюхала взвар. К фруктовому аромату добавилась лёгкая цветочная нотка. Приятная такая, весенняя прямо. Действительно, и настроение поднялось. А главное — так нравящийся мне кисловато-пряный вкус напитка совершенно не изменился.

Несмотря на изначальные горестно-обречённые мысли про неделю неустанных трудов, справилась я гораздо быстрее, к обеду. За столом зачитала благодарной публике несколько абзацев, получила пару уроков правильного произношения и всеобщее восхищение. Мелочь, а приятно.

Покончив с едой и чуть отдохнув, отправилась браться за дело. Затягивать не хотелось, хотя лорд Тайлор и советовал мне поспать после обеда, уверяя, что значение навряд ли будут иметь даже и несколько дней, а уж о нескольких часах и говорить нечего. Я кивала, но не верила, да и как смогла бы заснуть?

Присев в кресло у кровати, я развернула пергамент на коленях и хотела уже было приступить к чтению, но передумала. Пересела прямо на кровать и взяла Нира за руку. Одной рукой справляться со свитком оказалось непросто, он так и норовил высвободиться и свернуться обратно, но так я чувствовала больше уверенности в том, что буду услышана.

* * *

Темнота колыхалась, проплывая вокруг зыбкими облаками, касаясь кожи мягкими лапами. Кожи, которой не было. Добыча смерти теряет всё. Одно прикосновение показалось более отчётливым и настойчивым. Что-то невидимое ненадолго сжало призрачные пальцы. Смутно знакомо, но уцепиться за воспоминание не удалось, слишком быстро оно ускользнуло.

— Улыбнись, сладкий…

Вкрадчивый голос звучал прямо в голове. Мир сжимался до него одного в такие моменты. Мир, которого не было. Вместо которого осталась только холодная, изменчивая темнота, затягивающая, растворяющая.

Не стоило проверять, что будет, если не исполнить просьбы. Она была способна на многое, а именно здесь, пожалуй, на всё. Губы шевельнулись, уголки послушно поднялись.

— Вот так. Ты скучал по мне, сладкий?

— Да.

Да, тварь здесь была способна на всё. Кроме одного — слышать его мысли. Иначе не улыбалась бы сейчас в ответ. Наверное, не улыбалась бы. Но вдруг ей наоборот нравилась его ложь? Нравилось именно то, что он вынужден лгать и улыбаться. Кто может знать, что у неё на уме?

— Я тоже скучала.

Тьма оказалась рядом, запредельно близко, вызвав дрожь. Могильный холод её безупречных пальцев прикоснулся к плечам, скользнул по груди, запуская ледяные когти внутрь. Как это всё вообще могло случиться?

— Зачем?

Задавший этот вопрос стоял вдалеке, но голос слышался так, будто и он рядом, прямо за спиной. В его голосе не было интонаций, не было никакого выражения. Просто набор пустых звуков, царапающих уши.

— Зачем?

Тварь рассмеялась, переспрашивая. Грудь на миг сдавило невыносимой болью, потом резко отпустило. Пальцы переключились на волосы. Играя, разобрали пряди, запутались в них, потянули, заставляя откинуть голову назад.

— Холод, холод, холод… безупречная белизна такая холодная, — голос твари звучал до невозможности живо: капризно и чуть лениво. — Мне тоже хочется немного огня. Посмотри, это ведь настоящий огонь, живой огонь.

Мёртвый огонь. Он чуть было не сказал этого вслух, успел удержаться. Какая теперь разница, живой или мёртвый? Здесь же нет ни жизни, ни смерти, только тьма, пустота и холод. Это место — могила всему.

Тварь скользнула в сторону, склонила голову, будто в самом деле любуясь. Играя. Она была далеко, но что-то тянуло за руку. От пальцев по призрачному телу расплывалось неожиданное, невозможное здесь тепло. Он невольно шагнул в сторону, подчиняясь зову этого тепла. Тонкие, чуть надломленные брови твари — стрелы мрака во тьме — недовольно сдвинулись, между ними показалась одна вертикальная складочка.

— Куда же ты, сладкий?

Он не знал, куда. Не думал, просто не мог сопротивляться, делая ещё шаг и ещё, отдаляясь от продолжающей хмуриться твари. Тепло манило, звало, тянуло, не позволяя себе противиться. Уговаривало вспомнить что-то, что-то очень важное. Имя. Тепло звало его по имени, но он никак не мог расслышать…

Вдали показалась тонкая вертикальная полоса света, ослепительная среди окружающей её темноты. Тепло было там, оно звало пойти туда за ним. Вернуться. Нужно было куда-то вернуться…

Он поднял глаза, глядя на гибкое, изменчивое тело твари, сейчас подобравшееся, будто готовящееся к прыжку. Губы её чуть кривились от сдерживаемого гнева. Рука взметнулась для удара, тускло блеснули чёрные когти.

— Так, значит?!

Обжигающая боль прикоснулась к коже, заставила дёрнуться. Память обрушилась лавиной. Мысли, мгновения жизни, то, кем он был и с кем. Огромные, сердито распахнутые синие глаза смотрели на него, а губы шептали имя. Его имя, снова и снова. Задохнувшись, он шагнул к светлой полосе. Тварь мгновенно опять оказалась рядом, преграждая путь. Окатила непроглядной чернотой гневного взгляда.

— Хочешь снова сбежать, сладкий? — прошипела она. — Правда хочешь? Ну так ступай. Только… только посмотри сперва на это.

* * *

На какой-то миг мне показалось, что веки едва заметно дрогнули. Вскинув лицо, я невольно стиснула пальцы Нира в безумной надежде. Нет, показалось. В глазах, наверное, зарябило от бесконечных рядов мелких букв.

Надо было продолжать читать, но я продолжала смотреть, не в силах оторваться, впечатывая в память спокойные, расслабленные сейчас черты. Сражаясь с искушением склониться и прикоснуться, пока никто всё равно не видит. Искушение победило быстро. Я ему позволила. Оглядевшись на всякий случай, коротко, украдкой тронула губами уголок рта и тут же отпрянула, испугавшись сама себя. А в следующий миг зажала рот ладонью, чтобы не закричать от ужаса. По левой щеке Нира будто бритвой полоснули. Дважды сразу. Кровь бисеринками выступила из тонких порезов.