Глава 5

Когда уже начало чуть темнеть, я направилась было к дверям кухни, но передумала, решив попробовать отыскать дорогу самостоятельно. На удивление, со второй попытки мне это удалось. Быстро утолкав в сумку пару рубашек и книги, я закуталась в накидку и поспешила в библиотеку.

О светильниках в потайном ходе никто, конечно же, не позаботился, так что пришлось позаимствовать один со стола. Не слишком яркий, но, к счастью, хотя бы пол оказался ровным, не пришлось специально светить себе под ноги. Стараясь не цеплять паутинные занавеси, я протопала до первой развилки, свернула направо, как было сказано, и вскоре упёрлась в запертую дверь.

Пробормотав ругательство и отстранённо подумав, что в последнее время как-то уж очень пристрастилась к подобным выражениям, я подёргала ручку, убедилась, что это безнадёжно, и повернула обратно. Получалось, что или Иреас ошибся с направлением, или не учёл существования этой самой двери, или подвох в предложении лорда Рэймона всё-таки был. О том, что подсуетиться могла загадочная травница, вообразив, что я что-то разузнала от умирающего князя, даже и думать не хотелось.

К счастью, второй коридор вывел меня к узкой винтовой лестнице, ведущей вниз. Видимо, всё-таки Иреас ошибся. Или соврал специально, кто его знает. Мысленно пожелав хитрому лардэну икнуть погромче и злорадно подумав, что он здорово промахнулся, если надеялся, что я, едва увидев запертую дверь, в панике поверну назад, начала спускаться. Добралась до самого низа и увидела обещанный подземный ход.

Пахло оттуда, прямо скажем, не розами, но ведь никто мне ковра, усыпанного лепестками, под ноги и не обещал. Да я и не из привередливых. Рот и нос можно и шарфиком прикрыть, благо, догадалась его захватить с собой. А вообще бывало и хуже. Например когда мы с братцами провалились в компостную яму. Там мало того, что два дня пришлось отмываться, и всё равно неделю запашок чудился, так еще и хозяин ограбленного сада нас догнал и не побрезговал надрать уши, не спросив даже, кто такие. В дерьме с головы до ног все детишки одинаковы, что крестьянские, что баронские. А отцу жаловаться мы, уж конечно, не стали, не то ещё бы добавил.

На каждом шагу радуясь, что догадалась надеть сапоги, я прошлёпала по мокрому, скользкому полу до первого поворота, заглянула за угол и чуть не взвыла. Для кошек, что ли, этот тоннель строили? Да ни одна нормальная кошка в такую сырость носа не сунет! А для человека он был непростительно низок и узок.

Но делать было нечего. Подобрав юбку, я согнулась почти пополам и двинулась вперед, стараясь не слишком часто биться локтями о стены. Когда поясница и ноги уже заныли, требуя над ними сжалиться, золотистый свет лампы выхватил из кромешного мрака впереди стену. И вделанные в неё в качестве лестницы толстые металлические скобы. Совсем хорошо.

Подоткнув подол, чтобы в самый удачный момент он не подвернулся под ногу, я полезла вверх, держа фонарь в зубах. И хорошо, что пришлось так сделать, не то ругалась бы безостановочно: скобы оказались покрытыми какой-то слизью. Вонючей и отвратительной, но это было только полбеды. А беда состояла в том, что гадская слизь оказалась ещё и вполне ожидаемо скользкой, так что карабкалась я каждый миг рискуя сорваться.

Особенную злость в процессе подъёма вызывали мысли о том, что там, наверху, меня ждут два мужика. Которым не пришлось обтирать со стен паутину, шатаясь по всеми забытым тайным закоулкам, и нюхать здешнюю вонь. Стоят, видите ли, дышат свежим воздухом и ждут, когда бедная девушка сама к ним вылезет.

Сверху послышался скрежет. Осторожно подняв голову, я увидела темнеющее небо и этих самых мужчин, в плащах с такими обширными капюшонами, что не удалось даже понять, кто есть кто. А в следующее мгновение сильные руки подхватили меня под мышки и выдернули на поверхность.

— Наконец-то, — прошептал Алланир.

Попытайся он меня обнять — и вот честное слово, двинула бы ему как следует, так разозлилась. Но вместо этого и меня быстро завернули в такой же неопределенного тёмного цвета плащ и за руку потащили куда-то. Даже толком оглядеться не дали.

Быстро прошагав по дорожке, мы дошли до стены, окружающей сад. Иреас уверенно сдвинул в сторону густой покров из ползучих растений, открывая небольшую калитку, нажал на один из камней, и та с тихим скрипом открылась, выпуская нас на пустую тёмную улицу. Далеко впереди виднелась расцвеченная огнями площадь, доносились музыка и крики. А в укромном уголке между двумя домами нетерпеливо всхрапывали лошади.

Ещё несколько раз успев полной грудью вдохнуть свежий воздух, я тихо пискнула, почувствовав, как опять лечу куда-то вверх. И обнаружила себя на лошади, сидящей перед Алланиром, прижатой к его груди.

— Поехали, — ворчливо бросил Иреас.

Копыта звонко стучали по каменной мостовой. Вокруг по-прежнему никого не было, но я всё равно постаралась натянуть капюшон плаща еще ниже. Самое страшное осталось позади, но не хотелось, чтобы всё сорвалось из-за какой-нибудь нелепой случайности.

— Ты заплатил жрецу?

— Полсотни золотом. С тебя причитается, Освир.

— А я-то понадеялся, что Дариат ради такого дела сам раскошелится, — хмыкнул Алланир. — Ладно, сочтёмся, лишь бы этот прохвост не смылся никуда раньше времени.

— Не смоется, — веско пообещал Иреас. — Нам направо, главные ворота уже закрыты.

— И что? Ехать через мост?!

— А что тебя не устраивает?

— Стража тамошняя меня не устраивает, — огрызнулся Алланир.

— Вся стража, спорить могу, на площади.

— А если нет?

Я слушала эту перепалку, устало прикрыв глаза, и жалела, что весь день проторчала в саду, вместо того, чтобы поспать. Правда сомневалась, что после всего случившегося смогла бы заснуть, если бы и попыталась.

— Возвращаясь из храма, я кошелёк там обронил, — зло прошипел в ответ Иреас. — Будь уверен, как раз сейчас они пропивают его содержимое.

— Ты тогда сразу подсчитай, сколько всего я тебе должен, — усмехнулся Алланир.

— Да уж не надейся, тебе ничего не забуду!

— О, в твоих ко мне нежных чувствах сомневаться не приходится…

Честное слово, мне даже интересно стало, почему эти двое так любят друг друга. И мелькнула мысль, что именно сейчас самый лучший момент этим поинтересоваться. Во-первых, застану врасплох. Во-вторых, поскольку они оба вместе, ни у одного не будет возможности навязать свою правду.

Мужчины, и верно, вопросу смутились. Алланир пробормотал что-то невнятное о давних клановых разногласиях. Иреас тоже попытался отделаться общими словами, но я не пожелала сдаться, удовлетворившись пустыми отговорками.

— Хорошо, — буркнул Алланир, поняв, что я не отстану. — Между нами лично никогда и ничего не случалось. Такого, во всяком случае, чтобы вызвать взаимную неприязнь. Но Иреас связан клятвой служения с Рэймоном, а вот с ним у меня вышла размолвка. Давно. И, в общем-то, пустяковая.

— Ничего себе пустяковая! — возмутился Иреас.

— Разумеется, пустяковая! Спорить могу, он даже уже и не помнит, как звали ту девицу!

Я невольно хихикнула. Разумеется, из-за чего еще можно поссориться с этим типом, если не из-за девушки? Может, там любовь всей жизни погибла, а ему всё пустяки. Одной девицей больше, одной меньше…

— Причём тут девица?! — окончательно разозлился Иреас. — Ты его оскорбил!

— Я тебя умоляю! — почти взвыл Алланир. — Это была дурацкая мальчишеская драка! Мне четырнадцать было, а ему вообще только двенадцать. Как можно быть до такой степени помешанным на правилах и собственной правильности?! Ну, ляпнул по глупости, ну, расквасили друг дружке носы и забыли бы!

— Ты забыл, что ты ляпнул, — прошипел Иреас.

Я притихла, напряжённо ожидая, чем закончится спровоцированная мной разборка. В глубине души не могла не согласиться с Алланиром — как можно много лет носиться с детской обидой?

— Разве это была неправда? — пугающе тихо спросил некромант.

Мы выехали на тот самый мост. Стражи на месте в самом деле не оказалось, на двери будки висел впечатляющих размеров замок. Внизу тихо журчала вода, а далеко впереди виднелось большое, слабо освещённое здание. Наверное, тот самый храм, в который мы направлялись.

— Разве дело в этом? Есть вещи, за которые убивают, Освир. И ты должен понимать, что тогда заслужил смерти.

От тона Иреаса у меня мороз продрал по коже. Даже не понимая, о чём идёт разговор, я прониклась его совершенной серьёзностью. И теперь жалела, что заставила мужчин его начать. Страшно было представлять, чем он может закончиться.

— Да, — почти тем же тоном отозвался Алланир. — Как и то, что последние двадцать лет живу из милости. Но знаешь, что? Тогда я сказал правду, и ничуть об этом не жалею. Рэймону следовало не оскорбляться, а задуматься над моими словами.

К счастью, храм был уже близко, и на этом пугающий разговор закончился. Так ничего и не узнала, ну и пускай. Есть на свете вещи, которых лучше не знать — дольше проживёшь.

* * *

Возле крыльца протекал небольшой ручеёк. Спросив на всякий случай, можно ли это здесь делать, я вымыла руки, умылась и кое-как привела себя в порядок. Пышной свадьбы не хотелось, но это же не значит, что перед алтарём нужно обязательно стоять чумазой.

— Идём, — вздохнула я, последний раз поглядев на своё отражение в воде.

— Ты как на похороны собираешься, — невесело усмехнулся Алланир. — Неужели всё так ужасно?

— Нет, хуже, чем ужасно, — неожиданно сама для себя огрызнулась я. — Идём уже, чего тянуть?

— Если ты не хочешь…

— Ой, да в бездну! — от усталости, всех последних страхов, вдруг разом навалившихся на меня, раздражения и неизвестно чего ещё я уже слабо соображала, что вообще говорю и делаю. — Я разве сказала, что не хочу? Может, это ещё ты не хочешь!

Слёзы хлынули по щекам ручьями. Я, грязная, растрёпанная, благоухающая какой-то подвальной гадостью, стою у крыльца храма и собираюсь сделать один из самых ответственных в жизни шагов — выйти замуж. За того, кого не люблю, и кто не любит меня, а только хочет неизвестным мне образом использовать для достижения непонятных мне целей. А незадолго до этого меня держал за руку умирающий, умоляя о помощи. А я, вместо того, чтобы хоть что-то сделать, мило поулыбалась его вероятной убийце, и теперь вот стою здесь и собираюсь… Господь Вседержитель, ну как же так?!

— Айли…

Тёплые руки обняли меня за плечи, прижали к груди, к рубашке, пахнущей чем-то свежим и прохладным. И начали медленно гладить по волосам и по спине, пытаясь успокоить.

— Айли, не плачь. Всё будет хорошо, милая, я тебе обещаю.

В этом я сильно сомневалась, но постаралась кивнуть и унять поток слёз, успевших порядком промочить рубашку. Ухо защекотало тёплое дыхание, потом губы коснулись его коротким, лёгким поцелуем.

— Идём?

— Идём, — вздохнула я, кончиком шарфа вытирая остатки слёз.

Будет хорошо или не будет… не будет, скорее всего, но что тут поделаешь? По крайней мере, Алланир мне нравился. Видимо, и я ему тоже. Ему, правда, много кто нравился, да… И обидно, что, не будь я эссаадой, в жизни не притащила бы его к алтарю. Но есть в жизни вещи, с которыми приходится просто мириться.

В храме царил полумрак, легкий ветерок, влетающий в полураскрытые двери, играл пламенем свечей и смешивая запахи разных благовоний. Жрец нетерпеливо прогуливался возле алтаря, сунув руки в широкие рукава мантии.

— Наконец-то, — оживился он, завидев нас. — Давайте скорее, не то может вернуться настоятель.

— Давайте, — тоже забеспокоился Иреас. — Свидетель и свидетельница здесь?

— Да, ждут, — кивнул жрец куда-то вправо.

Я повернула голову и увидела-таки сидящую на каменной скамье между двумя статуями пару. Девушка подняла голову, одновременно сбрасывая капюшон и вызывая у меня удивлённо-радостный возглас. Натэль!

— Лорд Инид, — лёгким кивком поприветствовал её спутника Алланир. — Спасибо, что пришли.

Лорд поднялся со скамейки и почтительно поклонился. Я отстранённо отметила для себя этот момент: по положению он явно стоял значительно ниже моего жениха. Выходит, незадачливый шпион оказался и в этом прав, не все здешние лорды были равны по положению. Вот ещё бы он разузнал, почему это так и кто есть кто…

— Я так за тебя боялась, — шепнула Натэль, занимая своё место слева от меня и быстро пожимая мою руку. — Рада, что всё хорошо закончилось.

Ох, знала бы ты, подруга, что на самом деле всё только начинается… Я кивнула молча, сказать мне было нечего. К тому же и жрец, не затягивая, начал читать положенный по обряду текст о важности и священности брачных уз.

В голове упорно крутились давешние слова Рэймона: имя, дыхание и кровь. На лардэнском речь жреца звучала более строго и торжественно. Я понимала не всё, но достаточно, чтобы сообразить: она немного отличается от тех, что говорились в таких случаях обычно.

— Отдаёшь ли ты, Алланир Эйвар Освир, этой женщине своё данное при рождении и данное при посвящении, Вседержителем Отцом нашим Небесным благословлённое имя?

— Отдаю.

Ответ прозвучал спокойно и твёрдо, в голосе Алланира не было и тени сомнений и колебаний. И мне хотелось ответить так же, хотя бы затем, чтоб не обижать. В попытке сосредоточиться и успокоиться, я уставилась на медальон на груди жреца. И увидела странные переплетения листьев. Похожие, но другие, не те, что должны были там быть. Медальон был фальшивкой. Жрец был фальшивкой. Обряд… ох, Вседержитель!

— Отдаёшь ли ты…

— Нет! — резко перебила я, выдёргивая руку из ладони Алланира. — Нет, и не желаю участвовать в этом дурацком спектакле! Зачем?! Просто скажи, зачем?!

— Что зачем? — оторопел Алланир, попытавшись меня удержать, но я увернулась и быстро отступила на пару шагов.

— Зачем было меня обманывать, устраивая фальшивую свадьбу?!

— Какую ещё фальшивую свадьбу?! — ошарашено уставился на меня вскочивший со скамьи Иреас.

— Да вы гляньте на этого жреца! Ха, жреца! — продолжила орать я, ничуть не смущаясь того, что всё-таки нахожусь в настоящем храме. Тем более на сегодня он уже превращён в театр, и вовсе не мной. — За дуру меня держите? Думаете, не знаю, как выгля…

И тут я посмотрела на жреца. Мы все посмотрели. А он посмотрел на нас, медленно подняв голову. Глаза его уже не были человеческими, они светились в полумраке, как гнилушки.

Закричать мне не удалось. Звук, сорвавшийся с губ, оказался в лучшем случае стоном, скорее даже тихим сипением. Зато закричала Натэль. Эхо её визга, многажды отразившись от стен и колонн, полоснуло всех по ушам. А потом подруга сделала самое мудрое, что только можно было сделать в этот момент — подхватила юбки и со всех ног бросилась к дверям. Её спутник через краткое мгновение последовал за ней, даже не оглядываясь. И я бы к ним с большой радостью присоединилась, только ноги от страха отнялись.

Жрец опустился на четвереньки. Человеческий облик слетал с него клочьями тьмы, растворяющимися в окружающем сумраке, обнажая тело твари. Гибкое, иссиня-чёрное, масляно блестящее. Лапы вытянулись, по каменному полу проскребли когти длиной в ладонь взрослого мужчины, взметнулся длинный хвост с шипастым костяным наростом на конце. Клацнули кинжально острые зубы в пасти, способной перекусить человека пополам. Тварь была точности такой, как на гравюре в книге.

— Родигар… — немеющими губами прошептала я.

— Эсс-саа-ддаа!

От долетевшего смрадного дыхания у меня к горлу подступила тошнота. Я страшно хотела попятиться, но так и не могла, ноги не слушались. Алланир, отступая, шагнул ближе ко мне, заслоняя от родигара. В правой руке у него уже был обнажённый меч, а левая медленно окутывалась переливчатой фиолетово-чёрной дымкой.

— Уведи её, Иреас, — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Иреас, словно очнувшись после этих слов, медленно двинулся ко мне. Тварь глухо и злобно зарычала, припадая к полу, но бросаться пока не спешила. Маленькие красные глазки следили за каждым движением Алланира.

— Ну же!

Рывок за руку наконец заставил меня отмёрзнуть от места. Сделав несколько неуверенных шагов, я всё-таки пошла за мужчиной, тянущим меня к дверям. Но повернуться к твари спиной так и не смогла, пятилась задом. Получалось медленно, и умом я понимала, что надо бы бежать, но ужас был сильнее. Казалось, если я хоть на миг выпущу тварь из виду, она тут же обрушится мне на плечи и разорвёт в клочья. А Иреас почему-то тоже не слишком спешил увести меня, как было велено.

Увидев, что мы уходим, тварь прыгнула. Алланир успел среагировать, не зря так внимательно и напряжённо выжидал. Даже не попытавшись пустить в ход меч, швырнул в родигара клубок фиолетовой темноты с левой ладони. Тварь отбросило в сторону, она с визгом покатилась по полу, опрокинув канделябр. Запахло палёным.

— Бегите!

Остальные его слова были, очевидно, ругательствами. Я ничего не поняла, но тон был более чем красноречив. Иреас дёрнул меня за руку, но как-то не слишком настойчиво. А я буквально застыла на месте, судорожно копаясь в памяти. Вседержитель, да что же было написано рядом с той гравюрой?!

Снова зарычав, тварь повторила прыжок. И опять отлетела, отброшенная магией. Кувыркнулась, тяжело ударилась о стену, но тут же вскочила. Когти противно проскребли по полу. От этого звука пересохло во рту. Зато в голове прояснилось, строки из книги всплыли перед глазами как наяву.

Родигар — хищная плотоядная нежить. Считается крайне опасной, встречается очень редко. Полуразумна. Может на недолгое время принимать облик и говорить голосом человека после того, как сожрёт его мозг. Есть также предположения, что при этом получает некоторую часть его памяти.

Предположения, видимо, верные, чего уж. Иначе откуда бы твари знать текст брачного обряда? Да и с медальоном всё понятно: в тех, что носят жрецы, всегда есть особый артефакт, разрушающий личины. Наверное, хозяин твари подбирал похожий в спешке, уж что нашёл, на хорошую подделку не хватило времени. Хозяин, призыватель… кто же ты? Господь Вседержитель, вот же о чём нашла время подумать!

Ещё один прыжок, падение, скрежет когтей. Похолодев, я отступила на шаг, но бежать так и не могла. Иреас тяжело дышал где-то за плечом. Похоже, тоже следил за поединком. Как же её убить? Было в той книге. Никак. Можно только, разорвав связь с призывателем, выкинуть обратно в сумеречный мир. А для этого нужно призывателя найти. Или только ранить, ослабить, тварь вынудить бежать на время…

Рычание. Низкое, утробное, злобное, пробирающее до костей. Скрежет, грохот очередного рухнувшего канделябра. Запах разогретого воска уже почти невозможно выносить. И новая атака.

Когти тускло блеснули. В последний миг тварь извернулась в полёте, сгусток фиолетовой темноты пролетел мимо. Алланир тенью метнулся в сторону, уходя от удара лапы. Быстро, очень быстро, я не успела различить его движения. Слишком медленно — успела тварь.

Меч, вырвавшийся из руки, со звоном полетел на пол. Веером разлетелись по светлому камню чёрные в сумраке храма брызги крови. Я до боли закусила губу, чтобы не закричать. В последний миг новый магический удар отправил родигара в полет, впечатал в стену. А Алланир тяжело рухнул на колени, сгорбился, опираясь одной рукой о пол.

Боль, страшная, жестокая, точно как в прошлый раз, взорвалась в затылке, сжала виски. Не выдержав, я громко застонала, тоже падая на колени, сжимая голову руками. Мир окутался пеленой, лениво колыхнулся перед глазами. Все звуки вокруг стали глухими и тихими.

Будто сквозь полудрёму я поняла, что Иреас резко дёрнул меня за предплечье, заставляя подняться на ноги, потащил за собой к выходу. Попытка вырваться не удалась, слишком слабая и вялая. Мужчина, кажется, её и не заметил.

— Теперь точно бежим! — прорычал он. — Дурак! Он же…

Уже у самых дверей храма головная боль резко и неожиданно отступила, будто и не было. Собрав все силы, я вырвалась, ухватилась за створку, не позволяя утащить себя дальше. И замерла, глядя, как поднимается, крутя башкой, тварь, как скалится, припадая к полу, готовясь к очередному прыжку.

Алланир, до того неподвижный, вдруг дёрнулся. Странно, неестественно, словно был марионеткой, и невидимый кукловод дёрнул его за ниточки. Голова опустилась, спина выгнулась дугой, руки чуть поднялись над полом, вывернувшись кверху ладонями.

— Не-е-ет… — простонал Иреас.

Тело Алланира начало быстро окутываться серебристо-серым туманом. Особенно много его появилось над плечами. И я, зажав рот ладонью, чтобы не кричать, увидела, как из этого тумана складываются крылья. Такие же серебристо-серые, огромные, они на глазах обретали плоть, разворачивались за спиной… да, за спиной снежного демона. Только что на моих глазах перешедшего в боевую сумеречную ипостась.

В сознании словно зажёгся свет, я вспомнила, что было в книге о нежити дальше, не следующей странице после гравюры. Аура родигара притягивает жертв, парализует волю, не позволяя убежать. Но очень много разом он удерживать не может, потому выходить на него нужно большой толпой. А ещё… а ещё он высасывает магию. Потому лучше всего ему противостоят обычные воины в тяжёлой броне.

Крылья взмахнули раз, другой, вознося демона над полом. Отголосок поднятого ими холодного ветра тронул мои волосы, мазнул по щеке словно обледеневшей рукавицей. Дыхание слетело с губ облачком пара.

Тело твари взметнулось в воздух в новом прыжке. С ладоней демона навстречу ему сорвались разом две ленты текучего синего пламени. Визг резанул по ушам — дикий, исполненный ужаса и боли. Меч, сам собой взлетевший с пола, воткнулся в клубок нестерпимо яркой синевы, и та брызнула осколками, разлетаясь по полу.

— Бежим! — срывающимся шёпотом выдохнул Иреас.

И я побежала. Наваждения ауры твари больше не было, я легко выскочила за порог, чуть не кубарем скатилась со ступеней крыльца, только чудом не наступив на подол и не упав, добежала до коновязи и остановилась.

Иреас догнал меня в несколько прыжков, взлетел в седло и протянул за мной руки. Но я увернулась. В голове набатным колоколом стучали слова из другой старой книги. Снежный демон может только убивать. Снежный демон не остановится, пока не умрёт. Было ли это правдой?

— Айли! Сюда! — выкрикнул Иреас, сражаясь с перепуганной, рвущейся бежать лошадью. — Скорее, он и нас убьёт!

Всё-таки было. И я сейчас ни за что, ни под какими пытками не смогла бы ответить на вопрос, почему медлила. Стояла, неотрывно глядя на распахнутые двери храма, и ждала сама не зная, чего. Я не могла никому позволить убить его. Только не так, точно не сегодня.

— Айли! Айли, стой!!! Куда?!

Я слышала крики, слышала ругань Иреаса, но мне было плевать. В этот момент — абсолютно на всё. И на собственную жизнь — едва ли не в первую очередь. Чем там, право слово, было дорожить? Никому не достанусь, тоже мне трагедия, зато хоть умру свободной, а не чьей-то там игрушкой.

Поэтому я просто шла обратно. Быстро поднялась на крыльцо, перешагнула через порог и застыла, задохнувшись от невыносимого холода. Метель хлестнула по лицу колкими льдинками. Все чувства исчезли. Остался только гулкий стук собственного сердца в груди и остальная звенящая тишина.

Демон стоял прямо передо мной. Точнее, не стоял, висел в локте над полом, совершенно неподвижно. Лишь чуть подрагивали крылья, серебристые, отливающие металлом. Казалось — прикоснись к острым граням перьев, похожих на кинжальные лезвия, и порежешься. Лицо превратилось в вылепленную из снега маску, грубую, лишённую мимики. Только глаза без зрачков и белков светились ледяной синевой.

Руки, окутанные всё тем же холодным пламенем, висели вдоль тела, не принадлежавшего ни мужчине, ни женщине. Тела сумеречной твари, созданной, чтобы убивать.

Пламя, струящееся вокруг страшных когтей, которыми теперь заканчивались пальцы, шевельнулось, потянулось ко мне. И я с пугающей ясностью осознала, что это конец. Не будет больше ни правды, ни обмана. Не будет ничего. Только пустота. Смерть.

— Алланир…

Потрескавшаяся от холода кожа губ лопнула, я невероятно остро почувствовала горячую кровь, заструившуюся вниз по подбородку. Шагнула вперед, протянула руку и положила ладонь на грудь демона. Словно в снег. Пальцы онемели от холода, сердце пропустило удар.

— Алланир!

Рот наполнился солёным металлическим вкусом. Кровь застучала в висках. Каждый вздох требовал отчаянного усилия воли, грудь горела болью. Но демон не шевелился, просто смотрел на меня.

— Алланир, пожалуйста… — отчаянно шепнула я, сознавая, какую чудовищную глупость совершаю, но не имея сил остановиться. Да и поздно уже было останавливаться.

И тут я вспомнила. Какая разница, кто задавал вопрос? Важно лишь то, кто и как на него ответил. Вот заодно и узнаем, что из всех слов и обещаний было правдой. Причём совершенно точно узнаем, снежные демоны не лгут. Только убивают.

— Алланир Эйвар Освир, — выдохнула я, стараясь заставить голос звучать ровно и твёрдо. — Это твоё имя. Оно принадлежит мне. Вернись, я прошу. Я приказываю!

Последнее слово я выкрикнула, всё-таки сорвавшись. И тут же замолчала. Несколько бесконечных мгновений ничего не происходило. А потом крылья окутались знакомой дымкой и начали медленно исчезать. Черты снежного лица исказились, потекли, смазываясь. Метель стихла, холод ушёл, сменяясь обычной ночной прохладой.

От оцепенения я очнулась только когда на пол передо мной тяжело рухнуло обнажённое, окровавленное тело. Упав рядом с ним на колени, я развела в стороны прижатые к груди руки и охнула от ужаса.

Когти твари оставили три рваные раны, начинающиеся от левого плеча и идущие наискось через всю грудь к правому боку. И раны эти не выглядели свежими. Их края потемнели до черноты, на фоне которой в нескольких местах ослепительно белели обнажившиеся рёбра. Положив ладонь на кожу, я охнула вновь, ощутив, насколько она горяча. Алланир дышал тяжело, прерывисто, с видимым трудом. Не знай я, как всё случилось, подумала бы, что он был ранен давно, и теперь умирает от заражения.

— Ненормальная! — прорычал Иреас, подскакивая к нам.

— Заткнись! — огрызнулась я, судорожно раздумывая, что же делать дальше.

К моему удивлению, мужчина не возмутился подобной грубости. Вместо этого быстро стянул с себя плащ, оттолкнул меня в сторону и завернул в него Алланира. Потом поднял на руки и процедил:

— Вставай, надо убираться. Инид уже наверняка позвал на помощь, не хватало только, чтобы нас троих тут обнаружили.

— Куда убираться?

— К Найвесу. Потом объясню. Верхом ехать сможешь?

Я в ответ только фыркнула. Будь на мне сейчас штаны, а не проклятое платье, вскочила бы в седло, и никто бы не догнал. Меня, бедную провинциалку, гувернантки за ручку не водили и в карету не усаживали. И в ночное с мальчишками бегала, бывало. И по полям без седла скакала.

Буквально выбежав из храма, мы вернулись к коновязи. Лошади успокоились, только нетерпеливо перебирали ногами. Иреас довольно легко управился, затащив Алланира к себе в седло. Тот всего один раз слабо застонал от резкого рывка, но в себя не пришёл. Наверное, и к лучшему.

Забравшись в седло, я не без труда в нём утвердилась. В платье это было ужасно неудобно, но терпимо, если не скакать галопом. Лицо горело, пальцы ныли, но хоть голова была ясной.

— Найвес целитель, — сообщил Иреас, подгоняя лошадь. — И он нас скорее всего не выдаст.

— Скорее всего? — уточнила я, поморщившись от боли и сплюнув опять выступившую на губах кровь.

— Если он не справится, придётся пойти к кому-то другому. Или он сам пойдёт. Неизвестно, что тогда будет.

— Ладно, — кивнула я.

Если придётся выбирать между смертью Алланира и возвращением к проклятому наследнику, я была согласна на второе. Хотя бы уже потому, что клятва оказалась правдой. Алланир был со мной честен, а я умела быть благодарной.

* * *

По дороге к храму мимо нас пронёсся конный отряд. К счастью, удалось остаться незамеченными, мы ехали в стороне, скрываясь за деревьями, а отряд очень спешил. Надо полагать, это была вызванная лордом Инидом помощь. Интересно, что он им рассказал?

— Надеюсь, у этого болвана хватило ума о нас не упоминать, — сердито прошипел Иреас.

Я промолчала, сражаясь со страхом и усталостью, пытаясь удержаться в седле. Город приближался медленно, и я совсем не была уверена, что мне хватит сил дотянуть до этого загадочного целителя Найвеса.

Сама не знаю, как, но я продержалась. Даже устояла на ногах, спрыгнув с лошади у ворот солидного двухэтажного дома. И дошагала по дорожке до крыльца. Только уже оказавшись в просторном холле, пошатнулась и рухнула на диванчик.

На меня не обращали никакого внимания. Все во главе с хозяином, высоким черноволосым лардэном, суетились вокруг раненого, приглушённо охая, ахая и временами ругаясь. А я просто сидела, тупо наблюдая за этой вознёй. В голове не было ни единой мысли, перед глазами плавал туман. В конце концов, не выдержав, я прилегла, свернулась клубочком и провалилась в сон.

Проснулась уже под утро, судя по чуть светлеющему небу за окном, от того, что кто-то тормошил меня за плечо. С трудом разлепив тяжёлые веки, я увидела перед собой Лорину. Бледную, усталую и слегка растерянную.

— Айли? Встать можешь? — прошептала она, увидев, что я уже не сплю.

— Да.

Я села, потом поднялась на ноги. Слабость не ушла окончательно, но по крайней мере я могла вполне нормально идти. Губы болью отзывались на каждое движение, ныли ноги и спина. Мелочи, если подумать.

— Идём, уложу тебя в нормальную постель.

Лорина потянула меня за руку. Сопротивляться, спорить и спрашивать о чём-либо я сейчас была не в состоянии. А так хотелось знать, что с Алланиром. Жив ли он вообще, очнулся ли. Только дойдя до лестницы, я сумела составить хотя бы совсем короткую осмысленную фразу и заставить себя её произнести:

— Алланир… он жив?

Сердце замерло в ожидании ответа. А я молилась. Не словами, нет, слов у меня совсем не осталось. Просто что-то внутри тихо всхлипывало, умоляя оставить ещё хоть немного надежды.

— Жив, — кивнула Лорина.

— Спасибо…

Усталость и слабость прошли моментально, как по волшебству. Спать больше не хотелось. Я должна была увидеть его, обязательно должна была, и как можно скорее. Быть рядом, наговорить глупостей, поблагодарить, попросить прощения за то, что не верила…

— Где он?

— Айли, ты… тебе самой нужен отдых.

— В бездну! — выпалила я, хватаясь за перила. — Мне нужно к нему!

— Вымойся хотя бы, — раздражённо проговорила Лорина, шагая следом и удерживая меня за плечо. — Ты в крови и грязи, от тебя несёт конюшней!

Смутившись, я остановилась и поглядела на свои руки, грязные, с траурной каймой под ногтями. Наверняка и лицо было не чище, да и всё остальное. А про платье и говорить нечего. Прекрасная благородная леди во всём блеске.

— Ничего ужасного не случится, если ты сначала примешь ванну, — мягко продолжила Лорина, не отпуская меня.

— Хорошо, — сдалась я. — Идём.

В тёплой ванне я опять чуть было не заснула. Хорошо хоть служанка постоянно тормошила, отмывая и распутывая волосы. Потом почти вытащила из воды, вытерла, натянула чистую сорочку и какое-то платье. Когда вернулась Лорина с дымящейся кружкой в руках, я уже почти походила на человека.

— Поешь.

Я взяла кружку из её рук, понюхала. Бульон. Есть мне не хотелось, и я поставила кружку на стол. Вот воды попила бы, прохладной. А это… мысль о том, что будет, когда горячая жидкость коснётся саднящих, воспалённых губ заставила передёрнуться.

— Поешь, Айли, — настойчиво повторила Лорина, подходя ближе. — Ты даже не бледная, ты серая просто. Хоть немного надо поесть.

Подойдя к зеркалу, я взглянула на себя и поняла, что это правда. Выглядела я ужасно, будто за несколько последних дней постарела лет на десять. Добавить морщин — и готова старушка, особенно если в глаза посмотреть.

Вернувшись к столу, я всё-таки взяла кружку, отхлебнула бульона. И сама не заметила, как выпила всё, даже не обратив внимания на вернувшийся привкус крови во рту.

— Поспала бы лучше, — вздохнула Лорина.

Я сердито дёрнула плечом. Даже если и лягу, заснуть не смогу, и пытаться не буду. Если бы не усталость, истерику бы устроила, честное слово. Но на крики и слёзы не было сил. Потом, может быть.

— Ладно, идём, я провожу.

Идти оказалось недалеко, буквально до комнаты напротив. Едва переступив порог, я окунулась в густой запах трав и ещё чего-то незнакомого. Быстро дошла до постели, опустилась на колени у изголовья, сжала в руке холодные белые пальцы Алланира и всё-таки расплакалась, зарывшись лицом в складки сбившейся простыни.

Иреас, сидевший на стуле у окна, благоразумно сделал вид, что дремлет. Ни слова не сказал, не попытался меня утешить. Очень правильно поступил, иначе услышал бы в свой адрес много всего доброго и ласкового, а то ещё бы и по физиономии схлопотал. Поручиться за себя я не могла.

Только потом, выплакавшись и немного успокоившись, обрела способность мыслить хоть как-то. Посидела, глядя на осунувшееся, бескровное лицо, слушая тяжёлое затруднённое дыхание, встала и подошла к окну.

— Легче? — сухо обронил Иреас.

— Нет. Скажи мне, что произошло.

— Ты же…

— Я знаю, что это была за тварь, — ровно, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал от злости, процедила я. — И даже готова поверить, что ты не знаешь, кто натравил её на нас. Хоть и с трудом, но готова. Я о другом тебя спрашиваю.

— О… о демоне?

Голос Иреаса неожиданно дрогнул, выдавая волнение. Неужто пытался добиться от меня жалости? Зря. Сейчас я жалела Алланира и себя, гораздо меньше, но всё-таки. И на этом мои отнюдь не неисчерпаемые запасы сострадания заканчивались.

— О снежном демоне, — безжалостно подтвердила я. — Хочу, наконец, составить о вас верное представление. Как по-твоему, я имею на это право?

— Полагаю, ты знаешь, что у нас есть вторая ипостась? — опустив голову, глухо спросил Иреас.

— Глупый вопрос, — фыркнула я.

— Откуда ты вообще столько знаешь о нас и о нежити? — не выдержал мужчина.

— Вопрос поумнее, — я усмехнулась, присела на второй стул и сложила руки на коленях, чтобы скрыть их дрожь. — Когда-то на землях моей семьи добывали серебро. Потому мои предки смогли позволить себе не только построить родовой замок, но и собрать там отличную библиотеку, в том числе по истории и магии. Но серебро закончилось, семья обеднела. И уже мой отец не мог позволить себе нанимать для детей учителей и гувернанток. А ещё он не вывозил нас на балы. Так что, не имея возможности тратить время на модные платья и пустое кокетство, я пристрастилась к чтению.

— Нет худа без добра, — чуть улыбнулся Иреас.

— Соглашусь, — кивнула я. — И всё ещё жду ответа на свой вопрос.

— Это бывает по-разному. Зависит от обстоятельств. Можно сменить ипостась по желанию, а можно… вы, люди, должны кое-что об этом знать после войны. Раненый и сильно ослабленный лардэн не может контролировать переход. И теряет разум, начиная убивать всех подряд.

— Этого ты испугался? — с нажимом спросила я.

Иреас коротко кивнул.

— Если это случается, — со вздохом продолжил он, — демона приходится убивать. Он слишком опасен и просто не может вернуться сам. Может быть со временем… но сколько погибнет от его рук за это время? Как ты его вернула?

— Приказала, — тихо ответила я. — Назвала его имя и приказала.

Мужчина посмотрел на меня исподлобья, серьёзно и задумчиво, и вдруг глухо, невесело рассмеялся:

— Забыл. Он же успел произнести клятву. А я забыл об этом.

— Я тоже, — криво усмехнулась я. — Потому не спрашивай, о чём я тогда думала. Ни о чём. Разве только о том, что всё равно жизнь такая, что не жалко. И нет, я не знала, что у меня получится. Как он?

— Плохо.

Я вздрогнула, поворачивая голову. Тот самый черноволосый мужчина, что первым встретил нас внизу, успел войти в комнату и теперь стоял у постели, сосредоточенно мешая что-то в кружке деревянной палочкой. Видимо, это и был целитель Найвес собственной персоной.

— Даже не понимаю, что с ним.

— То есть? — вскинулся Иреас.

— Это точно был родигар?

— Да, — хором ответили мы.

— Тогда тем более не понимаю, — слегка пожал плечами целитель, пробуя содержимое кружки кончиком языка. — У них ведь нет никакого яда?

— Нет, — растерянно ответил Иреас. — Родигары охотятся как обычные хищники, они не ядовиты.

— Именно. Но в ранах то ли яд, то ли я вообще не знаю, что.

— Не яд. Яд всё равно должен был… — Иреас осёкся на середине фразы, мотнул головой, словно борясь со слабостью.

— Должен был что? — нахмурился целитель.

— Ничего.

— Не доверяешь? — в голосе хозяина послышалось раздражение, приправленное нотками обиды.

— Сумеречная ипостась не чувствительна к ядам.

— Он был…

— Ну да, — быстро кивнул Иреас, не желая вдаваться в подробности. — Был, как видишь. Уже нет.

— Тогда тем более не понимаю.

— А это в самом деле важно? — растерянно спросила я.

— Я же должен знать, как его лечить! — сердито выпалил целитель. — Получается, это не яд. Что тогда?

— Не представляю, — выдохнул Иреас. — Магия?

— Если бы!

Усилием воли заставив себя подняться на ноги, я подошла к кровати, на миг застыла, обхватив себя руками за плечи, но всё же решилась. Осторожно присела на краешек и, сдвинув одеяло, положила ладонь на влажные, пропитанные чем-то светло-жёлтым бинты.

Руку тут же кольнуло мучительной болью, словно в неё тупое шило воткнули. А потом ещё и ещё раз, в то же место, растравляя первую рану. Не выдержав, я отдёрнула руку и посмотрела на ладонь. На ней не было ни следа, ничего, кроме подсохшей уже ссадины и мозолей от узды. И боль тут же стихла.

— Что это значит? — пробормотала я, растерянно глядя на мужчин. — Почему мне больно, когда прикасаюсь? А стоит убрать руку, всё проходит.

На меня уставились две пары расширенных от изумления глаз. Иреас очнулся первым, отвернулся, бормоча что-то непонятное и едва ли приличное. Руки его сжались в кулаки.

— Сумеречная магия? — сдавленным голосом спросил целитель. — Эссаада?

— Да, — рыкнул Иреас, мрачно глядя в пол.

— И… а… то есть… подожди, а как же князь?!

— В бездну князя! Он сам это всё затеял!

— Не кричи, — сердито прошипел целитель. — Ты хочешь сказать, он сам отказался от эссаады?

— Да, — гораздо тише и злее процедил Иреас. — Именно так дело и обстоит. А иначе, думаешь, я был бы здесь с ними?

— Ну…

— Ты прекрасно знаешь, Найвес, что я связан с Рэймоном клятвой. Так зачем задаёшь идиотские вопросы?

— Это, видимо, заразно, — не удержалась я. — Просто какая-то ночь идиотских вопросов. Я вот тоже хочу один задать: делать-то что теперь?

Этот вопрос угодил точно в цель, заставив мужчин прекратить бессмысленную перепалку и вернуться к вещам более насущным. Целитель задумчиво потёр лоб ладонью, поставил кружку на прикроватный столик и присел рядом с Иреасом.

— Не знаю, — выдохнул он. — Вот теперь уже совершенно точно — не знаю. Я не способен чувствовать сумеречную магию. И, собственно, никто не способен, кроме эссаады и истинно тёмных.

— Кого? — не поняла я.

— Истинно тёмных. Тех, кто заключил сделку с Безымянной, продавшись ей за силу.

Я поёжилась. Насколько же надо быть безумцем, одержимым властью, чтобы пойти на такой шаг? Хотя этот недостаток моей фантазии не мешал подобным личностям существовать, причём в избытке.

Устало потерев лоб, я попыталась сосредоточиться и сложить два и два. Алланира убивает сумеречная магия. И с этим никто ничего не может поделать — они просто её не воспринимают. Я чувствую её присутствие, но и только. Значит, нужен тот, кто способен ей управлять.

— И где мы такого возьмём?

Вот теперь мужики точно ошалели. В наступившей гробовой тишине было, кажется, слышно, как шуршат, разбегаясь перепуганными мышами, мысли в их головах. Я встала, скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела в их вытаращенные на меня глаза.

— Она точно нормальная? — севшим голосом спросил целитель, покосившись на Иреаса.

— Сомневаюсь, — с чувством отозвался тот. — И чем дальше, тем сильнее.

— Отлично! — обозлилась я. — Ваши идеи и предложения? Нормальные и желательно гениальные. А главное — те, что сработают. Давайте, я слушаю!

Мужчины снова дружно засопели, но сказать так ничего и не сказали. Видимо, нечего было. Я подавила вздох. На самом деле ведь надеялась, что моё совершенно безумное, тут они были правы, предложение лишь подтолкнёт их к чему-то более подходящему. Заставит подумать головами, использовав те знания, которыми я не располагаю. Не получилось.

— Нет, попробовать можно, — неуверенно протянул Найвес. — Хуже точно не будет. Только и правда, возьмём-то мы его где?

— Мы — нигде, — обречённо отмахнулся Иреас. — Пускай о том, где найти тёмных и как их заставить делать то, что нам надо, голова болит у некроманта.

— Ты спятил! — ахнул целитель.

— Это точно заразно, — ехидно фыркнула я. — Кстати, а что именно?

— Он хочет обратиться к лорду Тайлору.

— И что? — не поняла я, представления не имея, кто такой этот лорд, и почему эти двое боятся его чуть ли не больше, чем прислужников Безымянной.

— Э… — смешался Найвес, с неимоверной заинтересованностью разглядывая носки собственных домашних туфель. — Лорд Тайлор — он…

— Лорд Тайлор Освир, — резко перебил Иреас, — отец Алланира.

Замечательно. Мало было дурных наследников и ненормальной нежити, теперь ещё и потенциальный свёкор на мою голову. Только вот одного я так и не поняла — почему мысль о встрече с ним внушала этим двоим прямо-таки священный ужас. Мне тоже надо испугаться? Так объяснили бы хоть, чего именно.

— А вам, господа, не приходило в голову, что этот ужасный лорд Тайлор появился бы здесь так или иначе? — сухо поинтересовалась я. — Или вы не были намерены сообщать ему о смерти его сына?

Вот мужчины! Женщины, говорят они, глупые. У женщин одни наряды и сплетни в голове. А сами, бывает, дальше своего носа не видят. Нет, это качество в известной мере счастливое, позволяет им сосредотачиваться на главном. Но в данном случае…

— Лорд Рэймон сообщил бы, — пристыжено пробурчал Найвес. — Его он хотя бы не…

— Спятил? — вытаращился на него Иреас. — Ты вообще соображаешь, что несёшь? Учитывая, что было между этими двумя! Это же войной кончится! А не войной, так таким скандалом, что ещё и неизвестно, что хуже!

— Вот и отлично! — прошипела я, устало опускаясь на краешек кровати. — У вас, значит, есть целая куча крайне веских причин не доводить дело до смерти Алланира.

Снова повисло напряжённое молчание. Отвернувшись от погрузившихся в раздумья мужчин, я осторожно провела кончиками пальцев по пылающему лбу, очертила контур сухих и горячих губ. Целитель, тоже мне. Сделал бы хоть что-нибудь!

— Я пошлю вестника, — тихо сказал Иреас, поднимаясь с места.

Я рассеянно кивнула, медленно гладя холодные пальцы. Даже совсем не разбираясь в целительстве, знала — это очень плохо, когда холодеют руки и ноги. Нужно торопиться.

Найвес тоже куда-то ушёл, оставив, наконец, нас наедине. Или, точнее, меня в одиночестве, слушать прерывистое дыхание и сжимать в ладонях ледяные пальцы в тщетной надежде хоть немного их согреть. И чувствовать, как по щекам вновь катятся слёзы.

Не знаю, сколько я так просидела, оцепенев от усталости, растерянности и отчаяния, ни о чём не думая, прежде чем очнулась от стука закрывшейся двери. Подняла глаза и увидела высокого мужчину. Вошедший тоже смотрел на меня. Пристально, внимательно. Откровенно изучающе. Я в долгу не осталась. Прошлась взглядом по крепкой фигуре, суровому лицу с правильными чертами, медным с лёгкой проседью волосам. Сомнений не осталось и тени, именно таким, наверное, будет Алланир. Лет через тридцать.

— Значит, эссаада, — медленно проговорил лорд Тайлор после бесконечно, как мне показалось, долгого молчания. — Что ж, могло быть и хуже.

Я невольно задохнулась от целой лавины непонятных эмоций. Негодования, смущения, растерянности и Вседержителю ведомо, чего еще. Зато, кажется, стала понимать, чего так боялись Иреас с Найвесом. И сама уже начала бояться этого… некроманта.

Не уделяя мне больше внимания, лорд прошёл к постели, быстрым, цепким взглядом окинул Алланира, резко отбросил одеяло, вытащил из ножен на поясе тонкий кинжал и с неожиданной лёгкостью разрезал повязки. Сжал губы в тонкую линию, глядя на раны, и нахмурился.

— Родигар?

Я на всякий случай кивнула, не решившись издать ни звука.

— Похоже, — коротко бросил лорд Тайлор. — И не похоже.

Легко наклонившись, он коснулся губами лба сына, потом прижал пальцы к шее и ненадолго замер, очевидно, считая пульс. Выпрямился, прикоснулся к рукам, потом к ногам, и нахмурился:

— Плохо.

Я сидела, боясь шевельнуться, выжидая, что будет дальше. Глубоко внутри надеясь, что жутковатый лорд всё-таки знает, что делать. И клянясь себе и, на всякий случай, Небесному Отцу, что сделаю всё, чего бы он ни потребовал, если это поможет Алланиру.

— Раздевайся.

Очередная мысленная клятва оборвалась на середине. Я посмотрела на лорда, чувствуя, как неудержимо краснею, руки охватывает мелкая дрожь, а пальцы холодеют, настолько, что даже ладонь Алланира, которую я так и не выпустила, начинает казаться тёплой.

— Раздевайся, — сухо повторил лорд. — Сама справишься, или тебе помочь?