Глава 11. История Миссингера

Эйлин удивилась, что демон способен на такое отчаяние. Да и проявлял его Миссингер вполне по-человечески.

— Послушай, — тихонько окликнула она монстра.

Тот немедленно вскочил, оскалившись, хвост его подёргивался, дыра на месте носа пульсировала, зрачки расширились. Но, уловив, что это не Мастер, Миссингер немного успокоился.

— А, это ты, — отметил он, принюхавшись. Хотя что мог он унюхать сквозь висящий здесь смрад — совершенно непонятно. — Я тебя видел.

— Видел? — переспросила Эйлин.

— Ну, другого человечьего слова не подберёшь.

— А почему не сказал Мастеру обо мне?

— А разве надо было?

— Мне всё равно, — усмехнулась Саламандра. — Он бы меня в любом случае не рассмотрел.

— А если бы этих, из амулетов, напустил на тебя? — любопытство демона не было враждебным.

— Не знаю. Может, они бы меня схватили. Но, может, и не справились бы.

— Думаю, не справились бы, — кивнул Миссингер. — Мы учили что-то про духов. Ты — дух огня.

— Точно. А где учили?

— Там, у нас, — демон махнул лапой куда-то в сторону. — Впрочем, сейчас это неважно, меня всё равно исключили, так что я — всего лишь бывший студиозус.

— Исключили? А за что?

— За отсутствие успехов. У нас неперспективных не учат, — серая кожа Миссингера приняла слегка синеватый оттенок, и Эйлин решила, что ему стыдно. Человек бы на его месте покраснел.

— Ты плохо учился?

— Ну да, — Миссингер расправил складки вонючей шкуры плащекрыла. — То есть не то чтобы плохо. Просто экспериментов недозволенных много ставил…

— А эксперименты хоть удачные? — сочувственно спросила Эйлин.

— Не-а. Полный провал.

— А в какой области?

Демон только отмахнулся. Ему не хотелось говорить о своих неудачах. Но Эйлин не отступала:

— А как ты попался в сети заклинания Мастера?

— Да не помню как. То есть помню, что прощался с товарищами, ну, что-то вроде вечеринки устроил. Весело было — жуть. Все рычат, шипят, поднимают кубки с кислотой за моё здоровье… это помню. Дальше — как в тумане. А когда туман стал рассеиваться, я уже сидел наполовину в этой его мерзкой чаше. Тесно, неудобно, плечи болят, хвост чуть не отломился… Да ещё и говорить не могу, то есть могу, но он меня не слышит, а я, понимаешь, застрял!