Эпилог

— Орфей. Чудесная легенда, неправда ли? Прекрасный герой спускается в Аид, чтобы вернуть из мёртвых свою возлюбленную Эвридику. Сама мысль о том, что можно вернуться с Того Света, возбуждает, рисует перед глазами прекрасные картины будущего. И я понимаю, почему контракты с «Орфеем» пользуются такой популярностью. Проблема одна — как и легендарный Орфей из мифа, некоторые просто не умеют не оборачиваться и в итоге теряют всё.

И, когда тебя погружают в крио-сон, почему-то «забывают» предупредить, что ты можешь оказаться одним из тех, кто обернётся. Что сильные болезненные воспоминания прошлого, которые ты не отпустил, не пережил, не простил — не дадут тебе очнуться и принять новую жизнь. Что они будут возвращать тебя снова и снова, тянуть назад и запирать в себе.

И это именно то, что делает «Мнемозина». Она погружает тебя в симуляцию и заставляет вспоминать, переживать и отпускать болезненные моменты. Но наша память — опасная штука. Она редко показывает нам что-то прямо, мы слишком привыкли к образному мышлению. Поэтому наши воспоминания порой принимают причудливые формы, а вместе с болью просыпаются и страхи… И чем больше «Мнемозины» ты принимаешь, тем меньше шансов остаться нормальным.

Тогда в первый раз, когда мы очнулись после воспоминаний Джеймса, нас просто потряхивало всех от страха. Мы все решили, что вот эти огромные существа с красными светящимися глазами и есть та самая угроза миру, о которой нам сказали в самом начале. И каждый вздохнул с облегчением, вспомнив, что против них работает оружие. И только пройдя «весь путь», и увидев картину целиком, я понимаю, что это были не глаза страшного существа, а огни вертолёта, который искал курсантов, заблудившихся в лесах Джорджии.

А второе воспоминание Джеймса, его потеря, было как раз тем, что тянуло его назад. Болезненные воспоминания о том, как его возлюбленная размыкает карабин и срывается в пропасть, чудесное выживание под обвалом, постоянные мысли о том, что на её месте должен был быть он. И сожаления, море сожалений.

О, Джеймс так и не смог вырваться из этого дня, так желая не повторять ошибок прошлого, но совершая их снова и снова.

Но давайте поговорим о его коллеге — Энтони. Он переживал свои страхи, не дающие ему двигаться дальше… Теперь я понимаю, что это была уже не первая его симуляция и попытка пробуждения, но он всё никак не мог принять, что реальность — настоящая. И всё возвращался и возвращался к тому проваленному заданию, из-за которого и оказался здесь. Тому самому — в горах Тибета. Фанатики в балахонах преследовали его повсюду, он зациклился на них. И даже, когда руководство отправило его на задание, которое было связано лишь с преступным сговором мафии по продаже донорских органов, он не смог отвлечься от теории вселенского заговора.

И когда их группа попала под лавину и обвал, он вышел из пещеры через неделю, голодный и оборванный, но всё твердил про какую-то Шамбалу, которую видел. И утверждал, что это не рай, а место, откуда управляют миром, а все вокруг лишь куклы. И всё это надо непременно взорвать. И тогда мир вокруг станет реальным. И никто так и не смог убедить его в обратном. И даже погружение в крио-сон со стиранием памяти не помогло. Энтони потерял уверенность, потерял себя и так и не смог выбраться.

Крис. Мне больно говорить о нём, но это необходимо, чтобы вы поняли. Крис остро переживал свою потерю, и не мог смириться с тем, что не победил мафию, не написал статью, которую так долго готовил. Не отомстил за подругу. Он зациклился на этой идее, и раз за разом видел во снах, как он убивает главу мафии, но сон так и не становился реальностью. А потом Крис перестал понимать, где сон, а где реальный мир.

Но всё началось ещё в его детстве, когда его отец-врач часто бил его, колол снотворные препараты, чтобы сын не мешал ему и не давал Крису ни с кем дружить. Отец стал для Криса тем злодеем, которого нужно победить, воплощением всех его страхов и потерь. И именно отца он должен был простить… но так и не смог. Но Крис хотя бы смирился со своим безумием, принял его, а значит у него есть шанс когда-нибудь прийти в себя...

А я… меня тянуло назад незаконченное дело, проваленное и закрытое за неимением улик. Похищенный ребёнок, девочка, которую мы так и не нашли. А ведь я обещала её родителям, что сделаю всё возможное. И это стало началом моего конца. Я возвращалась к этом делу снова и снова, не могла сосредоточиться ни на чём другом. Босс думал, что меня отвлечёт работа под прикрытием, и какое-то время так и было, но необходимость стрелять в Криса и убийство его подруги перечеркнули всё. Я ушла в себя ещё больше. Скрылась от мафии, не вернулась на работу…

Вместо этого я поехала снова к родителям девочки, умоляла их потребовать снова открыть дело, клялась, что добуду улики, найду их дочь. Но они лишь кричали мне уходить и забыть обо всём. Это стало последней каплей. Мне незачем было быть здесь, некуда было возвращаться… и я решила уснуть на время, забыть всё и проснуться уже новым человеком. Кто же знал, что всё, от чего я бегу, будет тянуть меня назад.

Но я смогла пройти это. Похоронить девочку и память о ней, избавиться от этого груза, принять, что я сделала всё, что могла. Я смогла посмотреть в глаза Криса и принять его презрение, смириться с потерей и виной. И смогла заглянуть по ту сторону симуляции, увидеть изнанку мира. Да, это чуть не погубило меня, но в конечном итоге так было надо. И благодаря этому я знаю, что за всем этим стоит верхушка управленческого совета «Орфея», и всё, что мне нужно — разорвать договор. И именно этого я потребовала вчера… а потом начались все эти ваши распросы.

И да, я уверена, что в этом, что произошло, есть и вина «Орфея», собрав в итоге нас всех в одной комнате, заставив взглянуть на воспоминания друг друга, они явно предполагали и такой исход.

Когда у двоих есть общие воспоминания, но каждый не помнит в точности детали или помнит их как-то иначе, то рано или поздно одно сознание начинает доминировать над другим, замещая чужую память своей. А теперь просто представьте, что нас таких было четверо. Казалось, что могло пойти не так… Я даже удивлена, что мне удалось сохранить рассудок и сложить цельную картину. Одной из четверых…

Вот собственно и всё, что я могу рассказать.

— Спасибо за ваш рассказ. Мы обязательно присмотримся поближе к «Орфею». Но… последний вопрос, чтобы мы могли вас отпустить.

— Какой?

— Вы уверены, что вы всё ещё не в симуляции?

— … … … Нет…