23. Черные Мундиры.

Пригибаясь, чтобы не поймать шальную пулю, Иван перешагнул труп убитого Юрой бешенного и стал копаться в шкафу. Отыскав, более-менее чистое платье и изорвав его для перевязки, он вернулся к снимающему куртку ученику.

Рана была не настолько серьезной, как казалось подмастерью. Мощная, револьверная пуля, разнесла бы в осколки кость, пройди она чуть дальше, но парень был везунчиком. Она лишь зацепила мягкие ткани, вспоров собою кожный покров, но руку действительно залило кровью, которая к счастью, уже почти не текла из раны.

— Все Юрка, — нахмурив брови, посмотрел на ученика Иван. — Пуля была отравленной.

— Че, серьезно? — вскинулся парень, выпучив глаза.

— Да сиди ты, — усмехнулся Иван. — Шучу я. Ой, а наговорил, прям, руку оторвало, а тут всего то царапина. Почти не кровит даже.

— Я такого не говорил, — оправдывался парень, шипя от боли, пока наставник накладывал повязку.

За окнами все отчаянней рокотали автоматы и громыхали винтовки. Ответная стрельба принимала подавляющий ритм. Судя по интенсивности Черные Мундиры, решили не церемониться. Выводы Ивана подтвердил взрыв довольно мощной гранаты, осколки которой с жужжанием влетели в открытые окна и, перемешавшись с отбитой штукатуркой, градом просыпались на головы охотникам.

— Хреново вышло, — прищурившись, оценил свою работу Иван. — Но временно сойдет. Где там говоришь твоя лесенка?

— Там, за окном, — кривя моську от боли, мотнул парень головой, надевая обратно куртку. — Сейчас, я попробую посмотреть, что там за стеной.

— Давай скорей, — вжав голову в плечи от нового взрыва, попросил наставник. — Горячо становится.

— Хана нашему мотовозу, — связавшись с аспидом, говорил Юра. — Ого, сколько черных тел.

— Хрен с ним с мотовозом. Уйти сможем?

— Бойцов Стерха почти не осталось, Мундиры в основном сосредоточились на дожимании остатков. Короче сейчас лучший момент, уматывать.

— Тогда погнали!

Они выбрались из окна, спустились по хлипкой лестнице, и присели за клумбой в маленьком дворике, где их ожидал Гром. Иван огляделся, но не заметил никого. Осталось присмотреть путь для спешного отступления.

— Блин, я без оружия не в своей тарелке, — почесав за ухом пса, тихо произнес Юра. — А если на психов нарвемся? Я не знаю, насколько заклинаний меня хватит. Да и ножи оружие так себе. Вся надежда на Грома.

— Значит, как ты говорил Стерху, будем дружно рвать зубами.

— А дальше?

— А дальше как получится.

Перестрелка стала стихать. Послышались крики праведных, о том, что они сдаются.

— Идиоты, — хмыкнул на это Юра. — Все равно повесят же.

— Им в любом случае хана. Но надежда, она, сам знаешь… Все уходим, нам это не на руку. Сейчас они прочесывать окрестности начнут.

Пробравшись в пролом в заборе, пригибаясь, они рванули, через улицу, к такому же небольшому дворику межу домов. Перемахнули забор, потом еще один, протиснулись в узкую щель между тесно построенными зданиями, и вывалились на улицу, заваленную разорванными трупами бешенных.

— Гром с друзьями тут от души повеселились, — скривившись, подметил Юра, наметил путь вниз по дороге и собирался двинуться в направлении городских ворот.

— Нам не туда, — одернул его Иван.

— Вот же баран упертый, — еле слышно вздохнул подмастерье.

— Что? — не расслышал мастер.

— Лесавки где-то рядом говорю, — чуть громче произнес Юра. — Я чувствую всплески их силы. Давай я плескану, пусть на энергию двигают.

— А ты уверен, что это наши?

— Я чувствую Полынь, — удивился сам себе парень. — Это странно, но после переливания я стал ощущать ее на расстоянии. Что бы это значило? — озадачился он.

— Потом разберемся. Пошли, они сами нас найдут. Крути головой и сканируй, нам сейчас нельзя расслабляться и торчать на месте.

Прилипая подошвами к свернувшейся крови и спотыкаясь об куски разорванных тел, в полном молчании, они крались по вымощенной позеленевшим ото мха камнем улочке.

Опустевшие дома провожали их взглядом выбитых окон, будто пытались поглотить зевами распахнутых и сорванных с петель дверей. Возможно из-за ранения, а может от угнетающей обстановки, Юру все больше пробирал озноб от чего он, чуть не проморгал опасность.

— Вань, — остановил он наставника. — Психи.

— Уже вижу, — отозвался мастер, крепко сжимая рукоять доставшегося от Стерха большого, заговоренного ножа.

Радостно скалясь, изуродованные язвами и струпьями, они неспешно выбирались навстречу охотникам из домов впереди. Вооружены бешенные были кто чем, кто топором, кто дубиной, а один вовсе покачивал ржавым серпом.

Иван напрягся, не сводя глаз с тех уродов, что собирались обойти их сбоку. В их плавных, текучих движениях не было ничего человеческого. Зараженные двигались, подобно загнавшей жертву в угол стае: плавно, неспешно и не сводя с добычи голодных глаз.

— Мясо, — осклабился владелец утыканной гвоздями дубины.

— Ага, — довольно протянул второй, покачивая зазубренным топором.

— Идите сюда, — с мерзкой улыбкой махнул рукой третий, облаченный в фартук мясника, с разделочным топориком в изъязвленной руке. — Обещаю, мы не будем вас мучать, — неожиданно четко и ясно сказал он. — Мы убьем вас быстро.

— Да, ни-то мясо потом будет жестким, — ковырнул ногтем в подгнивших зубах владелец топора и сплюнул на землю.

— Они вроде соображают, — удивился Юра.

— А ты думал мы тупые звери? — довольно оскалился бешенный в фартуке. — Увы. Но вам от этого не будет легче. Облегчите свою участь и сдайтесь сами.

— Как вы заболели? — спросил Иван, стараясь не упустить момент атаки. — Зачем вам это?

— Это не болезнь, — тоном проповедника начал бешенный. — Это избавленье. Это освобождение истинной человеческой сути. — Он широко улыбнулся, от чего на лице лопнул крупный гнойник, и его зеленое содержимое потекло по щеке. — Мы, это вы. Мы истинное олицетворение человечества, что прикрывается нормами морали, и не буквально, но пожирает слабых себе подобных.

Совесть, мораль, привязанности, ценности, все это шелуха, а под этой шелухой вы точно такие же, как мы. Вы просто вечно голодные, жадные звери, для которых все сводится к одному: есть, чтобы жить, жить, чтобы есть.

Нам открылась истина, что отсеяла шелуху. Мы ее приняли и обрели настоящую свободу. Есть, чтобы жить. Больше нам ничего не нужно. Никаких придуманных людьми условностей, денег, хлама, цацек. Мы счастливы. Мы свободны.

Вы умрете, а мы будем жить дальше. И сейчас все зависит от вас, от того как вы хотите умереть, быстро, или же медленно и мучительно. Сделайте одолжение и себе и нам, не сопротивляйтесь.

— Ты тот, кто все это начал? — нахмурил брови Иван.

— Нет, — покачал он, головой разбрызгивая зеленую дрянь на собрата с топором. — И не тяните время. Мы очень-очень голодны. Нам нужно…

Тело проповедника пробила судорога. Глаза замутились, а изъязвленное лицо исказилось звериной злобой. Частичка разума, что проблеснула сквозь звериную суть, погасла. С яростным ревом безумцы ринулись на людей.

Того что с серпом, изловчившись схватить за руку, принял на нож Иван и сразу же развернул, подставив под удар топора. Следом владелец топора получил удар в коленный сустав, и не успел опуститься на колено, как носок сапога, снизу в челюсть отправил его в забытье.

Владелец палки с гвоздями, доставшийся Юре, слишком уж активно размахивал своим орудием и даже не заметил, как уложил замешкавшегося собрата. Юре стоило больших усилий уклоняться от шипящей в воздухе дубины. Наконец псих, не рассчитав сил, после замаха пронесся мимо парня и получил в спину ветвистый разряд.

— Гром, — отдышавшись, обратился Иван с исказившимся от отвращения лицом к псу, который рвал проповедника. — Брось каку. Идем.

— Мы, кажется уже пришли, — севшим голосом отозвался Юра.

Иван обернулся, а после длинно и витиевато выругался, чем, несомненно, удивил ученика, который вместо того, чтобы поднять руки, вздернул бровь и открыл рот, пытаясь переварить только что услышанный мат.

— Ножи на землю, руки в гору, — скомандовал один из бесстрастно смотрящих сквозь прицел винтовок парней в черных мундирах.

Они, встав на колено, изготовились стрелять, а Ивана словно прорвало. Он, поражая тонкую душевную организацию ученика, поднимая руки, зло сыпал выражениями, что не на каждом заборе прочтешь и даже редко услышишь в портовом кабаке.

— Ого, — только и смог удивленно выдавить из себя Юра, который за все годы, что знаком с наставником, такое слышал от него впервые.

— Накопилось, — облегченно выдохнул Иван, смотря на приевшуюся за последнее время картину, из целящихся в него стволов.

Гром, забрызганный алой кровью, что будто рубины горела на черной шерсти, оскалил красные зубы и утробно зарычал. Он, зло, сверля бойцов желтыми глазами, весь напрягся, готовый пустить в новую угрозу сонм искр.

— Гром, — позвал Иван. — Они нам не враги.

— Пса? — коротко спросил один из парней, по-видимому, старшего.

— Вали, — также коротко ответил тот.

— Э, архаровцы, — окликнул их мастер. — Я вам вальну! Это мой пес.

— Захлопнись, — грубо ответили ему.

— Я говорю это мой пес, не смейте трогать!

— Захлопнись сказал, — повторил старший, и повернул к бойцам лицо, на котором не отражалось совершенно никаких эмоций. — Пса в расход, Этих обыскать.

— Вы охренели совсем? — зло крикнул Иван, но на него даже не соизволили посмотреть.

Два вихря пронеслись по улице и остановились у охотников. Рассеявшись, они явили собой Полынь и Крапивку.

— Это они! — загораживая собой Юру, крикнула Полынь.

— Да-да, это мы, — замахал здоровой рукой, едва не подпрыгнув, подмастерье. — А кто мы, кстати? — опомнившись, спросил он у лесавки.

Парни в задумчивости помедлили, целясь в пса, затем встали с колена и опустили винтовки.

— Капитан ГОС Ростислав Горин, — скашивая глаза на огромного пса, представился подошедший старший. — Вы уж извините. Не признали. Вы не по форме одеты, и мастерских значков нет. Думали вы из этих, — он посмотрел на Крапивку, и неожиданно улыбнулся. — Как вы говорили сударыня, они себя зовут?

— Праведные, — просияла она, невинно похлопав ресничками.

Юра с Иваном на это переглянулись, и чуть заметно заулыбались. Лесавка была в своем репертуаре. Приодевшись, и начав новую жизнь, эта бестия не стала изменять своей сущности так и оставшись наглой совратительницей.

— Иван, мастер третьего ранга, — поручкался с капитаном Иван. — А мундир мой вместе со значком, несколько лет назад одна тварь слопала. Все не было времени заказать новый.

— Бедняжка, — с серьезным видом, ответил на это капитан. — А потом померла, небось, от обострившейся язвы желудка?

В сопровождении бравых парней, которые были не столь хмурыми и равнодушными, как казалось, когда они находились по ту сторону винтовок, Юра с Иваном, были вежливо препровождены обратно к мотовозу.

Носители черных мундиров оказались вполне дружелюбными и общительными. Вот только мастера с подмастерьем это дружелюбие не касалось никоим образом. На них бойцы посматривали скорей с интересом, который мгновенно исчезал, лишь стоило подать звонкие голоса и состроить свои соблазнительные улыбочки Крапивке и Полыни.

Иван, общаясь с капитаном, на это не особо обращал внимания, лишь слегка улыбался, когда бойцы пытались завладеть вниманием безумно красивых лесных дев. А вот Юру это не на шутку задевало. Было возвратившееся настроение, улетучилось, лицо омрачилось, а взгляд стал выражать плохо скрываемую неприязнь к статным, крепким парням, которых будто в одной форме отливали.

Особенно сильно его задевало, когда бойцы уделяли внимание Полыни.

Когда он понял, что нечто достающее и поднимающее из глубины души бурю негатива, оказалось ничем иным как ревностью, Юра удивился сам себе. Слишком мало он знал эту воинственную бестию. И пусть прошли они вместе за это малое время немало опасностей, которые как пишут во всяких бульварных романах, коими изобилуют раскладки торговцев во всех городах и весях, неминуемо сближают представителей противоположных полов. Он ни разу не подумал о Полыни как о женщине во всех смыслах этого слова.

До этого момента.

Странно было ощущать тихую злобу, когда медноволосая лесавка отвечала улыбкой на восхищенные улыбки бойцов, ведь сердце, как и прежде, занимал трепетный образ Осинки. Но неожиданно вскрывшаяся язвочка ревности неумолимо ширилась и начинала сочиться ядом. Парень насквозь видел этих угодливых поганцев, и то какие мыслишки таились за этими похабными улыбочками. То как они жадно поедают ее глазами, как вскользь оценивают фигуру.

Похотливые самцы. И ведь сам он такой весь несуразный и конопатый, в подметки не годился не одному из них. Высокие, широкоплечие, сильные, уверенные в себе, головорезы, которым не страшна смерть. Кто он по сравнению с ними. Обычный, хилый паренек, в котором нет ничего особенного.

Пред глазами вдруг встала картинка, как один из этих парней бессовестно зажимает Полынь в темном углу, и она отвечает взаимностью. С кончиков пальцев сорвались тонкие искорки слабых разрядов. Юра вздрогнул, прогоняя навязчивую картинку, и попытался взять себя в руки.

Действительно, что за фигня? Какое ему дело, кому улыбается эта красивая бестия, и что из этого выйдет. У него есть та единственная, что не на миг не покидала его мыслей.

— Юра, — приблизившись, позвал Иван ссутулившегося и помрачневшего ученика. — Ты чего мрачный такой? Рука сильно болит?

— Холодно, — смотря в спину Полыни, сухо ответил парень. — Продрог весь, к чертям собачим.

Иван покосился на лесавку, затем на ученика. Полынь обернулась и улыбнулась Юре. Парень в ответ не пошевелил не единой мышцей на лице. Лишь колкий взгляд суженных глаз на миг встретился с ее полынным взглядом, и парень тут же сделал вид, что его заинтересовала незнакомая винтовка шагающего рядом бойца.

Иван задумчиво почесал небритую щеку, глядя как отстала от Крапивки Полынь и сровнялась с ними. Юра расспрашивал бойца, что за винтовка, откуда, сколько стоит, из всех сил делая вид, что ему безумно интересно, какая там модификация и хитрая нарезка ствола, при этом упорно игнорируя лесавку.

Полынь легонько одернула мастера за рукав, заставила приотстать.

— Что с Юрой? — обеспокоенно посматривая в ссутулившуюся спину подмастерья, спросила она. — Я чувствую, ему плохо. Он ранен?

— Да там царапина, — отмахнулся Иван. — Сам не знаю, чего он скуксился. Ты бы видела, как его порвали «охотники», когда мы взяли заказ на уничтожение их гнездовья. Юрка тогда много крови потерял, а лекарка на него целый моток ниток извела. А спустя три дня он уже на свирели наяривал, будто и не было ничего. Так, что нормально с ним все. Считай, комар укусил, — улыбнулся и подмигнул лесавке Иван.

— Что-то не так, — прислушиваясь к чему-то, рассеяно сказала Полынь. — От него плещет силой, и веет недобрым к тому-же.

— Мы только что выбрались из переделки. Это просто адреналин, — успокоил ее мастер.

Думал, что успокоил.

Они обошли несколько домов, и вышли к мотовозу, около которого суетились бойцы капитана. Гвардейцы стаскивали в кучу тела праведных, обыскивали и связывали выживших, а также рылись в битых ящиках, что пострадали от взрывов. Как собственно и сам мотовоз.

Как их только не называли: черные мундиры, взвод беспощадных, но это все за спиной. Эти парни не были обычными наемниками, не дружинниками, ни полицией, они были Гвардией Особой Службы. Причем гвардия эта была в княжестве на особом положении. Причем не в этом княжестве, в землях которого они все находились, а соседнем. В княжестве Мирное. И как эти ребята оказались глубоко во владениях Солеварска, Иван решительно не понимал. Капитан, не смог дать внятного ответа, уходя от расспросов, и прикрываясь, тем, что может говорить об этом только с разрешения куратора группы.

Иван не стал спорить. От этих ребят трудно было чего-то добиться, а вот они напротив, могли добиться чего угодно.

По правде говоря, они мало уступали мастерам, поскольку помимо военного обучения проходили обкатку у менторов Ордена. Потому этих ребят одинаково боялись как криминальные элементы, так и твари, большинство из которых чувствовали силу и бесстрашие противников. К врагу они не знали пощады. За что и получили прозвище Беспощадных.

***

Сдавшихся в плен наемников, согнали в кучу и усадили под той самой стеной, где час назад сидели Иван и Юра. Понурые, избитые, перемазанные своей и чужой кровью, они нехотя отвечали на вопросы прохаживавшегося пред ними человека, облаченного в дорогую походную куртку из кожи аспида.

Вот этот человек, сочтя ответ на заданный вопрос неправильным, заехал сапогом по морде одному из бойцов Стерха. Тот повалился на собратьев и под дулом возникшего у его головы пистолета божился, что он не врет.

Человек в куртке, судя по всему не поверил.

Прогремел выстрел.

Иван, скривив лицо, отвернулся и направился к мотовозу, у которого будто расцвели цветы в этом царстве грязи, мха и запаха мертвечины.

— Жив рыцарь, — радостно улыбнулась Карина. — Неприятности к тебе так и липнут.

— Вашими молитвами, — заулыбался Иван, поскольку, видя ее приветливую, мягкую улыбку, невозможно было не улыбнуться в ответ. — Цела моя шкура, не попортил никто.

— Ну, Иван, — покачала она, головой пронзительно смотря ему в глаза. — Поверь, не одна лишь клятва меня волнует. Я чисто по-человечески о вас беспокоилась.

— Сделаю вид, что верю, — подмигнул он ей.

— Мы, правда, беспокоимся, — загудели обиженно колдуньи и лесавки, окружение Карины.

— Девочки, — оборвала она их. — Ты просто устал и болен, Иван. Тебе нужен отдых и лечение. — Она посмотрела на подмастерье. — Вам обоим. Хочешь, не верь, но вы нам не чужие люди. Да и, в конце концов, я, как и любая женщина, люблю истории о благородных рыцарях, прекрасных принцессах и стерегущих их драконах. Так, где твоя принцесса, рыцарь?

Улыбка сползла с лица мастера, словно и не было ее. Иван на глазах будто состарился, стал больным и жалким. Он смотрел на Карину глазами пса, которого ни за что сапогом по ребрам ударил любимый хозяин.

Она, переменившись в лице, нервно сглотнула, а колдуньи смолкли затаив дыхание.

— Неужели…

— Я не знаю Карина, — устало вздохнул, опустив плечи мастер, после красноречиво, стрельнул взглядом в ее окружение.

— Девочки, прогуляйтесь, — попросила колдуний она. — Никто меня тут не съест. Иван не даст. — Девушки отошли и стали шушукаться, постреливая любопытными взглядами в хмурого охотника. — Вань, ты чего раскис? Если не знаешь, то не думай о плохом. Ты заслужил свое долго и счастливо. А если не будет счастливого конца, то я очень сильно разочаруюсь в жизни. Это несправедливо, если судьба так накажет хорошего человека.

— Где ты хорошего человека видела? — косо улыбнулся Иван. — На мне много грехов, сотворенных по глупости и еще больше сотворенных по умыслу. Наверху все видят. Хоть отмаливай, хоть лоб об пол разбей перед распятием, но кажется, настала пора начинать платить по счетам. Платить самым дорогим.

— Ну что ты, рыцарь, — подойдя, с материнской нежностью и грустной улыбкой погладила колдунья мастера по голове. — Ты прав, наверху все видят. И сам того не осознавая, ты спас множество жизней. Все зачтется, Вань. — Она вздохнула и стерла выступившую слезинку. — И вообще, нельзя нарушать устоявшиеся литературные штампы, и портить сюжет. Это не красиво по отношению к аудитории, которая хочет финала, где доблестный рыцарь целует свою принцессу на фоне живописного заката.

— Признайся, это гипноз? — немного повеселев, спросил ее мастер. — Или НЛП? Нет, скорей магия. Как у тебя, получается, настраивать человека на позитив?

— Просто вера, Ванечка, — своим убаюкивающим тоном отвечала Карина. — Вера в чудо. В горящем бараке, пристегнутая цепями к стене, задыхаясь в дыму и теряя сознание, я, до последнего верила в чудо. И оно случилось. — Она посмотрела на хмурого подмастерья, который, отмалчивался и был всецело занят внезапно возникшим внутренним противоборством. — Вы оба стали этим чудом. И теперь согласно негласному закону бумеранга, оно должно вернуться к вам.

— Я знаю еще один негласный закон. Закон подлости.

— Выбрось из головы и забудь. Плохими мыслями мы сами притягиваем неудачу. Зло всегда рядом. Оно неотступно следует за человеком сквозь все испытания и только того и ждет, когда человек утратит веру. Оно подставит подножку, и человек упадет пред ним на колени, теряя надежду. И после, когда зло втопчет его в грязь, он утратит любовь, и, возненавидев всех, станет сам хлебать эту грязь, давая жизнь новому злу. Не стоит плодить новых бесов, твое предназначение их искоренять.

— Я, пожалуй, тоже прогуляюсь, — натянуто, как мог вежливо улыбнулся Карине Юра, и, не дожидаясь ответа, направился к заскучавшему Грому.

— Я хочу верить, Карина, — грустно говорил мастер. — Всем сердцем, всей душой верить. Но ум, трезвый ум, и многолетний опыт не обмануть. Невозможно было протянуть в этом аду столько времени. Ты бы видела, сколько здесь было людоедов. Я хочу верить, и надежда еще теплится в душе, но страх. Страх будто ядовитая змея лежит на дороге. Мне бы уже давно быть у цели, а я вот стою и жалуюсь тебе на судьбу, вместо того, чтобы бежать со всех ног навстречу как ты говоришь финалу. Не несут меня ноги. Страшно. Впервые в жизни я боюсь неизвестности, больше чем всех виденных мною тварей вместе взятых.

— Вань, знаешь, что, — прищурившись, начала она. — Отдохни-ка ты здесь. Девочки как раз вас подлечат. Все сделают гвардейцы. Тебе стоит отдохнуть, — погладила она по плечу Ивана. — Мальчики пока зачистят город. Ваша работа окончена. Вы и так много сделали. Если кто-то уцелел, то они их найдут. А нет, так то, что осталось от твоей принцессы, тебе видеть не придется. Ни к чему это.

Иван качал головой, будто Китайский болванчик, смотря в ее умные, орехового цвета, такие красивые и живые глаза. Он действительно устал, зелье переставало действовать, на него наваливалась лавиной возвращающаяся боль. Захотелось прилечь на что-нибудь мягкое, чтобы его обняла Крапивка, и стала лечить, а он бы, наконец, нормально выспался.

— Чего? — вдруг опомнившись, возмутился Иван. — Еще чего! Будь, что будет я, иду вперед. Эй, — крикнул он гвардейцам, — там, в барахле должна быть шестиствольная пушка, это моя! И нож кукри тоже. Дайте мне патронов. А то задержался я тут с вами. Пора мне.

Карина расхохоталась, стеснительно прикрывая свои белые, ровные зубки.

— Больше так не делай, — шутливо погрозил мастер ей пальцем. — Я едва не повелся.

— На этот раз это были гипноз и магия, — задорно хохотнула она. — Очень сильный гипноз, и очень сильная магия. Надо же, устоял. Все-таки веришь рыцарь. Что бы ты ни говорил.

Человек в походной куртке бросил прессовать пленных, и заметно хромая направился к мастеру с колдуньей.

— Это кто тут раздает приказы моим бойцам, а? — въедливо спросил он, откидывая капюшон.

— Брат? — удивился, Иван. — Хмык! — бросился обнимать брата он. — Коля, братишка, как ты здесь? Откуда? Карина, как ты так быстро его нашла?

— Я и не искала, — с таинственной улыбкой ответила она. — Он, сам нас нашел. Верней они, — глазами указала она на гвардейцев.

— Погоди-ка, — отстранился от мастера Иван, подозрительно смотря на изуродованное длинным узким шрамом лицо Хмыка. — Что это значит, брат?

Рядом возник капитан. Бойцы не на шутку напряглись. Стало необычайно тихо.

— Господин куратор, — встревоженно обратился к Хмыку капитан, положив руку на кобуру с пистолетом, готовый в любую секунду пустить его в ход против Ивана.

— Все в порядке Ростислав, — ответил, улыбаясь, жуткой из-за шрама улыбкой Хмык. — Это брат мой, Иван Безродный. Герой Большой Зачистки.

Капитан неожиданно встал по струнке и отдал честь Ивану.

— Большая честь, с вами познакомиться, господин мастер, — уважительно произнес Ростислав. — Еще раз прошу прощения за грубый прием. Разрешите идти?

— Вольно, — небрежно отмахнулся Хмык.

— Серьезно? — удивленно приподняла бровь Карина, как-то по-новому взглянув на Ивана. — Тот самый Иван Безродный? Я встречала как минимум двоих мастеров утверждавших, что они те самые Иваны.

— Это самый, тот самый Иван Безродный, из всех Иванов, что вы могли встречать, — подтвердил Хмык. — Этот отважный парень, сам с трудом держась на ногах, на плечах выносил меня истекающего кровью из самого пекла, схватки с ордой перерожденных. При этом он умудрялся отстреливать тварей из дробовиков, которые заряжал дрожащими руками насмерть перепуганный пацаненок Юрка. Кстати, жив парень?

— И ты еще говорил о каких-то грехах, Иван? — пораженно протянула колдунья. — Да тебе их скостили на сто лет вперед. Вы с Юрой такой ад прошли.

— Юрка, — махнул Иван ученику. — Дуй сюда!

— О, госпожа Карина, — осклабился тем временем Хмык. — Иван у нас грешник еще тот. Бабник страшный, скажу я вам. Сколько он негодник разбил девичьих сердец. У моих гвардейцев пальцев сосчитать не хватит.

— Оставьте это «госпожа», — скривилась колдунья. — А-то, звучит, будто обращение к мамочке в борделе. Просто Карина. А вот насчет девичьих сердец, знаете, верю каждому слову.

— Да ну вас, — ухмыляясь, отмахнулся мастер. — И так, коротко, ибо я спешу, — обратился он к брату, — что значит: «мои гвардейцы»? И какого беса особая служба делает в этом княжестве? А главное, каким боком здесь ты?

— Ух ты, — удивился подошедший подмастерье. — У вас сегодня встреча одноклассников, да? Здравствуй дядя Коля, — поручкался Юра с мастером. — Я надеюсь, хоть ты сегодня в меня стрелять не собираешься? Я предыдущую дыру в куртке зашить, еще не успел. — нервно хохотнул он поведя раненным плечом.

— Юрка? Ничего себе вымахал! — изумился мастер. — Отличного бойца вырастил Иван. Только почему он у тебя еще не мастер? Давно пора. — Он посмотрел на скошенную от боли физиономию парня. — Кто тут в вас стрелял, говоришь? Какие одноклассники?

— Сначала ты ответь на мои вопросы, — рукой остановил Иван, начавшего было отвечать Юру.

— Это будет долгая история, Ваня. А ты, как мне помнится, куда-то очень спешишь. Кстати куда? Если не секрет. И как тебе собственно в голову взбрело податься в филиал ада?

— Это будет долгая история, — вернул Иван.

— Просто скажи, зачем идешь?

— За женщиной, — сурово ответил мастер.

— Хм. А собственно, чего я еще мог от тебя ожидать? Ты в своем репертуаре. Слышал я недавно историю, как ты ради куртизанки в одном из самозваных княжеств, насворачивал челюстей половине дружины и, походя, сжег бордель, и то, как тебя потом за это на перекрестке хотели на кол посадить.

Карина совсем развеселилась, глядя на поджавшего губы Ивана.

— Это был не я, — стал отрицательно мотать он головой. — Это он. — Мотнул головой мастер в направлении ученика.

— Они сами были виноваты. Дядь Коль, чес слово. Всего-то попросил не грубить девушке. Остальное вам все наврали. По крайней мере, кол ладили не на перекрестке.

— Все с вами ясно, — не удержавшись, захохотала Карина. — Ладно, вам есть, о чем поговорить, а мне пора заняться делами. Я вас покидаю господа. И Иван, я жду только хороших новостей.

— Я очень, очень рад был с вами познакомиться сударыня, — поклонившись и поцеловав протянутую руку, ответил Хмык. — На обратном пути, обязательно загляну в ваш прекрасный поселок.

— Прощай Карина, — просто ответил Иван.

— Не прощай, а до скорой встречи рыцарь, — поправила она мастера и весело ему подмигнула.

— Хорошая женщина. Мудрая и сильная, — говорил Хмык глядя на удаляющуюся колдунью. — Знаешь Иван, всегда о такой мечтал. Когда мы подошли к поселку, она встала во весь рост на стене, и спокойным тоном послала нас и наши требования открыть ворота к такой-то матери, и в случае агрессии пообещала стереть нас в порошок. — Он заулыбался. — Знаешь Вань, никогда женщинам не верил, а ей поверил.

— Карина умеет убеждать, — с доброй улыбкой сказал мастер. — Коля, если не хочешь отвечать на мои вопросы, то, пожалуйста. Но я как брата тебя прошу, не задерживай. Мы уходим.

— Ваня, погоди. Мы здесь для зачистки, и для того, чтобы узнать о судьбе наших пропавших агентов. Я уверен нам по пути. Вместе оно ведь всегда веселей. Я сто лет вас не видел и чертовски рад, что ты и Юрка живы.

— Тут один уже был, чертовски рад, — саркастически хмыкнул подмастерье.

— О ком ты, Юра?

— О Стерхе, — нахмурив брови, ответил за ученика Иван. — Паша все это время был жив. Он руководил этими отбросами, зовущими себя «праведными». Труп видел с забинтованным лицом?

— Нет.

— Как? — удивился Иван. — Вон в том доме.

— Нет такого среди погибших. И среди пленных нет.

— Юрка, ты его, не убил что ли?

— Вань, я лупил заклинанием из неудобного положения, — пожал плечами Юра. — Может разряд был слабым.

— Стоп-стоп-стоп, — замахал руками решительно ничего непонимающий Хмык. — Каким заклинанием? О чем вы? У вас что, тоже внезапно дар прорезался? Это блин эпидемия, какая-то? По всем княжествам…

— Ты ему доверяешь? — спросил Юра наставника.

— Пока не знаю, — отвечал Иван, словно Хмыка и не было рядом. — Много мути в этой истории.

— Мужики, поверьте, я на вашей стороне. Давайте так, вы мне вкратце излагаете свою историю, пока мои бойцы соберутся, а после по пути я честно отвечу на ваши вопросы.

— Хорошо, — посмотрел в глаза брату Иван. — Но прошу, Коля, не разочаруй нас. Юрка в порошок сотрет, ойкнуть не успеешь.

Парень покрутил головой, а после выпустил скрывающиеся в рукавах куртки руки. С кончиков пальцев левой срывались электрические разряды, а в правой гипнотически вращался крупный огненный клубок. От него плеснуло силой. За спиной Юры, словно из-ниоткуда возникла Полынь. Чувствуя угрозу, она пронзительно посмотрела на Хмыка. От толпящихся черных мундиров откололась женская фигура, и быстрым шагом направилась к ним.

— Вера, — обратился нервничающий Хмык к подошедшей колдунье. — Все в порядке. Вернись в строй.

Девушка молча покачала головой и встала плечом к плечу с лесавкой.

— Вера, приказываю…

— Я выполнила свою работу, — ответила она. — Больше я не ваш агент.

— Вы охренели совсем? — возмутился Хмык. — Это что, бунт?

— Нет, — косо улыбнулся Иван. — Это мирные переговоры. Где Настя? — спросил колдунью Иван.

— Арестована.

— Придется отпустить, — уверенно сказал мастер Хмыку. — Она под моей ответственностью.

— Ванька, — удивленно смотрел на него куратор. — Я тебя не узнаю.

— Мир меняется Коля. И мы меняемся вместе с ним.