27. Рыцарь в костяных доспехах.

Этаж был электрифицирован и до того дня отлично освещен. Но после того как в комплекс вломились шумные гости, решено было отключить вне комплекса все освещение, даже аварийное. Скрытые тьмой камеры транслировали на мониторы смутные фигуры, бредущие по заброшенным этажам в пятне масляного фонаря. Пляшущий луч электрического фонаря выписывал зигзаги, освещал пол, стены, идущего впереди пса и подолгу задерживался в проемах пустых помещений. Иногда луч светил прямо в камеры, но они упорно прикидывались мертвыми.

— Открой еще один изолятор, — не отрывая взгляд от монитора, приказал оператору нависающий начальник охраны.

— Михаил, — обратился к начальнику седеющий мужчина в потрепанном, некогда белом халате. — Они уже погубили нескольких подопытных.

— По данным наблюдателей группа, прибывшая в город достаточно велика. Они занимаются укреплением ратуши, и поскольку дело это не быстрое, прежде чем что-то почувствовать они получат высокую дозу облучения. Свежих подопытных будет в достатке проф.

— Пусть так, но…

— Ковырялов, тебе их жалко, что ли?

— Нет, но…

— Открывай изолятор, — повторил приказ оператору Михаил.

Не проронив более ни слова, мужчина в белом халате развернулся и вышел из пультовой. Оператор нажал одну из клавиш на пульте, а Михаил, сузив глаза, жадно впился взглядом в темные мониторы. Несколько минут ничего не происходило, пятно света исчезало в одном, появлялось в следующем из мониторов, из динамиков донесся громкий рев. Выпущенная из изолятора «особь», как называл этих уродов профессор, наткнулась на гостей.

Вспышки выстрелов на миг рассеяли тьму. Громила атаковавший гостей попятился от впившихся в тело пуль, но нечувствительный к боли, не воспринимая тяжелых ран, снова ринулся в атаку. Ослепительная вспышка синего цвета затопила монитор, а в следующее мгновение безучастно наблюдающий глазок камеры передавал кадры того, как огромный пес добивал распластавшуюся на побитой временем плитке особь.

— Хорошо работают, — оскалился Михаил. — Слажено. «Интересно, на что она надеется», — подумал он уже про себя.

— Группа готова, — сообщил вошедший в пультовую боец.

— Отрабатываем стандартную схему, — приказал Михаил, не отрываясь от мониторов. — Брать живыми.

Загудели приводы электронного замка. В гермодвери, с шелестом втянулись запоры. Командир группы толкнул толстую стальную дверь и, переступая через комингс, один за другим бойцы стали исчезать в чернильной тьме обесточенных коридоров.

В шлемах автоматически включились ночные визиры, толстые забрала осветились лиловым сиянием, сквозь которое стали прорисовываться очертания предметов. Через мгновение, когда глаза привыкли к новому виденью мира, группа разделилась: часть бойцов исчезла за одним из поворотов, другая стала осторожно пробираться к заданной точке.

Максимально тихо, в полном молчании, вторая группа приближалась к виднеющемуся за завалом пятну света. Но как ни старались не выдавать своего присутствия, под рифленой подошвой ботинка одного из бойцов предательски треснула плитка. Хруст эхом разнесся по коридору, и группа замерла.

Послышался металлический щелчок, и утробное рычание.

— Где они? — раздался голос Михаила в шлеме командира. — Я их не вижу.

«В прямой досягаемости», — показал он знаками камере, притаившейся в темном углу.

— Включаю подавление. Напоминаю: брать живыми.

Командир качнул головой и стал знаками раздавать указания бойцам. Одни стали отступать обратно, другие остались и взяли автоматы наизготовку. Группа пригнулась, один за другим, впритирку к стене, они стали красться в направлении завала.

— Ты чего? — округлила глаза колдунья, когда мастер взвел курок.

Гром повел ушами и зарычал.

— Тихо, — приложил палец к губам Иван и обратился в слух.

Полынь поморщилась и обхватила голову руками, а в следующий миг ее скрутило так, что она опустилась на колено и застонала. За ней за головы схватились Настя и Юра. Даже Гром прижал уши и заскулил.

— Что с вами? — тормошил мастер за плечи то подмастерье, то колдунью.

— Ай, ты, что не слышишь? — процедил сквозь зубы Юра. — Писк. Тонкий писк. Голова сейчас лопнет.

— Какой…

Вопрос мастера затерялся в грохоте автоматов. Пули зажужжали над головой. Один за другим стали пустеть стволы шестиствола. Вспышки, атаковавших потонули в облаке пороховой гари и картечи.

Гром попытался струсить с себя искры, но ничего не произошло. Он тряхнул снова, и опять ничего.

Щурясь от боли, подмастерье выпустил в завал всю обойму, а после попытался пульнуть огненный шар. Из ладони выскользнула лишь слабая искра, что угасла, не достигнув, пола.

— Отходим — отходим, — кричал Иван, не давая высунуться стрелкам из-за завала.

Шатаясь, подмастерье увлек за собой хромую колдунью, а следом и растерявшуюся Полынь. Пес рванул дальше по коридору и залился лаем.

Шестиствол опустел, мастер потянулся за пистолетом. В этот момент ему под ноги выкатился черный цилиндр.

Грохот оглушил, а невыносимо яркая вспышка ослепила всех. Что происходило дальше, мастер мог только догадываться.

Боль в перепонках не давала расслышать ничего, да и увидеть, что-либо он не мог. Кто-то толкал, ворочал, после руки зажали в тиски, его волокли, в ребра то и дело толкалось что-то угловатое, после и вовсе стало темно.

***

Когда Настя пришла в себя, то с трудом смогла открыть глаза. Их резало, щипало, по щекам невольно лились слезы, а зрение не торопилось возвращаться в норму.

— Ты кто? — спросила она у смутного силуэта, на сплошном сером, размытом фоне.

— Я, — сухо отозвался силуэт, голосом Полыни.

— Где мы?

— Не знаю.

— Козлы, — шипела колдунья, протирая глаза в которые будто насыпали песка. — Так и ослепнуть можно. Да и оглохнуть заодно. — Поковыряла она в заложенном ухе.

Со временем она стала видеть более-менее ясно.

Полынь, сидела, поджав ноги, на деревянной лавке у шершавой бетонной стены. Лесавка обхватила голову руками и понуро смотрела на потрескавшуюся от времени плитку на полу.

— Тебя допрашивали? — поинтересовалась колдунья, одернув свой рукав, под которым на запястье обнаружился массивный браслет подавитель. «Ну-ну, бараны», — подумала она с ухмылкой.

— Нет, я только недавно пришла в себя.

— Это хорошо.

— Что хорошо?

— Что ты отключилась.

— Это не хорошо. Мы не теряем сознание. Если бы… — Полынь промолчала.

— Плохо было бы, если бы ты не потеряла сознание, — понижая голос до шепота, и придвигаясь ближе, говорила Настя. — Могли бы заподозрить неладное. И кстати хорошо, что ты внешне отличаешься от остальных лесавок. Теперь слушай внимательно: ты наемница, Полынь твой позывной. Я взяла тебя в напарницы, и мы увязались за Иваном.

— Это зачем еще? — не поняла лесавка, потирая ноющий от нескончаемого писка висок.

— Так надо. Или тебе мало было пыток в Криничном? Здесь люди куда хуже Митрофана, пронюхают, что ты лесавка, мигом на запчасти разберут. Кстати, ты можешь не пахнуть, медом? Спалишься.

— Не могу. Зачем это все?

— Я же сказала так надо. И запомни: ничему не удивляйся, и помалкивай. Строй из себя немую. Поняла?

— Да.

— Ивана или Юру чувствуешь?

— Я ничего не чувствую и не могу. Нет сил.

— Ну, раз ты еще не развоплотилась, то, по крайней мере, Юра жив.

— Откуда ты узнала, что я…

— Не заморачивайся сестренка, — загадочно улыбнулась Настя. — Дай руки.

Полынь недоверчиво протянула колдунье руки. Та крепко сжала ее ладони и сосредоточилась.

— Зараза, как же сбивает этот писк, — твердила она жмурясь. — Но, фиг вам.

Лицо лесавки озарило удивление, бледность исчезла, на щеках появился легкий румянец. Сквозь ладони, игнорируя браслет, Настя вливала в нее мощный поток энергии, даже назойливый писк отошел на второй план, почти исчез.

— Как? — округлила она глаза.

— Я же просила не удивляться. Этого хватит ненадолго. Иссякнет, попроси еще. А теперь как договорились, — напомнила Настя, отправляясь к крепкой металлической двери. — Эй, какого беса меня здесь закрыли? Дежурный! — стала вопить она, стучась в дверь.

— Хорош тарабанить, — глухо пробубнил грубый голос из-за двери.

— Обалдел? Ну-ка выпускай, давай!

— Не велено.

— Что? Позови-ка Ковырялова.

— Он занят. Жди. — Послышались удаляющиеся шаги.

— Эй, ты куда? Вот зараза, — зло фыркнула Настя. — Ну, что ж, подождем.

***

Юра с трудом отошел от шока. Страшно болела и гудела голова, а в ушах взялась коркой засохшая кровь. Морщась от зудящего в черепе писка, он рассматривал чумазое лицо Марьи, но особой радости от этого парень не ощутил. Приходу этого ощущения мешал зудящий, где-то в недрах головы тонкий писк. От него мутило и хотелось закрыть уши, что он и сделал. Но это не помогло. Это был не звук, а нечто иное. Словно маленький комарик поселился в самой голове.

И все же. Вот она Марья. Сидит, молчит, испытующе смотрит, жива и относительно здорова. Щека ее слегка оплыла, из-за цветного синяка под глазом, две ссадины венчали скулу и лоб, голова давно не мыта: волосы слиплись и стали похожи на сосульки. Мундир мастера на ней замызган, заляпан кровью, рукав треснул по шву.

Марья не спешила с расспросами. Дала время парню прийти в себя и теперь внимательно смотрела, как он тер глаза, часто моргал, выковыривал кровавую корку из ушей.

— Я тоже так выгляжу? — потрогал он свое лицо.

— Нет. Да ты, похоже, и не сопротивлялся, — хмыкнула она.

— Да, — почесал с улыбкой Юра в затылке, — не за такой принцессой мы шли. Эй, там, за дверью! Выпустите меня, я домой пойду. Кстати, где Ваня? Посмотрит на тебя, передумает, да может, нас домой отпустят, — продолжал глумиться он.

— Иван был с тобой?

— Нет, я сам умом повредился и отправился за едва знакомой мне теткой, в логово людоедов.

— Слышь, я ненамного тебя старше, — вспылила она, но быстро успокоилась. — Зачем вы сюда пришли?

Юра слышал ее будто сквозь вату, и вяло отвечал, но после последнего вопроса из его груди вырвался хриплый нервный смешок. Он удивленно посмотрел в ее суженные глаза.

— За тобой.

— И кто вас послал? — продолжала щуриться она.

— Ванькина дурь.

— Давай честно, — попросила Марья, поднимаясь с лавки. — Я не знаю, что с нами сделают, потому скрывать что-либо тебе нет смысла.

— Ты серьезно? — удивился парень. — Мы с Иваном, верней Иван и я пришли тебя спасать.

— Тогда, где Иван? — Марья схватила подмастерье за куртку и не по-женски крепко тряхнула. — Где черт побери Ваня я тебя спрашиваю?

Рана на плече отозвалась болью, в ней будто застучал пульс. Юра с трудом оторвал от себя Марью, сунул руку под куртку на плече, после поднес к лицу и подслеповато присмотрелся. На ладони был кровавый мазок. Он сбросил куртку. Сквозь рубаху проступила кровь. — Не знаю я, — вздохнул он. — Нас повязали вместе, потому, раз мы еще живы, то жив и Иван. Я уверен.

Глядя на расцветающую, на плече парня кровавую кляксу, Марья хлопнула себя по бедру, но обычно висящей там лекарской сумки не было. Она подалась к Юре, но он отшатнулся и сделал два шага назад.

— Спокойно, — выставила она ладони пред собой, — Я только посмотрю, что там у тебя. Снимай рубаху.

— Нет спасибо, сам как-нибудь, — воспротивился подмастерье.

— Не ерепенься, снимай и сядь на лавку.

Решив, что хуже уже быть не может, он подчинился, и, охая, стянул рубаху. Мешковатая кожаная куртка и холщовая рубаха скрывали отнюдь не нежное, юношеское тело. Смешливое, конопатое лицо, Юры вводило в заблуждение. Его покатые, узкие плечи украшали крепко сбитые, мышцы. Руки были жилистыми с такими же некрупными, но резко очерченными бицепсами, что напоминали отшлифованную прибоем крупную, морскую гальку, и даже на вид казались твердыми как камень, а неширокую грудь украшали две покатые плиты грудных мышц, от которых вниз бежала мощеная плиткой дорожка пресса. Тренированное, поджарое тело не имело ни капли лишнего жира и напоминало высеченную из мрамора статую молодого эллинского бога.

Бога, которого било ветром, камнями и секло топором.

На торсе, груди, руках и плечах, были следы от когтей, зубов, клыков, в общем, более десятка безобразных рубцов, самым крупным из которых был нежно розовый шрам на левом боку, где неведомая тварь, когда-то отхватила часть плоти размером с ладонь.

Но не это удивило Марью. В ее лекарской практике довелось повидать охотников на нечисть с куда более изуродованными телами, взять хотя бы наставника парня: Ивана.

Вся спина Юры, была будто вспаханное поле покрыта плотной сетью длинных застарелых рубцов.

— Ты давно с Иваном? — спросила она, разматывая повязку на его плече.

— С тринадцати лет. Сейчас мне девятнадцатый год.

— Вижу нелегко с ним, было, — сухо сказала Марья, думая о шрамах на его спине.

— Поверь, с ним мне было, куда луче, чем без него.

— За что он так с тобой?

— Ты, о чем? — не понял Юра и зашипел от боли, когда она размотала последний виток.

— Каким зверем нужно быть, чтобы так сечь ребенка? — недобро процедила она, темнея лицом. — Я не думала, что он… такой урод.

— Ты с ума сошла? — догадавшись о ее мыслях, выдохнул Юра. — Да, Иван меня порол, но как положено. Как он говорит: как завещано предками, по заднице ремнем. Поверь, уж было за что.

— А спина?

— Это не Иван, — неохотно ответил он, — Это было до того, как он меня купил…

— Купил?

— Купил, выкупил, освободил. Выкупил висельника, прямо из петли. После того как он выложил за меня все что у него было, с меня даже веревку не соизволили снять. Ваня сам вынимал меня, дрожащего от страха, балансирующего на шаткой лавке, что так и норовила уйти из-под ног, из петли. Только с того момента я начал жить.

Я был беспризорником, вором, и чуть не стал убийцей, за что и оказался в петле. Но прежде, выбивая показания, меня секли бичом, и когда я после этого не признал вины, то вырвали все ногти на ногах.

До сих пор не понимаю, что он нашел, во мне: полудохлом от побоев, сопливом пацане.

— Просто пожалел, — вздохнула посветлевшая лицом Марья, ожидая пока засохнет корка на потревоженной ране парня. Рана была зашита на совесть, просто одна из нитей прорвала плоть, что, в общем, было не критично. Оставалось просто обратно наложить повязку. Это все что она в данной ситуации могла.

— Может быть, — улыбнулся подмастерье. — Толку от меня не было, наоборот я прибавил Ване проблем. Сперва он пытался сам залечить мои раны, но во время пыток мне занесли в них какую-то дрянь. Спина сочилась гноем, пальцы на ногах распухли и посинели, у меня был постоянный жар, я был в бреду. Лекарка, к которой он меня привез, сказала, чтобы он купил мне домовину. Парень труп, говорила она, мол, есть, конечно, шанс, но мастеру с дыркой в кармане она ничем не может помочь.

Ваня лес недолюбливает. Нет, даже не так. Он чтит тех, кто в нем обитает. Потому не хочет брать заказы на леших и прочих безобидных сущностей, которые вечно мешают людям загаживать и портить лес. Но тогда он брался за любой заказ. Сутками не вылезал из леса и болот. Он приходил оборванный, усталый, избитый, искусанный, ел, спал и снова уходил на охоту. И так каждый день пока мне не стало лучше, и я не пошел на поправку. После, когда я встал на ноги, он набил морды лесорубам, купцу, что сбывал лес и еще нескольким заказчикам, и только лекарку что его доила, пожалел.

С тех пор, у меня никого на свете нет роднее, чем Иван.

Как ты думаешь, — с улыбкой обратился он к Марье, — может такой человек зверски высечь ребенка?

— Нет, — тихо вздохнула она, села на лавку и погрузилась в мысли. — Ты прости, что я так с тобой… Словом, нервы. Я не знаю, где я, и чего от меня хотят. Приносят еду воду, и ничего не говорят. Правда, в первый день насильно сделали укол, мол, я чем-то отравлена, после еще таблетки какие-то давали. Но зачем это все, и чем я отравлена так и не сказали. От неопределенности с ума сойти можно. Кстати, — она подняла усталый взгляд на Юру, — тебе тоже сделали укол.

— Значит, смерти нам не желают. По крайней мере, пока, — отвечал подмастерье, осматривая голые бетонные стены, на которых не было ничего кроме маленьких вентиляционных отдушин, в которые не просунуть даже головы. Вообще помещение очень напоминало тюремную камеру. Две широких лавки, крепко вмонтированный в стену умывальник, и некогда белый, а теперь покрытый ржавыми разводами нужник. Никаких окон, тусклый свет давала лампа, взятая в пыльный плафон. — Ты действительно была отравлена. Как, впрочем, мы и весь город, — скривил Юра лицо вспоминая облученных бешенных.

— Я так и думала, — вскочила Марья с лавки. — Я подозревала, что это не простая болезнь, только вот не поняла, что это за яд такой?

— Радиация, — ответил подмастерье.

— Что? — не поняла Марья. — Какая? Откуда?

— А откуда здесь электричество? Под нами реактор и судя по всему, он неисправен, ну или что-то в этом роде. Он каким-то образом облучил весь город. Жаль гвардейцев, там наверху. Пока они поймут, что к чему, если поймут вообще…

— Вас ведь будут искать?

— Не будут. Нашей разношерстной банде посоветовали убраться как можно скорей. Знала бы ты, что там наверху творится.

— Так расскажи, — улыбнулась она, — Откуда вы узнали, где я?

— Это все Иван, он неудачно расконтачил кадавра, в общем, ему крепко досталось, думали, не очнется уже, а он очнулся и сразу стал рваться на твои поиски.

Юра в подробностях рассказывал, обо всем, что произошло по дороге, показывал в лицах, то привирал, то опускал неудобные моменты. В конце концов, расходился так, будто рассказывал сказку, и явно переборщил с пафосом:

— Ванька, махая мечом, рубил налево и направо, пока на помощь не подоспели гвардейцы короля, и вместе мы, сломив напор врага, взяли этот замок. Осталось только спасти вас принцесса, — расхаживая по камере с глумливым лицом, декламировал он.

— Погоди, а меч, откуда? — не поняла Марья.

— Да шучу я про меч. Короче, как-то так, — улыбнулся Юра, — Интересно, где наш рыцарь то?

— Что за рыцарь еще? — недоверчиво взглянула Марья на парня.

Это я про Ивана. Просто наша знакомая колдунья, та самая из Криничного называет Ваню, рыцарем, а тебя принцессой. Мне образ понравился. Ваня круто бы смотрелся в серебрящихся доспехах, поставив ногу на поверженного дракона. — Он посмотрел на странное выражение лица Марьи. — Кстати о драконах. Много их тут?

— Не знаю, но они нам явно не по зубам, — нахмурилась она, потирая синяк.

— Да и ладно, — отмахнулся небрежно парень, — Ванька не таких через колено гнул. Ждем полчаса, и если он не придет за нами, то мы пойдем за ним. Будем это, как его? А! Нарушать литературные штампы.

— Тебя кажется, неплохо головой ударили, — невесело усмехнулась Марья. — То-то ты мне тут с три короба наплел.

— Может быть, может быть, — бубнил подмастерье, в ответ, вынимая из шва в куртке металлическую проволоку. После подошел к литой двери, прислушался, и стал примериваться к похожей на замочную скважину щели, — В смысле ударили, но все что рассказал, правда. Вот те крест!

***

Неотличимая от остальных помещений комплекса кубическая комната была полна различных приборов медицинского назначения. По указанию начальника поисковой партии Владислава Ковырялова в первые же дни обследования комплекса в нее сносили все исправные приборы тем или иным образом относящиеся к медицине. И вот настал тот день, когда он смог использовать их в полной мере для обследования достаточно интересного пациента.

Находившийся в беспамятстве Иван был, крепко пристегнут ремнями к металлической раме кровати, облеплен проводами и обставлен аппаратурой, снимающей различные показания. Ковырялов, в свое время специализировавшийся на медицине, был увлечен расшифровкой показаний, о чем-то советовался с сутулым помощником, брал кровь из посиневших вен мастера, прогонял ее по анализаторам, и снова обсуждал результаты со своим лаборантом, совершенно не обращая внимания на нервно сопящего начальника охраны.

Михаил занял профессорское место, за ютящимся в углу столом, над которым нависала серая пыльная ширма, и нервно перебирая пальцами, постукивал по надтреснутому пластику. Терпение его лопалось, но он молчал, поскольку знал, что пока проф не напрыгается вокруг нового пациента, что-либо спрашивать бесполезно.

— Станислав, пожалуйста, возьмите соскоб с поверхности пластины, — говорил профессор, подгоняя к кровати плоский монитор на ножках с колесиками. — Ах, да, и возьмите ткань в местах соединения пластины и тела. Хорошо-хорошо. Теперь обработайте пациента проводниковым гелем.

Сопение начальника охраны становилось все громче и быстрей, кончики пальцев начинало саднить от постукивания по столу. Он перестал барабанить, выбрался из-за стола и встал за спиной профессора. Станислав тем временем обработал грудь мастера с непонятным наростом гелем и плотно укутал серебрящейся тканью. Ковырялов включил монитор, по которому стали расползаться волнообразные помехи. Но вот среди помех стало вырисовываться смутное очертание тела, а после кости и внутренние органы.

— Я впервые такое вижу, — удивленно воздел бровь Станислав. — Похоже на метастазы. Но на такой стадии не живут!

— Михаил, — позвал Ковырялов и вздрогнул, тут же обнаружив рядом его хмурое лицо. — Вот взгляните.

— Вижу, только подробней если можно.

— Этот нарост действительно похож на рак, но как заметил Стас, с такими поражениями не живут. Смею предположить, это нечто паразитическое. Если хотите: симбионт. Видите, он распространил свои метастазы-корни с новообразованиями в подкожном слое, при этом, не задевая кровеносную систему. Судя по всему, ваш коллега живет с ним уже некоторое время, и он не причиняет ему ни каких неудобств. Организм не воспринимает его как инородное тело и не отторгает. Тому свидетельствует отсутствие воспалительных процессов и связанных с этим особых белков в крови. Эта пластина не является причиной критического состояния вашего коллеги.

— Тогда что?

— Вот смотрите, здесь и здесь, — указал проф на темные пятна в районе живота и груди. — Это достаточно сильные кровоизлияния, будто огромный ушиб, я бы сказал, что он упал с большой высоты, но при этом нет никаких переломов. Но главное даже не это, взгляните на желудок, поджелудочную, а главное печень.

— Здоровенная как у быка, — хмыкнул Михаил.

— Печень в критическом состоянии. И это не от травмы. Взгляните на синеющие кончики пальцев. У него цианоз. Потому смею предположить, что у пациента химическое отравление. Это следует так же из экспресс-анализа крови. Сильнейшая интоксикация. — Профессор посмотрел на поджавшего губы Михаила. — Он не выдержит радиопротектор. Ваш коллега умрет от интоксикации быстрее, чем от лучевой болезни. Поразительно, как он жив вообще.

— Должен же быть выход. Может, введем ему тот, другой препарат?

— Вы не хуже меня знаете, что он делает с людьми «на грани». Хотя, мы потеряли часть рабочих особей, — задумался профессор, запустив пальцы в свои густые, седеющие кудри. — Физически развитый, с боевыми навыками. Из него выйдет отличный экземпляр.

— Ну, из меня ведь не вышел.

Белохалатник на это лишь пожал плечами и ввел иглу капельницы в вену бессознательного мастера.

— Вы не хуже меня знаете, что этот препарат просрочен уже не одно столетие. Я постараюсь, конечно, вывести токсины, но с таким поражением печени о радиопротекторе не может быть и речи. Пока почистим кровь, а после… Если будет это «после», введем препарат. Не поможет, тогда я извлеку паразита и исследую более подробно. В любом случае, мы ничего не теряем.

— Теряем Ковырялов, многое, в особенности я. Если Иван погибнет или станет одним из этих тупых увальней, то…

— Вам не кажется, — перебил его профессор, — что пора остановиться? Тем более что, установка, благодаря Анастасии, испорчена, и мы до сих пор не знаем, что именно она сделала.

— Так, узнай. Она с подружкой, скорей всего уже очухалась.

— С каких пор, вы указываете, что и когда мне делать? Мне надоело закрывать глаза на нарушение субординации.

— Мы все здесь замазаны. Мы теперь не начальник и подчиненный, мы подельнички проф. Без меня вы…

Иван застонал, не открывая глаз, подергал руками, ногами, а уж после стал пытаться разлепить веки. Он ничего не говорил, просто моргал, стараясь согнать завесу пелены.

— Пожалуй, я вас оставлю наедине. Пойду, побеседую с нашей общей знакомой.

— Да-да, проф, — отмахнулся мужчина от ученого.

— Я уже в аду? — простонал Иван, с трудом узнав своего предыдущего ученика.

— Под ним, — ухмыльнулся мужчина. — Ну, здравствуй наставник!

— И тебе не хворать, Миша, — скривился мастер. — Значит там, в логове лежит твой очередной подмастерье?

— Ты же знаешь этих пацанов, прут поперед батьки. Недосмотрел, — пожал плечами Михаил. — Хотел малой себя показать. Пока мы тут порядки наводили, он в одиночку пошел на мизгиря. Малек, что с него взять. Погиб по собственной дури.

— Я уже слышал подобное два подмастерья назад.

— Не делай из меня изверга, наставник.

— Я тебе давно не наставник. Знал-бы я раньше, кем ты станешь, лично скормил бы ихтиоцефалам.

— Вань, ведь ты меня таким воспитал. Ты меня вырастил.

— Да уж, мой промах, — вздохнул Иван и отвернулся. — Что с моими спутниками?

— Живы они, отдыхают. Только пес твой, порвал одного из моих бойцов и удрал паршивец. Бойцы прочесывают комплекс. Возьмут, никуда не денется.

Мне вот что интересно: какая блажь тебе в голову ударила, что ты, осторожный и уравновешенный мастер, вместо того, чтобы в Обитель ехать как все, приперся в такое опасное место? Погеройствовать решил, на старости лет? Уйти красиво? Так? Я конечно ждал гостей, но не ожидал, что это будешь ты.

— Женщина, брюнетка, около тридцати лет, оспинка на щеке, шрам над бровью, — посмотрел мастер в глаза, бывшего ученика. — Мы шли по ее следам.

— А, стерва эта бешенная, — невольно потер ссадину на скуле Михаил. — Имеется в наличии. Ты что в охотники за головами записался? Или… Погоди, — заулыбался он. — Это баба твоя чоли? Значит все верно. Ой, как хорошо, как удачно все складывается. — Михаил стал довольно потирать руки. — Как говорится: у нас товар, у вас купец. Теперь вопрос в том, готов ли ты заплатить за нее достойную цену?

***

— Пора сматываться, — наконец решил подмастерье.

— Без оружия? Тут полно охраны.

— Ты предлагаешь сидеть и ждать с моря по морде?

— А что мы можем?

— Ну, сперва снимем подавители.

— Что?

— Браслеты эти. Или ты думаешь, тебе их ради пущей красоты надели?

Отомкнув, свой, а после браслет Марьи, Юра сунул проволоку в странную замочную щель в двери. В глазах вспыхнули салюты, запахло горелыми волосами.

Сидя на полу, он помотал головой и стал потирать онемевшую руку. — Что это было? — удивился парень, подняв с пола кусок горячей проволоки, на кончике которой застыла металлическая капля.

— Электричество, — отвечала Марья, помогая ему подняться.

— Снова, — хохотнул подмастерье. — Второй раз за сутки. Слушай, а электричество ведь тоже энергия?

— Своего рода, да. А что?

Не отвечая, Юра выставил ладонь, напрягся. Он весь покраснел от напряжения, вздулись вены на лбу, выступил пот. Над ладонью зарождалась яркая, точка. Вот она сорвалась с места, вяло устремилась к полу и погасла, не достигнув серой плитки.

— Нет, не то, — разочарованно вздохнул подмастерье. — Но, попытка не пытка.

***

— Я чувствую Юру, — вдруг вскинулась Полынь. — Он рядом, за стеной.

Лесавка приблизилась к шершавой стенке и приложила ухо к холодному бетону.

Лязгнула задвижка на смотровом окошке, вделанном в дверь.

— Ну-ка, быстро на место, — скомандовал грубый охранник. — На место я сказал.

— Полынь, — позвала Настя нахмурившуюся лесную деву. — делай, как он говорит.

Без особого энтузиазма, Полынь сделала что просили. Охранник еще некоторое время посверлил их взглядом, а после в двери загудели электрические задвижки. Послышались лязг, щелчки и дверь открылась.

В камеру вошли двое вооруженных людей и взяли девушек на прицел автоматов. За ними показался длинный, тощий мужчина с седеющей шевелюрой густых волос. Он молча воззрился на колдунью.

Настя тоже молчала, играя в гляделки с ученым, и как обычно он сдался первым. Он, жмурясь, потер переносицу, а после поправил и без того идеально зачесанные волосы.

— Здравствуй Анастасия.

— Доброго времени суток, — фыркнула девушка. — Как это понимать? Почему меня заперли здесь? — Она поднялась и собралась направляться навстречу профессору.

Стволы автоматов покачнулись. Настя нахмурилась и села обратно, к ничего непонимающей лесавке.

— Без резких движений, пожалуйста, — предупредил он. — Странный вопрос. А как с твоего позволенья я должен был поступить? Встретить тебя парадом? После твоей диверсии?

— Какой диверсии? — натурально удивилась Настя.

— Вот только не нужно этих невинных глаз, — упреждающе выставил перед собой ладонь Ковырялов. — После твоего отбытия в Криничный, установка стала работать в режиме той, которая в обители. К тому же, ты вернулась раньше обусловленного срока. Не одна. Твои спутники нанесли ощутимый ущерб коммуникациям, что и без того находятся в плачевном состоянии. Мы потеряли часть рабочих особей.

— Вы сволочи, могли бы и раньше отозвать их и расчистить мне путь. Ваши дозорные меня видели, а значит, вы знали, что я возвращаюсь. Но вместо этого мы с большим трудом и потерями, смогли прорваться к комплексу.

— Вы пришли с боем. Следом, за вами пришла гвардия. Как мы могли оценить такую обстановку, как не попытку штурма комплекса? И повторяю, ты вернулась раньше срока. Памятуя твои амбиции, вывод только один: ты решила захватить установку. Теперь, когда она полностью в рабочем состоянии, ты решила избавиться от нас?

— Вы с ума сошли? — удивилась колдунья. — Я вернулась раньше, потому что «праведные» разгромлены, Митрофан Егорович, погиб, а Криничный теперь под управлением гвардейцев. Я вынуждена была бежать. Мы с Полынью, — указала она на медноволосую бестию, — едва ноги унесли.

— Как это случилось? — поник белохалатник.

— Гвардейцы, атаковали Криничный ночью, когда большая часть бойцов покинула поселок. Митрофан пытался отбить атаку и уничтожить нападающих, но переоценил свои возможности. Пока он стянул все силы гвардейцев на себя, нам удалось ускользнуть. И что мне оставалось делать после? Ждать ваш броневик в чистом поле? Вот мы и прибились к двум мастерам, которые направлялись сюда. Кстати отличные экземпляры, советую присмотреться.

— Один, из которых сейчас находится между жизнью и смертью.

Настя почувствовала, что Полынь вот-вот сорвется.

— Мастер Иван? Интоксикация? — уточнила она, упреждая необдуманный поступок лесавки.

Ковырялов лишь качнул головой и задумался. По обычаю, своему, он сунул пальцы в шевелюру и стал массировать свой вытянутый череп.

— Теперь давай на чистоту, — после не долгих, но напряженных раздумий произнес он, — что ты сделала с установкой? Что с исследованиями Митрофана Егоровича? Зачем пришли мастера, а главное, как это связано с гвардейцами?

— Да как бы я могла с ней, что-то сделать, когда «псы» Михаила сторожат ее день и ночь? — устало вздохнула колдунья. — Митрофан уничтожил все данные об исследованиях. В первую очередь о нашей группе. И поскольку он единственный знал, что Влад не какой-то там мифический монстр, а вы уважаемый профессор, то наша тайна ушла вместе с ним. Мастер пришел сюда за своей зазнобой, некой Марьей, а гвардейцы случайно подвернулись уже здесь в городе. Иван знаком с их куратором, неким Хмыком. Благо он сам был заинтересован, чтобы мы поскорей куда-нибудь испарились, и посоветовал убраться из города.

— Вот это уже плохо, — занервничал профессор. — Нам сейчас только тайной службы не хватало. Хорошо, допустим, ты говоришь правду.

Допустим.

Гвардейцы, не зная, что мы находимся у них под ногами, скоро пополнят ряды этих несчастных, облученных. Но без данных от Митрофана Егоровича, наша работа затянется. Припасы на исходе, а часто выбираясь на поверхность, мы можем себя обнаружить. К тому же запасы радиопротекторов тоже не бесконечны. Хотим мы того или нет, придется сотрудничать с теми, кто стоит за этими «праведными».

— Не придется, — заулыбалась Настя и сунула пальцы в свое декольте.

Медленно, чтобы не нервировать автоматчиков она извлекла оттуда носитель, как их называли в прошлой эре: флэш-накопитель.

— Что это?

— То зачем меня посылали, — ухмыльнулась колдунья. — То, что я с таким трудом сюда доставила, а вы меня теперь так благодарите, — указала она взглядом на дула автоматов. — Данные от покойного Митрофана.

— Уберите автоматы, — приказал профессор. — Свободны.

— Но… — хотел было перечить один из охранников.

— Здесь пока я-начальник, — отрезал Ковырялов. — Выполнять!

***

Иван молча смотрел на покрытое сетью шрамов, самодовольное лицо Михаила. Оно было свежо и чисто, без каких-либо видимых признаков поражения лучевой болезнью. Казалось, бывший ученик стал даже моложе, нежели был до этого.

— Чего ты хочешь? Ты ведь знаешь, что у меня нет не богатств, ни имущества. Ничего стоящего, что могло бы заинтересовать такого жадного подонка, как ты.

— Фу как не красиво, — скривился Михаил. — Давно ли ты был таким же жадным, безбожным, негодяем, а мастер? Еще двадцать лет тому назад, от тебя совестью и не пахло.

Я прекрасно помню, чего стоили для тебя люди. Цена их жизни равнялась весу их кошелька. Да, у тебя были зачатки, каких-то принципов, ты мог помочь и просто так. Но содрать с кого-нибудь три шкуры при этом ты не гнушался. Как и любого нормального мужика, тебя интересовали только деньги, бабы, и побольше, того и другого, и без хлеба.

Я если честно не поверил, когда мне встреченные мастера стали рассказывать, что после Большой Зачистки ты повредился умом, размягчился, раскис.

Кто, удивлялся я, Иван, за гроши помогает людям? Что? Про душу говорил, про Бога, про справедливость? Да ну, быть не может. Это какой-то другой Иван. Это не тот Иван, который меня воспитал, на которого я равнялся. Не тот мастер, которого я копировал и старался быть похожим во всем.

Иван отвел глаза. Ему было стыдно смотреть на бывшего ученика. В нем он действительно видел свое отражение. Того Ивана, которым больше быть не хотел. Того, что годами пытался вытравить из себя, чьи грехи теперь не дают спокойно жить.

— Что глаза отводишь, учитель? — осклабился Михаил. — Неужели стыдно? — Он сел на стул и придвинулся ближе к кровати наставника. — Теперь я действительно вижу, ты сломался, размягчился. Ты постарел мастер, и превратился в то ничтожество, которым тебя все считали.

— Я не постарел, а поумнел, — зло посмотрел Иван в глаза ученика. — Ты тот, кем и хотел быть. Ты то, что у тебя внутри, — цедил он, смотря как Михаил, не выдержав взгляда отвернулся. — Тебя я взял холеным, спесивым, маменькиным сынком. Твой отец…

— Мой отец просто избавился от лишнего рта, — брызнул слюной Михаил.

— Твой отец, хотел, чтобы ты стал мужчиной. Ты был уже далеко не мальчиком. Пора было вкалывать, стать опорой семьи. А все чего хотел ты, так это воровать у отца деньги, и кутить с дружками да волочиться за юбками прислуги, которая по твоему разумению, обязана была тебя обожать и ублажать.

Жалко из тебя настоящего мужчины так и не получилось.

Михаил вскочил и с ненавистным взглядом занес кулак.

Иван заулыбался сквозь боль.

Бывший ученик скрипнул зубами, опустил руку и сел обратно на стул.

— А теперь давай без этого словесного поноса, — попросил мастер, — Что тебе от меня нужно?

— Твои способности.

— Какие? — удивленно хмыкнул Иван. — По твоим словам, я старая рухлядь уже и не гожусь ни на что.

— Я хочу твою удачу. И не пытайся меня запутать, я достаточно прошел с тобой, чтобы понять, что такого слабака хранит сама удача. Это твоя главная способность. А еще я хочу ту, силу, с помощью которой ты уничтожил кукловода и уложил толпу народа у городских ворот. Не знаю, что ты приобрел, но, по словам дозорного, который осматривал побоище, это нечто очень мощное.

— Толпу народа, — стал тянуть время для раздумий Иван, — которую, вы обрекли на смерть. Что вы с ними сделали? Что за бесчеловечные опыты вы здесь ставите?

— А вот здесь ни я, не Ковырялов ни при чем, — покачал отрицательно головой Михаил. — Если хочешь, могу дать слово Мастера.

— Тогда что с ними случилось? Как они облучились?

— Это не важно. Вань, не морочь мне голову. Скажи ты готов расстаться со способностями в обмен на бабу и своих спутников?

— А что мешает тебе взять их просто так?

— Установка не может перенаправлять способности без согласия носителя.

— Установка?

— Хорошо, поддамся и дам тебе еще времени, — косо усмехнулся Михаил. — Ты знаешь, что я все эти годы искал. И я ее нашел. Второй Братский Круг. В целости, сохранности, с уцелевшим реактором. Кроме того, здесь еще полно всякого добра на миллионы золота! Один законсервированный автопарк чего стоит.

— Радиоактивного, — заметил мастер.

— Нет Вань, здесь чисто. Объект был законсервирован. Реактор находился в состоянии покоя. И его никто не нашел бы, если бы не случайность.

Под городской больницей, в морге от вечной сырости, обрушилась стена. За ней обнаружилась сеть коммуникаций и тоннелей упирающихся в гермодвери.

В тот момент, я связался с группой отщепенцев из технократов. Их в любом случае исключили бы из сообщества за антинаучные исследования. Понимая это, Влад Ковырялов, стал собирать экспедицию в мертвые земли. Как не странно, им под это дело выделили неплохие ресурсы.

Кто-то, там наверху, очень торопился избавиться от Ковырялова с его безумными идеями и исследованиями. Я, проверив все зацепки по поводу второй установки уже разуверился, и решил попытать удачу в составе группы как начальник охраны.

— Что за идеи такие, за которые его отправили на смерть?

— Ты слышал, про теорию двумирья?

— И не раз. Бред.

— Я тоже так думал, но эта установка, говорит об-обратном, — таинственно ухмыльнулся Михаил. — Ковырялов наковырял достаточно материала в библиотеках и с сохранившихся носителей, чтобы доказать правдивость этой теории.

Понимаешь в нашем мире, в старую эру, никто и никогда, не летал дальше луны. Да и то, этот полет был под вопросом, потому как человечество боялось высунуться дальше орбиты.

— Погоди, а лунный космопорт?

— В том то и дело, Вань. Космопорт есть, а инфраструктуры связанной с ним на земле, нет. Пусть все и превратило в руины всепланетное землетрясение, но, тем не менее, нет даже намека. Кстати, как не было на нашей планете этого города, что сейчас покоится на дне болот, компактных реакторов такого типа и защиты, и собственно установок «круг». Они вывалились из другого измерения.

Те книги по истории, которые не сходились с нашей историей, были восприняты как фантастические сочинения. Тем более что в темные времена, все перемешалось, и сведений о старой истории осталось мало.

К тому же технократы со временем, подстроили историю под новые реалии, и никто даже не задумывался о сопоставлении фактов. А факты, наставник мы имеем такие, что катастрофа случилась не от солнечной мега вспышки. Это максимум вызвало бы глобальный, как тогда говорили «блэк аут», а не подвижки земной коры, катастрофические извержения вулканов и переполюсовку.

На самом деле, наша планета, и ее близнец в другом измерении, которые находились в некотором рассинхроне, — показал он пальцами вращательные движения, а после свел друг с другом. — Однажды оказались в одной точке пространства в обоих измерениях.

Ковырялов объяснил бы это лучше, с кучей научной хренотени, а я скажу, как понял это я.

По законам мироздания, в мультивселенной, наслоенной одна на другую, все объекты находятся в рассинхроне. То есть наша планета и наш близнец, в другом измерении двигаются по разным траекториям. Но есть такая штука, что часы, заведенные в разное время, с разным отставанием, рано или поздно показывают одно и то же время. Как говорит Ковырялов: механика мироздания. Вот так и случилось, что стрелочки-то сошлись и два объекта в одно и то же время оказались в одной точке, что и вызвало кратковременное возмущение в укладе мироздания.

Некоторые объекты, города, люди, существа, да что угодно, вывалились в параллельный мир, а другие, взамен этих ввалились сюда. И на протяжении существования нашей планеты такое происходило не единожды. И каждый раз такие встречи сопровождались глобальными катастрофами.

Как там говорил проф? — почесал он сосредоточенно в макушке. — А, массовые вымирания. Кембрийский взрыв, какой-то, когда вдруг исчезли одни виды, и из ниоткуда появились совершенно иные, после еще несколько таких катаклизмов, вымирание динозавров и появление огромных млекопитающих, в ледниковый период, когда жрать-то особо было нечего, и не с чего вымахать до таких размеров как мамонты. И так каждый раз. Наша планета, встречаясь с близняшкой, каждый раз встряхивается и обменивается флорой и фауной.

Проф говорит, что при динозаврах, предки млекопитающих были не крупнее крысы, а обычной травы до ледникового периода как таковой и вовсе не существовало, и она вдруг появилась вместе с теми, кто ей питался. А главное никаких людей на этой планете не было до определенного момента, потому что так и не нашли переходного звена от обезьяны к человеку.

Каждая новая находка, оказывалась малочисленной, но уже состоявшейся разновидностью человека, а все те открытия, которые делались, были притянуты за уши, потому что так было удобно.

Ученые, когда чего-то не понимают, или не могут найти, придумывают стройную теорию, якобы да кабы. А после, принимают ее как должное и со спокойной совестью, возятся с тем, что есть, а не должно быть.

— Знаешь, это все интересно и увлекательно, — покачал головой Иван, — но ближе к сути.

— Вот же зануда, — скривился на это Михаил. — Но хоть в этом ты остался верен себе.

Короче, когда мы выдвинулись в путь к мертвым землям, то встретили караван, который ехал из Озерного через Заречье. Выглядели мужики откровенно хреново. Один из охранников весь покрылся язвами, у другого высыпались волосы, купец так вообще при нас зубы выплевывал.

Ковырялов прямо весь загорелся интересом, обследовал мужиков, расспрашивал, а сам тем временем послал помощников в путь. Одного к технократам, с просьбой для путешествия в мертвые земли, выдать противорадиационное оснащение, а другого в Озерный.

Я сперва не понял, чего проф так загорелся этой непонятной болезнью. Но он мне пояснил, что это никакая не болезнь, а главное обратил внимание, на то, что я пропустил мимо ушей.

В найденных под городской больницей коммуникациях было электричество, а из полузатопленных коридоров, что-то откачивало воду. А главное, мор начался, после того, как один из механиков, работавших в городе, вскрыл одну из гермодверей и не вернулся. В Озерном как раз была большая торговая ярмарка, и заметили это не сразу, а только когда жители города стали себя хреново чувствовать, а кто послабее так и вовсе скопытились буквально за несколько дней.

Вот она ниточка. Электричество. Откуда ему было взяться в полузатопленных коридорах? Его мог вырабатывать только реактор, да такой, который мог уцелеть при большой катастрофе. А ты же знаешь, единственный такой, с такой степенью защиты и устойчивости, известен лишь один: наш, Обительский, который питает, что? Правильно, установку Братский круг. Это была не просто ниточка, а целый канат.

Короче, вернулся первый помощник, с хилой радиозащитой и оборудованием, которое оказалось полнейшим хламом. Второго помощника и след простыл. Вместо этого, когда мы двинулись в путь, с Ковыряловым связался его учитель, такой же двинутый на всю голову, как и сам проф. Звать его Митрофаном…

— Егоровичем, — продолжил мастер. — Звали.

— В смысле? — не понял Михаил.

— В том самом. Ваш Митрофан, ныне гниет приколоченный к воротам Криничного. Его туда приколотили его подопытные. Но ты продолжай — продолжай.

— Ковырялов будет не в восторге. Да и хрен с ним. Он нам только геморроя прибавлял.

Так вот, Митрофан нашел нашего посыльного на дороге, разузнал, что да как, а посыльный дал дуба. Ну, этот псих предложил сотрудничество и неких влиятельных покровителей, посредником с которыми он и стал. Дальше уже вся муть с Митрофаном легла на плечи профа.

Пока мы добрались до Озерного, в районе озера был объявлен мор. Нам хороших бабок стоило добраться до города, на каждом дорожном посту отстегивали за проезд, и то, что нас тут якобы не видели. Кое-где пришлось даже пострелять.

Ковырялов всю дорогу делал замеры. Оказалось, вода из реки фонила, но фонила не так как само озеро и окружающие его болота. Тогда стало понятно, что наших слабых радиопротекторов, надолго не хватит, и если нас не пустят в город, то убираемся и сообщаем обо всем технократам.

Не смотря на развешенные, на воротах черные тряпки, нас чуть ли не с хлебом-солью встретили. Город казался тихим и пустым. Нам, выделили дом и разрешили делать что угодно. Я сам был в шоке от такого радушия.

Ковырялов, сразу все замерял и определил, что водопровод буквально светится, как и еда. Да, впрочем, как и весь город. Решено было отдохнуть и уматывать поскорей.

А ночью за нами пришли.

Пока я толком проснулся двое моих бойцов и один из помощников профа были уже убиты. Их рвали на части, прямо при нас, пока мы отстреливались от свихнувшихся жителей. Взятый, мною дурковатый «язык» поведал, что какие-то сектанты, стали есть человечину, и как не странно, оказалось, что это помогало им дольше жить и не разваливаться от радиации. Тогда умом тронулся весь город, даже зараженные в поселках, по ту сторону озера стали каннибалами и начали стягиваться в Озерный.

Боеприпасов было вдоволь, бойцов подобрал я отличных, а потому мы отбились, но нас стали оттеснять вглубь города. Короче, что так, что эдак, нам был конец.

Проф предложил пробиваться к тем самым коммуникациям.

С трудом, но нам удалось без потерь добраться до открытой гермы. Мы закупорились и стали ждать смерти от голода и лучевки. Один Ковырялов не унимался, и послал нас прочесывать комплекс.

Тут-то мы обнаружили установку, склады с оружием, просроченные медикаменты и автопарк. Когда стало понятно, что препараты со склада помогают от лучевки, нам полегчало, и мы стали обживаться здесь.

На профе с его головастыми коллегами, технологии и изучения, а на мне охрана и обеспечение. Так что живем мы здесь теперь кучеряво, и в ус не дуем. А главное Ваня, я нашел то, во что верил. И поверь, круг за веру отплатил мне сполна.

— Так, что все же случилось? Ведь годами здесь жили спокойно. Откуда радиация?

— Ай, да умник тот, что исчез в комплексе. Мы нашли его труп на уровне реактора. Он что-то натыкал там, своими ручонками шаловливыми, запустил реактор и сквозь старые, разрушенные трубы спустил из охладительной установки, радиоактивную жидкость. Она попала в почвенные воды и озеро. Загрязнен весь город и десяток километров вокруг. Так что, люди здесь жить смогут еще не скоро.

Видишь, ничего противозаконного мы не делали. Что там, на верху, нас не касается, а вы приперлись и устроили нам проблемы. Так что, наставник с вас причитается.

Ну, так что, ты решился? Как, стоит баба эта и кореша твои, того что я прошу?

— А у меня есть выбор?

— Конечно. Можешь выбрать, где мы вас похороним, после того как от лучевки кони двинете, — нагло осклабился Михаил. — Хотя знаешь, что, мы просто выставим вас на поверхность, а там сами, концы отдадите. Антирадиационные препараты настолько большая редкость, что пока вы их добудете… Короче, сам знаешь.

— Я отдам тебе, что ты хочешь, — вздохнул Иван. — Надеюсь, ты по старой дружбе дашь нам противорадиационных препаратов, чтобы выбраться в чистые земли?

— Сами доставим, куда скажешь, в лучшем виде, — на радостях заверил его бывший ученик. — Так что, отдыхай наставник, а я зайду попозже.

Иван в ответ только качал головой, понимая, что им ни в коем случае не дадут уйти. Но выбирать все равно было не из чего.

Михаил вышел из бокса в длинный, обшарпанный коридор, только захлопнул дверь, как показались профессор, Настя и ее подружка.

— Какого хрена? — удивился он. — Почему она не в изоляторе?

— Михаил, успокойтесь, пожалуйста, — остановил его Ковырялов, закрывая колдунью своей спиной. — Она ни в чем не виновата. Митрофан погиб.

— Это я и так уже знаю. Она испортила установку.

— Это не она, я думаю, это какие-то технические особенности, связанные с тем, кто занимает места в установке. Анастасии с нами не было при последнем запуске, потому и не сработало. Все детали должны быть здесь, — покачал белохалатник флэшкой.

— Что это?

— Прощальный подарок от Митрофана Егоровича, который доставила Анастасия. Я уверен, что хранящаяся здесь информация, прольет свет на те самые технические особенности. Как видите, у нас нет повода не доверять нашей коллеге.

Михаил постоял, помолчал, поскрипел извилинами. Если проф прав, то добытая колдуньей информация как нельзя кстати. А если и нет, то Насте все равно не уйти. Все входы-выходы стерегут его люди. Ни к одной гермодвери не пройти незамеченным.

— А это кто? — окинул взглядом он лесавку. — Почему от нее пахнет как от лесавки? — прищурил он глаза.

— Наемница, — вышла из-за спины Ковырялова, Настя. — Она со мной. Запах, это вытяжка, из запасов Митрофана. Нужно же было как-то воздействовать на Ивана с подмастерьем.

— Позывной? — стал интересоваться мастер у лесавки.

— Полынь, — сухо отозвалась она, сохраняя каменное выражение лица.

— Специальность?

— Разведка, тихое устранение, ножевой бой.

— Что ж, не плохо, — покачал одобрительно головой Михаил. — Серый, — позвал он охранника.

Тот скорым шагом приблизился к начальнику. По струнке он, конечно, не вытянулся, но и расслабленно не выглядел.

— Серый, глаз с рыжей не спускать.

— Миша, — возмутилась колдунья.

— Я ее знать не знаю. Не хватало мне, чтобы посторонние шатались по объекту. В казарму, — обратился он к охраннику. — Покажи место для отдыха, бокс замкнуть. — Он перевел взгляд на Полынь. — Закончу дела, и мы с тобой поговорим. Устроишь, вольешься в команду. Установка готова? — обратился теперь он к профессору.

— Да, но…

Этого ответа Михаилу было достаточно. Он не стал слушать, развернулся и спешно ушел вдаль по коридору.

— Диктатор доморощенный, — фыркнула Настя. — Тебе не кажется, что наш нач охраны слишком зарылся?

Охранник сделал вид, что пропустил это мимо ушей.

— Другого у нас нет, а без него, мне объект не удержать, — поправил нервно прическу профессор.

Спустя пять минут, после того как Настя тихо что-то ей объяснила, лесавку замкнули в одном из одноместных боксов. Охранник остался в казарме, а колдунья и профессор отправились в его кабинет, который был устроен в одной из пультовых.

— Может, отключишь уже этот писк? — спросила Настя, как только Ковырялов закрыл за собой дверь, и, приблизившись, обвила его шею руками. — Голова скоро лопнет.

— Погоди, — увильнул он от поцелуя, потянулся с флэшкой к пыльному компьютеру, и сунул ее в один из разъемов. — Наши гости со способностями. Потому пусть пока поработает.

— Я все поняла, — нахмурилась девушка, убирая руки с шеи профессора. — Извини. Работай, не буду тебе мешать.

— Настенька, — приостановил он ее за локоток. — Это ты меня прости, милая. Я очень соскучился. Ты не представляешь, как мне было без тебя одиноко.

Ковырялов обнял ее за талию, прижал к себе и потянулся за поцелуем. Она не стала сопротивляться и играть в обиду. Колдунья целовала его так жадно, горячо и неистово, что мужчина загорелся желанием схватить ее, сорвать одежду и уложить прямо на разбросанных, исписанных листах, захламивших весь стол.

Увлекаясь, он стал воплощать желаемое в действительность. Затрещали пуговки на ее камзоле. Одна из них звонко ударилась о пол и покатилась под стол, на который профессор усадил Настю.

Он целовал нежную шею, запустив руку в ее декольте, а колдунья опускалась на ворох бумаг, увлекая разгоряченного мужчину за собой. Она тихо стонала и довольно мурчала, вздрагивая всем телом от каждого жадного поцелуя.

Изголодавшийся профессор напирал все сильней. Белый халат полетел на пол. Настал черед рубашки. Девушка помогла расстегнуть непослушные пуговки, и пока он возился с запонками, провела ноготками по покрытой седеющими волосами груди.

— Ты весь мой, — игриво проворковала колдунья.

— Весь твой, — в горячке отвечал он, сбросив с себя рубашку, и принялся расстегивать ремень.

— Ты отдашь мне всего себя, — томно продолжала она. — Ты отдашь мне все…

— Я отдам тебе все, моя сладкая, — отвечал профессор, справившись с непослушной бляшкой ремня.

Настя с силой оттолкнула его, да так, что он спиной натолкнулся на стойку с компьютерами. Профессор с растерянным видом посмотрел в ее полные торжества глаза. Он зацепил клавиатуру. Раздался звон, из колонки у компьютера.

На дисплее появилась желтая папка с надписью «новый год 2045».

— Что это? — не понял он, щелкнув по клавише.

Из папки на дисплей посыпались изображения улыбчивых людей, незнакомых построек, засыпанных снегом, елки с блестящими игрушками, фотографии салютов.

— Настя, а где данные? Это что? — ткнул профессор в одну из фотографий.

— Это все, Владик, — недобро ухмыльнулась колдунья. — Отдавай, что обещал.

Она оттолкнулась от стола, и протянула к нему руку.

Ковырялову показалось, будто нечто оторвалось у него в груди и подалось к колдунье, тело сковало, а разум помутился. Он перестал, что-либо соображать, взгляд отупел, а челюсть обвисла, и из уголка губ, показалась тягучая слюна.

— Поигрался и хватит, — улыбнулась Настя, забирая у него способности и остатки сил. — А теперь садись и работай, — указала она на вращающееся кресло у пульта.

Застегивая пуговки на декольте, она с ухмылкой смотрела как профессор послушно сел за пульт, и, щелкая по клавишам, стал набирать бессмысленный набор букв.

— Ты будешь делать и отвечать, то, что я скажу, — произнесла она, встав за спиной. Профессор, продолжая набирать бессмыслицу, в ответ безвольно качнул головой. — Отключи подавление.

Он набрал на соседней клавиатуре набор букв и цифр. Писк, который ей особо и не мешал стих.

— Молодец. Хороший мальчик, — взъерошила колдунья его седую шевелюру и склонилась к уху. — Не скажу, что ты был хорош. Я просто промолчу. — она презрительно скривилась и бросила уходя: — Прощай Владик.

Охранник в коридоре заметил, выходящую из пультовой взъерошенную, смазливую колдунью. На лице мужчины возникла похабная ухмылка. Весь персонал давно знал о романе молоденькой колдуньи и престарелого профессора.

Делая обход, он лично не раз заставал эту неуемную парочку в темных закоулках объекта. И главное, что она, молодая и симпатичная нашла в этом тощем, старом хмыре, он понять никак не мог.

Когда девушка направилась к нему, он невольно подтянулся, выпятил грудь и расправил плечи. Лицо охранника приняло гордый и самодовольный вид.

— Профессор велел его не беспокоить, — обронила она и даже не взглянув на мужчину отправилась дальше.

— Понял, — вздохнул охранник, опуская плечи, и жадным взглядом скользнул по удаляющейся ладной фигурке.

Спустя пару поворотов Настя оказалась у помещений, которые определили под казармы. У непрозрачных пластиковых боксов столпилось несколько охранников. Гогоча и жарко споря, они играли в камень-ножницы-бумагу, разыгрывая очередь на ночь с новенькой, рыжей красоткой.

Одного из них, судя по всему, не устраивали результаты розыгрыша. Нахмурившись, он стал толкать в грудь соперника, пока остальные потешались над их неудачей.

— Эй, бычки, — окликнула их колдунья, щелкая пальчиками. Они смолкли, глядя на Настю. — За-а-мри! — скомандовала она.

Будто сама Медуза Горгона взглянула на мужчин. Они остолбенели с остекленевшим взором.

— А теперь спать, — сказала она и дала волю одной из своих способностей.

Все время путешествия с Иваном, ей приходилось, подавлять и скрывать свой потенциал, полагаться на мастерство Ивана и Юры. И собственно путешествия не было бы, если бы не ее мощный дар убеждения.

Рискуя обнаружить себя ей пришлось приложить немало усилий чтобы расположить к себе Мастера, который оказался крепким орешком. Подмастерье с его способностями вообще игнорировал ее внушения и отмахивался будто от назойливой мухи. Не внушение, не еще более страшное оружие: женское очарование его не брало.

Но теперь, под этим пустым, оскверненным городом, колдунья наконец, могла дать волю приобретенным способностям, не страшась выдать себя.

Остолбеневшие охранники безвольно рухнули на пол. Не теряя времени колдунья стала копаться у них в карманах. Ключ по закону подлости нашелся в кармане у последнего.

Отомкнув бокс Настя удивилась.

Полынь, свернувшись калачиком на неудобной пластиковой кушетке, мирно спала, сложив ладони под щекой. Это выглядело так по-детски, что колдунья даже умиленно заулыбалась.

— Полынь, вставай, — потормошила она лесавку за плечо, но та лишь отмахнулась от нее, и снова сунула руку под румяную щеку. — Во дает! — хохотнула Настя, и снова толкнула ее в плечо. — Вставай, говорю.

Лесавка, наконец, открыла глаза, после спустила ноги на пол и вопросительно взглянула на Настю.

— Ну, ты и соня, — улыбалась колдунья. — Так, ты Грома чуешь?

— Нет, — удивилась Полынь. — но чувствую Юру, Ивана, и еще много кого.

— Чтож, придется тебе действовать в одиночку. План таков: становись невидимкой, и отправляйся в конец коридора к лаборатории. Как только услышишь стрельбу прикончи там всех и двигай на звуки стрельбы. Уничтожай всех встречных без раздумий. Кроме НАШИХ здесь людей нет.

— А Юра? Ему нужно помочь.

— Юре помогу я. Главное, чтобы ты до поры не попалась на глаза Михаилу. Он мастер, и как ты понимаешь, даже невидимой, увидит тебя иным взглядом. С ним ни тебе не мне не справиться.

Пока что.

Потому укройся у лаборатории и не высовывайся до нужного момента.

***

В палату вошли два автоматчика, взяли на прицел пристегнутого мастера и разошлись в стороны. За ними вошел один из ассистентов профессора и Михаил.

— Ну как, наставник, полегчало? — осведомился последний.

— Не так чтобы очень, — поморщился Иван.

— Все равно, пора, — стал потирать ладони Михаил.

Ассистент, опасливо скашивая глаза на молчащего Ивана, вынул из вены иглу и, стал отстегивать руки и ноги. Закончив с ремнями, он попятился за спины автоматчиков.

Мастеру действительно стало легче, едкий привкус металла отступил, а с ним боль в желудке и ломота в теле. Только чешуйка в груди не унималась. Было такое ощущение, словно на груди под ней начало нарывать. Она пульсировала и горела, продолжая пускать в тело колкие толчки.

Иван встал с кровати, но голова тот час же пошла кругом. Все вокруг закачалось, и он сел обратно на кровать.

— Станислав, — позвал Михаил ассистента. — Помоги господину мастеру.

Сутулясь и не переставая коситься на Ивана, мужчина подошел и подставил плечо. Мастер встал и навалился на ассистента, от чего тот невольно крякнул.

В двери возникла Настя.

— А вот и ты, — заметив колдунью, ухмыльнулся Михаил. — А где Ковырялов?

— Он занят, — отвечала она, смотря на Ивана. — Ну как ты Вань?

— Отлично, — будто ни в чем не бывало откликнулся он.

— И все? — удивился бывший ученик. — Ни проклятий, не обвинений? Ты действительно изменился.

— Что взять с попутчицы, — пожал плечами мастер. — С моими все в порядке? — спросил он у колдуньи.

Настя лишь качнула головой и улыбнулась.

— Ковырялов, эй проф, ты где? — стучал тем временем по наушнику Михаил. — Ты мне нужен.

— Говорю же, занят он, — фыркнула колдунья.

— Я занят, — подтвердил сухой голос профессора из наушника.

— Ты мне нужен, — повторил Михаил. — Мы запускаем установку.

— Я занят.

— Да что ты заладил как попугай? — он постоял в раздумьях, щелкнул выключателем рации, а после махнул рукой. — Хрен с ним. Сами разберемся. Кстати, почему подавитель отключили? — обратился мужчина к Насте.

— Он мешает установке, — пожала плечиками она. — Так утверждают данные Митрофана.

— Ладно, — он прищурился глядя на наставника. — Вань, не вздумай баловать. Поверь, что бы ты там не приобрел, тебе это не поможет. Идем.

— Прежде я хочу видеть, Марью и Юру.

— Да не вопрос.

***

Устроившись в углу, обхватив себя руками, дремал подмастерье. Марья тоже зевала, но предчувствуя нечто необычное, старалась не сомкнуть глаз. После того как исчез из головы противный писк, ее неуемно клонило в сон. Веки сами собой тяжелели, и держать их открытыми было все трудней.

Жужжание и лязг двери мгновенно прогнали сонливость. Юра заерзал в углу и открыл глаза.

В открытую дверь сунулись автоматы.

— К стене, — скомандовал один из автоматчиков.

За их спинами показался повисший на покрасневшем мужичке Иван.

— Ваня, — выдохнула Марья и подалась вперед.

— К стене, — повторил автоматчик.

— Не стоит, — окликнул бойцов Михаил. — На выход их.

— Руки держать на виду, — расходясь в разные стороны от двери, предупреждали охранники. — Без резких движений. Выходим по одному.

— Ваня, — игнорируя нацеленное в нее оружие, бросилась Марья к Ивану, один из охранников собрался ее отстранить, но Михаил отмахнулся, мол, пускай. — Господи, что с тобой? — провела она по шуршащей щетиной щеке.

— Много чего, — грустно улыбнулся мастер. — Главное, что с тобой все в порядке, Марина.

— Откуда ты знаешь? — опустила она глаза. — Я…

— Не нужно, это все не важно, — успокаивал он, после утвердился, как следует на ногах. — Миша, отпусти бедолагу, дальше я сам.

— Свободен, — качнул головой синеющему от натуги ассистенту бывший ученик.

Пока тот со скрипом выравниваясь, ковылял по коридору, из камеры вышел Юра.

— Выпил все-таки, — с кислой миной поприветствовал наставника он, видя его неважнецкое состояние. — Ты совсем…

— Ладно, будет тебе, — улыбнулся ему мастер.

— А где Настя, Полынь и пес?

— Мы больше не с вами, — отозвалась из-за спин автоматчика колдунья.

— Ах ты-ж, — зашипел парень сжимая кулак.

— Юра, — строго окликнул ученика Иван.

— Хватит, — скомандовал Михаил, и Юра ощутил, что от него веет огромной мощью. — Вперед. И без шуток. Пошли!

Длинный коридор, увитый жилами проводов разного сечения окончился залитым ярким светом круглым залом, с высоким куполообразным сводом в котором змеились огромные трещины. Львиную долю пропахшего плесенью и старой бумагой зала занимала установка, представляющая из себя, банальный круг из приставленных к почерневшим стенам шкафов с технологической начинкой, центрального пьедестала, который венчал, поставленный на одну из граней куб и круга металлических кресел. Вершину куба венчал огромный, отливающий искрящим блеском кусок горного хрусталя. Из недр пьедестала, в сторону к пульту управления тянулся ворох связанных в один толстый пучок проводов и кабелей. Сам пульт гудел, издавал щелчки и светился множеством цветных светодиодов. У него во вращающемся кресле устроился тот самый механик, который чинил турбину в подвале. Он задумчиво дергал себя за бородку, когда в зал ступили пленные.

Иван окинул взглядом знакомую обстановку, которую обступила вооруженная охрана.

Действительно, установка была как две капли похожа на ту, что работала в Обители. Вот только эта, по сравнению с Обительской, была более ржавой и запущенной.

— Вот она, — довольно произнес Михаил. — А мне никто не верил.

— Это что? — скривился Юра, — Тот самый Братский Круг? Я его как бы более крутым представлял.

— Главное не вид, а эффективность, — воздел палец вверх Михаил. — У военных, всегда так. Кстати, Иван, а установочка эта для военных разрабатывалась. Как указано, было в обнаруженной документации, для повышения эффективности, диверсионных групп. Вот только непонятно, зачем они в диверсанты набирали людей со сверх способностями? С кем они там в своем измерении воевали?

— Честно? — устало взглянул Иван на самодовольную физиономию Михаила. — Пофиг. Давай уже закончим это все. Я так от тебя устал.

— Зануда, — скривился бывший ученик. — Что ж, прошу занять места, согласно купленным билетам.

Автоматчики оттеснили от мастера Марью и Подмастерье. Иван проковылял к установке и занял одно из кресел. Стоило ему положить руки на подлокотники, как на запястьях, со щелчком сомкнулись оковы. За ним в кресла сели несколько мужчин в одеждах механиков, а вслед за ними места заняли, Настя и Михаил. Послышались щелчки смыкающихся оков. Пристегнуты были все, даже Михаил.

Одно кресло пустовало. Его как обычно должен был занять Ковырялов.

— Черт возьми, — вспомнил Михаил. — Вот уж этот проф.

Он окинул взглядом охрану, но среди них со способностями не было ни одного. У ассистента за пультом были. Но кто же тогда будет управлять установкой.

— Настя, кто из них? — качнул он головой в сторону стоящих в стороне спутников Ивана.

Колдунья таинственно заулыбалась и подмигнула Юре.

— Женщина, — решила она. — Парень слабак, не потянет.

— Чо? — возмутился Юра, но замолчал, когда дуло автомата нацелилось ему в грудь.

Марье в спину уткнулся автоматный ствол. Охранник стал подталкивать ее к установке. Она нерешительно села в пустующее кресло.

— Как любит выражаться, мой уважаемый наставник, — ухмыльнулся Михаил, — Погнали!

— Запускаю, — ответил отворачивающийся к пульту механик.

Пьедестал загудел, завибрировал. Запахло озоном и жженой изоляцией. Волосы зашевелились на всем теле, стала зудеть и покалывать кожа на голове. Куб начал медленное вращение. Он бросал на стены яркие блики.

Из подлокотников к кистям потянулись трубки для забора крови. Иван зажмурился, приготавливаясь к болезненным проколам, но ничего не произошло.

Он склонил голову и заметил, что иглы были сняты и трубки просто закачивали воздух.

— Контакт, — перекрикивал гудение мужчина за пультом.

Закружилась голова. Вращающийся куб стал притягивать к себе нечто в голове и груди. По телу разлилась слабость, взгляд приковал к себе искрящийся кристалл.

Михаил стал чувствовать источники силы и способностей заседателей круга. Самым мощным источником была Настя. Она, и еще профессор в ходе экспериментов с кругом, успели набрать достаточно много различных способностей, от облученных жителей поверхности.

Оказалось, большинство, обитателей Озерного были одаренными.

Когда они разобрались в сути, установки, и том, что она несколько отличается от Обительской, то Михаил занялся отловом облученных. С каждой следующей, приобретенной способностью, его жажда новых сил только усиливалась, и он требовал запускать «круг» все чаще. Он был ненасытен. И сейчас он с дрожью желал таинственные способности Ивана, а после и Марьи. Источник ее сил был даже более мощным, чем у наставника.

Он мельком взглянул на Настю. Она была в его планах следующей. Слишком много брала на себя эта Ковыряловская подстилка. С такой смазливой мордашкой, способности ей ни к чему.

— Иван, — позвал бывшего наставника Михаил. — Ты готов?

— Да, — из последних сил вымолвил он.

— Отвечай, ты добровольно отдаешь мне свои способности?

— Да. Забирай уже, — взмолился мастер, чувствуя, как начинает буквально рвать тело чешуйка в груди.

Михаил расслабился, и с довольной ухмылкой, собрался принять в себя поток силы, которая должна была добавить в его копилку новые способности.

Но что-то пошло не по плану.

Он почувствовал, как в зале нарастает сила и ее поток вот-вот вольется в него. Поток пролился, но вопреки ожиданиям, не от наставника к нему, а от Насти к Ивану. И поток этот был настолько мощным, что Михаил, онемел от удивления, и не сразу нашел силы закричать: «Стоп».

Мужчина у пульта в спешке активировал протокол аварийного отключения, но было поздно.

Куб останавливал свое вращение, а пристегнутый к креслу Иван кричал, извивался, суча ногами. Все тело пронзила нечеловеческая боль, источником которой была пульсирующая чешуйка на груди.

— Отстегивай, — в панике кричал Михаил, видя, как изменяется лицо наставника.

— Время, — истерично пискнул мужчина у пульта, — Еще шесть секунд.

Кожа на оголенных руках и лице Ивана стала лопаться, полилась кровь. Лицо вздулось, словно собралось лопнуть. Оковы затрещали и разлетелись прежде, чем должны были открыться.

Крик мастера перешел в жуткий рык. Он опустился на четвереньки, и заскреб по полу удлиняющимися когтями. Кожа ссыпалась клочьями с увеличивающегося тела, оголяя острую, окровавленную чешую.

— Стреляйте, мать вашу, дебилы! — срывал голос Михаил дергая пристегнутыми руками.

Зал потонул в грохоте автоматов. Зажужжали пули, отскакивающие в стороны от крепкой костяной брони. Один из ассистентов откинул голову, в которой зияла окровавленная дыра. Юра упал плашмя на пол. Сделал он это вовремя, поскольку стоявший за его спиной обалдевший охранник, тут же перегнулся от полученной в брюхо пули пополам и рухнул парню на спину.

— Отставить! — возопил Михаил, у которого, наконец, освободились руки.

Он соскочил с кресла, и в воцарившейся тишине попятился от тупо смотрящего маленькими, злыми глазками, чешуйчатого монстра.

Тварь, которой стал Иван, будто и не заметила, что в нее только что, стрелял десяток автоматов. Она хрипло дышала, стоя на четырех лапах и поводила заостренной, клыкастой пастью от Марьи, в ужасе забившейся в кресло с ногами, к спокойно стоящей Насте.

— Настя, — ошарашенно позвал Михаил. — Что это? Как? Что за хрень?

— Что, как, что, — передразнивала колдунья мастера, без страха направляясь к монстру. — Надоели вы мне, вот что, — продолжила она, проведя по крепкой роговой броне, рукой, а после указала пальцем на Михаила. — Взять!

Монстр, сорвался с места и сминая броней металлические кресла, задел своей тушей пьедестал. Разметались по плитке оторванные провода, брызнули ослепительные икры, пьедестал накренился, куб закачался и с грохотом рухнул рядом с Марьей. Разбилась вдребезги хрустальная вершина.

— Чего сидишь, дура? — обратилась Настя к Марье. — Беги! — посоветовала она, отвернулась и пошла к выходу.

Монстр атаковал Михаила в лоб, но тот воспользовался одной из отобранных у зараженных способностью. Выставив руки, перед собой создал крепкий энергетический щит. Ударившись об преграду, монстр откатился, помотал головой, и схватил замершего рядом охранника.

Орущий охранник полетел в мастера. Громко хлопнула каска и треснули ломающиеся о щит кости. За ним уже летел следующий палящий в воздухе из автомата во все стороны боец.

Охранники, вспомнили, наконец, что у них в руках тоже есть оружие, началась суматоха и стрельба.

Пригибаясь и взвизгивая от свистящих над головой пуль, Марья добежала до барахтающегося под тяжелым трупом охранника подмастерья, помогла выбраться, и они вывалились в коридор.

— Настя, что за фигня с Иваном? — воскликнул Юра, заметив устало облокотившуюся о стену колдунью.

— Рано или поздно, это должно было случиться, — равнодушно пожала плечиками она. — Так пусть лучше здесь, чем там. — Указала она пальцем в низкий свод.

— Что с ним? — рванулась Марья к Насте, но натолкнулась на невидимую стену, — Отвечай!

— Да ничего, страшного. Хватит истерить.

— Едрит, вашу за ногу, — пощипал себя за щеку Юра. — Я не хочу тут быть. Я хочу в другую сказку!

— Кстати, интересный вышел, поворот. Рыцарь, пройдя все испытания, дошел, до заветной башни, превратился в дракона и… сожрал принцессу, — захохотала Настя. — Уже порядком приелось это «долго и счастливо», а так хоть какое-то разнообразие.

Марья затравленно посмотрела на веселящуюся девушку. Поджилки тряслись, сердце выпрыгивало, а растерянный разум, отказывающийся верить в происходящее, панически вопил: «беги».

— Не бойся, — благожелательно улыбнулась ей колдунья. — Я не дам ему этого сделать.

— Да кто же ты такая, Настя? — психанул Юра, и с кулаков его неожиданно сорвались разряды.

— Позже, Юрочка, — отмахнулась она. — Помогите лучше Полыни, — указала колдунья себе за спину, где тоже разгоралась стрельба и раздавались крики, которые заглушал рев беснующегося в зале Ивана.

— Идем отсюда, — потянул Марью за собой подмастерье.

Монстр, рыча от злости, без особого успеха колотил кулаками и кромсал когтями щит Михаила, но все чего он этим добился, так лишь того, что оттеснил мастера к стене. Он не замечал отскакивающих градом пуль и желал только одного: во что бы то не стало, добраться до бывшего ученика.

Отскочив в очередной раз от энергетической преграды, монстр наступил на один из искрящих кабелей, и взревел от боли. В горячке не разобрав, кто и чем его ужалил, он накинулся на уцелевших бойцов.

Пока монстр, рвал на куски орущих охранников и раскрашивал ими стены, Михаил воспользовался передышкой, и изменил тип защиты. Щит превратился в энергетический кокон, что покрыл все тело. Вздулись вены, силой налились мышцы. Мастер разом немного покрупнел.

Когда шлем с оторванной головой последнего бойца покатился в сторону пульта, монстр снова повернулся к мастеру.

— Ну, что наставник, поборемся, как в старые добрые времена, а? — гортанно взрыкнул изменившийся Михаил.

Монстр пошел в атаку, но тут же был сметен ударом кулака в голову. Откатившись в сторону, он вскочил на лапы и снова ринулся в бой.

Михаил подхватил искрящий кабель и сунул его концом в оскаленную, пасть бронированной твари. Монстр взревел от боли и ошарашенный ударом тока, растерялся, замотал головой. Кабель обвился вокруг толстой шеи. Михаил навалился на тварь, и, сипя от напряжения, стал затягивать петлю.

Тварь не сдавалась, стала брыкаться, силясь стряхнуть с себя врага.

Мастер ткнул концом кабеля в бронированный бок. Пробило. В стороны брызнул фонтан искр, запахло горелой шерстью, монстр повалился на бок и, рыча, стал сучить лапами.

Так он бил тварь высоковольтным разрядом раз за разом, пока рык не перешел в полный боли вой, и он снова принялся затягивать удавку. Ошарашенный монстр, захрипел. Чешуя поддавалась, а удавка жала все сильней. Тварь пыталась поддеть кабель когтями, но тот уже скользнул под чешую и впился в плоть.

— Я же, говорю, — стал выплевывать фразу частями, с тем усиливая нажим, Михаил, — Стареешь ты. Стареешь, Иван. Старая. Ты. Рухлядь. Ты никогда. Никогда не поддавался. Гад.

Он опять сунул конец кабеля в обугленную броню. Из-под него повалил дым. Монстр рванулся вперед, но хватка мастера не ослабевала, он выдавливал из твари последний дух.

— Да сдохни ты уже!

Рывок, еще рывок, и вот монстр уже не хрипит, не сипит, а лишь беззвучно вытягивает лапы и щелкает пастью пытаясь заглотнуть хоть каплю кислорода.

Еще усилие.

Из раскрытой пасти вывалился синеющий язык. Монстр обмяк.

— Все, конец мастеру Ивану, — устало выдохнул Михаил, слезая с поверженного монстра, и наткнулся взглядом на вышедшую из коридора Настю. — Ты следующая, сука! — зло брызнул он слюной и, нахмурившись, направился к ней.

— Неа! — с улыбкой покачала она головой.

Сокрушающий удар пришелся по мастеру сверху, и казалось, почти пробил щит. С трудом устояв на ногах, Михаил развернулся, и следующий удар в корпус отправил его к стене.

Монстр, будто и не сдыхал миг назад, он молниеносно прыгнул к мастеру, и стал остервенело вколачивать его бронированными кулачищами в бетон между развороченных металлических шкафов.

Просыпалась штукатурка, трещала лопающаяся стена, а монстр разъярялся все сильнее. Не помогали ни блоки, ни попытки отбить удар, или нанести ответный.

Мастер был прижат к трещащему бетону серией ударов, и ему становилось страшно, потому-как он начинал слабеть. Защита трещала по швам, и если она внезапно лопнет, то следующий удар, просто размажет его по стене.

— Я сдаюсь, — закричал он, закрываясь руками, но монстр продолжал его яростно колотить. — Пощади! — взмолился мастер.

— Иван! — позвала Настя. — Хватит!

Хрипло дыша, монстр остановился, но придержал когтистой лапой мастера у разбитой стены.

— Знаешь, — начала колдунья, встав рядом с монстром, — я слишком долго вас терпела. А вы, жадные скоты, пользовались моей добротой. Ваша жадность вас сгубила. Я не знаю, кем вы себя возомнили, но вы просто жадные, тупые людишки, что не видят дальше своего носа. Ты хотел стать сверхчеловеком? Богом? Кем?

— Я, — растерялся Михаил. — О чем ты говоришь? Это установка…

— Ваша установка, просто куча хлама. Пока меня не было, вы тут наверно чуть не рехнулись от вопроса, почему она перестала работать? — она рассмеялась. — Идиоты, да она и не работала никогда. Это прототип. Он не выдавал и десятой доли того, на что способна установка Обители. Я брала способности и отдавала вам. Лучшее я, конечно же, оставляла себе. Но и вам неплохо перепадало. Установка оказалась отличным прикрытием, для истинного источника сил.

— Зачем? — удивился мастер.

— Этим, облученным бедолагам, способности уже были не к чему. Их тела так поражены, что даже не способны к перерождению. Я давно хотела отблагодарить Ковырялова, за то, что он, когда-то дал мне работу и приют, тебя за защиту, хоть ты и козел. Установка стала лишь поводом, чтобы наградить вас не раскрывая себя. Но этот комплекс, а проще говоря, ограниченное пространство, показало, наконец, кто вы есть на самом деле.

Пока паучки на свободе, то они бегают себе друг, мимо дружки, не обращая внимания, а посади их в банку, и они непременно начинают друг друга жрать.

Так и вы показали себя. Ковырялов использовал меня просто как тело, как способ сбросить напряжение. Плевать ему было, на меня и мои чувства. Последнее время его интересовала только слава и выгоды, которые принесут обнаруженные здесь чужие открытия.

Тебя, дружок, одолела мания величия и жадность. Ты решил стать богом. Когда закончились бы одаренные наверху, ты принудил бы нас отдать свои силы тебе.

— Нет, это не так, — стал возражать Михаил.

— Заткнись, — отрезала Настя. — Я вижу тебя насквозь. Даже сейчас ты просчитываешь ходы и варианты, как меня обмануть и с пользой для себя выкрутиться из этой ситуации.

Этого не будет.

Сейчас ты возвращаешь мне все, что я тебе дала, включая свои исходные способности, и, так и быть, можешь проваливать на все четыре стороны. А если ты возражаешь, то Ванечка, — она похлопала смирно хрипящую тварь по чешуе, — закончит все здесь и сейчас. Черт с ними со способностями. Правда, Вань?

Монстр рыкнул и согласно покачал головой.

— Я согласен, — сдался мастер. — Даешь слово, что я могу уйти?

— Ты видел? — хмыкнула колдунья обращаясь к чудовищу, — Даже сейчас, он пытается ставить условия.

— Хорошо-хорошо. Забирай.

Настя сосредоточилась, протянула к мастеру ладонь. Он почувствовал, как те силы, к которым он привык, стал считать своими, стремительно покидали его оболочку.

Когда она закончила, то Михаил ощутил себя, слабым и опустошенным настолько, что опустился на колени и чуть не заплакал.

— Так себя чувствуют обычные люди. Смирись и живи, — напутствовала она. — А теперь проваливай.

Бывший мастер, утер нос и, пряча глаза, на полусогнутых направился к выходу.

— Ну что Вань, ты помог мне, а я помогу тебе, только давай сперва…

Ее речь прервал заметавшийся эхом по залу выстрел. Пуля, направленная в спину Насти зависла в воздухе. Девушка обернулась, посмотрела на завязшую в пространстве пулю, а после, на испуганного, замершего с автоматом в руках Михаила.

— Нет, ну что ты будешь с ним делать, а? — хмыкнула она, пощелкав пальцем по пуле. Монстр зарычал, он был готов разорвать наглеца. — Вань, — похлопала она по броне. — Он того не стоит. Богиня ведь должна быть милосердной? Так и быть. Проявлю это самое милосердие и дам ему последний шанс. Проваливай, говорю! — она помахала ручкой Михаилу. — Не зли.