15. Двое на мотоцикле не считая, собаки.

Здание со странной крышей было опознано, как ратуша, города «Озерный». И находился он относительно не далеко. Всего-то двое-трое суток пути на мотовозе, по сухой дороге, прямо на закат. Ранее Озерный славился богатыми ягодами да грибами болотами, пастбищами, рыбой (куда же без нее в этих землях) и собственно озером, образовавшемся на месте древнего города. Теперь же, этот городишко слыл гнездовьем нечестии и зараженных.

Вычислено это было, по признакам, того, что незадолго до нашествия орды бешенных, из Озерного перестали приходить караваны, а торговцы, отправившиеся в этот тихий городок, обратно не возвращались.

Спустя какое-то время из тех окрестностей стали приходить зараженные. И с каждым разом их численность увеличивалась, набеги учащались. Никто не утверждал, что именно Озерный источник заразы, но подсознательно это чувствовали все.

***

Приняв первый флакон зелья, Иван, подумал, на этот раз точно конец. Его скрутили жуткие судороги. Все внутренности пылали, да так, что казалось он, выдыхал чадящее пламя. Он скулил и скреб ногтями пол, по которому катался подобно юле. Прошла целая вечность в жутких мучениях, до того момента как его отпустило.

Стало легче дышать, участился пульс, расширились зрачки, боль медленно отступала на второй план. Тело наливалось такой бодростью, что мастер готов был отмахать несколько километров на своих двоих, бегом, да еще с рюкзаком набитым провизией на плечах.

Он поднялся с пола, попрыгал, развел широкие плечи, помахал руками. Будто и не было ничего. Он полностью здоровый и отдохнувший.

— Ты это, больно не обольщайся, — глядя на бодрую разминку остановила его знахарка. — То, что ты цел да здоров, тебе только кажется. На самом деле твое тело как было искалечено разрядом, так, искалеченным и осталось. Не делай резких движений, и вообще до поры не нагружайся.

— Понял, — перестав разминаться, ответил мастер. — А крутить и выворачивать каждый раз так и будет часами? Я думал, концы отдам.

— Какими часами? Тебя и минуту то не промутило.

— Серьезно? — не поверил он. — А по ощущениям, так пару часов выворачивало.

— Следующий флакон легче пойдет, — уверила старушка. — Но не забывай, что я сказала. У тебя в запасе еще четыре дозы. Шестой флакон не сразу, но убьет.

— Я помню.

— Все готово, — сказал вошедший подмастерье. — Только ума не приложу, что с Громом делать? Он из люльки, ни за какие пряники не вылезает.

— Пусть сидит, — отмахнулся Иван. — Пока меня отпустило, я буду вести мотоцикл.

— Ты уверен?

— Пока, зелье действует, я прям как новенький.

— А по виду старенький, пожеванный и выплюнутый, — хмыкнул Юра.

— Что-то, ты разборзелся в последнее время, а подмастерье? — улыбнулся Иван.

— Взрослею, — пожал плечами парень, развернулся и вышел.

«Давно ты повзрослел Юрка, — хмуро подумал Иван. — И детства у тебя не было. Не до него тебе было. И я тебе хоть немного побыть ребенком не дал. Эх. А теперь так и вовсе на убой веду. Что за гребаная жизнь?».

— Ты чего поник, мастер? — спросила знахарка.

— Да так, ничего, — натянуто улыбнулся он. — Ну, прощай бабуль. Не поминай лихом, если что.

— Вот дурья твоя башка. Да типун тебе на язык! Ты своего попугая забрать еще должен. Учти, я долго этого глазастого кормить не собираюсь. Так что, до скорого сынок, — сказала она, шутливо грозя узловатым пальцем, но в глазах ее была нескрываемая печаль. — Успеха мастер!

Филин чувствовал, что его оставляют, он ухал, нервно попискивал, дергал клювом металлические прутья и метался по своей переноске. Но мастер не обращал на это внимания.

Он смотрел в выцветшие влажные глаза знахарки и понимал, что мысленно она попрощалась с ним навсегда.

За высоким бревенчатым забором, было необычайно тихо. Конечно не считая карканья множества жирных, черных как смоль ворон, что отъедались на валяющихся, вздутых трупах бешенных.

Беспокойный ветер колыхал высохшие травы. В недалеком лесу куковала кукушка. Полуденный, душный ветер одинаково насыщенно пах, как горечью степных трав, так и затхлой тиной.

Но это пока он дул со стороны реки.

Как только ветер сменил направление, желудок тут же подался вверх. Множество трупов просто отравляло своим смрадом все окружающее пространство. Одним воронам этот запах был совершенно по барабану. Они сновали туда-сюда и устраивали потасовки, за наиболее лакомый кусок мертвечины. Карканье и шелест множества крыльев перекрыли собой даже шум немаленького поселка.

— Вань. Ты еще долго будешь любоваться этим живописнейшим пейзажем? — заткнув нос прогундосил из-за спины подмастерье. — Если я тебя заблюю, то не обижайся. Я уже из последних сил держусь.

— Ты заметил, как необычайно тихо?

— Ага, и вороны поют, соловьями. Поехали, а? — взмолился Юра. — Нет этих психов в обозримом пространстве. Я уже просмотрел. Только эманации сплошные.

— Много? — напрягся мастер.

— Дохрена. Сосчитать? Так. Одна, две…

Иван тронул мотоцикл вперед, распугивая недовольно каркающих ворон, и осторожно объезжая лежащие на дороге уже не один день трупы. Действительно странным казалось то, что они не перерождались. Что же это за зараза такая, что препятствует даже перерождению? А главное, почему этим никто не интересуется? Не исследует? Отгородиться от проблемы высоким забором это да, это конечно хорошо, но на долго ли?

Смрад не покидал их еще некоторое время. Дорога ухудшилась от слова совсем. Точнее исчезла вовсе. Скорость передвижения снизилась до минимума. Держать направление объезжая бесчисленные рытвины, колдобины и глубокие, старые колеи от мотовозов было трудно. Время от времени мастер останавливался, чтобы свериться с картой. А заодно проверить свое состояние и ощущения.

Чувство эйфории прошло, и появились далекие отголоски ноющей боли. Зрение упало до такого состояния, что он не попал бы в золотой с трех шагов, а они еще никуда не доехали, хотя где-то впереди, должен был находиться крупный поселок. Да уж. Мчаться быстрее ветра для спасения Марьи и ее товарок, никак не выходило. А еще напрягало полнейшее отсутствие зараженных.

Солнце начало клониться к закату. Ветер стих и стало невыносимо душно. Но мастер не знал, что душно только ему. Он пытался не замечать нарастающий дискомфорт, дрожь в руках и легкое головокружение. Все мысли были лишь о том, что он должен, обязан успеть. А может он уже опоздал? Вдруг его темноволосую бестию уже доедают обезображенные психи.

Подлая фантазия, сразу-же оформила это в довольно отвратительный и пугающий образ. Иван с трудом справился с управлением, чуть не перевернув мотоцикл.

— Вань, тормози, — похлопал его по плечу ученик. Он остановился, не заглушая движка. — Давай я за руль сяду, а ты пока будешь за окрестностями посматривать? — вставая с мотоцикла, предложил парень.

— Я сейчас даже в быка, в упор не попаду, — показывая дрожь в руках, ответил мастер.

Он достал новый флакончик, и уж хотел вскрыть запаянную воском пробку, но Юра положил на флакон ладонь.

— Вань, не части. Прибереги. Еще не накрыл отходняк?

— Нет. Еще терпимо.

— Тогда давай двигайся. Плохо станет, просто хлопни по плечу.

Юра ехал более осторожно, стараясь смотреть не только на дорогу, но и отслеживать окружающую обстановку. Он спиной чувствовал состояние наставника. Ивану становилось все хуже, и ему было не до осмотра окрестностей.

Вот за широким, но невысоким холмом показалось измятое пшеничное поле, а за ним угадывался высокий бревенчатый забор. Это был тот самый поселок, где они собирались немного отдохнуть. Конечно при условии, что там еще остались нормальные люди.

Попросив прощения за варварство у духов поля, Юра пустил мотоцикл прямо по плесневелым изломанным колосьям.

Гром, по привычке высунувший морду из-за пластикового обтекателя, несколько раз получил по морде колосьями, спрятался за обтекатель и расчихался. Но как говорится, ничто дурака не учит. Буквально через полминуты он повторил то же самое, чем рассмешил, охающего от возвращающейся боли Ивана.

Пришлось покататься вокруг поселка, поскольку заехали с обратной стороны, а въездные ворота были только одни. Остановив мотоцикл у плотно запертых ворот, подмастерье, не глуша мотора, достал пистолет и стал думать, есть ли смысл кричать. Грохот совсем не тихого мотоцикла и так выдавал их на километр вперед.

— Кто такие? — раздался грубый голос над головой.

— Ма… — начал, было, Иван, но закашлялся от витающей в воздухе прели.

— С заречья мы, — ответил Юра. — Заплутали вот. Психи, какие-то на нас засаду устроили. На силу вырвались, — включил он дурачка. — Хозяина моего вона как отметелили. Синяк сплошной. Нам бы отдохнуть и понять где мы вообще? — он, щуря конопатую моську, взглянул на бугая. — А где мы кстати?

— Криничный тут. А ехали то куда? — вопросил тот.

— Знама куда. В столицу.

— Тогда вы нехило заблудились, — хохотнул бугай. — Хорошо, въезжайте. Вроде не бешенные, те так складно не лопочут. Ща откроем. Только ты пукалку разряди, и мне сдай.

— А это еще на-кой ляд? — изобразил удивление подмастерье.

— А на той. Мы вас знать не знаем. Вдруг бандиты какие.

— Хто? Мы? Да вы чо, совсем? — он обратился к Ивану. — Хозяин, может ну его нафиг? В другом поселке заночуем?

— Нет тут других, — крикнул бугай. — Ладно. Пушку можешь при себе оставить. Разряди только, патроны мне на время пребывания сдашь.

— Ладно-ладно. Ты отворяй скорей. Хозяину вон плохо, еле держится.

Створки огромных бревенчатых ворот со скрипом медленно распахнулись. Из них вышел тот самый бугай, в сопровождении не менее квадратных ребят, уверенно держащих в руках самопальные винтовки.

— Ну? — произнес он, подойдя к слезшему с мотоцикла Юре.

— Чо ну? — не понял парень.

— Патроны, — недовольно вздохнул тот.

— А, извиняй. Сейчас. — Парень порылся по карманам, выгреб, все, что было россыпью, отстегнул обойму. — Можно я пустую в пистолет вставлю? Не то насыплется туда мусору, — он понизил голос, чтобы якобы не услышал Иван. — Жуть как не люблю его чистить.

— Валяй, — разрешил бугай, ссыпая патроны и обойму, в емкий подсумок, закрепленный на поясном ремне. — Корчма, — продолжил тем временем он, — закрыта. Сам понимаешь, времена такие, не до нее. Но у нас есть домик гостевой. Один серебром. Медяки тоже берем.

— Че дорого так? — возмутился Юра, вставляя в пистолет пустой магазин. — Хозяин, пойдет? — обратился он к Ивану.

Тот едва не падая с мотоцикла, вяло поднял перекошенное от боли лицо.

— Мне не до торга сейчас, — прохрипел Иван. — Плати скорей.

— Держи, — отсчитал сотню медяками он, и вдруг бросился обнимать здоровенного детину. — Спасибо тебе друг. Выручил, — Юра приблизился к его уху. — Худо хозяину. Как бы не околел. Он мне денег много за поездку обещал.

— Ты это, давай без нежностей, — отстранил бугай парня брезгливо. — Заезжай уже. Дуй прямо, выедешь на площадь. По левую руку домик с навесом. Вам туда.

Проезжая по центральной улице Юра крутил головой. Приветливо улыбался и подмигивал девушкам, бросал уважительные взгляды на крепких парней и мужчин, но чем дальше он проезжал к площади, тем смурней становилось лицо и тревожнее на душе.

Вырулив на площадь, где, как заведено, стоял общий колодец и большая, крытая площадка для сборов, он свернул к небольшому домику с навесом, рассчитанным аккурат под мотовоз. Остановив и заглушив мотоцикл под навесом, Юра соскочил и помог ослабшему Ивану спуститься с сиденья и усадил на лавку перед домом.

Обеспокоенный чем-то Гром, предпочитающий постоянно сидеть в своей люльке, выпрыгнул. Осматриваясь, и потягивая носом, он сел рядом с Иваном.

Подмастерье не спешил в дом. Весело улыбнувшись, он подмигнул девушкам, сидящим на лавке у колодца. Те зашушукались и, не спуская взглядов с конопатого паренька звонко рассмеялись.

Одна из них поднялась, и наигранно виляя бедрами, пошла вдоль площади, мимо направляющегося к ним представительного вида, пожилого мужичка.

— Юрка, — тихо прохрипел Иван. — Я сейчас прям здесь, свалюсь. Слышишь?

— Потерпи, — одними губами ответил парень.

Мужчина прошел прямо к ним, покосился на грозного вида пса, что охранял мужчину, покрытого синяками и кровоподтеками и протянул парню ухоженную, на вид не знавшую тяжелого труда руку.

— Староста Криничного. Митрофан Егорович, — представился он. — Добро пожаловать. Всегда рады гостям!

— Юрка. А это хозяин мой, Иван. Только худо ему. Нелюди какие-то на нас напали. Ему крепко досталось. Лекарка у вас есть?

— К сожалению, нет, — вздохнул тот. — Увели ее бешенные.

— Кто? — состроил непонимание Юра.

— Зараженные. Те, кто на вас напал, как бы сумасшедшие были? В язвах все? — уточнил староста.

— Ага-ага, — закивал парень. — Глаза навыкате, морды страшные такие. Я едва… словом приснится, трусами не отмашешься. Так кто это?

— Вы из какой глуши едете? — хмыкнул староста. — У нас тут эпидемия…

— В селе? — сделав испуганное лицо, перебил его Юра.

— Да нет. В окрестностях столицы. И я настоятельно советую вам отдохнуть, и отправляться как можно скорее в обратный путь пока затишье. Эти отморозки никого не жалеют и говорят, едят тех, кого поймают.

— Батюшки! Каннибалы! Но нам в Солеварск нужно срочно. Нам оснастку для мельницы не привезли. Ускорить надобно.

— Парень, ты слышишь? Вы не доедете до города. Вам повезет, если домой воротитесь.

— Юрка. Он прав, — прохрипел Иван, подыгрывая пока непонятно к чему, разыгранному подмастерьем спектаклю. — Отдохнем и домой. Хрен с ней с этой мельницей. У соседей смелем.

— Не, хозяин, ты отдохнешь, и мы их пах-пах-пах! — изобразил парень стрельбу с двух рук и снова подмигнул, звонко хохочущим девушкам.

— Нет, я сказал! — грубо отрезал Иван и, застонав, откинулся спиной на выбеленную стену.

— Хорошо-хорошо. У вас говорят корчмы нет? Не знаю, как хозяин, а я не прочь подкрепиться. Как у вас тут с этим? А и, кстати, за домик я уплатил уже.

— Знаю, иначе вас не впустили бы, — ответил староста. — Я пришлю к вам Аглаю, ей закажите еду, с ней и расплатитесь. И вот что. По селу прошу особо не шататься и к бабам нашим не приставать. Мужики у нас нынче нервные из-за происходящего. Если пристукнут, то в своем праве будут.

— Ну и порядочки у вас тут, — удивился Юра, смотря, как мимо вглубь поселка направляется мотовоз, с наглухо закрытым брезентом, фургоном. Он понизил голос. — Я конечно извиняюсь. Негоже такое у старосты спрашивать, но как у вас тут насчет баб? Ну, вы понимаете каких. Мы долго в пути. Свербит уже.

— У нас тут военное положение сынок, — скривил лицо староста. — А насчет… Короче у Аглаи спросишь. Ну, располагайтесь. Отдыхайте. А у меня дела. — Качнул он головой Ивану, поручкался с Юрой и отправился обратно.

***

Человек, облаченный в кожаный доспех и овальную маску, сидя в кресле, задумчиво водил пальцем по отточенному лезвию клинка. Староста сверлил его взглядом всем видом выражая свое нетерпение. Рядом вертелся его всегда готовый перед всеми выслуживаться помощник Слав.

— Говоришь, двое на мотоцикле не считая, собаки?

— Да. Молодой дурака корчит. Причем неумело. Второй только поддакивает. Он не то болен, не то избит. Видно, что не в состоянии, на какие-либо действия, — зачастил, опередив старосту Слав.

— Неужели рыбка сама в руки приплыла? Но почему раньше срока?

— Убрать?

— Приказано их пропустить, — недовольно взглянув на помощника, напомнил староста.

— Погоди ты, — человек в маске призадумался:

«Что им в этом Озерном медом намазано что ли? Сначала обоз с технократами, потом обоз с мастерами и послушниками, теперь эти двое. И все в этот проклятый городишко.

Технократы ладно, — главарь мельком взглянул на хмурого старосту. — Этот хитрый жук в курсе их дел. Да и ведьма эта, посыльная их, второй раз уже приезжает. Да еще и на чем! Нам бы такой броневичок. Что там вообще творится? Зачем им наши пленные? Что этот Влад затевает? Надо бы прижать эту ведьму пока за ней не вернулись, да разузнать, чем они там занимаются.

А этот обоз с мастерами и послушниками. Ха! Они такие же послушники как я рыбоголов. Хорошо хоть задерживаться не стали.

Но все же, что они готовят? Что, черт побери, происходит? Что мать их за темные делишки они творят? Почему все мимо меня? Этот старый упырь постоянно юлит. Теперь приказ пропустить этих двоих. Меня, кажется, вообще ни во что не ставят».

Погруженный в раздумья, человек в маске долго смотрел, как по клинку скользит тонкий солнечный луч. Пауза затягивалась. Староста, переминаясь с ноги на ногу, выжидающе молчал, и подслеповато щурил свои водянистые глаза. Слав преданно смотрел на главаря, только разве что хвостом не вилял от нетерпения.

«Значит, думаете, я вам тупой исполнитель? Гожусь только в грязи мараться? Ну-ну»

— Ты говоришь, мастер не боец? — наконец спросил главарь Слава, продолжая игнорировать старосту.

— Еле дышит, — подтвердил он.

— Тогда Влад не обидится, если мы Безродного с его пацаном здесь прихлопнем. — Человек в маске вонзил нож в подлокотник кресла и, пройдя мимо старосты, подошел к небольшому окошку, за которым все наливалось предзакатными тонами.

— Я против! — щурясь, возразил староста. — Приказ был прост и понятен, не задерживать, а если понадобится оказать содействие.

— Здесь я решаю, — грубо отозвался главарь. — Безродный ходячая беда. А ну как что-то заподозрит? — Староста промолчал. — Ты Егорыч не смотри, что они с виду такие простые. Иван не так прост, как кажется, а пацан его вовсе проныра, обязательно сунет нос, куда не следует. Если ты не забыл, пока ты возишься там со своими пробирками и бумажками, я отвечаю за безопасность. Я отвечаю за то, чтобы ты и дальше спокойно занимался своей работой. Завтра мы их отпустим, а послезавтра они вернутся с гвардейцами. Тебя устраивает такой расклад?

Теперь задумался староста. — Хорошо, делай, как знаешь, — спустя пару минут сухо ответил он. — Но не забывай, я был против. А теперь прошу прощения, у меня дела.

— Значит, убрать? — оживился Слав, провожая взглядом выходящего старосту.

— Да. Но так чтобы не испортить легенду мирного поселка. Мастер так устроен, что если гибнет в схватке, или какой другой насильственной смертью, то все остальные члены его выпуска, видят телепатическую трансляцию его смерти. А с тем, от чьих рук, и то место где он погиб. Нам этого никак не нужно.

— А если во сне?

— Во сне? Во сне можно.

— Тогда подмешаем снотворного в вино и еду.

— Насколько мне известно, Безродный не любитель алкоголя. Да и в таком состоянии будет ли, он есть? В еду и воду нет. У мастеров острое обоняние. Может он и полумертвый с виду, но никогда не знаешь, чего от мастера ожидать. Догадается, что пища отравлена, и решит уходить с боем, да продать свою жизнь подороже. Своих бойцов терять я не намерен.

— Так что же?

— Выбери из плененных самую покорную нечисть, да посмазливее, чтобы способна была усыплять. Пусть поедят напоследок, а как расслабятся, пусть усыпит. А после, наши ребята им вскроют глотки, — решил адепт.

— Они почти все с такими способностями. Только больно упертая эта нечисть, — задумчиво почесал подбородок Слав. — Припугнуть еще одним осушителем и думаю получится. Они их до дрожи боятся.

— Делай, — согласно качнул головой, человек в маске.