Принцесса племени Рину

Мы были в самой глубине леса. Вокруг ни души, лишь шуршание ветвей и гомон лесных обитателей. Деревня осталась далеко позади. Напряженный и недоверчивый, я весь обратился во внимание, ожидая, что мне, наконец, объяснят, что происходит, и происходило все это время.

Мы присели на землю, и Илиарк начал свой рассказ.

— Касин, друг, я виноват перед тобой и хочу извиниться. Долину я нашел еще в первый же мой полет наверх. Но то, что там произошло, сбило меня с толку. Такая буря эмоций охватила меня, что я не смог сразу рассказать тебе об успехе в поиске. Я попытался разобраться. Но становилось всё запутанней, происходившее сильнее затягивало меня, и признаться раз за разом было всё сложнее. Знаю, ты злился на меня, и не напрасно. Я искренне раскаиваюсь в своем обмане. Я не хотел расстроить тебя, прости, это вышло ненамеренно. Сейчас я расскажу тебе, и ты все поймешь.

Он просил у меня прощения, а я злился. Он признавался, что обманывал меня. А я-то, дурак, доверял ему! Разве мог я не злиться? Кулаки вновь сжались. Но, ничего не говоря, я продолжал слушать.

— Все случилось в тот день, когда мы нашли гору. Ты остался у подножия, а я полетел наверх. Я поднимался все выше. Туманная пелена простиралась кругом. Сердце то бешено колотилось в груди, словно пыталось выскочить и опередить меня в открытии, то тревожно замирало в предчувствии чего-то совершенно нового и ранее никогда не испытанного. Предчувствие подсказывало, что впереди меня ждет то, что навсегда изменит мою жизнь.

Я оглядывался по сторонам, присматривался, и услышал отдаленный шум воды. Прислушался. Звук раздавался справа. Я полетел туда. Воздух был наполнен влагой, туман все сгущался. Я всматривался, и тут в отдалении увидел реку, льющуюся вниз. Вода с гулом и шипением падала откуда-то сверху. Это, оказывается, зовется водопадом. Я поднимался все выше. Росинки мелкими капельками покрыли лицо, крылья напитались влагой и потяжелели. Наконец, сверху сквозь водяную пыль стали проникать лучи солнца, такие яркие, теплые. Они преломлялись в капельках и сияли надо мной разноцветными красками, переливаясь и складываясь в дугу. Такой красоты я раньше никогда не видел, — Илиарк рассказывал, а я вспоминал, как, сидя на кроне под открытым ночным небом, уже видел это чудесное явление в его воображении.

— Вот глупый, даже не знал, что это радуга, — шутливо отозвалась девушка, в ее голосе под нотками иронии звучала глубокая нежность.

Он улыбнулся ей в ответ и продолжал:

— Я восторженно любовался этой радугой и не знал, что самые настоящие чудеса откроются буквально с еще одним взмахом крыльев. Вынырнув из радужного облака, я совсем потерял дар речи. Передо мной распростерлась залитая солнцем, утопавшая в зелени и цветах, бескрайняя долина. Берега водопада были покрыты, словно ковром, мягкой, густой травой. Я не удержался, провел по ней рукой, чтобы убедиться, не снится ли мне. Пальцы и ладонь щекотали острые зеленые кончики, оставляя свежий влажный след. Это все настоящее! Я вдохнул полной грудью аромат цветов, зелени, воды.

Но только я собрался взлететь повыше, чтобы оглядеться, как заметил парящий силуэт в небе, донеслось хлопанье крыльев. Я решил, что приближаются ринуинцы, и быстро спрятался за выступ скалы на краю водопада. Силуэт приближался, но рассмотреть его никак не удавалось из-за яркого солнца. По крайней мере, было ясно, что ринуинец один. Я пригнулся еще ниже и замер, чтобы не быть замеченным. Вот силуэт стал обретать очертания, и…

— И это была я, да, — подхватила его девушка, — прилетела на свое излюбленное тайное место, чтобы уединиться, поразмышлять. И даже не догадывалась, что была там не одна. Представляешь, Касин, оказывается, твой друг наблюдал за мной исподтишка!

— Конечно, исподтишка. А ты что хотела, чтоб я выскочил навстречу с лучезарной улыбкой и веселым воплем: «Опля-ля, вот и я!» — Илиарк комичным жестом, раскинув руки, изобразил радостное приветствие. Мы с ней прыснули смехом. Его природный юмор, добродушие и живая натура всегда так незаметно разряжали обстановку. А он продолжал:

— Что тут скажешь. Ты сразу поразила мое воображение, хотя бы уж тем одним, что совершенно не похожа на девушек племени Илон. Такая воздушная, как перышко. Ты легко приземлилась на траву, разулась и присела. Руки были опущены вдоль тела, ладони плотно прижаты к земле, трава пробивалась сквозь пальцы. Ты мечтательно посмотрела на небо, закрыла глаза, глубоко вздохнула и замерла.

— Какой же ты, оказывается, наблюдательный. Ничего не ускользнуло, — смущенно краснея, прервала она его, и сама продолжила, — я прислушивалась ко всему вокруг, ветру, солнцу, земле, воде. Обращалась к духам природы. Просила у них помощи и вдохновения. Мне нужно было настроиться.

Мне стало любопытно, и я спросил:

— На что настроиться?

Она посмотрела на меня глубоким, добрым взглядом. И, несмотря на то, что она из племени нашего врага, от нее веяло теплом и умиротворением.

— На музыку, — ответила она, — я прилетела к водопаду, чтобы поиграть на флейте. Мне это очень нравится.

Тут снова заговорил, Илиарк:

— На поясе у нее был закреплен футляр. Она открыла его, вынула флейту, поднесла к губам и начала играть, — он закрыл глаза и мысленно погрузил меня в волшебную, ни на что не похожую музыку. Звуки струились чарующими, сладостными волнами, наполняя все пространство магией, эхом отдаваясь глубоко в душе. Какое это было наслаждение! Никогда еще не доводилось мне слышать столь прекрасное творение. Эта девушка была просто волшебницей, раз могла так играть, затрагивая самые глубины сердца, вызывая самые лучшие чувства и воспоминания.

Илиарк полушепотом промолвил:

— Казалось, будто это не музыка лилась из флейты, а сами духи природы в дуэте с моей душой воспевали великолепие мира. Дивные звуки укутывали ее аурой загадочности и волшебства, превращая в мифическую фею, что вот-вот рассыплется мелкими блестящими искорками на ветру. Я слушал самозабвенно, с замиранием сердца, не дыша, забыв обо всем на свете.

От его слов в глубине души вновь зашевелилась и зашипела ядовитая змея: «вот уж и правда забыл обо всем на свете, даже о нашей дружбе».

— Ты очень впечатлительный, Илиарк, — мелодично засмеялась она, — это были просто звуки флейты. Но, кажется, я не дождалась бы от тебя комплимента. Не окажись я в смертельной опасности, ты б так и просидел в своем укрытии.

— В смертельной опасности? — переспросил я, — а что случилось?

Она отвечала:

— Я играла на флейте, мыслями уносясь далеко-далеко. Музыка для меня — это не просто увлечение, а ключ к общению с духами. Еще в детстве я открыла в себе способность через звуки музыки слышать шепот духов времени. Они раскрывают мне тайны прошлого, иногда приоткрывают завесу будущего. Когда я играю, они слетаются и собираются в хоровод вокруг меня, танцуя и кружась. И тогда мы с ними разговариваем. В этот раз я тоже призывала их, чтобы спросить о сне, который мне часто снился. Но только они закружились в танце вокруг меня, как резкий, пронзительный, свирепый крик вырвал меня из мира грез. Огромная тень возникла над водопадом, заслоняя собою солнце. Гигантский коршун завис надо мной, широко раскинув крылья. Глаза злобно сверкали янтарем, крючковатый клюв извергал яростный визг, на пальцах сморщенных лап зияли острые когти. Он был страшен! От ужаса я просто оцепенела и не могла ни пошевелиться, ни убежать, а просто закричала и закрылась руками, — девушка рассказывала с волнением, вновь переживая те страшные мгновения, ее голос прерывался и дрожал.

Илиарк продолжил:

— Коршун, выбрав жертву, камнем кинулся вниз. Я понимал, что еще миг и острые когти вонзятся в нее. Думать было некогда, надо было что-то делать! Я быстро нащупал крупный, тяжелый камень, схватил и изо всех сил запустил в хищника. Камень попал в голову, на мгновение оглушил и остановил птицу. Я воспользовался секундным замешательством коршуна, бросился к ней, поднял на руки и кинулся вниз с края скалы. Но порыв ветра, раздув крылья, подбросил меня снова наверх, к птице, отнимая драгоценные секунды на спасение. Я, что есть мочи борясь с сильным воздушным потоком, опускался вниз вдоль водопада. Я помнил, что видел внизу углубление в скале под стеной воды. Окажись оно достаточно глубоким, мы могли бы спастись. И с надеждой на это я понесся к щели. За спиной раздался свирепый визг, коршун приближался, слышны взмахи его крыльев, казалось, он вот-вот схватит нас! Я сообразил, что если сложить крылья, то смогу быстро нырнуть вниз сквозь этот воздушный поток. А затем снова расправил их и полетел так быстро, как мог. Но коршун был проворнее. Его яростные желтые глаза оказались совсем близко, раскрылись когти, готовые вцепиться в меня. Я увидел ту самую щель, в последнем рывке нырнул под водопад и залетел в нее. Успели. Забрались вглубь. Птица билась клювом и лапами о щель, пытаясь выхватить нас из пещеры, но сильный поток воды обрушивался на голову и сбивал ее. Коршун издал злобный, беспомощный крик и улетел прочь. Опасность миновала. Все стихло. Мы спаслись, так дерзко вырвав свою жизнь из смертоносных лап хищника.

В мысленных образах их воспоминаний я видел пещеру в тусклом свете. Слышался шум воды. Было прохладно и сыро. Девушка стояла, прильнув к каменистым и влажным выступам пещеры, за спиной Илиарка. Он, защищая, заслонил ее собой и прислушивался.

— Мы стояли в ущелье под водопадом. Сбитое в погоне дыхание успокаивалось, а в голове наоборот, словно встревоженный пчелиный улей, загудел рой противоречивых мыслей. Я думал о том, что раскрыл себя, что теперь ринуинка знает о моем прибытии. Вдруг она меня выдаст? Что мне грозит?

— Он стоял как вкопанный и не шевелился. Оказывается, я представляла собой такую угрозу, — живо подхватила она, иронично закатив глаза и во всю улыбаясь.

Илиарк ухмыльнулся, посмотрел на меня и мысленно сказал так, чтобы слышал только я: «На самом деле больше всего меня волновало, от чего просто парализовало, это столь близкое ее присутствие. За спиной раздавалось ее тревожное дыхание. Обернись, и окажусь лицом к лицу с ней. Я стушевался. Да уже!»

Я улыбнулся, непроизвольно подняв брови и понимающе кивнув. Я б на его месте тоже растерялся. Девушка удивленно глянула на нас поочередно, заметила наш бессловесный разговор и возмутилась:

— Так нечестно! Вы что это там без меня обсуждаете? А?

Мы с ним хитро переглянулись, словно заговорщики, и засмеялись.

— Нет, ничего особенного. Вобщем, неважно, — Илиарк сделал над собой усилие, чтобы совладать со смехом, и продолжил, — так бы и стояли мы, если б ты первая не нарушила молчание, сказав, что у меня было поранено крыло. Да, я ударился им, когда залетал в пещеру. Тогда я обернулся, и ты предложила свою помощь, протягивая руку к ране.

— Ой, да! А ты вдруг как отскочишь, будто на тебя змею бросили! Как закричишь: «Нет! Не нужно. Это просто царапина». Как давай от меня уворачиваться, будто кусаюсь. Пришлось тебя даже половить, — она так весело рассказывала, что я ярко представил себе моего друга, убегающего от девушки, как от огня, и не мог удержаться от смеха.

— А что ты смеешься! Да, я смутился и растерялся. Но вот она меня отловила, схватила одной рукой за крыло, а другую положила на кровоточащее место. Я смирился и замер в ожидании, что будет дальше. На кончиках ее пальцев появилось легкое свечение, которое разлилось по всей ладони, по мне струйками побежало тепло с легким покалыванием. Рана стала затягиваться, и вскоре от нее не осталось и следа. Даже и намека на порез не осталось! Представляешь!

— Вот это да! — удивился я.

— А потом, поблагодарив за спасение от хищника, она пристально и пытливо посмотрела на меня, думал, что дырку просверлит, и спросила, кто я и откуда. Этот вопрос мигом вернул меня на землю. Думаю, пиши пропало. Вдруг узнает все, и станем врагами. Не факт, конечно. Но хотелось как-то отложить момент истины, и я отвертелся, назвав свое имя и сказав, что я из таких дальних краев, о которых она вряд ли слыхала. И сам спросил у нее, кто она.

— Что мне, между прочим, совсем не понравилось! — возмутилась девушка, нахмурившись, — он мне показался самодовольным нахалом. Мало того, что ничего толком не ответил, так еще и стрелки перевел! Но у него стал такой забавный смущенно провинившийся вид, что сердиться было невозможно.

Я хорошо знал моего друга. Обаяния у него было не отнять. Его зеленые кошачьи глаза и виновато сдвинутые бровки сразу ее задобрили.

— Так мы и познакомились, — заключила она и вновь протянула мне руку, — я принцесса племени Рину. Меня зовут Киреинети.

— Ки.., Кири.., — мучительно пытался выговорить я, — как-как?

Она залилась веселым смехом, до того забавным было мое вытянувшееся и озадаченное лицо, и приободряюще сказала:

— Киреинети, можно просто Кирени.

— Кирени. Ладно, — на этот раз я поддержал ее рукопожатие.

Искрящиеся голубые глаза Кирени источали теплоту, радость и доброжелательность. Да, признаться, она была очаровательна, но я по-прежнему был напряженно и настороженно настроен в отношении нее. Слишком много в ней было неясного. Она ринуинка, еще и принцесса! Можно ли ей доверять?

Илиарк рассказывал дальше о происходившем в пещере:

— Мы смеялись и шутили, нам было очень легко, весело и непринужденно вдвоем. Захотелось проговорить весь день напролет, узнать все друг о друге. Но нам не удалось в тот раз продолжить наше знакомство. Кирени вдруг резко изменилась в лице, она была чем-то напугана. И вдруг принялась выталкивать меня к выходу из пещеры. Говорила, чтобы я скорей улетал. Я вообще ничего понять не мог, что случилось.

Кирени объясняла:

— Приближались наши стражи. Они услышали мой крик, когда напал коршун, и спешили на помощь. Я боялась, что Илиарка тут же схватят, если увидят. У нас не любят чужаков. Они стремительно приближались, я слышала их мысли совсем рядом. И чтобы не терять времени, я сама полетела им навстречу, чтобы отвлечь их. Буквально у стены водопада Илиарк поймал меня за руку и спросил, увидимся ли мы снова, — девушка говорила быстро, взволновано, вспоминая их стремительное расставание.

А Илиарк, пристально смотря на нее, произнес полушепотом, будто только ей:

— И от твоего ответа зависела моя жизнь.

— Да разве я могла уйти без малейшей надежды на встречу! Нет, это невозможно себе даже представить, — отозвалась она тем же шепотом с теплотой и нежностью в голосе. И добавила, обращаясь уже ко мне, — я сказала, что каждый день прихожу на то место, и улетела к стражам.

В его памяти я увидел, как он остался стоять один, внутри у него все бурлило, кипело. Она нужна была ему, он снова хотел ее увидеть, снова быть рядом. Он запомнил каждую ее черточку, каждую деталь, безостановочно прокручивая их в памяти. И я совершенно определенно понял, не оставалось никаких сомнений в том, что мой друг влюбился. Что ж, да здравствует первая любовь юного эльфа! Но надо же было ему влюбиться именно в ринуинку! О чем он только думал!

Так значит вот оно что, вот в чем все дело. После этого он спустился с равнин, и вместо того, чтобы рассказать мне о найденном, он бурчал что-то о тумане, хмурился, не разговаривал со мной толком. Он был охвачен смятением. А на следующее утро стремглав помчался обратно к ней, якобы продолжать поиски! И вернулся весь сияющий от счастья, а при виде меня стал чужим и отстраненным. Вот, что так его переменило. Корень всех бед в этой девчонке! Из-за нее наша дружба дала трещину. Вновь волна злобы нахлынула на меня, разум перестал откликаться на доводы сердца. Сквозь призму кривых зеркал ненависти я как в тумане слушал их последующий рассказ. Что бы они мне не говорили дальше, я твердо знал одно — она враг. Враг племени Илон, лично мой враг.