Загляни под крышку шкатулки Памяти

Юноши добрались до деревни и спрятались за пригорком. Затаились, прислушались. Тихо. Внимательно оглядели дома из своего убежища. Все илоны уже спали, ни в одном окне не горел свет, и никого не было на улице. Они решились осторожно выдвинуться к деревне.

Касин крался первым, осматривая окрестности. Илиарк следовал за ним, прижимая руками крылья, чтобы не зацепить ими что-нибудь и не разбудить спящих жителей шумом.

— Слушай, а может у тебя вдобавок к крыльям еще таланты объявились, а? Ну скажем, кожа хамелеона? Очень бы сейчас пригодилась. Слился бы с местностью и красться не нужно, — хихикнул Касин, пытаясь скрыть беспокойство и неловкость от того, что им приходится сейчас вот так пробираться тайком в собственной деревне, словно воры какие.

— Не подходящий момент для шуток. Соберись, немного осталось. Скоро уже будем у хижины Нейяна.

Оба замолчали и продолжили путь к Старейшине. Его хижина, высокая и просторная, располагалась на самом краю деревни. Им пришлось очень постараться и поволноваться, чтобы пробраться к ней незамеченными. Наконец, пришли. Остановились, перевели дух. И только Илиарк решительно поднял руку, чтобы постучать в дверь, как она распахнулась, и перед ними вырос огромный, как гора, Старейшина. Как ни странно, в его взгляде не было ни капли удивления. Скорее что-то, напоминавшее отеческую тревогу и заботу. Казалось, будто он ждал их, и быстро провел юношей внутрь дома, чтобы никто их не видел.

Илиарк и Касин оглядывались по сторонам. Они много раз бывали в доме Старейшины, где он обучал ребят мастерству охоты, земледелия, строительства и изготовления предметов быта из подручных средств, рассказывал интересные и захватывающие истории. Но сейчас им все вокруг казалось иным, новым и необычным. Будто вспыхнут сейчас небывалыми красками стены, засияют, заискрятся, будто все закружится, завертится, преобразится, и начнутся чудеса. Но все оставалось на своих местах. Старейшина суетливо зашторил окна. Затем, ковыляя, провел ребят в комнату. По стенам висели пучки с сухими травами, на полках сверкали бликами стекол различные банки и склянки с неизвестным содержимым. Илиарк обратил внимание на большой шкаф в углу. Только сейчас он понял, что резной узор на дверцах изображал круг солнца с расходившимися в стороны лучами. Он много раз рассматривал его раньше, но даже и не догадывался о смысле резьбы.

Юноша сделал шаг навстречу Нейяну, но не знал, с чего начать. И только он открыл рот, чтобы рассказать, как это все получилось, раздался глухой голос Старейшины:

— Так значит, это ты, — задумчиво произнес он, растягивая слова, будто разговаривая с собой, — я ощутил сегодня энергию преображения одного из сыновей моего племени, Эту жгучую, огненную энергию пробуждения. Но не знал, кто это.

— Ощутил? Так ты знал! А как, откуда? — сбивчиво и торопливо выпалил Илиарк, не веря своим ушам. — Расскажи, Старейшина! Умоляю, расскажи! Я в полном недоумении, что со мной произошло, и почему, и что же дальше? Что ты имеешь в виду под пробуждением? — не унимался Илиарк, сыпя вопросы один за другим.

Мальчишеский пыл и торопливость забавляли Старейшину. На доли секунды его память отвлеклась на воспоминания его собственной юности, воскресив чудные и яркие мгновения. Но быстро вернувшись мыслями из прошлого в настоящее, Нейян пытливо посмотрел на одного, затем на другого юношу и промолвил:

— Илиарк, намеренно или нет, но ты стал причастен к тайне, что хранил лишь я один многие десятилетия. И это тяжелое бремя, обрекающее на одиночество. Никто не должен знать о том, что станет ведомо тебе. Но прежде, — он остановился, перевел взгляд на Касина, затем снова обратился к Илиарку, — подумай, готов ли ты возложить это бремя на своего друга? Отныне ты — часть тайны. И ты вправе открыть ее, либо нести сам. Решив разделить ее, ты будешь в ответе за судьбу того, кого посвящаешь. Подумай и дай мне знать, как утвердишься в своем намерении в отношении друга. Тогда я раскрою тебе все. И помни, вступив на путь один либо с другом, решения уже не переменить.

Старец замолчал. А в голове Илиарка, словно рой назойливых мошек, мелькали слова: «тайна», «бремя», «разделить либо нести самому», «ты в ответе», «один либо с другом», «решения не переменить», «один либо с другом», «один либо с другом», «ты в ответе», «тайна», «бремя», «один либо с другом». Он сжал до боли кулаки и издал глухой крик, перерастающий в рычание. Каким же беспомощным он себя ощущал! Горячее желание быть честным с другом боролось с чувством ответственности за его судьбу. А Касин, затаив дыхание, ждал решения друга, словно приговора. Ведь сейчас в буквальном смысле определялась судьба их дружбы!

Муки выбора продолжались недолго. В какой-то миг вся их дружба с самого детства промелькнула картинками в памяти, и больше не осталось сомнений. Илиарк выпрямился, сделал шаг вперед к старцу и твердым голосом решительно сказал:

— Старейшина Нейян, во всем и всегда мы с Касином были вместе. Разделенные трудности становились вдвое легче, а разделенная радость вдвое сильнее. Выбирая идти дальше одному, я предаю нашу дружбу. А потому я принял решение вступить на путь моего предназначения вместе с моим лучшим другом, и тайну, что откроешь ты мне, я разделяю с ним.

Касин, стоявший чуть поодаль от Илиарка в глубине комнаты, засиял от счастья. Несмотря ни на что, их пути и дальше идут вместе. Переполненный радостью, он подскочил к своему другу и обнял.

— Что ж, мальчик мой, — продолжил Старейшина с тяжелым вздохом, — теперь ты и твой друг узнаете всё. И с этого момента я в ответе за вас обоих так же, как и ты в ответе за друга. Отойдите дальше, к стене, — ребята последовали указаниям. Нейян вышел на середину комтаны, выпрямился и одним быстрым движением откинул длинную рясу, прикрывавшую спину. И за спиной с тихим шуршанием медленно расправились крылья.

Юноши онемели от изумления.

— Так ты что, тоже поднялся над кроной? — с недоумением спросил Илиарк, оглядывая немощное тело старца, и удивляясь, как же он смог вскарабкаться так высоко.

— Ну, теперь-то мне ясно, отчего у тебя такой прикид, — усмехнулся Касин, — прости, Старейшина, при всем уважении, но эта ряса была тебе не к лицу. Так значит, под ней не горб был, как все мы считали, а крылья!

Ребята выпалили все это разом, переглянулись, и чуть было не покатились со смеху, оттого нелепы были их замечания.

И тут, словно эхом раздался в их головах голос Нейяна:

— Я последний из нашего племени, носящий крылья и хранящий память об истории народа Илон, — они удивленно переглянулись друг с другом. Не показалось ли им? Нейян продолжал говорить, не произнося ни слова, — то, что вы сейчас слышите, есть общение мыслями, телепатия. Никто кроме нас троих не должен стать свидетелем тайны, а потому вы увидите все в моем сознании, как если бы это были ваши мысли.

Старец, ссутулившись, оперся о свой посох и погрузил ребят в рассказ о неведомом тайном прошлом:

— Множество десятилетий тому назад дети племени Илон не были лесными жителями. Нашей обителью была долина высоко в горах, называемая небесными равнинами. Это были чудесные места, богатые растительностью и цветами невиданной красоты, повсюду в изобилии источники воды, яркое и теплое солнце, — перед взором ребят предстала восхитительная картина. Широкая равнина на высокой горе, залитая светом, вся в зелени, перемежавшейся с дивными цветами. Полноводные реки, собиравшиеся в глубокие и прозрачные озера. Они увидели удивительные строения, высокие и изысканные, а затем дома, такие светлые и просторные. Заглянув внутрь, они увидели эльфов. Они были высокого роста и с крыльями. Старейшина продолжал, — такими были илоны. Крылья были даны нам от рождения в форме небольших неоперенных бугорков на спинах. Наши малыши учились ходить, под лучами солнца бугорки росли, крепчали и становились крыльями. Летать значило жить. Мы были рождены Солнцем и Небом, без них не могло быть илонов. Чтобы наши тела были легки для полета, мы питались растительной пищей и рыбой, ими были чрезвычайно богаты наши земли. Благодаря такому изобилию мы не были поглощены земледелием и охотой, и это делало нас свободными. Мы изучали устройство окружающего мира, законы природы, развивали наши способности. Среди крылатых илонов жило много мудрецов, хранивших и передававших знания поколениям. Мы путешествовали, далеко летали. Видели столько разных мест. Знали об океане — величайшем водном мире! Бывали в сухой, обжигающей обители солнечного песка — пустыне. Мы мечтали познать весь бескрайний мир. Наша жизнь была ярка и насыщена.

Старейшина продолжал показывать бесподобные картины из прошлого.

Ах, мой милый друг, все это было похоже на легенду, сказку, красиво выдуманную историю, не имевшую ничего общего с жизнью. Не верилось, что трудяги племени Илон, изо дня в день жившие возделыванием скудной земли, охотой, собиранием хвороста, для которых вода была наивысшей ценностью, которые никогда не видели Солнца, когда-то жили свободно и легко в краю изобилия и плодородия. Теперь лишь Илиарк начал понимать природу бугорков и узоров на спине, отличавших их племя от других лесных эльфов. Это ведь и есть наши крылья, которые почему-то перестали раскрываться.

— Что же случилось с нами? — спросил Илиарк, глядя в глаза Старейшине.

— Мы сами стали виновниками великой трагедии нашего народа. На равнинах, что были еще выше в горах, где царствовал холод, жил другой народ крылатых эльфов Рину. Ринуинцы были дружественным нам племенем, миролюбивым и открытым. Но по уровню развития илоны значительно превосходили их. Мы считали их варварами.

Иногда между нашими племенами совершались браки. Мы были очень разными, и это притягивало нас. Словно связывало невидимой нитью. Илон или илонийка всегда отправлялись жить со своими избранниками ринуинцами на верхние равнины, в мир холода. Такой порядок был заведен многими поколениями. Илоны объясняли своим братьям и сестрам, что тем самым они несли просвещение и знания племени Рину. Такие браки были редки, и на деле илоны, поодиночке вливаясь в новое племя, со временем подчинялись сложившемуся веками укладу и сами становились подобны ринуинцам. Дети же, рожденные в браке двух народов, были особенными — сильнее, выносливее, умнее, в них сочеталось все самое лучшее от обоих родителей. — Нейян сделал паузу, вздохнул и продолжал, — мой отец был из племени Рину, а мать илонийкой. Я тоже ребенок двух народов. Мама очень любила отца и отправилась за ним на белые равнины. Однако же она не прожила там долго, так как отец погиб на охоте вскоре после моего рождения. Мама, не вынеся одиночества в пока еще чужом ей народе, вернулась в родное племя вместе со мной. Все детство ребята илоны задирали меня и дразнили сыном варвара. Однако же, проводя много времени с мудрецами и за книгами, я был воспитан в традициях племени Илон и разделял их ценности.

Истинной же причиной, по которой илоны отсылали своих соотечественников в другое племя, было нежелание принимать у себя необразованных варваров ринуинцев. Мы считали себя лучше их, в итоге наше высокомерие нас и сгубило.

В те времена, когда стал я уже юношей, на родину моего отца пришли суровые холода. Жизнь племени Рину превратилась в постоянную борьбу за выживание. В то время как племя Илон процветало в своих благодатных землях. Не выдержав тяжелых условий жизни, илоны с белых равнин пошли к своему родному племени и выступили с мольбой принять их и ринуинцев в свои края. Ведь места было вдоволь. Верховные илоны были рады принять обратно своих братьев и сестер, но при условии, что они вернутся одни, без своих новых соплеменников. Чужаков пускать не хотели. Как бы тяжело ни было в суровых холодных краях, они не могли предать своих любимых, оставить своих детей и новых друзей, а потому вернулись к народу Рину с печальными новостями. Я думаю, вы и сами догадываетесь, что было дальше. Дети двух народов до глубины души были возмущены унижением, которое испытали их родители илоны, и отчаянием, охватившим племя Рину. Будучи самыми сильными и умными, они подняли и повели свой народ войной на племя Илон. Их наступление было молниеносным, беспощадным, сокрушительным. Они буквально стерли наш мир с лица земли.

Перед глазами ребят мысленными образами пронеслись страшные картины битвы, кровопролития, крушения и гибели процветавшего племени. Яростным пламенем полыхали дома, с хрустом и грохотом рушились стены и крыши. Улицы заполнили искалеченные тела убитых. Всюду кровь, разгром, хаос. Раздавались крики и стоны. Плакали дети, стенали женщины.

Окаменев от ужаса увиденного, юноши не могли произнести и слова.

Старейшина продолжал:

— Немногие из илонов выжили в этом вторжении. Они молили о пощаде и клялись сделать все ради сохранения их жизней. Тогда ринуинцы вынесли илонам страшный приговор — навеки покинуть долину и уйти в темные леса в низовьях гор. Стражи племени Рину будут летать над кронами и смотреть, чтобы никто не смог вернуться.

Оставшиеся в живых илоны, оплакивая свою судьбу, покинули родные края и спустились в лес. Не описать бездонность того горя, в которое мы все погрузились. Потерявшие близких и родных, лишившиеся родины, изгнанники, чужаки в новых землях. Что ждало нас? Смерть, думали мы и брели, куда глаза глядят. Свой мир, сотканный из Солнца, мы потеряли навсегда, — скорбно закончил Старейшина.

Юные эльфы, погруженные в свои мысли, оставались безмолвными. Перед их глазами разворачивалась история опустошения, страшной утраты и боли. Погибшие родители, братья и сестры, уничтоженные дома, полыхавшая огнем долина, а впереди враждебные, неизведанные леса, где не было больше солнца, света и тепла. В одночасье лишились древние илоны всего, что было им близко и дорого. Не передать словами глубины и темноты той пропасти, в которую обрушилась жизнь племени Илон.

А Старейшина продолжал:

— День за днем тянулась вереница наших измученных тел по каменистым пустошам, топям, чащам. Мы плутали и уходили все дальше и дальше в леса. Становилось все темнее и холоднее. Нас мучил голод. Несколько раз нападали дикие звери. Последние силы покидали нас. Легче было бы сдаться и умереть. Но среди нас были маленькие дети. И тогда стремление спасти их незаметно для нас самих наполнило жизнь новым смыслом. Мы захотели выжить и позаботиться о них. Нашли безопасное место, построили дома. Используя наши знания законов природы, научились возделывать землю. Жизнь в темноте и тяжелый труд на земле требовали больших затрат энергии, и вскоре растительной пищи стало не хватать нам, мы научились охотиться. Крылья стали нам мешать, и мы подвязывали их. У малышей без солнца крылья развивались плохо и слабо. А со временем у рождавшихся в лесу илонов они совсем перестали раскрываться, так и оставаясь в зародыше. Как больно мне всегда было смотреть на эти бугорки. Страх перед стражами Рину, летавшими над кронами, сложился в запрет подниматься наверх и передавался из поколения в поколение. Вскоре о причине страха, как и о своем прошлом, мы позабыли, сложились новые традиции, и остался запрет. Итак, мы — племя Илон, крылатые эльфы с небесных равнин, превратившиеся в эльфов-охотников из сумрачных лесов.

Старейшина окончил свой рассказ. Его голос затих в головах юношей, и погасли образы.

Была глубокая ночь, тихая, неподвижная. Изредка доносилось стрекотание кузнечиков и далекое кваканье лягушек. Все спали. И лишь в одной хижине, стоявшей чуть поодаль от остальных, два молодых эльфа и старец вели свой безмолвный разговор.

— Старейшина, я был наверху. Стражи больше не угрожают нам. В запрете больше нет никакого смысла. Я хочу вернуть нашему народу истинный облик и возродить традиции далекого прошлого. Что мне сделать для этого? — обратился Илиарк к старцу.

— Мальчик мой, коли чувствуешь в себе силы, ты можешь повести свой народ. Пусть сердце твое пылает, а действия твои будут во благо! Но подумай, захотят ли илоны вновь обрести крылья, вновь нарушить привычный уклад жизни? С крыльями в лесу не выжить, значит, мы должны будем вернуться на равнины. Какова судьба племени Рину после столь многих лет, мне не известно. По-прежнему они в долине или покинули ее?

Илиарк задумался. В своем выборе он был решителен и непоколебим — племя Илон должно возродиться! Об этом он торжественно объявил Старейшине и Касину. Оставалось понять, как это сделать.

— Так, ну что, слетаю на разведку, а? Разузнаю, что за ребята эти ринуинцы, как живут, как настроены. Присмотрюсь к обстановке, — второпях распланировал Илиарк, уже готовясь выбежать из хижины.

— Спешка делу не подмога, — улыбнувшись, мягко остановил его Старейшина, — умерь свой пыл, загляни вглубь себя, прислушайся к своему сердцу. Оно будет твоим путеводителем. Я и твой друг поможем тебе. А сейчас очень важно сохранить тайну до того, пока ты не поймешь, что готов вести нас на родину. Оставаться незамеченным в новом облике среди соплеменников тебе будет трудно. На время твоего пребывания в деревне ты будешь прятать крылья. Я научу тебя их подвязывать. Смастеришь себе куртку так, чтобы на спине была большая дырка, к краям которой пришьешь рюкзак, тоже с дыркой на месте соединения с курткой. Когда подвяжешь крылья, одень куртку, через дырку на спине твои крылья аккуратно спрячутся в рюкзаке. Только постарайся уж, прояви фантазию, чтобы твой рюкзак был правдоподобным и не привлекал внимание остальных.

— Да уж, когда начну расхаживать по деревне с рюкзаком, то конечно же без всяких сомнений ничье внимание я не привлеку и не вызову подозрений, — усмехнулся Илиарк, представив свой нелепый вид.

Старейшина, не обращая внимания на его шутливое замечание, продолжал:

— А чтобы тебе не смущаться одному, Касин тоже будет носить куртку и рюкзак, — Илиарк прыснул смехом, увидев округлившиеся глаза друга и похлопывая его по плечу, — вашим семьям я сообщу, что сильнейшее недомогание сломило меня, и я остро нуждаюсь в вашей помощи. В поисках равнин вас подолгу не будет в деревне, что я объясню походом в отдаленные края за травами и кореньями для моего выздоровления. Кто же, как ни сын вождя способен выполнить такое ответственное поручение и спасти захворавшего старца, а его отважный друг будет ему подмогой. Согласитесь, рюкзаки были бы вам необходимы в походе, а потому ни у кого не возникнет сомнений и подозрений в отношении вашего внешнего вида и длительного отсутствия. Касин, как ты понимаешь, у тебя важная роль в помощи своему другу. Ты всем своим видом и действиями должен привлечь все внимание к себе, стать центральной фигурой происходящего, чтобы Илиарк остался в твоей тени и мог свободно заниматься поиском и исследованием. Илиарк, ты должен помнить, что ты в ответе за Касина, покуда разделил с ним тайну. Не забывай, как тяжело ему придется, и потому поддерживай его, не подводи, будь предельно собранным, внимательным и осторожным. Его безопасность во многом зависит от тебя. Доверяйте друг другу до конца. И удачи вам!

Старейшина положил свои огромные смуглые руки на плечи ребят, одобрительно и с воодушевлением пожал их.

До утра оставалось недолго, и скоро уже вся деревня пробудится к новому дню.

— Впереди неизведанное. Вам понадобятся силы, — промолвил Старейшина, — и поскольку еще есть немного времени, вы обязательно должны поспать. Понимаю, что сейчас очень сложно будет заснуть после всего узнанного и пережитого. Но я помогу вам. У меня есть одно действенное средство для быстрого и здорового сна, восстанавливающего силы.

Нейян провел друзей в небольшую комнату с узким окном, где они устроились лежа на полу. Затем старец извлек из шкатулки, стоявшей у него в потайном шкафу, два небольших шарика. Это были плотно спрессованные сухие травы, подобранные особым образом и с глубоким знанием, имевшие сильное успокаивающее действие. Проглотив их и закрыв глаза, друзья мгновенно уснули, на время позабыв о тревоге и переживаниях. Пока Илиарк и Касин спали, старец подготовил все необходимое для шитья курток с рюкзаками, собрал еду, воду и вещи в дорогу. С щебетанием первых птиц, предвещавших скорую зарю, Старейшина разбудил юношей, капнув каждому по одной капле настоя трав, на этот раз вызывавших прилив сил и бодрости. Они встали такими отдохнувшими и свежими, словно проспали всю ночь напролет. Друзья взяли собранные в дорогу узелки и, душевно поблагодарив старца за заботу, осторожно покидали деревню, чтобы не разбудить жителей.

Эта ночь невероятных открытий перевернула их сознание. Теперь юноши знали, что мы, илоны, не лесные эльфы, и были полны решимости изменить нашу судьбу, вернуть утраченное и восстановить справедливость. Впереди был долгий путь и неизвестность.