В долине племени Рину

Их следующая встреча была еще более необычной, глубоко поразившей Илиарка.

Он рассказывал:

— Когда я прилетел снова, то первым делом опробовал новый навык, позвал Кирени мысленно.

— Быстро научился. Обычно у остальных эльфов это требует гораздо больше времени. Я услышала его и отозвалась, что скоро буду. При этом я была на очередном занятии, и учитель, седой и хмурый старый эльф, был крайне удивлен и недоволен моим внезапным радостным оживлением. Строго посмотрел на меня, прищурившись сквозь толстые линзы очков, вытянув свой нос. К счастью, занятия в тот день заканчивались рано, и я быстро ускользнула. Мысленно мы с Илиарком договорились кое о чем крайне интересном. Я едва дождалась окончания. Так уже хотелось поскорее воплотить задуманное!

— Не смотри так, Касин. Ничего такого! Я мысленно спросил, покажет ли она мне их поселение. Мне очень хотелось своими глазами увидеть ринуинцев и то, как они живут.

— Я-то была за. Только вот одна загвоздка. Он ведь внешне отличается от нас. Причем даже очень. Все тут же заметят чужака. Поэтому мы придумали маскировку.

— Ой, что это был за маскарад. Никогда этого не забуду! Как говорится, стань модным ринуинцем, почувствуй себя идиотом! — смеялся до слез Илиарк, вспоминая.

— Так, ну хватит уже! Нормальная у нас одежда, чего ты привереда такой! Нам всем, между прочим, нравится.

— Ой, ха-ха-ха, сейчас лопну, — не мог остановиться Илиарк, — все наши меня бы на смех подняли, попадись я им в таком виде. В общем, Касин, во-первых, меня от души измазали пеплом и измельченным мелом. У ринуинцев очень бледная кожа, я на их фоне очень выделяюсь. Это основное, что выдавало меня. Кирени придумала этот фокус с пеплом и мелом. И действительно, хорошенечко, на несколько раз натеревшись и прочихавшись, я очень побледнел. Сработало. И тут она достает из мешка одежду. Касин, это надо было видеть!

— Я принесла тебе самое лучшее! — возмущалась Кирени.

— Ну да, а я что, спорю, может и лучшее из того, что ринуинцы носят. Только для нас, илонов, это очень нелепый наряд. Касин, сам посуди, смотри.

И тут настала моя очередь смеяться. Это и правда была умора! Я увидел, как Илиарк стоял весь белый, а на нем были в обтяжку натянуты какие-то узкие светлые брюки, поверх них на поясе весела набедренная повязка, спускавшаяся двумя прямоугольными полотнами спереди и сзади до колен. Эта повязка вся была расшита яркими, блестящими нитями и камнями. А торс был обтянут плотной майкой с некими наплечниками, которые по краям и до ворота были отделаны бахромой, напоминавшей перья. О, предки, вы бы содрогнулись, увидев илона в таком виде!

Мы с ним теперь вдвоем надрывали животы от смеха, вызывая огромное недовольство блондиночки. Ох, как она сердилась! Вот-вот дым из ушей пойдет! Два лесных дикаря покусились на возвышенный вкус этих неземных эльфов племени Рину.

— Ладно, ну что поделать. Думаю, одень твоих соплеменников в нашу одежду, они бы тоже не были в восторге. Каждому свое. Привычное всегда кажется правильным, а что-то новое и неординарное заставляет нас чувствовать себя не в своей тарелке. Так и со мной. Оделся, повозмущался и хватит. Хотелось, наконец, заглянуть за завесу тайны. Узнать, что же за эльфы, эти ринуинцы. И есть ли у нас с ними что-нибудь общее, кроме игр в кольца и башни.

— Маскировка завершилась, и мы с ним полетели к городу. Поднялись над небольшим холмом и…

— И мне открылось нечто такое невероятное. Все мое богатое воображение не выдумало бы и части этого, даже бледного намека на такое. За холмом открывался город, широко раскинув окраины в низовьях долины. Наше поселение кажется мелким и тесным в сравнении с их размахом. Дома их большие, высокие, с выпуклыми крышами из прозрачного стекла с узорами из разноцветной мозаики. В стенах большие, высокие арки, сужающиеся кверху, украшенные барельефами с природно-растительными сюжетами. Ветви, листья и цветы так искусно и тонко были выделаны из камня, будто живые. Здания, казалось, сами были продолжением окружающей природы, частью ее, настолько гармонично они вписывались в живописный пейзаж. И каждое было уникальным, ни одно не повторялось.

— Да, мы, ринуинцы, очень ценим индивидуальность. Это качество проявляется во всем, даже в быту. Каждый строит себе такой дом, который будет наилучшим образом подходить ему и его семье. Мы все разные, и это напрямую отражается в нашей архитектуре.

— И в то же время, все вместе они смотрятся единым целым. Ни один не бросается в глаза своей вычурностью.

— Для нас очень важно не только проявлять свою индивидуальность, но и уважать остальных, не нарушать их свободу. Ведь если каждый начнет тянуть одеяло на себя и соревноваться в красоте и размерах дома, это приведет к раздору и разрушениям. Потому и заметил ты, как все вместе наши дома складываются в уютную, приятную картину. Таков наш порядок.

— Город занимал обширную низину, упиравшуюся в крутую стену невысокой скалы, тянувшуюся влево и вправо так далеко, что едва можно было разглядеть ее концы. Поселение напоминало развернутый веер, все дороги которого, словно лучи, полукругом расходились от подножия, где возвышался замок. Он будто бы облокачивался на скалу. Его стены сделаны из белого камня, а некоторые башни и вовсе из прозрачного хрусталя. Солнце, отражаясь в его гранях, невыносимо слепило глаза, трудно было даже смотреть. Замок стоял на выступе, опираясь на множество мраморных колон, а из-под него пробивалась вода, плавно перетекая и наполняя небольшие углубления в каменном основании. Несколько десятков маленьких ступенчатых озер, сплетенных единой сетью ручьев и водопадов, отбрасывали бесчисленные блики на замок, отчего он трепетал и, казалось, оживал.

— Он строился прямо на выступах этой скалы. В замке даже сохранились комнаты-пещеры, углубляющиеся внутрь скалы и даже имеющие тайные ходы. По крайней мере, так говорят. Один мы с тобой вместе нашли позже. Остальные я не видела, но мечтаю когда-нибудь обнаружить. Уверена, там много всего интересного.

— Ох, и авантюристка же ты, — улыбнулся Илиарк и продолжал, — все стены замка круглые, усеяны узкими и широкими башнями, между которыми перекинуты тонкие мосты и лестницы. Купола замка сверкали цветными стеклами мозаичных рисунков. Как и остальные дома ринуинцев, он украшен арками. Они вытянулись вдоль первого и второго яруса главного здания и были похожи на деревья, чьи ветви переплелись, создавая входы внутрь. В ряду мраморных колон в основании замка высились две огромные статуи крылатых эльфов. На своих плечах и раскинутых мускулистых руках они будто бы держали замок, паря над каменным выступом. Их ноги едва касались пальцами земли. Создавалась иллюзия, что здание и впрямь легкое и невесомое. Внизу вокруг озер был разбит дивный сад. От такой красоты дух захватывало! Хотелось кричать и прыгать от радости!

— Мы подлетели к окрестностям. И тут был важен один момент. Город большой, и простые жители не все друг друга знают, так что незнакомый эльф никого бы не смутил, а вот появление принцессы всегда привлекает всеобщее внимание. Все тут же начнут обращаться ко мне с приветствиями, интересоваться здоровьем отца и делами в замке, рассказывать новости. Это нормально, так всегда происходит, когда я выхожу в город. Я очень люблю общаться с соплеменниками и узнавать все, что происходит в округе. И уж точно незнакомец в моей компании вызвал бы ненужный интерес и ажиотаж. Поэтому, чтобы избежать неприятностей и не привлекать внимания стражей, мы с Илиарком договорились идти порознь, не упуская друг друга из виду.

— Она первая вошла в город. И все тут же столпились вокруг нее галдящим хороводом. Каждый что-то рассказывал, спрашивал, голоса сливались во всеобщий гомон. Я незаметно приземлился чуть поодаль от толпы. Мы стояли на небольшой площади, окруженной невысокими палатками. Я стал разглядывать все. Это оказались мастерские. В них я заметил работавших эльфов. Чем же занимаются ринуинцы? Может, как и мы, плетут рыболовные снасти, вырезают из дерева копья для охоты, гнут луки да отливают стрелы?

Заглянул в одну мастерскую. А там все сверкало и переливалось разноцветными красками. Всюду множество полочек, и все они густо заставлены разнообразными сосудами и вазами. Высокие и узкие, низкие и широкие, плоские, круглые, прямые, изогнутые, с ручками и без, прозрачные, матовые, белые, синие, желтые, розовые, зеленые. Чего там только не было! Это оказалась стекольная мастерская. В ней было так светло и радостно, всюду отражались лучики, играли солнечные зайчики, все звенело, сверкало и искрилось. Настоящий праздник! И хозяйничал в ней добродушный эльф-толстяк, все время что-то напевавший и легко порхавший, так и норовя задеть то ту, то эту полочку. Как, казалось, этот аппетитный, коренастый умелец так ловко управлялся в своем хрупком царстве стекла!? Вот из задворья выбежал мальчонка-подмастерья, неся коробку с новыми блестящими сосудами. Толстяк окинул изделия критичным, оценивающим взглядом, посмотрел на свет, постучал пальцами, прислушиваясь к звону, и, наконец, одобрительно кивнул и потеребил юнца за волосы. А затем с важным видом взял кисти и принялся расписывать сосуды, каждый облачая в новый, уникальный узор. Не было ни одного повторяющегося! Удивительно!

А вот еще мастерская по соседству. Что же в ней? Наверное, тоже что-нибудь увлекательное и необычное. Предчувствие не обмануло. Это было потрясающее царство каменей и украшений. Здесь трудились усердные эльфы, внимательно и старательно выбиравшие нужные камни, обрабатывавшие их, придававшие изумительно точную огранку. Здесь, как и в стекольной мастерской, все сверкало и переливалось, но уже другим, глубоким, сдержанным и благородным блеском самоцветов. В парадной части мастерской, где собирались проходившие мимо эльфы, стоял длинный деревянный стол изящной резной работы, на котором лежали украшения из камней, сделанные руками мастеров. Но они были не только ювелирами. В этой мастерской я заметил огромный выбор мелких бусинок. Как раз такими было расшито мое одеяние. Вокруг мастерской с каменьями собиралось невероятное количество ринуинок. Девушки толпились у стола, переговаривались, смеялись, без устали прикладывая то одно, то другое украшение, любуясь собою в зеркало. Подбирали себе россыпи бусинок, обсуждая, как они будут расшивать ими то, или иное свое платье. А затем, всласть наговорившись и выбрав все необходимое для своего нового шикарного наряда, они перелетали в соседнюю мастерскую.

А там был поистине алтарь их трепетных надежд и нежных мечтаний о прекрасном. То была тканная мастерская. Какая же девушка пройдет мимо! Я заглянул украдкой через головы веселой компании ринуинок, в восторге приплясывавших и порхавших от одного полотна к другому. Кругом все было устлано тканями. Они были невероятно легкими, тонкими, воздушными, словно не из нитей сотканные, а сложенные из паутинок или ворсинок перьев. Расшитые разными узорами, они сами собой уже представляли целое произведение искусства. В мастерской оживленными и непоседливыми волчками кружились девушки-работницы, такие же легкие и невесомые, как и плоды их трудов. Играючи жонглировали они нитками, ножницами, блестками, тесьмой, бахромой, перебрасывая друг другу. Все крутилось, все кипело. Поистине, восхитительная мастерская.

Проходя все глубже в город, я наблюдал за эльфами Рину. Поразительно, до чего же мы с ними различались. Они трудились над созданием прекрасных, изящных вещей, посвящали время науке и знаниям, в то время как мы, илоны, изо дня в день гнули спины над пашнями, выслеживали добычу в лесах и едва умели читать. А если что и мастерили, так копья и стрелы для охоты. Когда-то давно, по словам Старейшины Нейяна, ринуинцы, жившие на белых снежных равнинах, значительно уступали илонам в развитии, и даже звались «варварами». А теперь мы в сравнении с ними настоящие дикари. Надо же, я никогда раньше не задумывался над тем, как окружающая нас среда отражается на образе жизни. И какая же несправедливость! Илоны, некогда бывшие высокоразвитым народом, превратились в обычных лесных эльфов, вынужденных приспосабливаться к тяжелым условиям чащ и болот. Почему же мы не сохранили наши традиции? Разве не могли мы передавать знания от отца к сыну, и даже вновь записать их в книги для будущих поколений? Разве не могли продолжать тренировать навык мысленного общения? Что мешало нам помнить о том, кто мы есть? Разве земледелие и охота вытеснили память о нашем роде? Нет, разумеется. Тогда что же? Страх! Страх возмездия, кары. Нам не хватило воли побороть его, и мы сами захотели позабыть о прошлом, чтобы излечиться от него. И снова увидел я, что мы не только стали виновниками своей трагедии, отказав когда-то ринуинцам в помощи, но и сами задушили свою натуру, пожелав забыть о прошлом. И вновь я понимаю, как права была Кирени в своем утверждении, что много зависит от нас самих, от наших мыслей и желаний. То, к чему мы стремимся, рано или поздно и воплощается. Понимаешь, Касин, чтобы вернуть илонов к истокам, важно не только пробудить крылья и переселиться на равнины, но и воскресить в нас память и возродить желание стать теми, кто мы есть.

Размышляя над этим, я шел дальше, рассматривая все вокруг. Ряды мастерских закончились, и открылась линия садов, в глубине которых были видны чудные дома этого племени. Знаешь, в сравнении с нашими хижинами, это настоящие дворцы. До того они высокие и просторные. Ринуинцы очень любят солнце, и потому в их домах так много открытых арок и стеклянных стен, пропускающих как можно больше света внутрь. Мне так хотелось зайти туда, посмотреть. Я так был поглощен этим новым и совершенно невероятным миром, что ничего не замечал вокруг, и даже забыл, что мы с Кирени должны были, идя порознь, не упускать друг друга из виду.

— Это точно. И так далеко ушел, что я с трудом тебя отыскала, отбившись, наконец, от хоровода соплеменников. Я и не знала, что наш город произвел на тебя такое огромное впечатление.

— И это впечатление, судя по всему, тебе захотелось усилить, когда ты повела меня в ваш замок.

— Без этого экскурсия осталась бы незавершенной. Не так ли? И не говори, что у тебя и в мыслях не было заглянуть внутрь.

Илиарк утвердительно кивнул, улыбаясь, а Кирени продолжала:

— Мы прошли украдкой через задний дворик там, где сад огибает ступенчатые озер и упирается в скалу. О нем мало кто помнит, и кране редко в нем можно на кого-либо натолкнуться. Поэтому мы с легкостью проскользнули через него в замок незамеченными. Тихонько, внимательно оглядываясь по сторонам, мы пробирались внутрь на цыпочках по кристальным коридорам. Илиарк так и норовил все время, раскрыв рот, ворон половить. То тут засмотрится, то там заглядится. Ой, ну какой же он не собранный был. Вдруг, откуда не возьмись, раздались голоса. Это были стражи! Ах, что за невезение! И что они забыли в этом коридоре? Деваться было некуда, коридор длинный, изгибался по кругу и не было никаких заворотов в другие. Не спрячешься. Дальше по коридору была спасительная дверь. Нужно было бежать только вперед, надеясь, что окажемся у нее раньше, чем нас заметят. Голоса были слышны все громче, стражи все ближе. Мы со всех ног бросились бежать. Неслись, что было сил! Вот коридор стал сгибаться в поворот. За ним дверь и… стражи. Как же страшно было! Увидят, сразу схватят Илиарка. Я выглянула первой. На полу виднелись тени стражей. Они стояли прямо за поворотом. Мы буквально вжались в стены коридора, не дыша, крадясь на цыпочках, впившись глазами в шевелившиеся тени на полу, вслушиваясь в их разговор. Сделай они хоть шаг навстречу, и нас обнаружат. Но вот еще немного и я нащупала ручку двери, нажала на нее, стараясь не издавать ни звука, приоткрыла. Как мышки, мы проскользнули в нее. Защелкнули на замок. И, наконец, очутились в комнате, переводя дыхание от волнения. Переглянулись и чуть не засмеялись. Но теперь мы были в безопасности.

— Дверца, в которую мы прошмыгнули, была узкой и низенькой, так что пришлось сгибаться и втискиваться. Вот я выпрямился, поднимаю голову и просто немею от увиденного. Мы стояли в большом круглом помещении, со всех сторон обрамленном высокими окнами. Сквозь них лился яркий свет, в котором утопало все вокруг: роскошные диваны, кресла с резными ножками, изящный столик, вазы с цветами, различные большие и маленькие статуэтки. Я решил, что попал в тронный зал, как услышал ее слова: «Вот и моя комната. Нравится?» Я просто лишился дара речи. Это что же — комната? Еще большее удивление меня ждало, как только я поднял глаза. Помещение было не только круглым, оно еще вытягивалось вверх. Это была башня. И во всю высоту друг за другом поднимались кольца этажей.

— Я сама когда-то давно придумала себе такую комнату и попросила отца переделать одну старую, давно необитаемую башню по моим эскизам. Он, конечно, упирался, но моя настойчивость взяла верх. Задумка была в том, чтобы, во-первых, все было под рукой, а, во-вторых, чтобы в ней можно было летать. Поэтому моя комната расположена не понизу, как у всех остальных, а вытянута наверх. И все разделено по этажам, поднимающимся кольцами. Они не соединены между собой, а потому попасть с одного на другой можно только перелетая. И на каждом этаже я расположила все, что мне так нравится и необходимо. На первом — гостиная, которую Илиарк прозвал тронным залом; на втором и третьем — библиотека с моими любимыми книгами, чтобы не приходилось летать за ними в дальнее крыло замка; на четвертом — небольшая лаборатория, люблю время от времени проводить различные опыты, возиться с микроскопом, что-то сооружать; далее на пятом — еще одна просторная комната для отдыха с высокими окнами, диванами и прочими уютными мелочами, в ней я часто уединяюсь за чтением. На этом этаже есть балкон, широким вытянутым полукругом обращенный к зеленому склону скалы, на которой построен наш замок. Я люблю проводить там вечера, ведь с него открывается чудесный вид заката. Несложно догадаться, что с моего балкона часто раздаются звуки флейты, ведь я так люблю поиграть на ней. И, наконец, на самом верхнем этаже — моя спальня. По моей просьбе крышу частично разобрали и вставили стекло, и, когда я лежу на кровати, надо мной раскрывается звездное небо и луна. Стены в спальне я сама расписала узором из переплетавшихся вымышленных растений, цветов и птиц. Это мой сокровенный уголок мечтаний и грез. Я соорудила горизонтальную ширму из ткани и натянула ее между спальней и комнатой отдыха. Когда я забираюсь к себе на самый верх, то отгораживаюсь ею от остальных этажей. Получается, будто нахожусь в своем маленьком, уютном мирке под открытым небом. Так здорово!

— А я стоял и созерцал все это, раскрыв рот от изумления. Мне бы и в голову никогда не пришло, что комната может быть такой. Я шаг за шагом проходил к центру зальной части комнаты, озираясь вокруг. Настолько все было необычным для меня. Она легонько тронула меня за плечо, приглашая подняться выше и посмотреть остальные этажи. Библиотека, понятно, не вызвала во мне столь же бурного восторга, с каким она о ней рассказывала. Кирени перетаскивала меня от полки к полке, показывая любимые книги. Ну прости, да, «дикарь необразованный» не смог по достоинству оценить твою коллекцию премудростей. Я едва выдержал эту пытку знакомства с пыльными томами. Зато на этаже-лаборатории я готов был остаться навечно. Как же там было интересно! Залетаешь на него и закрываешься плотными жалюзями, чтобы никакие едкие запахи отсюда не проходили дальше в комнату. Внутри стоял длинный стол, а на нем множество баночек, скляночек, прозрачных сосудов, стеклянных трубочек. Где-то что-то дымилось, что-то перетекало по трубочкам, булькало, повсюду были аккуратно насыпаны какие-то порошки, камушки, лежали засушенные растения, семена. А вот и набор каких-то инструментов, самым примечательным из которых был микроскоп. Под трубой с увеличительным стеклом лежало маленькое стеклышко, а на нем капли. Оказывается, ей было интересно, из чего состоит вода, и пыталась увидеть в микроскоп. Она часто что-то через него рассматривала, изучала. А вокруг горело много свечей, создавая приглушенное освещение. Тут рядом с одной из них я заметил горку какого-то порошка. Она проследила за мои взглядом, уловила объект моего внимания и решила пошутить. «Хочешь попробовать?» — спрашивает и показывает на свечу и порошок. Я поднес огонь к горке порошка, и тут он как зашипит, затрещит, как вспыхнет искрами, как задымит. Я перепугался, отскочил, все лицо в копоти, а она хохочет, надрывается. Ох, и шутница же! Помещение наполнилось веселым смехом, который совершенно не вписывался в данную лабораторную обстановочку. Вообще, казалось, это комната древнего, сиплого старика-затворника, с редкими седыми волосами, прозрачными глазами и серой кожей, давно не видевшей солнечного света, который день и ночь без устали проводит опыты в поисках разгадок тайн. И уж точно, это никак не комната юной принцессы.

— Да-да, так вот мне все вокруг и говорят, от отца до повара: «Чего ты, милая, день ото дня сидишь в той темноте, дыму и едких парах? Разве девушкино это дело?» А я вот такая, любознательная. Мне все интересно, и до всего хочется докопаться самой.

— В этой комнате мы застряли надолго. Кирени показывала разные опыты, все время что-то с чем-то смешивая, подогревая, остужая, переливая. Дым столбом, все искрилось кругом, глаза слезились, рука тянулась к форточке. И все равно нам было весело! Не знаю, сколько времени прошло, наверное, много, когда мы, наконец, угомонились и решили выползти из своей газовой камеры.

— Мы поднялись этажом выше, в комнату отдыха. Признаться, мало кто сюда поднимается. Чаще всего гостей я принимаю в нижнем зале. Но Илиарку мне хотелось показать и эту часть моей необычной комнаты. Уже начинало смеркаться, скоро небо вспыхнет алыми красками заката, и все погрузится в ночную мглу. Мы вылетели на балкон и уселись в кресла. Становилось прохладно.

— Кирени захватила с собой теплое, пушистое покрывало и, закутавшись в него, стала похожа на милого медвежонка.

— На кого?! Это я-то?

— Да, ты. На мягкого и пушистого, маленького медвежонка. В хорошем смысле. И этот закат был снова наш. Как хорошо было просто посидеть вдвоем в тишине, дыша одним воздухом, смотря вместе на солнце. Столько впечатлений за этот день! Эмоции восторга накрывали волнами, унося в яркий, красочный мир радости. Теплый свет заходящего солнца укутал нас, словно покрывалом, облачив в розовые одеяния, играя неуловимыми бликами. Мне захотелось поделиться впечатлениями от моих наблюдений. И, чтобы не нарушать столь упоительное, хрупкое очарование, царившее вокруг, я обратился к Кирени мысленно. Было интересно, все ли ринуинцы заняты тем же, что и мастера, которых я увидел; и трудятся ли они на пашнях; и ходят ли они на охоту?

— Я стала рассказывать ему о нас, также мысленно. Наш край так богат всевозможными плодами растений и дарами рек и озер, что нам не приходится тратить много времени и сил на добычу пропитания. А потому у ринуинцев остается масса свободного времени, и мы можем заниматься тем, что нам по душе. Мастера, которых ты видел, открыли в себе таланты и посвящают им свое время. Они счастливы, что занимаются любимым делом. Еще ринуинцы ценят знания, изучают окружающий мир, устройство наших организмов, законы природы и Вселенной. Мы много читаем, а новый опыт и умения оставляем в книгах. Я вот думаю, а вдруг и мне удастся что-нибудь открыть, написать свой труд. А? Здорово было бы! Мои книги принесут будущим поколениям знания, они будут стоять на полках библиотек всех уважаемых мудрецов. Ладно-ладно, не смотри так на меня. А еще, мы много и далеко летаем, путешествуем. Так интересно посмотреть другие края. Правда, как бы далеко я не летала, не встречала нигде крылатых эльфов, подобных нам. И потому не переставала удивляться нашему с Илиарком знакомству. Я тогда еще не знала, кто он, родом из какого племени. Ужасно хотелось расспросить его об этом, но решила все же дождаться, пока он сам не расскажет.

«Мне б ее терпение», — ехидно буркнул я про себя, — «как можно быть такой глупой и доверяться первому встречному?»

Илиарк продолжил:

— Мы все говорили о том, о сем. Она мне рассказывала веселые истории о соплеменниках: о добром толстяке из стекольной лавки, об эстетах-ювелирах из мастерской каменей, о своем смешном старом учителе, о девушке, выращивающей удивительные цветы новых сортов, и многих других. Я все не мог наслушаться. Какой же удивительный народ эти ринуинцы! Как же насыщена и интересна их жизнь. Уже совсем стемнело, а мы все разговаривали, оттягивая момент расставания. Но оно было неизбежным, и настал его черед. Кирени плотнее укуталась в мягкое, пушистое покрывало, прячась от подкрадывавшейся ночной прохлады, и встала с кресла, чтобы проводить меня. В глазах дрожали блики печали, кожа сияла, выступая из темноты, лунный свет рассыпал блестки по волосам. Я не мог оторвать глаз, — Илиарк замолчал.

Картинка воспоминания потухла чуть позже слов. И я увидел, будто исподтишка подглядел, их первый поцелуй. Мне стало ясно, отчего после того раза Илиарк вернулся такой счастливый, готов был прыгать и скакать. Нагрянул ко мне в комнату через окно, свисая с крыши головой вниз. Понятное дело, даже со спрятанными в рюкзаке крыльями он парил от счастья. Тогда-то он и решил, наконец, рассказать мне о найденных равнинах. Тогда сидели мы с ним на верхушках крон, наслаждаясь открытым небом и яркой луной. Свобода пьянила, восторг от увиденных прекрасных легендарных долин кружил голову. До мечты рукой подать. Вот она, ждет нас. Ничего ведь не мешало взять и полететь туда. Собрать всех илонов и открыть перед ними новый мир. Неужели мы этого не заслуживали? Разве то были не наши исконные земли, несправедливо отнятые ринуинцами? Отчего же он медлил? Почему не спешил скорее раскрыть все своему племени? Конечно же. Чему там было удивляться. Ведь он обо всех позабыл из-за этой девчонки. Мне казалось, что соплеменники и их судьба больше не волновали Илиарка, лишь принцесса мелькала перед его глазами. Он восхищался нашими врагами, их жизнью в приволье, их способностями и образованностью. Я считал, что он променял нас на них! Предал своих собратьев! Вероятно, он и вовсе не собирался вести илонов на равнины. Так я думал тогда, закипая от бешенства. Налет черной копоти на кривых зеркалах ненависти, сквозь которые я смотрел, не оставил ни единого светлого пятнышка в их истории. Во всем увиденном я различал лишь обман, враждебность, угрозу.