#8. Кровь на небо вспенится

Лапы, перемотанные бинтами на манер портянок, даже перестали ныть. Песок все равно обжигал, и попервой хотелось едва не прыгать, но Тора привыкла. Ко всему. И к серо-желтому песку, забивающемуся, казалось, даже в швы и сквозь них в кожу. И к жестокому солнцу, днем выжигающему все дотла, а ночью своим отсутствием заставляющему дрожать от холода. Единственным спасением был хаори, обмотанный вокруг головы почти сутки напролет. И Райга, разводивший священный огонь, когда становилось совсем холодно — таких костров боялись все звери, да и люди, окажись они здесь, наверняка бы не рискнули приблизиться. Лиловое пламя горело само по себе, а от воды только разрасталось сильнее.

Даже к сухой еде и жалким каплям воды можно было привыкнуть.

Ко всему, кроме тишины. Райга замолчал на третьи сутки, что вообще было сродни чуду. И примерно еще дня два Тора и Тайгон не могли нарадоваться. Но потом пришло подозрение — а все ли в порядке с братом? На все вопросы отвечал парой слов, думал о чем-то своем. Хоть как-то расшевелить его удалось Тайгону, и они всю дорогу играли, как глупые мальчишки.

— На одну пятую оборота, полтора метра, — едва слышно.

Тора не заметила даже движения рук. И только поравнявшись с указанной точкой нашла под лапами скальпель. Вытащила вместе со змеей. Зверюге пробило челюсть насквозь и пришлось постараться, придерживая под голову, чтобы и клинок вытащить, и не дать себя опутать. Скальпель об песок и штаны, змею — подальше по бархану.

— Четверть оборота, три метра.

Тора глубоко вздохнула, прикидывая вес всех собранных ею скальпелей. Нашли себе развлечение, ничего не скажешь.

— Если вам так скучно, могли бы со мной не идти, — зашипела она под нос, пряча клинок в вещмешок за спиной.

— Ушла! Кумо б тебя побрало, Тора! — зло огрызнулся Райга через плечо. — Не говори под руку, а?

Лигрица подобрала следующий скальпель и с тоской проводила взглядом сольпугу, избежавшую смерти. Диковинная животина. Вроде паук, а вроде и нет. Серое бледное создание со странными хелицерами. Вроде мелочь, но против паука выйдет победителем. Вроде не ядовитая, а от укусов еще хуже, чем от паучьего яда. И за что только бабка называла сольпугой Химари? Никакого сходства.

— Ну вот я, допустим, в храм иду. А вы? — Тора догнала братьев и влезла между ними. — Химари с Хайме сказали меня охранять или что?

— Сказали поступать, как считаем нужными, чего ты пристала? — Райга нахмурился и, отобрав вещмешок, принялся вытаскивать скальпели и раскладывать по местам. — Я хочу найти других шисаи, а то вас четверых мне слишком много, разбавить бы. Хочу вернуть все, как было раньше.

— Ага, я помню, независимые убийцы, выполняющие кучу контрактов, что не снилась ни охотникам императора кошек ни, позже, ангелам. Да-да, тридцать три первоклассных воина, прикрывающих свои хвосты служением Самсавеилу. Ты это хочешь вернуть, да? — яростно жестикулируя, переспросила Тора.

— Именно. Только без фальши. Убийцы так убийцы, — Райга абсолютно серьезно кивнул. — Захочет Самсавеил нашей помощи — скажет, мы выполним. А так он и без нас отлично справляется. Вон, Люциферу вспомни. Это она ему Еву привела, хоть и не совсем по своей воле.

— Я бы на его месте лишила всех шисаи возможности использовать его силы и священные воды, — Тора фыркнула и, вздернув нос, отвернулась.

— Попрошу! Ты, может, и не любишь свои умения шисаи, но я без них, как без рук, — угрюмо отозвался Тайгон. Райга поддакнул.

— А чего их любить — не пойми что, — махнула рукой лигрица. — Еще и вы мне тренироваться мешаете. В пустыне, видите ли, и так жарко, а ночью бы воды набрать.

— Мы просто жить хотим, — хором.

— Кумо с вами, — Тора махнула рукой и стянула полы хаори на лицо, прячась от разговора. — И вообще за нами следят.

— Я заметил, — Райга вернул вещмешок. — Скорпионы, человек семь.

— А что им от нас надо, ты не заметил? — огрызнулась Тора, снимая хаори и запихивая в сумку. Но и так все равно чесались руки.

— Как и всем здесь — вода, кровь тоже сойдет, — Тайгон пожал плечами. — И раз уж мы мешаем тебе тренироваться — вперед, нет тренировки лучше реального боя.

Он хотел было добавить, что так их учили родители, но осекся, незачем провоцировать лишний раз. У нее и в хорошем настроении плохой контроль, а сил-то хватает, чего уж говорить о том, когда ей окончательно срывает крышу.

— И пойду! — Тора махнула хвостом. — Вы, остолопы, не сможете объяснить Скорпионам, что нам не нужны их драгоценные черви пустыни и яблони в оазисах. А я — смогу! — и, в Химарином жесте поправив волосы, она направилась к незнакомцам.

Тайгон задумчиво повертел в руке бо, положил ладонь на рукоять катаны и кивнул в сторону самоуверенной лигрицы. Райга коротко хмыкнул и быстрым шагом последовал за ним.

Уже на подходе было ясно, что дальше одной реплики дело не пошло. Тора отпрыгивала от хвоста главаря Скорпионов и уворачивалась от его меча. И что прескверно — ее быстро окружили. И что прескверно вдвойне — Райгу и Тайгона тоже.

— Объяснила, ушастая?!

Райга шумно выдохнул львиным носом и поморщился — четверых не учуял, понадеявшись на человеческий нюх. Кумо с два это помешает! Кивка было достаточно, и Тайгон, обнажив катану, кинулся на помощь Торе.

Поднырнул под одного, перепрыгнул через хвост другого, увел руку с мечом третьего, вскользь обратив внимание на кисти скорпионов. Ладони и пальцы в черном панцире были едва ли не меньше, чем у Торы. А значит, яд обещал быть сильным. Очень сильным. Наверняка, паралитик, и тогда хватит даже капли, чтобы мозг, сердце и межреберные мышцы сыграли злую шутку. Может, яд не рассчитан природой для убийства людей, и шанс выжить даже после большой дозы очень велик. Как повезет. Но вряд ли скорпионы со слабым ядом так спокойно расхаживали по пустыне. Вряд ли.

В следующее мгновение лигры столкнулись спинам, и кольцо скорпионов сомкнулось снова.

— Не ходи безоружной, — Тайгон перекинул через плечо бо Ясинэ. Не успела Тора его схватить двумя руками, как Тайгон оттолкнул ее себе под ноги. Жало скорпиона взрезало воздух ровно там, где только что она была.

Лигрица перекатилась, отпрыгнула в рывке от меча, еще раз — от хвоста. Остановилась, перехватила бо. Провела пальцами по лиловым камням, напитывая их, провернула рукоять, отпирая бо. И ничего не произошло. Камни вспороли ладонь, а посох так и остался посохом.

— Кумо! — закричала Тора, перехватывая бо обеими руками. — Ненавижу! — отбила скорпионий хвост, с размаху обрушила бо на голову противника и, поддав коленом, ударила еще. — Кумов бо! — заблокировала удар меча, провернула в руке посох и, одновременно отпустив меч в песок, перехватила и в бессильной злобе ударила навершием бо нападающего по лицу. Камни у рукояти распороли темную кожу. — Почему ты меня не слушаешься?!

Тайгон старался дышать спокойно и не отвлекаться на бездумный гнев Торы. Пока она не перешла свою точку кипения — все хорошо. Но она что-то бессвязно рычала, яростно размахивая бо, и отбивалась от трех скорпионов. От ее пируэтов было едва ли не смешно, она словно не скорпионов била, а старательно избивала сам посох. Ей не важно было, отобьет она следующий удар, увернется ли от смертоносного хвоста, она просто ненавидела бо Ясинэ. Ненавидела так, что приводила в замешательство противников одним своим видом. Едва ли не лупила со всей дури, исключительно на рефлексах избегая ранений. Львиный хвост мотылялся из стороны в сторону, черные волосы на затылке встали дыбом, как у злой кошки, уши назад. Даже клыки и когти из человечьих стали звериными.

Когда скорпионы поняли, что лигрица слишком увлечена расправой над своим оружием, они перешли в нападение сообща. Тора, будто очнувшись, отбила пару мечей бо, приняла несколько ударов на наручи. Руки от локтя за несколько секунд покрылись бело-рыжей шерстью, становясь звериными лапами.

— Тай, открой! — рыкнула она, еще человеческой рукой кинув бо брату. В следующие секунды изменения завершились, Тора обнажила острые, как лезвия, когти и атаковала уже ими.

Бо Ясинэ, описав несколько кругов, воткнулся возле лапы. Тайгон поднырнул под меч противника, увел в сторону катаной. В следующий миг воздух у ног рассек скорпионий хвост.

Если бы не яд, можно было так не напрягаться.

Осознание пришло быстро. Перехватив бо, Тайгон провел через него силу Самсавеила, провернул механизм и после щелчка вынул белоснежный клинок. Коротко замахнулся и в следующий удар хвоста распорол тельсон от жала. Бурый яд разлился по песку. Уши заложило от вопля, крутанувшись, Тайгон добил скорпиона, распоров горло. Клинок Ясинэ резал практически все.

— Тора, лови! — обернувшись к сестре, он подкинул оружие, метя в песок позади лигрицы.

Райга только краем глаза следил за боем сестры и брата, больше занятый своим. Скорректировал удар хвоста нападавшего скорпиона, метнув пару скальпелей в сочленения, из трех попал один, но этого оказалось достаточно, чтобы жало воткнулось в песок. Ударом ноги шип был сломан. А нож в кулаке в мгновение вспорол противнику лицо от щеки до виска через нос и вторым росчерком шею. От второго противника отвлек удивленный вскрик брата, Райга успел отпрыгнуть, опрокинув врага через неподвижный труп предыдущего. Добил ножом меж позвоночных дисков у шеи, едва успел увернуться от хвоста. И только тогда взглянул на брата.

Тайгон отпрыгивал от ударов чернокожего скорпиона, придерживая ладонью отрубленную по локоть правую руку. Катана торчала в песке под углом едва не по рукоять.

Райга поискал взглядом Тору.

Она оттолкнулась лапами от груди скорпиона и в прыжке поймала клинок Ясинэ. Ее схватили за ногу и швырнули в песок. Она несколько раз перекатилась и снова вскочила, уже с мечом.

Райга обернулся к последнему противнику. Поманил его за собой и рванул к брату.

Веревка обвила лапы, и в следующее мгновение Райга рухнул, перекатился, вспарывая ее когтями и, высвободившись, ощерился. В висок прилетела рука и тут же упала в подставленные ладони. Обычная рука в тигриных полосах. Отрубленная у запястья. Левая. Липкая кровь стекала по пальцам и тут же засыхала. Райга перекинул кисть через плечо и поднял взгляд на брата.

Все обернулось против в считанные минуты. И те тянулись вечность. Райга сорвался с места, но ему казалось, что бег едва ли даже можно было назвать поползновением. Слишком медленно. Слишком.

Скорпионий палаш одним жестким ударом рассек бедро Тайгона, нож вошел в грудную клетку как раз на уровне сердца.

Тору вмяли в песок, выбив клинок, заломили руки. Она извивалась, но пары ударов под дых оказалось достаточно, чтобы она уткнулась носом в колени.

Райга не успевал. Только отбился от напавшего сзади скорпиона, сцепившись с ним и прокувыркавшись на песке добрых десять метров. А когда снова оказался свободен, было уже поздно.

Один из скорпионов намотал на кулак копну смоляных волос и, задрав голову Торы, заставил ее смотреть. Она что-то кричала. Остервенело. Яростно.

Рычала. Шипела. Как зверь.

Но когда на ее глазах одним ударом Тайгону отрубили голову, Тора застыла с открытым ртом. А когда голову швырнули ей на колени, оцепенела.

Райга увидел ее взгляд. Пустой. Ничего не выражающий. Кошачьи зрачки сузились в щелку, серая радужка налилась пурпуром. Ничего хорошего это не предвещало. Ничего.

Контур радужки треснул, и лиловым наполнились белки дрожащих глаз. Остался только сузившийся в щелку зрачок. Глаза закатились, и исчез даже он.

Райга с ужасом сглотнул подступивший к горлу ком и ощутил, как сердце отчаянно забило в виски. Скорпионы, глумясь, поманили его мечами, приглашая завершить бой. Но он крутанулся на лапах и бросился прочь, отсчитывая метры.

Десять!

Под ногами песок едва не пульсировал.

Двадцать!

До ушей донесся смех и обещания расправы. Дезертирам, мол, достается мучительная смерть.

Тридцать!

Тихий всхлип Торы не предвещал ничего хорошего. Райга обернулся. Она стискивала голову Тайгона в объятьях и рыдала, пока скорпионы, склонившись над ней, о чем-то говорили.

Сорок!

Наверняка они обещали убить Райгу на ее глазах.

Пятьдесят!

Райга рухнул животом на песок и, перекатившись, сел. Расстояние безопасное.

Один из скорпионов попытался отобрать голову Тайгона, но занес только руку и в мгновение ока осел, отчаянно хватаясь за горло. Судорожно скинул с себя хламиду, стянул просторные одежды, оставшись нагишом. Но не помогло и это. Вода испарялась из его тела с чудовищной скоростью, обжигала плоть изнутри, иссушивала мышцы, выпивала до капли. Скорпионы падали один за другим. Без крика, сухие связки не способны были издать ничего. Без слез, они мгновенно высыхали.

Первый. Второй. Третий. Они иссыхали прямо на глазах.

Раскаленный воздух дохнул в лицо Райги, и он, мгновенно подскочив, бросился прочь.

Шестьдесят!

Какого кумо?! Когда в прошлый раз Тору так замкнуло, хватило сорока метров, но в этот раз все было иначе.

Семьдесят!

Песок под ногами раскалился и зашипел. Ползучие гады повылезали на воздух и теперь поджаривались заживо.

Восемьдесят!

Пот лился ручьями и на спине мгновенно испарялся. Но бежать быстрее было просто невозможно.

Девяносто!

Лапы как назло проваливались по плюсны, сердце колотилось, как бешеное.

Сто!

Одно успокаивало, Тора различала своих от чужих, иначе зажарила бы еще там. Но холоднее от этого не становилось. И легче дышать тоже. Испаряющаяся из воздуха влага обдавала кипятком легкие, как ни крути.

Сто… восемь!

Райга, споткнувшись, распластался на песке. Перевернулся и замер. Прямо перед носом оказалась граница. Наклони голову — и раскаленный воздух иссушит кожу. Откинься — и прохладная полуденная пустыня позволит дышать.

Прохладная. Полуденная. Пустыня. Нарочно не придумаешь.

В эпицентре на коленях стояла Тора. А вокруг — лишь искореженные иссохшие мумии, застывшие в измученных позах. Влага продолжала испаряться, песок трещал, воздух от жара шел волнами, клубился паром, наливался едва различимым лиловым светом. В такие мгновения действительно верилось, что энергия Самсавеила течет во всем. Потому что абсолютно все подчинялось ярости Торы, испарялось в ее боли и ненависти.

Райга лежал, упиваясь теплым воздухом пустыни, будто морским бризом, и ждал, когда все закончится.

Но оно не заканчивалось.

И даже не собиралось.

Влага испарялась, хотя, казалось, испаряться уже было нечему. Пар поднимался от песка, раскаленный воздух плыл перед глазами.

Щурясь, Райга разглядывал Тору. Цепкий взгляд медика подмечал начавшиеся судороги, лиловые слезы, сочащиеся по щекам и тут же высыхающие, львиный хвост, ломанными движениями скользящий по песку. Даже если бы Тора захотела остановиться, она бы не смогла. А она наверняка хотела. Такими темпами ее саму иссушит, когда больше нечему будет испаряться в округе.

— Дело дрянь, — Райга сложил лапы, расстегнул ремешки наручей, снял обмотки предплечий. Стянул верх формы и, нашарив на бедре бурдюк, вылил его содержимое на ткань до последней капли. Подвязал наручи к поясу и, поднявшись, оглядел парилку, устроенную Торой.

— Твою-то налево, ушастая, ну почему с тобой всегда столько проблем? — простонал он и, прижав мокрую рубашку в носу, шагнул за границу. Единственной его надеждой было, что и в таком состоянии она сможет отличить своего от чужих, и не иссушит, как скорпионов.

Он простоял некоторое время, готовый чуть что рвануть назад, но все обошлось. Раскаленный воздух обжигал тело, но вполне терпимо. Что плохо — рубашка сохла слишком быстро. Выругавшись в ткань, Райга побежал к Торе.

Рубашка высохла в десяти метрах до нее, пришлось бросить. Сухой воздух тут же обдал легкие жаром, не давая нормально дышать.

— Тора, хватит. Умница, ушастая, спасибо, — прохрипел Райга, подходя к сестре. Но она его не слышала.

Лились лиловые слезы и тут же высыхали, не успев закапать на одежду. Закатившиеся глаза все так же дрожали, а плечи трясло от болезненных конвульсий.

И во всем иссушенном поле песка полными влаги оставались только трое кошек. Высохли изнутри даже скорпионы, погибшие в бою до того, как пятая шисаи сошла с ума.

— Тора, прекращай. Всех убила, всех! — Райга потряс ее за плечо, но ничего не изменилось. Насилу оторвал окровавленные пальцы от головы Тайгона. — Тора! — крикнул во всю мощь легких и закашлялся. Слишком сухой воздух.

Уложил на спину, вытянув сведенные судорогой лапы. Тора тяжело захрипела, запрокинув голову, глаза все так же едва не горели. Райга поправил ее, боясь, что завалившийся язык перекроет ей глотку, но он не был причиной хрипа.

— Хватит, кому говорю! — похлопал по щеке. Никакого результата. — Вот же кумово проклятье.

Пришлось сесть сверху и, представив, как Тора возмущается, доводя его до белого каления, ударить. Пощечина вышла смазанной. Вторая лучше. Третья уже легче. После четвертой он почувствовал было, что вошел во вкус, но голова ее только болталась из стороны в сторону, а воздух начинал плыть перед глазами все ощутимее. Да и сами глаза высыхали.

— Тора, очнись! — он навис над ней и попытался потрясти за плечи.

И чудо, зрачки вернулись, как были. Ее словно включили.

Она коснулась чересчур прохладными ладонями его щек.

— Тора, не пугай так больше, я… — не успел он договорить, как понял, что вода покидает его тело. Дернулся было, но она удержала пальцами за шею, когти вспороли высыхающую кожу.

Горело все тело, агонизируя каждой клеточкой. Высохли глаза, пересохло во рту. Затянулись все раны, покрывшись сухими корками спекшейся крови.

Райга торопливо непослушными руками вытащил с бедра скальпель и дерганно вспорол рубашку на животе Торы, разорвал ткань до горла. Опустил глаза. Где же они?! При последней перевязке были здесь! Точно были! Провел руками по талии — пусто. На спине — пусто! Опустить голову не позволяла мертвая хватка Торы. Тихо звякнула о лезвие скальпеля рукоять ритуального ножа у бедра. Есть! Едва шевелящимися пальцами он вытащил на когти два ножа. Те едва не пульсировали от силы Самсавеила, исходящей от хозяйки. Вымытые в ее крови, они подходили лучше всех остальных, ведь изначально были именно для этого и созданы. Ритуальные? Чушь! Единственное средство, способное укротить шисаи. Райга перехватил ножи двумя руками и, примерившись, воткнул Торе в плечи. Клинки вошли по рукоять.

Руки повисли плетьми. Райга рухнул на локти и тяжело захрипел. Жив, слава Самсавеилу, жив!

Тора извивалась под ним, воя сквозь стиснутые спазмом зубы.

— Плохо тебе, ушастая, да? — прошептал он и потянулся к ее бедру. — Я сейчас, потерпи немного. Сейчас.

Третий ритуальный нож отказывался вытаскиваться из ножен. Попытки с десятой его удалось поддеть когтем и перехватить в кулак.

Влага продолжала испаряться, дышать становилось все сложнее, горячий воздух обжигал и без того высушенные легкие, песок под лапами впивался в колени и лапы.

— Самсавеила ради, не двигайся, — он крепко стиснул ее за подбородок, но Тору трясло в припадке так, что удержать было слишком сложно. — Не двигайся! — в отчаянии закричал он, приподнимаясь на локте. — Если я промажу, тебе конец, дура!

Она как будто услышала. Колотило все так же сильно, но голова трястись перестала.

Райга ногтем провел от кончика носа до волос Торы, намечая вертикаль. Пальцами будто циркулем отсчитал место третьего глаза на лбу. Удалось только с четвертой попытки, перед высохшими глазами все плыло. Отметил точку.

Тора смотрела прямо на него, черные щелки зрачков тонули в лиловых белках, и такие же лиловые слезы утекали к вискам. Густые пряди смоляных волос выгорали, становясь пунцовыми. Искусанные в мясо губы покрывались корками крови, еще немного, и тело высушит само себя.

— Терпи, — только и смог выдохнуть Райга и погладить сестру по щеке, смахнув слезы.

Ритуальные ножи режут все.

И в следующее мгновение клинок вошел в череп лигрицы по рукоять. Тело замерло, бессильно опало, разом лишившись источника боли и диких судорог. Глаза из лиловых провалов стали приобретать вид кошачьих. Побелели белки, но радужка осталась пунцовой.

Райга удовлетворенно оглядел все вокруг. Вода перестала испаряться. Иссушенные трупы застыли искореженными, изувеченными болью и священным огнем. Песок едва различимо трещал. Ничего с этим всем не случится. Ничего. Райга закрыл глаза и провалился в безвременье.