Глава 3. Старый знакомый

Живых, ну, или относительно живых, я ведь еще не определилась по поводу вампиров, мы по пути так и не встретили. Владислав вытащил меня во двор и поволок за ворота. Гравий, которым была усыпана дорожка, больно впивался в босые подошвы, но я не решалась протестовать, покорно тащась следом. Пока не наступила на осколок стекла.

Мой вскрик наконец-то заставил принца притормозить и посмотреть, что со мной вообще происходит. А я тупо глядела на свою окровавленную ногу. Зрелище это заставило его выругаться и подхватить меня на руки. Легко, настолько, будто я вообще ничего не весила. Избавившись от необходимости держаться на ногах, я все-таки потеряла сознание. Дебютный обморок наконец состоялся.

Правда, осознала я это, только уже очнувшись на переднем сиденье машины, несущейся по трассе сквозь сгущающиеся сумерки. Владислав с непроницаемым лицом следил за дорогой. Мной он, кажется, совершенно не интересовался. Спасибо, что хоть порезанную ногу тряпкой замотал. Правда, сделал он это, скорее всего, не ради меня, а просто чтобы салон машины не пачкать.

— Спасибо, — пробормотала я. — А куда мы едем?

— К моему другу, — сухо отозвался Владислав, проигнорировав мою благодарность. — Обуйся.

Пошевелив ногами, я с изумлением обнаружила, что не чувствую боли от пореза. А заодно нащупала под сиденьем свои балетки. И когда только, интересно, этот тип ухитрился их отыскать и прихватить с собой? Впрочем, сейчас у меня имелись к нему более животрепещущие вопросы.

— Почему Вы пришли за мной?

— Вы — миньон моего отца. Я обязан был Вас защитить.

Услышав это, я начисто лишилась дара речи. Вокруг меня уже третьи сутки творился какой-то кошмарный бред, так что я почти привыкла, но вот сейчас этот самый бред начал принимать совсем уж причудливую форму. Ведь я никак не могла оказаться миньоном того, кого даже в глаза никогда не видела!

— Этого не может быть, — уверенно заявила я. — Я даже не знала Вашего отца.

— Не знали?

Владислав прищурился, чуть повернувшись ко мне. На его лице было сейчас странное выражение. Брезгливая недоверчивость, или что-то наподобие.

— Вы, журналистка, не знали Игоря Владимирова?

Фраза прозвучала так, словно я не знала не какого-то там Игоря Владимирова, а того, что по утрам восходит солнце. Хотя, в сущности, примерно так оно и было. Поскольку внезапная кончина столь крупного бизнесмена долго была главной темой для всех средств массовой информации. Но я знала этого человека… ой, не человека, теперь-то я это уже выяснила, не только по громким заголовкам. Однажды мы встретились лично.

Это случилось три года назад, когда я была еще студенткой и писала статьи для университетской газеты. Нашему редактору удалось уговорить на интервью одного весьма известного журналиста, и задание досталось мне. Как на грех, в тот день был зачет, на который опоздал преподаватель, я спешила как могла, но все равно опаздывала. И, в довершение всех бед, ошиблась выходом из метро.

Можно было вернуться в подземный переход, но мне даже в голову не пришло сделать это, потому что дорога казалась пустой. И я побежала на красный свет. Последним, что я запомнила, был визг тормозов.

Очнулась я на заднем сиденье роскошного автомобиля, и первым долгом удостоверилась, что не умираю. К счастью, трагедия ограничилась шишками, синяками, парой ссадин и порванной одеждой. А еще я разбила губу, и во рту остался вкус крови. Закончив ревизию повреждений, я наконец-то удосужилась обратить внимание на мужчину, сидевшего на переднем пассажирском сиденье вполоборота ко мне. На вид ему было лет около пятидесяти, в светло-русых волосах серебрилась седина.

— Мы остановились возле больницы, — сообщил он мне. — Вам туда нужно?

— Кажется, нет, — пробормотала я.

И тут же вспомнила об интервью. Мои часы разбились, но я увидела время на часах в машине. В отключке я пробыла полчаса. Задание было уже безнадежно провалено. От этой мысли и вообще от всего случившегося меня накрыло волной отчаяния.

Глотая слезы и всхлипывая, я, сама не зная зачем, рассказала тому мужчине, куда же так спешила. В ответ он потрепал меня по щеке и сказал, что сам позвонит моему несостоявшемуся собеседнику, извинится за мою неявку и договорится о другом времени встречи. Я, кажется, спросила, правда ли он может это сделать, а он только улыбнулся.

Потом таинственный незнакомец вышел из машины, в которой мы сидели, и уехал в другой, ожидавшей неподалеку. А его водитель отвез меня домой. На следующий день курьер доставил мне цветы и маленькую коробочку с новыми часами. Очень дорогими и красивыми. На карточке было написано, что этот подарок — лишь небольшая попытка извиниться за случившееся вчера. Подумав, я все же решила оставить часы себе, они были у меня на руке и сейчас.

Кстати, насчет встречи со звездой журналистики незнакомец тоже не обманул. Когда я на следующий день, внутренне трясясь от страха, все же решилась сделать звонок, меня всячески заверили, что не случилось ничего страшного, вежливо поинтересовались моим здоровьем и предложили побеседовать в конце недели. А еще через неделю я, наконец, узнала, с кем случайно встретилась. Увидела фото на обложке какого-то делового журнала.

— Я встречалась с ним, — ответила я все еще ждущему моей реакции Владиславу.

Тот подозрительно прищурился, изучив меня явно оценивающим взглядом, и все-таки спросил:

— Долго встречались?

Кровь бросилась мне в лицо, заставив щеки отчаянно запылать. Это же надо было, использовать настолько неудачное выражение!

— Слушайте, — снова заговорил мой спутник, — Вы поймите, мне все равно, с кем там встречался мой отец. Меня просто удивляет то, что о Вас никто ничего не знал. И, к тому же, если у Вас была всего лишь обычная интрижка, зачем ему понадобилось делать Вас миньоном?

— Не было у нас никакой интрижки, ни обычной, ни необычной! — выпалила я, разозлившись. — Я с ним встретилась один единственный раз, когда попала под его машину!

— Как? — потрясенно выдохнул Владислав.

— Да запросто. Бежала через дорогу на красный свет и угодила под колеса. С тысячами людей такое случается, знаете ли.

Неожиданно мужчина рассмеялся, глухо и невесело. Смех был похож на шуршание песка в жестяной банке.

— Вот, значит, как, — протянул он. — Папа, выходит, просто решил, что погибшая под колесами его машины девушка плохо скажется на деловой репутации…

— Но я не погибла! Отделалась синяками и ссадинами.

— Не думаю, — фыркнул Владислав. — Полагаю, твои травмы были куда серьезнее синяков и ссадин, раз уж ему пришлось дать тебе свою кровь.

— Ага, — огрызнулась я. — Перелом позвоночника исцелился, а синяки остались. Бред.

— И ничуть не бред. Если доза крови мала, организм в первую очередь избавляется от самых опасных повреждений. К каковым перелом позвоночника относится, а вот синяки — нет.

Я сердито засопела, не придумав никаких разумных возражений. Только я могла оказаться в подобной ситуации, с моим везением в самый раз. Оказывается, последние три года я жила взаймы, и вот теперь кредиторы явились выставить мне счет. Лучше бы я тогда померла, чем терпеть все, что сейчас со мной творится.

От воспоминания о вкусе крови во рту меня снова затошнило. Выходит, та кровь была еще и не моя. Владислав опасливо покосился на меня и, кажется, начал высматривать место для остановки, желая все-таки сохранить салон своей машины в чистоте. Я активно замотала головой, пытаясь сказать, что останавливаться не надо. Грязи не будет, ибо желудок мой пуст, как глубокий космос.

Пока я боролась с собой, мы въехали в город и явно направились в сторону центра. Чтобы справиться с остатками спазмов, я решила еще немного поговорить. Обычно это мне помогало.

— А как ты оказался в квартире по соседству со мной? — поинтересовалась я.

— Хотел выяснить, зачем отец купил ее, — неожиданно просто ответил мужчина. — Приехал и сразу заметил что-то необычное. Пошел проверить и встретил тебя. Кровь отца я сразу почувствовал, очень слабый, но все-таки след был.

Некоторое время он помолчал, а потом добавил, словно извиняясь:

— Я ведь тогда не знал, что они вцепятся в тебя.

— Они решили, что я твой миньон, — сухо ответила я.

— Ну, извини.

— А что случилось в первую ночь на лестнице?

— Да так. Явился один болван по мою душу. Пришлось сделать его на голову короче.

— Один из этих, которые держали меня?

— Нет, это другие.

— Много же у тебя врагов.

— Хватает, — невесело усмехнулся Владислав. — Но главных два: Станислав Вышинский и Павел Шуйский.

— И чего же они хотят?

— Власти.

— Этого все хотят. Можно поконкретнее?

— Вышинский — король Восточной Европы, он мой дальний родственник, ныне возжелавший присоединить Россию к своим владениям. Для этого ему нужно всего ничего: убить меня и Шуйского. Шуйский — еще один мой дальний родственник, хочет стать королем вместо меня.

— Ну и кто же меня похищал?

— Судя по идиотизму охраны, Шуйский, — фыркнул Владислав. — Вышинский действовал бы умнее. Зато у Шуйского есть пара очень хороших колдунов, которые, надо полагать, тебя и выследили.

Я закрыла глаза и поддалась искушению витиевато выругаться вслух. Вся моя жизнь буквально в одночасье разлетелась вдребезги. Пора было переставать считать себя обычной, ничем не замечательной начинающей журналисткой, потому как уже выяснилось, что я на самом деле миньон покойного короля России, за которым охотятся вампиры и колдуны. Король России, очуметь. Само словосочетание до невозможности нелепо, ладно бы еще царь или князь, но король…

Король Восточной Европы тоже, кстати, тот еще титул. Интересно, какие там еще есть короли? И кто еще есть, кроме королей. И кто у этих самых королей подданные. Потому как я, прожив в России четверть века, знать не знала, что тут король имеется. И еще принц вдобавок.

Принц, тем временем, свернул, заехал в какой-то довольно темный двор и весьма аккуратно припарковался на последнем свободном месте. Очевидно, мы добрались до таинственного «друга».

Сказать по правде, я ожидала, что друг принца обитает в более роскошных апартаментах, но квартира оказалась коммунальной, и, притом, весьма обшарпанной. Такое чувство, что обитали в ней даже не старики, а одни сплошные алкоголики. Даже удивительно, что здесь, практически в центре Москвы, остались еще такие места. Лично я давно полагала, что их порасселяли давным-давно и переделали во что-нибудь элитное. Очевидно, я ошибалась.

Владислав уверенно прошагал в самый конец коридора и требовательно стукнул в грязно-белую дверь. Из-за его плеча я разглядела, что замок на этой двери, скорее всего, неоднократно выламывали, поэтому вокруг него образовалась изрядная дыра, заткнутая газетами.

Пока я обдумывала эти соображения, ожидая шагов идущего открывать хозяина комнаты, дверь внезапно открылась, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. На пороге стоял немолодой мужчина, лет, наверное, шестидесяти с лишним на вид, в грязноватой растянутой майке-алкоголичке и старых спортивных штанах, заляпанных желтой краской. Обычный, немного сверх меры выпивающий пенсионер отечественного розлива. Подходящая компания для принца, нечего сказать.

Владислав решительно прошел в комнату мимо хозяина, потащив меня следом. Само собой, мне пришлось подчиниться, хотя, сказать по правде, ни малейшего желания входить в обиталище подобной личности я не испытывала.

Обстановка комнаты целиком и полностью оправдала первоначальные ожидания. Состояла она из старого, продавленного дивана, застеленного линялым покрывалом, покрытого газетами стола и лампочки, свисающей с потолка на перемотанном изолентой проводе почти на метр. На грязном подоконнике, полускрытая застиранной до дыр шторой, стояла переполненная окурками жестяная банка из-под дешевого растворимого кофе. А в углу притулилась старая, советской еще конструкции, раскладушка.

— Кого это ты привел? — полюбопытствовал «пенсионер», запирая за нами дверь на замок.

— Поживет у тебя недельку, — коротко ответил Владислав, присаживаясь на корточки перед диваном и извлекая из-под него какой-то ящик.

— Чего?! — хором возмутились мы с хозяином.

— Очумел, девицу ко мне приводить?!

— Не собираюсь я тут торчать!

— Не пыли, Егорыч, — фыркнул принц, напрочь проигнорировав мое возмущение. — Больше ей пойти все равно некуда, потерпишь.

— А я не потерплю! — рявкнула я, выходя в центр комнаты и упирая кулаки в бока. — У меня, между прочим, свой дом есть. И мама. И кот. И сестра старшая замуж выходит в следующую пятницу! И жених пропал, искать его надо!

— Вот, значит, как?! — вспылил в ответ Владислав, порывисто вскакивая на ноги и оказываясь стоящим нос к носу со мной. — Ладно, иди домой, могу даже на такси денег дать. Топай давай, я ж не знал, что тебе только и хочется с дуболомами Шуйского покувыркаться! Откуда мне было знать, что тебе жить надоело?!

С полминуты мы злобно глядели в глаза друг другу. Не знаю, о чем там думал этот сомнительный принц, но лично я боролась с искушением как следует треснуть ему кулаком по носу. Потому что он, как ни печально, был целиком и полностью прав. Домой вернуться я не могла. И это было по-настоящему ужасно. Пожалуй, ужаснее всего.

Мама будет безумно за меня волноваться. Сестра просто с ума сойдет, хорошенький же свадебный подарочек я ей сделаю своим внезапным и бесследным исчезновением. А Марс? Кто его, беднягу, будет кормить? Хорошо, если сразу на лестницу не вышвырнут. Или сам сбежит с голодухи. И Тим, которому я так и не позвонила еще раз…

От почти физической боли и злости мне очень захотелось наговорить Владиславу гадостей. А еще лучше — все-таки треснуть ему как следует по физиономии. Но вместо всего этого я села на корточки и отчаянно разрыдалась, закрыв лицо ладонями.

— Извини, — неожиданно пробормотал Владислав, наклоняясь ко мне и начиная медленно гладить по волосам. — Извини, что накричал на тебя.

Я кивнула в ответ, но не выдержала, и разрыдалась с новой силой. Ему легко было утешать, а у меня рухнул мир, все, что я с таким трудом выстраивала последние десять лет, с тех пор, как мы с мамой и сестрой бросили все в Питере и перебрались в Москву. Я слишком хорошо знала, что значит начинать жизнь заново, и вовсе не хотела проходить через это снова. Но было, надо полагать, уже слишком поздно. Оставалось лишь сожалеть, что я и делала, размазывая по лицу слезы.

Владислав осторожно поднял меня, усадил на краешек дивана и слегка вытер мои слезы невесть откуда появившимся в его руках платком. Платок слабо, но еще отчетливо пах женскими духами. Я сразу же узнала запах. Lacoste, «Touch of Pink». Таким пользовалась моя сестра последние полгода. Не самый дорогой аромат, от принца я, признаться, ожидала чего-нибудь пошикарнее.

Впрочем, Владислав вообще не походил на принцев, которых изображают в сказках. Золотая карета оказалась обычной черной «Mazda», машиной, что называется, для среднего класса, той самой, которая не роскошь, а средство передвижения, дворец — обшарпанной коммуналкой. Интересно, какие еще малоприятные сюрпризы ожидали меня в будущем?

— Ну, перестань, — почти взмолился Владислав, отдавая мне платок.

— Не перестану, — огрызнулась я, протерев заплаканные глаза. — Я домой хочу.

— Ты уже была дома. Помнишь, чем это закончилось? Там тебя могут схватить в любой момент.

Крыть было нечем. И поздно было рыдать и выкрикивать обвинения. Кто бы ни втянул меня во всю эту историю: принц со своими ментальными следами, его отец со своей деловой репутацией, или вообще моя собственная глупость, заставившая меня рискнуть жизнью ради экономии пары минут времени, это уже произошло. И теперь меня едва ли оставят в покое.

— Но хоть позвонить-то можно? — буркнула я. — Родственники волноваться будут.

Вместо ответа Владислав снова принялся рыться в извлеченном из-под дивана ящике, и через некоторое время сунул мне в ладонь старенький, порядочно пыльный мобильник, и почти сразу же шлепнул на диван зарядку для него.

— Заряди и звони с этого. А твой, извини, придется выбросить.

Неожиданно сама для себя я просто кивнула в ответ, не испытав по поводу расставания с любимой вещицей совершенно никакого сожаления. Слишком уж много всего обрушилось на меня, и мне бы очень хотелось, чтобы утрата мобильного была моей самой большой проблемой.

— Я пойду, — неожиданно сообщил Владислав, выпрямляясь и пряча мой телефон в карман.

— Надолго?

— Не знаю.

Пока я обдумывала следующий вопрос, принц успел выскользнуть за дверь. Хозяин снова заперся на замок и устроился на колченогом стуле, напротив меня.

— Меня звать Николай Егорыч, но обычно Егорычем кличут, — вполне дружелюбно сообщил он.

— А я Элла. Элла Сергеева.

— Очень приятно, — пробормотал «пенсионер».

— Взаимно.

В разговоре повисла пауза. Мы тупо разглядывали друг друга, и оба прекрасно понимали, что на самом деле нам не очень-то приятно. Зато на самом деле взаимно. Похоже, хозяин пытался придумать, что ему делать дальше. А я пыталась решить, чего хочу больше: есть или спать.

— Розетка вон там, — сообщил, наконец, Егорыч, видимо, сообразив, что я так и сижу с телефоном в руках. — Есть-то хочешь?

— Хочу, — решительно призналась я, пристроив мобильник заряжаться.

Терять мне, в конце концов, было уже совершенно нечего. И едва ли кухня в этой коммуналке окажется страшнее крошечной запертой комнатушки в непонятном доме, а «пенсионер» — гнуснее того типа, который...

От последнего воспоминания я с отвращением отмахнулась, будто навозную муху отогнала. Есть вещи, о которых просто не нужно помнить. И я изо всех сил старалась так и поступить, пока следовала за хозяином на кухню.

Кухня оказалась неожиданно чистой и аккуратной. В отличие от коридора и комнаты, в которую меня так бесцеремонно поселил Владислав, здесь недавно сделали вполне современный ремонт в зеленовато-голубых тонах. Всегда хотела иметь такую кухню, зеленовато-голубую и очень просторную. Но, конечно же, при условии, что квартира не будет коммунальной.

Егорыч, тем временем, открыл ближайший к окну холодильник и, подумав, извлек из него пачку пельменей. Вид этой самой пачки заставил меня нервно сглотнуть. Я обожала пельмени, причем употреблять их предпочитала с изрядным количеством майонеза. Потому и не ела, уже очень давно. Фигуру берегла.

Только вот сейчас фигура была, вероятно, последним, о чем мне стоило переживать. В конце концов, тому факту, что помру я стройной, обрадуются разве что те, кто понесет меня вперед ногами в последний путь, а самой мне будет уже глубоко безразличен объем моей драгоценной талии. Потому я недрогнувшей рукой приняла у Егорыча пельмени и кастрюлю, и поставила греться воду.

Пельмени оказались вкусными. Не только потому, что я целый день ничего не ела, а на самом деле. Егорыч тоже ел и хвалил.

— Это Влад притащил, — сообщил он, прожевав последний пельмень. — Я такие дорогие не покупаю, три сотни почти за кило, не по мне. А вот у парня вкус хороший, знает, что брать.

Меня, признаться, несколько удивил тот факт, что вампир разбирается в обычной человеческой еде. Но потом я вспомнила непринужденные прогулки Влада по утреннему солнышку, и решила не удивляться. Мало ли какие еще нетипичные для вампиров вещи вытворяет этот загадочный принц. Зато я решила задать другой, давно уже заинтересовавший меня вопрос.

— А откуда Вы знаете Владислава?

— Работал я на него, — признался Егорыч, вздохнув. — По молодости еще. В одном подполье при совке обретались. Он заграничные шмотки доставал, а я толкал. Неплохо имели с этого дела, пока жена мне не изменила, и я не запил и не оказался вот в этой самой коммуналке.

— Не бросил, значит, друга? — хмыкнула я, вспомнив слова того «костюмированного» типа о том, что благородство для принца Владислава — черта нехарактерная. Врал, мерзавец.

— Не бросил, — кивнул Егорыч. — Но и я не дурак. Влад-то знает, что я никогда, ни по какой пьянке не болтану, кто он такой.

Я молча кивнула в ответ, отправляясь к раковине помыть тарелки и кастрюлю. Надо полагать, умение молчать было ценным качеством для друга вампира.

— А ты откуда знаешь Влада?

— Да так, — буркнула я, сообразив, что совершенно не представляю, как мне ответить на этот вопрос. Ведь на самом деле я его совершенно не знала.

Пока я возилась с уборкой, Егорыч успел поставить на плиту чайник. Оказывается, у него в запасе имелись не только хорошие пельмени, но и отличный чай. Купленный, кстати, явно не в России. У нас такого, поди, и не продают. Сама красивая жестяная баночка явно выдавала китайское происхождение, а тонкий, восхитительный аромат подтверждал подлинность лучше любого сертификата.

— А ты, я смотрю, тоже ценительница, — ухмыльнулся Егорыч, заметив, что я изучаю содержимое баночки. — Для меня ведь чай как последняя радость. Пью и человеком себя чувствую.

— И где покупаете? — осторожно поинтересовалась я.

Вопрос предполагался без подвоха. Сама бы там стала покупать, честное слово. Мама не любила возиться с заваркой, потому дома у нас обычно встречались только всякие разные пакетики. Быстро, удобно, но совсем не то удовольствие. Тем не менее, я обходилась этими самыми пакетами, потому что покамест все прочие попытки купить хороший чай успехов не приносили. Разочаровывала либо цена, либо качество, либо то и другое разом.

— Тоже Влад принес, — вздохнул в ответ Егорыч. — Раньше подруга его приносила, а теперь вот…

Я сочла за лучшее деликатно промолчать, не задавая вопросов о судьбе таинственной подруги. В конце концов, может быть, они просто расстались друзьями, а их отношения — совсем не мое дело.

Чаепитие мы устроили тут же, на кухне. Егорыч заедал чай солидным бутербродом с маслом, а я просто наслаждалась горячим, ароматным напитком. К сожалению, спокойно почаевничать нам не удалось.

Я как раз решала, налить ли себе еще чашечку, когда на кухню вкатилась тетка лет пятидесяти. Именно вкатилась, потому что войти или тем более вбежать габариты ей не позволяли. Даже удивительно, как при такой ширине, практически сравнявшейся с высотой, она вообще пролезла в дверной проем. Еще одной примечательной деталью внешности дамы была круглая и сияющая, как масляный блин, физиономия.

Оглядев новоприбывшую особу, я почему-то сразу подумала, что она окажется или доброй тетушкой, любительницей пичкать всех вокруг пирожками, или злобной, скандальной бабенцией, всегда готовой громогласно отстоять от любых реальных и воображаемых покушений свои права и чувство достоинства. Причем второй вариант показался мне куда более вероятным.

— Вы тильки подывитеся, люди добрые, чего энтот хрыч вытворяет! — прямо с порога завела мадам голосом, тихим и мелодичным, как пароходный гудок. — Ты чё за девку притащил, пьянь подзаборная?! Вот я сейчас милицию вызову, живо расскажете, куда сапоги мои пропали!

— Какие сапоги? — удивилась я.

— Да вот такие. Зимние, кожаные с мехом! — рявкнула тетка, горделиво поправляя на груди застиранный махровый халат.

— Да иди, звони в свою милицию, — неожиданно равнодушно отозвался Егорыч.

Я обернулась посмотреть на него, и с изумлением поняла, что появление тетки не вызвало у мужчины никаких эмоций. Словно и не соседка ввалилась с криками и обвинениями, а муха залетела. Как раз тогда, когда за мухобойкой вставать совсем уж неохота.

— Все давно знают, и милиция, кстати, тоже, что нет у тебя никаких сапог, — продолжил Егорыч, во всю пользуясь ошалением соседки. — На тебя ведь, Петровна, уже лет двадцать ни одни сапоги не налезают. Так что бери, за чем приходила, и катись к себе обратно. Не мешай людям чай пить.

Видимо, от изумления тетка напрочь позабыла, за чем являлась на кухню, потому что после этих слов резко развернулась на месте и отбыла ни с чем. А Егорыч устало вздохнул и неожиданно поинтересовался:

— У тебя документы с собой?

Я похолодела. Конечно же, все мои документы остались дома, я как-то не приобрела еще привычки ходить в близлежащий магазин с паспортом. Даже алкоголь я покупать не планировала, а если бы и планировала, тамошние продавщицы давно в курсе, что мои восемнадцать уже не только наступили, но и благополучно миновали.

— Я так понимаю, нет у тебя документов, — сокрушенно констатировал Егорыч, глянув на мою разом погрустневшую физиономию.

Я помотала головой. Вопросом этим непременно следовало озаботиться, а то мало ли что понадобится. Жизнь в бегах штука непредсказуемая.

— А зачем мне сейчас документы?

— Боюсь, — буркнул Егорыч, — Что сейчас на самом деле милиция приедет. Тронутая Петровна или нет, но по вызову они прибыть обязаны. А значит, проверить присутствующих в квартире. Могут и забрать до выяснения личности, а Вышинскому только того и надо. Он уже наверняка тебя ищет. С некромантами ему не свезло, зато нужных людей он знает, хоть отбавляй.

— И что же мне делать? — обреченно поинтересовалась я, вглядываясь в окончательно сгустившуюся за окном темноту.

Егорыч в окно смотреть не стал, он поступил практичнее, сразу же поинтересовавшись, который час. Пошевелил губами, то ли припоминая что-то, то ли подсчитывая, и, наконец, предложил:

— Через дом отсюда есть кофейня. Она до часа ночи работает. Посиди там, пока я за тобой не зайду.

Сказать по правде, идея эта мне не особенно понравилась. Тащиться на ночь глядя в совершенно неизвестное мне заведение, да еще сидеть там потом невесть сколько привлекала минимально. С другой стороны, Егорыч был, конечно же, прав. Ему, надо полагать, лучше меня было известно, на что способны враги Владислава, ставшие по совместительству и моими врагами. Попадать в их лапы еще раз хотелось куда меньше, чем отправляться пить сомнительный кофе.

Наспех одевшись, я порадовалась, что «близняшки» сцапали меня по пути в магазин, а не к мусорному контейнеру. По крайней мере, я потрудилась более-менее прилично одеться и прихватила с собой деньги. Вот если бы я ничего этого не сделала, сейчас было бы еще хуже, чем есть.

Кофейня на удивление оказалась заведением довольно приличным. Народу было немного, всего три парочки. На меня никто из посетителей внимания не обратил, так что я спокойно уселась за столик в глубине зала и заказала большой ванильный капучино с яблочным штруделем. Еще один набор из серии «прощай, фигура», но я вспомнила все те же соображения, которые прокрутила в голове, прежде чем есть пельмени, и решила просто расслабиться и получать удовольствие.

Наслаждаться пришлось целых полтора часа. К моменту появления у входа Егорыча до закрытия осталось минут двадцать, две парочки уже успели покинуть кофейню, судя по всему, продолжать вечер в более интимной обстановке. Меня, надо полагать, ожидало кое что менее приятное, но в моем положении советская раскладушка на одну мою персону выглядела все же куда предпочтительней хорошей кровати, но с добавлением всяких неприятных типов. Так что привередничать я не стала.

Дома Егорыч долго извинялся за то, что не предлагает мне диван, но, пока он ходил в туалет, я подняла белье и поинтересовалась состоянием данного предмета мебели. Едва ли старику стоило извиняться, я все равно не смогла бы спать на этом наборе торчащих наружу пружин. Йога меня никогда не привлекала, тем более столь экстремальная.

Ночью мне спалось плохо, оставшись наедине с собой в темноте, я долго слушала мерное похрапывание Егорыча и думала о Тиме, маме, сестре и Марсе. Наверняка, меня уже хватились и разыскивают. А может быть, хватятся завтра. В любом случае, позвонить близким нужно было при первой возможности, прямо с утра.

Именно так я и поступила, как только, в очередной раз проснувшись, увидела, что на улице уже почти рассвело. Наскоро одевшись и кое-как причесавшись, я выскользнула в коридор. В квартире было тихо, видимо, воскресным утром здешние обитатели предпочитали поспать подольше. К счастью для меня.

Первому я позвонила Тиму. На сей раз его мобильный оказался попросту выключен. Едва ли это могло быть хорошим знаком. Если бы Тим нашелся, он обязательно включил бы телефон, хотя бы затем, чтобы наконец-то позвонить мне. Поколебавшись, я все же набрала ему на домашний, но и там ничего утешительного не выяснила. Конечно же, все оставалось по-прежнему, а милиция бездействовала.

Кое-как успокоив маму Тима, я набрала номер собственной матери, заранее заготовив легенду о том, что ночевала у коллеги по работе. На тот случай, если всем моим подругам мама уже позвонила.

Предосторожности оказались излишни. Мама так до сих пор и не появлялась дома, порхая где-то на розовых крыльях любви, посему меня не хватилась и даже не думала разыскивать блудную дочь. Все ее мысли были целиком и полностью заняты новым поклонником. Мне даже стало немного обидно, наверное, я слишком привыкла к тому, что все мысли мамы всегда заняты нами, дочерьми. Но рано или поздно ей следовало увлечься, наконец, собственным счастьем, и я не имела никакого права винить ее за это.

Пообещав вернуться домой в понедельник после работы, я быстро попрощалась и повесила трубку прежде, чем мама, отойдя от эйфории влюбленности, припомнила о наших с Тимом планах по просмотру квартиры. Если бы дошло до этого, я совсем не знала бы, что отвечать, а вранья про понедельник и без того было достаточно. Потому что, положа руку на сердце, я была почти однозначно уверена, что в понедельник домой не вернусь.

Я все еще стояла в коридоре, сжимая в руке телефон, когда на пороге комнаты возник Егорыч с полотенцем на плече. Картина эта напомнила мне, что я безумно грязна и растрепана. Хозяин мой, похоже, тоже об этом не забыл.

— Иди, вымойся, — сказал он, протянув мне полотенце. — Полчаса у тебя, так что поторопись. Тут все-таки коммуналка.

Ванная в квартире оказалась не шикарной, но вполне приличной. Везде было чисто, и все работало как нужно. И даже не было проблем с водой. К счастью, Егорыч опередил меня с мытьем, разобравшись с газовой колонкой. Сама бы я, наверное, с ней не справилась.

Душ произвел на меня почти магическое действие. Мир вокруг перестал казаться таким жутким, каким был еще сегодня, на рассвете. А в комнате меня, вымытую и успокоившуюся, уже поджидал Влад, и лицо у него было довольное. И мне, что удивительно, даже не захотелось немедленно устроить ему безобразный скандал.

— Переоденься, — коротко сказал этот предположительный принц, жестом указывая на стоявшую возле кровати сумку.

Егорыч понятливо выскользнул в коридор, прихватив полотенце. Влад тоже поднялся со стула и покинул комнату. Почему-то я решила, что он направился на кухню. Может быть, потому, что просто стоять в коридоре под дверью было бы довольно глупо.

В сумке отыскались приличные джинсы, пришедшиеся мне как раз впору, несколько кофт и водолазок и две пары кроссовок. В отдельном пакете лежал комплект простенького черного белья и две пары черных же носков. Кроссовки и белье были явно новыми, а вот остальные вещи кто-то до меня успел поносить, правда, недолго.

С удовольствием сменив белье, надев темно-синюю водолазку, серую кофту крупной вязки с широким воротом и черные кроссовки, я направилась на кухню. Владислав действительно был там, ждал, когда заварится чай.

— Решил, что с тобой делать, — сообщил он, даже не оглянувшись.

— И что же? — машинально поинтересовалась я, проходя и тоже усаживаясь за стол.

— Мои родственники в Лондоне согласились тебя принять.

Признаться, новость повергла меня в некоторый шок. Переезжать в Лондон на неопределенный срок я никоим образом не планировала. Мне совершенно нечего было там делать. Здесь у меня была работа, была семья и были планы на жизнь. Главным образом, на будущую пятницу.

— Поживешь там, пока здесь все не решится. У тебя загранпаспорт есть?

— Есть, но ни в какой Лондон я не поеду.

Надо полагать, Влада мой решительный ответ несколько озадачил. Он задумчиво потер лоб, тяжело вздохнул и наполнил чаем две чашки. Первую взял сам, вторую подтолкнул ко мне.

— Здесь тебя убьют, — равнодушно сообщил он.

Воспоминания о событиях последних дней несколько поколебали мою решимость сопротивляться столь бесцеремонному обращению, но пока что не заставили отступить. И я даже набрала в грудь воздуха, одновременно обдумывая, что бы возразить, когда нашу почти милую беседу беспардонно прервал донесшийся из глубин коридора грохот. Кто-то со страшной силой долбил во входную дверь квартиры и орал:

— Откройте, милиция!