Глава 2. Одно из двух

Весь путь до дома я думала. К своему стыду, не о Тимофее, а о том, правильно ли поступила, рассказав этим товарищам про нового соседа. И, в конце концов, решила, что правильно. Неизвестно, что бы со мной сделали, начни я упрямиться. А этот самый сосед был мне, в сущности, всего только соседом. Я даже имени его не знала.

К тому же, меня донельзя возмутил этот самый «ментальный след». Он, оказывается, прикасался к моему сознанию. Как будто я ему это позволяла. А ведь подобное прикосновение будет поинтимнее многих, если разобраться. Так что в какой-то мере сейчас он получал от меня по заслугам. Нечего к незнакомым девушкам так вот нахально «прикасаться». Да еще и следы при этом оставлять.

Конечно, совесть шевелилась где-то в недрах моей личности. Очень-очень глубоко. Но у меня была жизнь, работа, мама, старшая сестра и Тимофей. И еще кот Марс, который без меня наверняка снова окажется бродячим. Ради всех их мне следовало заботиться в первую очередь о себе, а не о каком-то там подозрительном новом соседе.

Но вопрос о том, куда так внезапно пропал Тимофей, оставался без ответа, и об этом я тоже не могла не волноваться. Следовало позвонить ему как можно скорее. Вот такие невеселые мысли я и перебирала, пока мы ехали ко мне домой.

Мешок с меня сняли уже у самого дома. На этот раз «близняшки» были куда более галантны, один из них даже подал мне руку, чтобы помочь выбраться из машины. Руку я сердито проигнорировала, но все равно не могла не отметить перемену в отношении, позволявшую надеяться на то, что мне и вправду ничего больше не угрожало. Я ведь всего только журналистка, притом начинающая. Мой удел — статьи о таких же начинающих депутатах и плохой работе коммунальных служб, а совсем не погони, похищения и трупы на лестницах.

Вместе со все теми же молчаливыми «близнецами» я поднялась на свой этаж, молча ткнула пальцем в дверь квартиры, в которой обосновался подозрительный жилец и направилась домой. Меня никто не стал удерживать, так что я почти спокойно отыскала ключи, проскользнула в свою квартиру и быстро заперлась на все замки, а не на одну только задвижку, как обычно. К счастью, мама дома отсутствовала, значит, не успела из-за меня разволноваться. Впрочем, скорее всего она бы и так не волновалась, потому что вчера я рассказала ей о наших с Тимом квартирных планах.

Встретил меня только Марс, еще более взъерошенный и перепуганный. Он не стал тереться о мои ноги и выпрашивать еду, хотя, несомненно, был уже голоден. Ему явно было не до таких мелочей. Ужас кота меня беспокоил, но и мне было, в сущности, не до мелочей. Я бросилась звонить Тиму.

Его мобильный по-прежнему не отвечал. В очередной раз дождавшись механического голоса, я нажала кнопку отбоя и набрала ему на домашний. Ответила мне его мама, довольно милая пожилая женщина. Вспомнив о ее немолодых уже годах и прилагающихся к ним болезнях, я приложила все усилия, чтобы не взволновать ее.

К счастью, мне это удалось. Я довольно убедительно поведала Римме Васильевне историю о том, что у Тима, вероятно, какие-то проблемы с мобильным, а я просто хотела кое-что с ним обсудить относительно квартиры, надеясь, что он уже добрался домой.

К счастью, я успела закончить разговор со своей потенциальной свекровью до того, как в подъезде снова, второй вечер подряд, начали происходить неприятные события. Судя по звукам, дверь соседней квартиры ломали, а дверь там, надо сказать, была неслабая, и грохот раздавался соответствующий. Такой, какой должен был бы поднять на ноги и, далее, на уши, весь подъезд, если не весь дом.

Удивительно, но, не считая этого самого грохота, было тихо. Нигде не хлопали двери, никто из соседей, многие из которых в этот не ранний уже час были, несомненно, дома, не поинтересовался, что же такое творится в подъезде. И это было по меньшей мере не совсем нормально. Обычно любое происшествие на лестнице вызывало живейшую реакцию местной публики.

На этот раз мое любопытство, впрочем, тоже спасовало перед страхом неизвестности. Я осталась сидеть на диване, в одной руке сжимая телефонную трубку, а другой рассеянно поглаживая по спине прижавшегося к моим ногам перепуганного Марса. И даже намеренно отвернулась от входной двери, уставившись в окно.

Следующая порция грохота раздалась уже из соседней квартиры. Судя по всему, там падала и ломалась мебель. Потом оттуда донесся отчаянный вопль, свидетельство того, что кому-то крепко досталось. А потом послышался звон стекла, и на моем балконе оказался мужчина. Я едва сдержала крик, узнав в нем соседа. И даже мельком успела понадеяться на то, что алые пятна на его облегающей белой футболке это элемент дизайна, а не следы крови. А сразу после того, как я додумала эту мысль, он исчез. И больше я уже не думала ни о чем, рванувшись к балконной двери.

Если бы мы с мамой и сестрой не скинулись в прошлом году на новые, пластиковые окна, все могло бы еще закончиться хорошо. Но беда заключалась в том, что мы это все-таки сделали, и потому мне не пришлось возиться с парой старых шпингалетов, открывавшихся безумно тяжело из-за многочисленных слоев краски. Новая ручка повернулась легко и быстро, и я оказалась на балконе. Как раз вовремя, чтобы в меня влетел один из близнецов. Влетел с невероятной для человека силой и скоростью, я даже не успела заметить, как и откуда он вообще появился.

Будь наш балкон застеклен, события имели бы еще один шанс на благоприятное для меня развитие. Но мама против остекления возражала, считала, что если это сделать, в квартире станет слишком темно. Да и денег у нас, признаться, не было. Поэтому я так и не нашла за что ухватиться, и с воплем вылетела с балкона. С четвертого этажа.

Говорят, в такие моменты вся жизнь проходит перед глазами. Или случается что-нибудь другое, примерно столь же пафосное и глупое. Не знаю, как там у прочих представителей рода человеческого, но у меня ничего подобного не произошло. Я вспомнила не детские игрушки и не первый поцелуй, а всего только одно слово. Притом не самое литературное. И даже не успела устыдиться, прежде чем повстречалась спиной с чем-то очень и очень твердым.

К счастью, это оказалась не бетонная отмостка, опоясывавшая дом, и не кирпичи, которыми были обложены разбитые под нашими окнами клумбы. Это оказались руки новоявленного соседа, каким-то невероятным образом ухитрившегося поймать меня, да еще и удержать мое стройное, но далеко не невесомое тело. Набравшее, вдобавок, изрядную скорость при полете с более чем десятиметровой высоты.

Прежде чем я успела подумать о том, каким же образом ему удалось самому остаться в живых и на ногах, да еще и столь беспардонно нарушить все законы физики, ловя меня на лету, я оказалась сидящей на той самой отмостке, встречи с которой так испугалась еще в полете. А сосед бросился бежать с совершенно невероятной скоростью. Он буквально размазался в сгущающихся сумерках, и исчез из виду.

«Близнецы» почти одновременно приземлились рядом со мной, и последовали за ним ничуть не менее шустро. Все события уложились в какую-то пару мгновений, даже удивительно, как мне удалось столь ясно их осознать. Потом, продолжая сидеть не в силах подняться, я осознала и еще одно не самое приятное обстоятельство. Я оказалась на улице, без верхней одежды и ключей от своей запертой изнутри квартиры. И то, что у Марии Борисовны имелись запасные ключи, меня никак не спасало. Дверь все равно была закрыта на задвижку, отпиравшуюся только изнутри. И главной проблемой, надо полагать, будет объяснить, каким же образом я при всем при этом умудрилась очутиться снаружи.

Когда через несколько минут сердце переместилось, наконец, из горла в более естественное для него место в груди, я рискнула подняться. Спина и бедра отчаянно заныли в тех местах, где меня схватили руки соседа, этого предположительного принца Владислава или как его там, но ходить я могла, и это радовало. Шепотом вспомнив еще парочку нецензурных слов, я поплелась к подъезду.

Мария Борисовна открыла мне не сразу, и с выражением какого-то тупого ужаса уставилась на валяющуюся посреди нашей площадки вывороченную дверь. Мне показалось, старушка только что проснулась.

— Батюшки! Это что же тут такое случилось?! А я спала, и не слышала даже…

Не показалось.

— Мария Борисовна, — как можно спокойнее проговорила я. — Я тут выходила поговорить с человеком, и у меня, похоже, сломался замок. Придется спасателей вызывать, разрешите мне от Вас позвонить?

— Конечно, конечно. И в милицию позвони. Это кто ж такое натворил? — залопотала соседка, пропуская меня в свою квартиру.

Я сделала и то, и другое. Спасатели приехали раньше, минут через тридцать после моего звонка. И, конечно же, потребовали мои документы. Которые, конечно же, были заперты в квартире. К счастью, Мария Борисовна встала за меня горой, предъявила все свои документы и пообещала подтвердить хоть под присягой, если нужно, что я действительно ее соседка и хозяйка запертой квартиры.

— Я ведь ее, мальчики, десять лет уже знаю, — решительно заявила она.

«Мальчики» спасовали перед таким напором и принялись за работу, причем сделать свое дело ухитрились так быстро, что я мысленно посулила всякие нелегкие фирме, устанавливавшей нам дверь. Не такой уж и надежной она оказалась. Не такой, во всяком случае, как они клятвенно обещали.

Вновь оказавшись дома и рассчитавшись со своими спасителями, я оценила положение вещей. Дверь едва запиралась на один замок, причем запиралась так, чтобы только не открываться самостоятельно. Ей определенно требовался серьезный ремонт, а то и вовсе замена, так что, судя по всему, вопрос со съемом квартиры откладывался еще на месяц-два.

Сегодня, впрочем, приступать к решению вопроса с дверью было уже слишком поздно, он переносился на завтрашнее утро. Так что для начала следовало позвонить Тиму. Именно так я и поступила, но оба звонка на мобильный ничего не дали, а домой ему я звонить уже не рискнула. Во-первых, его мама уже наверняка легла спать, а, во-вторых, второй звонок точно показался бы ей подозрительным.

Мне хотелось бы волноваться за Тимофея, но на это уже попросту не было сил. Я отключилась прямо на диване и успела проспать целых полчаса, прежде чем меня разбудил звонок прибывших милиционеров.

От них я отделалась довольно быстро, рассказав, что выходила поговорить с коллегой, сидела у него в машине и ничего не видела и не слышала. А когда пришла, застала соседнюю дверь уже выломанной, а свою — безнадежно запертой. В ответ на законный вопрос о том, не могли ли те же личности, что вломились к соседям, испортить и мой замок, только пожала плечами. О соседе, обитателе разгромленной квартиры, я сообщила лишь то, что знала наверняка. То есть, описала его внешность, довольно расплывчато. Про то, что виделись мы не только тогда, когда он зашел за спичками, и про то, что какие-то непонятные личности разыскивают его как некого принца, я, само собой, даже не стала упоминать. А равно умолчала и о безумной погоне, повлекшей мое падение с собственного балкона. Перспектива оказаться в дурдоме никогда не казалась мне радужной.

* * *

Утром я проснулась с больной головой и обнаружила, что мама ночевать не приходила. Надо полагать, второе свидание с Петром Семеновичем оказалось еще увлекательнее и, надеюсь, еще приятнее первого. Честно говоря, я искренне желала своей матери счастья, ведь ей было всего сорок восемь, и вот уже десять лет, с самой смерти моего отца, она ни разу не встречала достойного мужчину.

Ну, и еще, чего уж там греха таить, я немного надеялась на то, что, встретив этого самого достойного, мама переедет к нему, и освободит нашу крошечную однушку для меня и Тима. Чтобы нам не пришлось скитаться по съемным квартирам.

Первым долгом, даже не сварив кофе, я позвонила и договорилась насчет двери. Приятный мужской голос порадовал меня новостью о том, что как раз сегодня у них отменился один заказ, а потому бригада свободна и выедет ко мне в самое ближайшее время. Уже заваривая себе ароматный напиток, я подумала о том, можно ли считать эту новость хорошей по сравнению с тем, что мне удалось относительно безболезненно пережить падение с четвертого этажа. И решила, что все-таки можно.

Кофе взбодрил меня, заставив вспомнить о Тиме и схватиться за мобильный. Но все три попытки дозвониться новостей не принесли. Тимофей по-прежнему не брал трубку. Зато зазвонил домашний телефон. И это была Римма Васильевна, взволнованным голосом поинтересовавшаяся, со мной ли сейчас ее сын. У меня не было сил солгать.

— Я иду в милицию, — решительно заявила трубка мне в ухо.

— Конечно, — горячо поддержала я.

Поддержала, хотя прекрасно знала, что заявление там не примут. Только посмеются над бедной старушкой, наговорят гадостей про то, что сынок ее, вполне возможно, загулял с какой-нибудь красоткой, и нежится сейчас преспокойно в ее постели. А на звонки невесты, само собой, не отвечает, потому как кто ж в такие моменты станет беседовать со своей невестой?

Я хорошо знала, как это бывает. Мой отец десять лет назад исчез почти так же, и так же в милиции отказывались принимать мамино заявление. А потом тело отца нашли под мостом в пригороде. К счастью, если верить медицинскому заключению, умер он мгновенно, охотники за чужим имуществом перестарались с ударом по голове. Я поддержала Римму Васильевну потому, что знала, что не смогу ее отговорить. Да и не хотела этого делать.

Возможно, пора было приниматься за самостоятельные поиски. Но, думая об этом, я ловила себя на мысли, что даже не представляю, с чего их можно было бы начать. Тим никогда не пропадал, и я не знала ни одного места, куда он мог бы податься, не сообщив мне. Разве что в очередной раз помчался спасать своего Женю. И если это в самом деле так, соваться к нему было плохой идеей. А еще к своему стыду я поняла, что боюсь на самом деле обнаружить его в кровати какой-нибудь девицы.

Так что мне оставалось только пить кофе и ждать обещанную ремонтную бригаду. И еще надеяться на то, что мой внезапный персональный кошмар все-таки завершился, и что не будет больше похищений, погонь и особенно падений с большой высоты.

Вспомнив о падении, я подошла к большому зеркалу в коридоре, задрала футболку и оглядела свою спину. Мои подозрения подтвердились, там красовался изрядный синяк. Все-таки законы физики отменить нельзя, ударилась я очень сильно. Не о землю, к счастью, но и рук моего нежданного спасителя хватило. Приложившись о землю я бы, конечно, синяками не отделалась, и меня радовало, что этого не случилось.

Совесть отозвалась новым уколом. Сосед спас мне жизнь, а я ведь привела к нему эту парочку. Сознательно и добровольно привела. Но с этими угрызениями мне удалось справиться быстро, напомнив себе о том, что если бы некоторые не оставляли где попало своих ментальных следов, никакого падения вообще бы не произошло. И мне не пришлось бы раскошеливаться на ремонт двери.

К счастью, бригада прибыла в самом деле оперативно, и управилась с ремонтом всего за полтора часа. Расплатившись, поблагодарив и распрощавшись, я наконец-то собралась в магазин. Наши с Марсом желудки настойчиво требовали еды, а в холодильнике было пусто, и кошачьего корма тоже совсем не осталось.

Но добраться до магазина мне было не суждено. У подъезда меня ждали все те же знакомые «близнецы». Веско пообещав убить на месте, если рискну хоть пикнуть, они препроводили меня все в ту же машину, вновь натянули на голову мешок и куда-то повезли. Кошмар продолжался. Даже, наверное, набирал обороты.

Будучи избавленной от порядком надоевшего уже мешка, я обнаружила себя в той же комнате без окон, в том же самом кресле. И снова передо мной на столе сидел вчерашний мужчина, на сей раз, правда, уже не в строгом деловом, а в спортивном костюме.

— Сдается мне, Элла Павловна, Вы вчера нас обманули, — заявил он вместо приветствия.

— Нет.

Я энергично замотала головой, стараясь выглядеть как можно более искренней. Эффекта мои старания не принесли.

— А я думаю, да. Вы не поддались приказу и не заснули, но это не так важно, как то, что Владислав вчера спас Вам жизнь. Думаю, Вы с ним связаны теснее, чем сообщили нам.

— Да никак я с ним не связана, — в отчаянии выдохнула я. — И на спасение своей жизни совершенно не рассчитывала. Я даже имени его не знала, пока Вы мне его не сказали.

Мужчина прищурился, внимательно разглядывая меня. Явно решая, стоит ли мне верить. И после некоторой паузы снова заговорил:

— Возможно. Возможно, Вы говорите правду, и Владислав в Вашем отношении всего лишь проявил благородство. Вовсе, кстати, для него не характерное. Насколько я его знаю, на вас, людей, ему плевать с высокой елки. Но может статься и так, что все это лишь ловкий обман.

Эта фраза меня одновременно безумно напугала, рассмешила и озадачила. Напугала потому, что мне явно не верили, а это в моем положении пленницы просто не могло не напугать. Рассмешила тем, насколько не вязалось со всем этим ужасом и самим обликом говорящего упоминание плевка с высокой елки. А озадачил меня оборот «вас, людей». Можно подумать, Владислав не был…

И тут я с пугающей ясностью осознала еще один факт. Владислав действительно не был. Не был человеком. Человек не пережил бы прыжка с четвертого этажа с такой легкостью, словно это был прыжок с тротуара на проезжую часть. И уж точно ни один человек не сумел бы так легко поймать падающую с изрядной высоты девушку. Да и бегать с такой скоростью, какую я вчера наблюдала, люди совершенно определенно не способны.

Итак, этот мой новоявленный сосед, оказавшийся каким-то там принцем, не был человеком. Отлично, просто замечательно. Особенно учитывая тот факт, что «близнецы», судя по всему, являлись существами той же породы. Как и этот тип, уставившийся на меня с высоты своего стола. Вопрос состоял лишь в том, кем они, черт возьми, все были.

— Вижу на Вашем лице задумчивость, — холодно проронил мужчина. — О чем размышляете, Элла Павловна?

— О том, кто вы все такие, — честно призналась я.

— А Вы этого не знаете?

— Даже не представляю. Вампиры, что ли? — брякнула я первое, что мне пришло в голову. Последнее время эти проклятущие вампиры стали настолько популярны и повсеместны, что личная встреча с ними удивить меня уже не могла. К моему ужасу, мужчина кивнул и обнажил в улыбке длинные клыки.

А дальше события покатились, как санки с горы. Увидев его улыбчивый оскал, я расхохоталась. И хохотала, пока слезы не полились у меня из глаз ручьем. Я даже и сама не понимала, был ли этот безумный смех вызван страхом или весельем, и мне было совершенно не до подобных пониманий. Я просто смеялась, вот и все. Что, в конце концов, я могла еще сделать?

Мужчину мой внезапный приступ веселья определенно озадачил. Он просто продолжил сидеть на своем месте, внимательно наблюдая за моими движениями, явно не понимая, что вызвало у меня такую бурную и неожиданную реакцию. Наконец, я отсмеялась и нашла в себе силы заговорить внятно.

— Правда? И что, вы пьете кровь и боитесь серебра, солнечного света, чеснока и чего там еще? А я, между прочим, видела этого вашего Владислава на автобусной остановке посреди ясного утра. Стоял себе преспокойно, ждал автобус. И, кстати, не горел при этом. Даже не светился ни капельки.

Мысль о вампирах, ездящих в автобусах, чуть было не вызвала у меня новый приступ гомерического хохота. Потому как в соответствующей литературе их обычно изображали существами слишком утонченными и надменными для подобного поведения.

— Владислав — принц, — неожиданно отозвался со своего стола так и не удосужившийся представиться тип. — Он истинный, а значит, не боится ни серебра, ни солнца, ни всего остального, что Вы перечислили. Даже днем он значительно сильнее любого обычного человека, а после заката становится сильнее и любого обращенного.

— Помедленнее, я записываю, — буркнула я. — Какие еще истинные-обращенные? Впервые о таком слышу.

Мужчина хищно усмехнулся, и я отметила про себя, что клыков у него уже не наблюдалось. Но улыбку все равно было никак не назвать приятной или хоть немного дружелюбной. Это была настоящая гримаса хищника, мило беседующего со своей добычей. Пока что мило беседующего.

— Разночтения в легендах о вампирах существуют из-за того, что мы в самом деле разные, — сообщил мой «пока что милый» собеседник в ответ. — Существуют истинные вампиры, которые таковыми и рождаются, и обращенные, которые когда-то были людьми. И вот у обращенных как раз сложные отношения с солнечным светом. Мы его не выносим. Он нас сжигает, так что днем мы предпочитаем спать в укромных темных местах. Единственное, что позволяет нам выносить солнце, это кровь истинных. И действует она, увы, не слишком долго. Но, заметьте, достаточно долго, чтобы поймать Вас, если вы решите сбежать на улицу в надежде, что мы не сможем туда за Вами последовать.

Я вздрогнула. Только что в голове у меня промелькнула именно такая мысль — выбраться из этого дома, пока еще светло, и куда-нибудь да удрать, лишь бы оказаться подальше.

— Рада за вас, — пробормотала я, чуть оправившись от нахлынувшего с новой силой страха. — Но я, знаете ли, сказала правду. Я в самом деле никак не связана с этим Владиславом. И считала его просто новым соседом, пока не заварилась вся эта каша.

— Возможно, — задумчиво отозвался мужчина, — Вы говорите правду. И тогда Ваша поимка нам ничего не дает. Но возможно, и, с учетом некоторых фактов, гораздо более вероятно, что Вы просто лжете, а на самом деле являетесь миньоном Владислава. Тогда мы не зря Вас сюда привезли.

— И каких же это, позвольте спросить, фактов? — с трудом заставила себя поинтересоваться я, решив отложить вопрос о том, кто такие миньоны, до лучших времен.

— Вы не поддались воздействию, — ответствовал тип, заинтересованно разглядывая меня. — Не уснули вместе с остальными. А моим ребятам вполне под силу воздействовать на любого человека, но не на миньона, конечно. Кроме того, на Вас есть следы его ментального воздействия.

— Но ведь я же говорила, что он велел мне не вызывать милицию, — отчаянно прошептала я.

— Да, я это помню. Как помню и то, что Вы все-таки ее вызвали. Либо это нестыковка, выдающая Вашу ложь, либо Вы миньон истинного, более сильного, чем принц Владислав. Но, насколько мне известно, единственным более сильным истинным в Москве был покойный отец принца. Его миньоны известны, Вы не из их числа, да и с чего бы ему делать миньоном какую-то там начинающую журналистку? Король Игорь предпочитал ловить рыбку покрупнее. Каков вывод?

— Но я не лгу!

Мое искреннее возмущение не достигло цели, собеседник его попросту проигнорировал.

— Вы лжете, деточка, — холодно сообщил он. — И, притом, довольно неумело. Признайтесь, Вы просто любовница принца.

— Никакая я ему не любовница, — вспылила я, выпрямляясь в кресле. — У меня, между прочим, есть жених, которого я люблю!

— Кому это мешает? — фыркнул мужчина. — Раздевайтесь.

— Чееееего?!!

— Раздевайтесь. Или мы Вам поможем. Белье можете оставить.

Я ощутила позади чье-то присутствие, оглянулась и увидела «близнецов». Пользоваться их помощью мне не хотелось совершенно, потому я почла за благо исполнить требование и разделась.

Мужчина снова моментально перетек ко мне и придирчиво осмотрел все мое тело, особенно много внимания уделив бедрам. Все время осмотра я стояла посреди комнаты, борясь с искушением пнуть его пониже пояса.

— Одевайтесь.

— Искали следы укусов? — не без сарказма поинтересовалась я, натягивая водолазку.

— Именно. Странно, но их нет.

— И ничего странного. Просто я говорю правду.

— Странно, но вы не поддаетесь и моему воздействию, — без выражения обронил мужчина, вновь усаживаясь на стол. — Все-таки Вы миньон Владислава, просто связь ваша давно не возобновлялась.

— Может, тогда хоть объясните мне, кто такие эти миньоны? — проворчала я, влезая обратно в джинсы. — Должна же я знать, кто я есть.

— Миньоны это люди, которым истинные давали свою кровь, — спокойно пояснил мужчина. — Они находятся под определенным контролем и выполняют все приказы хозяев. Обычно этим пользуются для того, чтобы иметь надежных деловых и политических партнеров. И, конечно же, партнеров сексуальных.

— Фу, — фыркнула я, вновь усаживаясь в кресло.

— Обычно людям это даже нравится, — ухмыльнулся один из «близнецов». И тут же умолк под гневным взглядом своего начальника.

— Ладно. Будет ли мне позволено спросить, что со мной будет дальше? — все-таки решилась поинтересоваться я, воспользовавшись относительным благодушием собеседников.

Босс неприятно ухмыльнулся, поигрывая длинным узким кинжалом, до этого спокойно лежавшим на столе, и ответил:

— А это, милейшая Элла Павловна, зависит от Вашего хозяина. От принца Владислава. Либо он придет за Вами, и мы его наконец-то схватим и убьем вас обоих, либо он за Вами не придет, и мы убьем только Вас, за ненадобностью. Ну, и заодно в надежде на то, что принц явится хотя бы отомстить. Одно из двух, но для Вас путь один. На тот свет.

От ужаса у меня пересохло в горле, но я все же сумела задать последний, вероятно, вопрос:

— С чего бы ему приходить мстить, если уж он не придет меня спасать?

— О, — рассмеялся мужчина в ответ, — Принц, скорее всего, не питает к Вам ни малейшей привязанности, и не стремится сохранить Вашу жизнь. Но убийство миньона — тяжкое оскорбление, из числа тех, которые будущему королю сносить непозволительно. А поскольку Владислав явно до сих пор надеется занять место своего отца, он просто обязан будет отомстить за Вашу гибель. Если же он этого не сделает, получится неплохой для нас третий вариант. Конечно, смерть принца крайне желательна, но и опозорить его было бы тоже неплохо. Тогда мой хозяин все равно станет королем. А от принца можно будет избавиться позже.

Да уж. Правда заключалась в том, что для меня не было никаких двух. Только одно из одного же. Меня, не повинную ни в чем, кроме неудачного выбора места проживания, при любом раскладе ждала смерть. Причем после нее мне предстояло так и остаться неотомщенной, ведь я не была миньоном этого проклятого принца. Стало быть, и мстить за меня у него причин не было.

— Но мы ведь подождем Владислава, правда? — почти умоляющим тоном пробормотала я.

Главный торжествующе улыбнулся, все продолжая вращать кинжал в ладонях, и насмешливо ответил:

— Вот ты и созналась, что ждешь его появления. С этого следовало начинать, но, впрочем, это уже неважно. Мы подождем его пару-тройку дней. Уверяю, скучать не придется, мои мальчики о тебе позаботятся. Ты ведь все равно расходный материал, а ребятам развлечение. Может, и тебе понравится. У тебя ведь уже есть опыт с вампиром.

Внезапно я поняла, что по-настоящему страшно мне стало лишь после этих слов. Не помню, кто там из знаменитых говорил, что не боится смерти, а просто не хочет при этом присутствовать, но этот неизвестный мне кто-то оказался чертовски прав. Самой по себе перспективы погибнуть ни за что в неполных двадцать пять я страшилась не так уж и сильно. По крайней мере, такой вариант развития событий избавлял меня от артрита и маразма. Гораздо страшнее было то, что мне сулило ожидание этой самой смерти.

Плотоядно улыбающиеся «близнецы» с двух сторон подхватили меня под руки, выдернули из кресла и потащили из комнаты в темный коридор. Путь оказался недолгим, от силы метров пять, потом меня втолкнули в маленькую комнату без окон, освещенную тусклым бра, и с грохотом захлопнули за моей спиной массивную металлическую дверь.

Оглядевшись, я увидела перед собой обычную деревянную кровать, достаточно широкую, чтобы разместиться на ней даже вдвоем. О назначении этой самой кровати, аккуратно застеленной мягким голубым пледом, я постаралась не думать, предпочтя продолжить осмотр. В дальнем от двери углу обнаружилась ниша. Наверное, когда-то ее занимал встроенный шкаф. Или, может быть, шкаф там только планировался, да так и не случился, потому что его место заняли расположившиеся напротив друг друга унитаз и раковина. На бачке унитаза даже стоял рулон туалетной бумаги. Подумать только, какая заботливость.

Бежать было некуда, прятаться негде. Поэтому я села на кровать и принялась ждать худшего. Ждать пришлось довольно долго, минут, наверное, сорок. А потом дверь открылась и в комнату вошел незнакомый мне тип. И я услышала, как снаружи задвинули засов. Последняя надежда умерла, так толком и не успев родиться.

Тип стоял у двери и нагло ухмылялся, демонстрируя клыки. Раньше я его совершенно точно не видела, хотя, впрочем, я никого из здешних обитателей на самом деле и не видела. Только того, вроде как босса, «близнецов» да еще водителя, который нас сюда привозил.

Внешность моего «посетителя» не слишком-то впечатляла. При жизни он наверняка был борцом или кем-то вроде этого. Высокий, мощный, коренастый, коротко стриженный. И наверняка тупой. Но очень, очень сильный. А из средств сопротивления у меня были только не слишком-то острые ногти и зубы. Совсем не впечатляющие по сравнению с клыками гостя.

Несколько секунд мы молча рассматривали друг друга. Потом визитер плотоядно ухмыльнулся, да еще и подмигнул мне. От этого зрелища меня едва не стошнило. И стошнило бы, если бы было чем, но, поскольку даже единственная чашка кофе, посетившая мой желудок с утра, явно уже успела благополучно его покинуть, дело ограничилось парой болезненных спазмов.

А потом мне вдруг стало обидно. До того обидно, что весь страх и все отвращение отошли на второй план. Вот, стало быть, для чего я четверть века берегла свое девичество. Чтобы перед смертью стать игрушкой для толпы безмозглых громил.

Впрочем, как сказать — берегла. Технически это было так. Но на самом деле я даже с большим натягом не смогла бы назвать себя невинной девушкой, поскольку достигла определенных успехов в некотором ином способе близости с представителями противоположного пола. Во всяком случае, Тимофей утверждал, что мои губы просто божественны, и ему достаточно их. Пока достаточно. Потому что самое главное мы решили приберечь для первой брачной ночи. Чтобы хоть что-то было настоящим в современной пародии на свадебную церемонию. В смысле, чтобы эта самая первая ночь в самом деле была первой.

Раньше меня все это вполне устраивало. По крайней мере, я, в отличие от моей подруги Танюшки, не писала кипятком на очередной тест на беременность по три-четыре раза в год. Душевное спокойствие, знаете ли, по нынешним временам дорогого стоит. Но вот теперь я сидела на кровати, пялилась на субъекта, определенно намеренного меня изнасиловать, и чертовски жалела, что за всю свою бесполезную молодость так и не переспала с каким-нибудь понравившимся парнем. И в душе не осталось даже намека на спокойствие, только гнетущая, тошнотворная тоска.

— Раздевайся, — глухо скомандовал, наконец, визитер.

— Что, опять укусы искать будете? — из последних сил попыталась пошутить я.

На самом деле мне хотелось сжаться в комок и взвыть от отчаяния, но присутствие громилы удерживало меня от этого. Незачем ему видеть меня слабой.

— Нам запретили тебя кусать, — злобно оскалился мужик. — А жаль.

За какую-то долю мгновения он переместился от двери, оказавшись ко мне вплотную, и рванул с меня свитер. Лишь чудом ни одна из сережек не зацепилась за воротник, мочки ушей остались при мне. Впрочем, радоваться этому чуду мне оставалось недолго.

Я так и не поняла, как очутилась на кровати, вдавленная лицом в подушку. Не выдержала, глухо завыла и задохнулась, почувствовав, как слетели джинсы, а вслед за ними и трусики. Сверху навалилось тяжелое тело. Мне страшно хотелось потерять сознание, но в обморок я еще не падала ни разу в жизни, и сегодняшний вечер, похоже, не сулил мне дебюта в этом деле.

Из последних сил я попыталась дернуться, и, к моему величайшему изумлению, мне это удалось. Я скатилась с кровати на пол, только по пути уже сообразив, что тело мерзавца валится в противоположную сторону. Тряся головой, я приподнялась, опираясь на руки и колени, и получила ощутимый удар чем-то мягким пониже спины.

— Одевайся, — велел до странности знакомый голос. — Быстро!

Хлопнувшим меня мягким предметом оказались мои же собственные джинсы. Перевернувшись и утвердившись на полу на пятой точке, я увидела сперва их рядом с собой, а потом и стоящего в дверях соседа. Владислава. Сжимающего в руке пистолет.

— Быстро! — рявкнул этот «принц, как его там», заметив, что я сижу и пялюсь на него. — Или брошу тебя здесь.

Последняя фраза вывела меня из ступора. Я еще не испытала никакого облегчения, не осознавала, что самое страшное осталось вроде бы позади, и действовала механически. Зато на удивление быстро запихнулась в джинсы, и даже сумела подняться на ноги, опираясь на кровать. Сердце колотилось везде, во всем теле, вплоть до самых кончиков пальцев, а желудок стискивали новые и новые спазмы.

Я еще раздумывала, смогу ли вообще удержаться в вертикальном положении, а Владислав довольно невежливо ухватил меня за предплечье и поволок за собой. На удивление, ноги меня послушались, покорно зашагав вперед.

По дому мы шли медленно, Владислав то и дело оглядывался, прислушивался и, кажется, еще и принюхивался. А я просто тащилась за ним, стараясь не наступать в лужи липкой, темной жидкости. Делать это было непросто, потому что лужи покрывали почти весь пол. Жижа омерзительно воняла, над ней поднимался неприятный коричневый дымок. По правде говоря, я совсем не хотела знать, откуда тут появилась вся эта дрянь, но все-таки узнала. Наступила босой ногой на что-то маленькое и твердое, и чисто автоматически пригляделась, воспользовавшись очередной остановкой, сделанной моим провожатым. Я наступила на пулю. А лужи, надо полагать, еще совсем недавно были трупами.

Уже в третий раз за последний час я порадовалась тому, что так и не успела ничего съесть. И в первый — тому, что ужас последних событий настолько меня вымотал, что сил обращать внимания на собственные перемазанные в вонючих останках ноги попросту не осталось.