Вместо эпилога

Вместо эпилога

Мужчина средних лет с грустью и ностальгией смотрел на город, с которым у него было связано немало воспоминаний. Здесь он научился многому из того, что не раз спасло его жизнь. Теперь это место было покинуто. Насколько мог судить гость, кроме него в Аль-Шаэде не осталось никого. На пару с ветром они прогуливались по пустым улочкам, не решаясь тревожить покой недвижимо-молчаливых, будто заснувших домов.

Изредка поскрипывали неплотно прикрытые ставни. Казалось, они плачут от одиночества. Вместе с жителями из зданий ушла жизнь. Невозможно было смотреть на эту печальную картину без щемящего ощущения в сердце.

Несмотря на ностальгическую тоску по минувшим временам, гость испытывал истинное удовольствие от того, что забрался в такую даль. Тяготы дальнего путешествия не могли заглушить ощущение близости с этим место. Мужчина чувствовал, что его неудержимо влечёт сюда. Теперь же он находился там, где нужно.

Чужие дома, где, возможно, сохранились какие-то ценные вещи, совершенно не прельщали странного гостя. Он без трепета миновал запертые сундуки, даже не пытался заглядывать в окна и дверь. Сам до конца не понимая, куда же направляется, мужчина неспешно шагал по улице.

Из-за поворота показался небольшой ничем, казалось бы, непримечательный домик. Но именно он привлёк внимание путешественника. Здесь мужчина жил во времена своего обучения, под этой крышей останавливался, когда появлялся в Аль-Шаэде позже, скорее гостем, нежели учеником.

Это здание притягивало взор, а приоткрытая дверь словно молила: «Зайди!» И странник не в силах был противиться её призыву. Только сейчас он с абсолютной ясностью осознал, что целью его путешествия является именно этот дом.

Не скрипнула ни одна половица. Но всё же мужчина почувствовал, что он в помещении не один. Насторожившись, гость привычным движением потянулся к кинжалу. Неизвестно, кто мог поджидать в этом забытом богами месте. Стоило держаться настороже.

Но как только мужчина увидел, кто стал причиной его беспокойства, губы невольно растянулись в улыбке. Вот уж кого он не ожидал встретить, так это своего старого знакомца.

– Не стоит так удивляться. Не зря же я говорил тебе: до встречи! – вместо приветствия произнёс мужчина, удобно устроившийся на кровати. Казалось, он совершенно не удивлён неожиданному визиту.

– Глазам своим не верю! – восторженно воскликнул гость. – Вот уж не думал, не гадал, что вновь когда-нибудь свидимся! Мне казалось, все вы покинули нас насовсем.

– Совсем скоро так и произойдёт. Помнишь ту девочку, Никку? – неожиданно спросил пожилой мужчина, плотнее закутываясь в мантию. Он выглядел если не больным, то измождённым и походил на человека, успешно выполнившего тяжелую работу.

– Конечно, как же иначе!? Она очень нам помогла, ещё до того, как вы поспорили с высшими магами. Думаю, без неё сегодняшняя встреча могла и вовсе не состояться. Как у неё дела? Признаться честно, с той поры я Никку больше не видел.

Седовласый мужчина оказался лучше осведомлён о судьбе их общей знакомой. По его словам выходило, что друид поселилась на границе Топей, посветив всю себя разведению всевозможных животных. Места были дикими, безлюдными. То есть, как раз такими, о которых Никка всегда мечтала.

Спустя несколько лет к ней присоединились остальные друиды, которым стало тесно в стенах Башни. Затворнический образ жизни роднил их и заставлял тянуться друг к другу. После исчезновения правителей Ковена ничто более не держало травников на привычных местах. Созданный Никой уголок дикой природы оказался для них идеальным пристанищем. В итоге образовалось небольшое поселение, у которого имелось даже своё правление.

– А я-то всё гадал, куда это повадились ездить знахари со всей империи за целебными настойками! – задорно рассмеялся гость, понимая, что ушлые торговцы быстро смекнули, как можно использоваться уникальные навыки друидов. Несомненно, у болотного городка было большое будущее.

Разумеется, гостя заинтересовал вопрос о жителях Аль-Шаэде. Некогда людный, пусть и небольшой город, казалось бы, не мог исчезнуть ни с того, ни с сего. Хотя без порталов, соединяющих отдалённый уголок Империи со всеми остальными графствами, осуществлять снабжение представлялось затруднительным. Это могло прогнать отсюда многих. И всё же совершенная пустота удивляла.

Оказалось, что адепты Ордена отправились в странствия по свету. Их обучение подошло к концу. Теперь каждому предстояло отыскать собственную судьбу. Но никто не мог исключать и того, что однажды они вернутся в Аль-Шаэде, чтобы вернуть славу забытому городу. Возможно, именно им предстояло стать новыми наставниками.

Разумеется, помимо этого, двум старым знакомым хватало тем для разговоров. Они долго беседовали, вспоминая минувшее и размышляя о грядущем. Вопросы находили ответы, но никак не иссякали. Наконец, оба поняли, что пришло время расставаться.

– Что ж, теперь я говорю тебе: прощай. Аль-Шаэде в твоём распоряжении, делай с ним, что хочешь. Моё время вышло, пора уходить… Ведь моё время пришло! – с тёплой улыбкой произнёс бывший хозяин города.

– Жаль, что мы больше не увидимся, учитель. Или как мне стоило бы вас теперь называть?

– Могу сказать одно: я больше не твой учитель. В моей комнате ты найдёшь все необходимые записи для управления нашим славным городом. Думаю, Орден должен жить дальше. И кому, как не тебе его возглавить? – мужчина задорно подмигнул своему собеседнику.

«Значит, шанс возродить его всё же есть! И это доверили мне!?» – не поверил своим глазам гость. В голове тут же родились сотни вопросов, на которые хотелось немедленно получить ответы. Но стоило моргнуть, как пожилой мужчина, сделавший столь щедрый подарок, бесследно исчез. Последнее слово осталось за ним.

Народные гуляния по случаю шестой годовщины спасения дочери императора длились уже третий день. Дармовая выпивка буквально вынуждала людей праздновать от души и на широкую ногу. Но, что удивительно, выпивохи не переходили некоторой невидимой границы. Ни разу, насколько помнил Ральф, в этот день не случалось серьёзных потасовок, тем паче беспорядков. В этом была и его заслуга – ведь хорошо натасканные стражники не бездействовали, своевременно пресекая любые беспорядки. А заправлял ими он, не доверяя руководство никому другому.

Граф Аллира наблюдал с балкона за своим любимым городом. Тёплая летняя ночь навеяла воспоминания о днях, когда ему, тогда ещё простому стражнику, доводилось подолгу стоять у ворот, считая в небе звёзды и охраняя покой горожан от лихих людей.

К слову сказать, графство вот уже который год считалось самым спокойным во всей империи. И все отдавали должное стараньям правителя, который приложил немало усилий, чтобы его родина заслужила это почётное звание.

Мало у кого это получалось столь же успешно. Обычно, стоило вельможе взяться за подобную работу, как всё тут же шло наперекосяк. Но у Ральфа и ситуация была совершенно иной. Ведь он знал службу изнутри, как никто другой. К тому же, что немаловажно, ему было ради кого стараться. Две девочки и совсем ещё юный мальчуган мирно спали в своих комнатках. Чтобы быть спокойным за их безопасность в будущем, требовалось напряженно работать уже сейчас.

Красавица жена неслышно подошла сзади, нежно обняв любимого мужчину.

– Не спится?

– Вспоминаю…

Они редко говорили помногу, понимая друг друга без лишних слов. Эта удивительная связь была их тайной гордостью.

– Такая же ночь была перед тем, как…

Графиня не договорила, но Ральф прекрасно знал, о чём она думает. Прекрасное лицо омрачилось, словно женщину посетили дурные воспоминания. Мужчина нахмурился, но быстро взял себя в руки.

– Иначе мы не смогли бы быть вместе. – коротко отозвался он. Смерть первого мужа до сих пор не давала женщине покоя. Сомнения в правильности содеянного то и дело давали о себе знать. Вот этого Ральф никак не мог понять. Прошлое невозможно изменить, так для чего переживать о не свершившемся и печалиться о содеянном?

Прозвище Справедливый нынешний граф получил много позже того злополучного дня. Да и не ведал никто о тайне, хранимой двумя влюблёнными. Для всего Аллира граф погиб в бою от рук предателя Херведа. Другой правды людям знать не стоило.

Глория молча смотрела в ночь, но чувствовалось, что она не замечает ничего перед собой, погруженная в события тех давних дней. Даже говорить о них было непросто. О том, чтобы забыть не могло идти речи. Но Ральф видел, как изводится его супруга. Вот только поделать ничего не мог. Сам он смирился со своей судьбой и желал того же любимой.

– Помнишь, советника императора? – неожиданно спросил мужчина, желая перевести разговор в другое русло.

Женщина внимательно посмотрела на своего супруга, пытаясь прочесть в его глазах ответ на ещё не заданный вопрос. Их мысли определённо прошли схожими тропами. И всё же оставались сомнения.

– Тебе тоже показалось, что это он? – наконец, вымолвила она, плотнее кутаясь в шаль.

Ральф ничего не ответил, только усмехнулся в густые усы. Не запомнить узника, которого стражник решил освободить в злополучный и памятный день восстания, было невозможно. К слову сказать, если бы не помощь этого неординарного парня – нынешний граф мог бы никогда больше не увидеть свою возлюбленную. Что и говорить, внешность «охотника» навсегда осталась в памяти графа. А советник императора один в один походил на него. Пусть он не подал вида, что знаком с четой Аллирских правителей, на это наверняка имелся должный повод.

– А ведь его в тот раз обвиняли в связях с тёмным братством! – внезапно расхохотался Ральф.

Теперь за такое предположение можно было многим поплатиться. Ещё бы, назвать «тёмным» правую руку императора значило оскорбить самого правителя империи. Даже графу подобные слова не сошли бы с рук.

– Зато об убийцах уже давно ничего не слышно… – как бы между делом промолвила Глория, намекая на то, что противоречия между тёмным братством и ястребами, наконец-то, так или иначе, разрешились.

Ральф неодобрительно покосился на собеседницу, но промолчал. Слишком явно его жена намекала на «тёмную» сторону советника. А ведь доказательств никаких не было даже в те далёкие дни, когда он явился в Аллир подмастерьем охотника. Стоило ли говорить об этом теперь, когда даже у стен нередко появлялись уши?

– Впрочем, не будем об этом. – нашлась Глория, поняв обеспокоенность мужа. – Давай лучше порадуемся нашей новой главе церкви! Мне кажется, эта женщина многого добьётся!

– Вот уж не думал, что ты уверовала в эту нелепую идею единства Богов! – несказанно удивился мужчина. – По мне так эта Эталь, неизвестно откуда свалившаяся на наши головы, самая настоящая еретичка! Подумать только, заявить, что Господь всего один! – в голосе Ральфа слышалось подлинное негодование. Впрочем, приверженцев старой веры осталось немного. Утратившие своё волшебство церковники мало чем могли привлечь верующих, кроме напыщенных, но ничем не подкреплённых речей. Впрочем, никто не гнал староверов. По крайней мере, пока.

– А я слышала, что она была одной из тех, кто освободил дочь императора! – не сдавалась женщина. Ральф мог бы ей возразить, что подобный подвиг приписывает себе едва ли не всякий, сколь бы то ни было, видный деятель. Но Глория поспешно увела разговор в сторону: – Церкви нужны новые взгляды. Именно Эталь Светлая может провести реформу бескровно и мирно. Слышал же, что она не отрицает Сенарию! Просто Шестеро – ни что иное, как разные воплощения Единого.

Ральф презрительно хмыкнул. Он был воспитан в сенарианской традиции и не желал меняться. Впрочем, мужчина прекрасно понимал, что в словах собеседницы есть определённый резон. Утратив волшебство, церковь начала беднеть. С этой точки зрения старая вера не годилась. Уловив изменение настроение мужа, Глория продолжила наступление:

– А как же её проповеди? Сколько в них добра, сострадания к ближнему! К тому же, с её приходом маги не смеют зазнаваться! Да что там – они попросту присмирели! И при этом, она многодетная мать!

Ральф насмешливо взглянул на супругу, наблюдая за её усердными попытками сделать невозможное. Особенно забавными ему казались приводимые аргументы. Отступать мужчина не собирался ни в коем случае.

– К тому же, Эталь была единогласно выбрана синодом! – не сдавалась женщина.

– Вот только среди архиепископов к этому времени почему-то не осталось ни одного приверженца старых добрых взглядов. – как бы невзначай заметил Ральф. – Одни почили, других назначил Тирем, бьюсь об заклад, с подачки этого своего советника…

– Давай прекратим этот спор. – тихо произнесла Глория. – Ты говоришь запальчиво и совсем не то, что подсказывает тебе твоё мудрое доброе сердце.

Ральф поцеловал супругу, про себя подумав, что она нашла отличные слова, чтобы напомнить ему, какой силой стала обладать новая церковь и сколь тонкий слух у императорского советника. Болтать лишнего не стоило даже у себя в покоях.

Одинокий вечер зябко ёжился за окном на холодном ветру. Но никто не спешил распахнуть ему навстречу свои двери. В тепле семейного уюта и горящего очага люди чувствовали себя куда комфортнее, нежели на улице. Впрочем, некоторые и там умудрялись находить своё одиночество.

Мужчина при мерцающем свете свечей склонился над рукописью, с увлечённым видом выводя всё новые и новые символы на желтоватом пергаменте. От усердия кончик языка чуть выступал наружу, будто тоже хотел помочь – поучаствовать в столь важном процессе.

Казалось, ничто в этом мире не способно отвлечь писателя от его труда, столь глубоко он погрузился в созидательный процесс. И не мудрено, ведь давно миновало и начало и даже середина. Книга была почти закончена. Оставалось несколько последних штрихов.

– Пап, ну долго ты ещё будешь возиться? К нам дедушка пришел! – раздался хор звонких детских голосов из соседнего помещения. Семья не собиралась надолго расставаться со своим главой.

Дописав несколько последних предложений, мужчина взглянул на свой труд оценивающим взглядом и ещё раз пробежал глазами последнюю фразу: «Лита стала моей лучшей кражей!». Губы растянулись в довольной улыбке. «Что ж» – подумал он, – «Пожалуй, это стоит прочесть Миртису. Пусть задумается, чей куш был ценнее!»

Вот только отчего-то его не переполняла радость от завершения труда всей своей жизни. Напротив, мужчина ощутил небывалое опустошение. Словно кто-то выдернул у него из памяти большую часть прожитых дней и событий.

Вторя своим ощущениям, он негромко произнёс себе под нос с затаённой тоской в голосе:

– Вот и всё…

Пятерым детям требовалось внимание отца. И никакие дела не моги быть важнее этого. Семья всегда стояла на первом месте – так уж повелось. А это означало, что времени на собственные переживания остаётся в обрез. «Что ж, возможно, это и к лучшему?» – повеселев, рассудил мужчина.

– Иду-иду! – добродушно отозвался он в ответ на не прекращающиеся призывы малышни.

С каждым шагом прочь от стола прошлое уходило в небытие. Вместо этого близилось нечто новое, неведомое. Уже дойдя до двери, мужчина в последний раз оглянулся назад. Задорная мысль промелькнула у него в голове, вызвав невольную улыбку: «Книга закончена. Но ведь жизнь-то продолжается!»