Песнь вторая: Литания третья

Каю накинули грязную тряпку на голову, лишив зрения. Кто-то крепко держал его за плечо и тащил запутанными путями. Так ему показалось. В какой-то момент он почувствовал, как его спускают вниз. В нос ударил затхлый, отвратительный запах, несмотря на ткань. Воздух стал холоднее и влажнее. Ноги Кая тонули в чём-то твёрдом, что хрустело под его шагами.

Вскоре шум хрустких шагов сменился гулом толпы. Кай ощутил тепло и движения воздуха, разгоняемые телами. Дверь скрипнула, его остановили, затем скрипнула снова, и сквозняк исчез. Кай постоял немного, потом стянул тряпку с головы. Ничего не изменилось — милосердная Тьма всё так же обнимала его голову. Он начал осторожно исследовать пространство и быстро определил его границы. Каменная комната напоминала его собственную, но с массивной железной дверью.

Кай сел на холодный пол. У него забрали всё, включая артефакт Арна, кроме одежды. Чтобы отвлечься от терзающих его мыслей, он прислушался. Сначала услышал только шум воды и гул толпы. Но потом пожалел, что решил слушать. До него донеслись слабые, но тревожные звуки хора:

— В могильном прахе наш гнев живёт,

Червь в камне правду грызёт.

Свободные мысли разрывают ложь,

Тираны падут, как серый дождь.

Ярость павших — наш вечный вой,

Свет возродится над мертвенной мглой.

Мы — тени сломанных зеркал,

Осколки душ, что мир предал.

Литания ужасников, чистая ересь. Что-то настолько противоестественное, что даже услышав её, сложно было поверить своим ушам. Но уши не могли сойти с ума отдельно от разума. Кай закрыл уши и лёг на бок, поджав ноги. Проклятые небеса! «Так тебе и надо, Кай», — мысленно сказал его голос разума. «Это тебе за сомнения и ложь наставнику. С хорошими служителями такого не происходит». У Кая не было слов возразить себе. Он опять заплакал, как ребёнок, которому никто не скажет «хватит».

Через непонятный отрезок времени дверь снова заскрипела, и Кай быстро утёр слёзы. Свет ослепил его, но он увидел двух вошедших. Один из них был шрамник с чадящим факелом, а другой — неизвестный человек с глубоко посаженными маленькими глазами и длинным горбатым носом. Его лицевая татуировка проходила через глаза, как и у Арна.

Новый ужасник присел на корточки перед Каем и, разумеется, без пожелания плодотворного служения, хрипло заговорил:

— Этот человек, — говоривший кивнул на шрамника, — думает, что ты присоединишься к нам, потому что у тебя нет другого выхода. Но ты служитель. Ты можешь предать, даже ценой собственной жизни.

— Я всего лишь ученик… — тоже прохрипел Кай.

— Это не имеет значения. Ты либо с тиранами, либо с нами. Третьего не дано. А вам, служки, там разум затемняют по-особому.

— Я не верен… тиранам. Я всегда скрывал чужие сны о свободе, — Кай решил приукрасить действительность, ведь от её красоты зависела его жизнь.

Носатый задумчиво посмотрел на шрамника.

— Слышал, вчера одному из наших отсрочили казнь, хотя вряд ли ему снились сны о целовании задниц владык, — проговорил шрамник.

— Он моложе меня? — голос Кая окреп от надежды. — Ему снился сон о свободе с природой и ветром, но я сказал, что это сон о Тьме.

Ужасники переглянулись, и Каю показалось, что уголок губ шрамника приподнялся.

— У служителя, даже ученика, больше знаний изнутри системы, — сказал шрамник голосом выигравшего спор. — А этот ещё соединён с артефактом для сновиденья.

Носач нахмурился, но всё же встал и протянул руку Каю. Сжав её, он поднял Кая на ноги:

— Теперь ты и есть Сопротивление. Не подведи нас, служка, — сказал носач и, обратившись к шрамнику, добавил: — Гер, следи за ним. Теперь ты отвечаешь за все его действия.

Он вышел, а оказавшийся Гером одобрительно похлопал Кая по плечу.

— Ты отсрочил гибель сына моего друга, Дана. Спасибо.

— Эммм… Вам спасибо за покровительство, — смущённо поблагодарил Кай. Ему было непривычно благодарить человека, а не Владыку.

— Не переживай. Фок — угрюмый параноик, как и нужно лидеру Сопротивления. Прояви себя в деле, и он примет тебя как родного сына, — бодро произнёс Гер, приглашая Кая покинуть комнату.

— Что вы можете мне рассказать? — Кай осторожно принял приглашение.

Кай увидел кости. Много костей. Столько костей, что Кай сперва не понял, на что смотрит. Перед ним было больше костей, чем не-костей. Сотни. Тысячи. Колонны из черепов, столы из рёбер, держатели факелов из фаланг, просто горки костей, среди которых спокойно ходили люди, переступая, а иногда распинывая белые останки. Оссуарий под городом, также служащий канализацией. Кай мог бы и догадаться, если бы захотел.

— Мы — Сыны Света, последние, кто помнит и мстит. Мы — оставшийся Свет. Мы — Сопротивление. Мы — ярость павших, — торжественно произнёс Гер за спиной Кая.

Кости отпустили внимание Кая, и он смог увидеть остальное содержание пещеры: палатки из рваных мантий колыхались от ветра, костры из костей чадили, горшки с бурдой пахли плесенью. Ужасники, среди которых были дети, чистили инструменты и кости, носили ящики, тихо разговаривали в группах. Один ребёнок носил ожерелье из зубов. Литания Ярости павших тихо, но настойчиво заполняла пространство.

— Меня Гер зовут, — сказал Гер, шагая вперёд.

— А я служитель… Бывший служитель Кай, — промямлил Кай, спотыкаясь о кость.

— Да ты не переживай — многим в начале сложно начать новую жизнь, — успокоил его Гер. — Но ты быстро перестроишься, ведь это настоящая жизнь, а не ложь владык.

Для Кая настоящая жизнь выглядела в лучшем случае неприглядно. Гер повёл Кая по лагерю ужасников, рассказывая об их быте. Кухня, соединённая с кузницей, дышала жаром, дым уходил в трубы наверх. Места для сна были просто кучей мантий. У мужского туалета Кай поморщился, услышав мужские голоса. Сам туалет представлял собой широкое отверстие в полу, в котором текла подземная река. Кай спросил себя, как они могут получать воду для питья, но благоразумно не узнал. Зато узнал, что едят ужасники: настенные грибы, мох и чёрный баранец.

Гера постоянно окликали ужасники, он перебрасывался с ними словами, представляя их Каю. Он не запомнил ни одного имени. Большинство ужасников бросало на Кая обеспокоенные взгляды, иногда перешептывались, глядя на него. Кай чувствовал себя не на своём месте, что было правильным осознанием.

Гер подошёл к тому, что Кай мог только определить как массивный алтарь, вжатый между сталактитами и сталагмитами, в отдалении от лагеря. Да, правильно: Литаниям и Мантрам нужна тишина. На алтаре лежали украденные артефакты, среди которых находился и артефакт Арна. Гер взял его и показал Каю.

— Знаешь, что это?

Осколок сна вонзился в шею, словно рвался к брату.

— Нет.

— Но у тебя из шеи выходит такой же.

— Это другой артефакт, — сказал Кай, указывая на него. — Форма иная, линии вогнутые. И шип короче, поверьте мне. Это не осколок сна.

Гер разочарованно подбросил артефакт и поймал его в карман, где тот и остался.

— Я бы тебе его дал, честно. Но Фок меня за это растерзает. Заработай его доверие — и он будет твоим. Ладно?

Кай кивнул. Арн тоже полуспросил-полуобозначил будущие события с этим «ладно». Но у Тьмы… У света были свои планы.

— Арн, он...? — неуверенно от своей наглости спросил Кай.

— Близкий был? — с сочувствием уточнил ужасник.

— Мой сосед. Но он был мне вроде как, ну… Сложно сформулировать определение… — замялся Кай, не в силах подобрать нужные слова. Гер понял его заминку как горе и страх перед признанием значимости Арна.

— Арн был героем! — слишком бодро ответил Гер. — Почти одним из нас. Он добывал для нас артефакты. Он действительно верил в наше великое дело.

Кай вспомнил, что Арн никогда не проявлял особого энтузиазма в служении, хотя бы на словах. А прямо перед оседанием в пепел Арн пытался о чём-то предупредить Кая. Он забыл точные слова, но это было явно предупреждение о Владыках.

Гер с Каем вернулись в центр лагеря и подошли к группе ужасников, которые сидели кругом и выкрикивали: «Их звали Вия, Дир и Гам!» Их энергия напомнила Каю «Жизнь!» при разрыве дракона.

— А вот мой и, следовательно, твой отряд. Но ты их уже знаешь, — сказал Гер. — Это Кай.

Конечно, Кай никого не знал, кроме ужасника, с которым ехал на двуроге. Этот ужасник недобро посмотрел на Кая и бросил:

— А кишок у этого служки хватит делать, что должно?

— Видел бы ты, Хам, как он ударил Гидру, — заступился за Кая Гер, милосердно не упомянув выроненный молот.

— Даже её родная мать поступила бы так же, — фыркнул Хам. — А что, если придётся замарать руки кровью не монстра, а затемнённых людей? Как тогда, служка?

Кай хотел промолчать, но все, включая Гера, уставились на него, ожидая ответа.

— Если можно… Я бы не хотел убивать невинных, — прошептал Кай, но все его услышали.

— Невинных?! — возмутился Хам, вскочив. — Это те, кто защищает тиранов? Кто им служит? Кто ничего не делает, чтобы их свергнуть?

— Кто не сделал ничего плохого… — Кай опустил взгляд.

— Успокойся, Хам. Кай ещё ничего не знает, — сказал Гер, вставая между ними, затем повернулся к Каю. — Ты ещё мал и не понимаешь, что для достижения цели иногда приходится использовать все средства. Нельзя обойтись без жертв в большом жестоком деле революции. Искупитель простит...

— Я… Я просто хочу сказать то, что если нужно сделать что-то такое, то только после того, как все остальные сдержанные способы будут испробованы, а жертвы минимизированы, — попытался оправдаться Кай. — Я ещё всего не знаю, но со стороны ваши ужасания вызывают только ненависть и страх. Так вас не поддержат.

— Надеюсь, ты не поручился за него головой, Гер, — усмехнулся Хам. — Иначе тебе конец.

— Кто сказал, что нам нужна поддержка? — вмешался молчавший до этого ужасник с татуировкой, похожей на змеиную пасть (увидев ее, Кая передёрнуло от воспоминаний о Гидре). — Убийства рабов тиранов не важны.

«Для их близких важны», — подумал Кай. Перед его внутренним взором возникли лица родителей.