Литания восьмая

Хитиновые пластины снаружи тихо гудели, отдаваясь в груди Кая, пока пустотник мчался с кажущейся невероятной скоростью. Его пассажиры внутри мирно покачивались.

— Си, спой, — неожиданно попросил Аурелий. — Приукрасим наше свободное время.

— «Свободное»… — печально усмехнулся Торин. — Скорее время для пытки.

— Ты же знаешь, что могу петь только скорбные песни, — сказала Сиарелль.

— Всё лучше, чем унылые завывания, придуманные владыками, — уверил её Аурелий.

Сиарелль фыркнула, но затем её голос зазвучал чарующей мелодией, заполняя нутро червя и обволакивая Кая:

— Silme’quessë yallë i’niquë mornië,

Lanta’rávë nallon i’lómelindë i’fëamornië,

Manar sí lirilla i’ndúrë alassië?

Ar malta’quessë undulávë lumbor nieninquë,

Nai firë’lómë hilya, ar sí pella nahta tië.

(В серебристых листьях вечная тьма/скорбь,

Падающий дождь плачет о сумеречной песни ночной печали,

Кто теперь услышит забытую мелодию радости?

Золотые листья (общее будущее) погребёны под снежными тучами (стагнацией),

Пусть ночной ветер пронесётся, и теперь за пределами падает снег/стагнация.)

Кай затаил дыхание. Он словно услышал то, чего никогда не слышал — журчание чистой воды в природных каналах, так называемых реках. Очень печальных реках. Эхо забытого мира, который он никогда не знал, но по которому бессознательно тосковал.

— Elenillorrúcinamornë’ambarë,

Hlarna’lissë i’yulmaninquë, i’fanyarë,

Sí vanwaná i’coivë, lairë alassië,

Ar lanta’rávë nallon i’nórë úmëa,

Ai! Anar pella, lómë tulë, ar mornië hlarya.

(От звёздных небес чёрные крылья простираются,

Слушая шепот белого кубка/прозрения судьбы, мутной воды/дурной судьбы,

Теперь утрачен весенний праздник и лето радости,

И падающий дождь оплакивает безысходную землю.

О! Солнце скрылось, тьма/скорбь приходит, и скорбь/тьма ширится.)

Торин закрыл глаза, будто вспоминая что-то давно утраченное. Аурелий смотрел на Сиарелль, но в его взгляде читалась тень — не боль, а что-то глубже. Альтеария напряглась.

— I’neldë cormarlintai’quellë, i’mírya,

Naitiruvantesi’mornë huinë vanwa,

Lirien’alasë tulë sí, arsí pellanahta,

Arlómë hilya, firë’úlë, i’lumbë quanta,

Nórë pella, lirilla, ar mornië anta.

(Душепоток звенит в холодной пустоте, в драгоценной мгле/неуверенности,

Да узрит он растущую тень тьмы/скорби,

Песнь боли приходит ныне, и за гранью падает,

И душа мчится, неистовый ветер, тучи смыкаются,

За пределы земли звучит песнь, и тьма/скорбь одаривает.)

— Красиво, — выдохнул Кай, когда песнь стихла. — Никогда не слышал такой Литании.

— Это не литания. Эльфы пели до владык, — возразила Сиарелль, её голос снова стал язвительным. — И будем петь, когда их не станет.

— Бах, эльфийские песни. Только чтобы сделать тоску ещё тоскливее, — заворчал Торин (Кай начал осознавать, что ворчливость крумбира — это не признак раздражения, а его обычная манера общения). — Нет бы поднять настроение застольной песней. Нет, надо ковыряться в ранах своей души.

Червь замедлился, гул затих. Полость накренилась, и Кай вцепился в стенки, чтобы не скатиться к Аурелию. Скатиться к Альтеарии у него, к его сожалению, не получилось. Аурелий первым пролез через отверстие. Альтеария схватила руку Кая, помогая выбраться. Торин, ворча, протиснулся следом, задев Сиарелль локтем, и та пробормотала что-то о «гномьей грации».

Кай ступил на платформу из чёрного камня. Вокруг раскинулся порт червей — пещера, чьи стены и потолок из рыхлой земли осыпались мелкими комьями на плечи Кая. Воздух пах уже знакомым запахом нутра пустотника, но гораздо сильнее. Вдоль платформы тянулись загоны — ямы, окружённые железными кольцами, где копошились пустотники. Их хитин блестел в свете кружащихся по залу огоньков, пластины скрипели, а пасти разрывали землю, разбрасывая фонтаны грунта. Помещение казалось готовым рухнуть в любой момент, но Кай уже доверял Рассветникам.

— Добро пожаловать в Нижнюю башню, — улыбнулась Альтеария.

— Потом проведешь Каю экскурсию, Аль, — сказал Аурелий. — Нас, бывших узников тиранов, нужно в первую очередь накормить. Мы голодные, как Торин. А Кай вообще нормальной еды никогда не ел.

Кай и его желудок согласились с лидером, но взгляд Кая остановился на фигуре, вышедшей из тени. Лилим, судя по маске и костюму, огромный — выше и шире Торина. Кай до этого видел только одного лилима и предполагал, что все они маленькие. Сейчас это казалось глупым, ведь между Каем и Гером тоже была разница в размере, хотя они были одного вида.

— Y'ha-nthlei, nglui y'hah mglw’nafh (Я выделяю живицу облегчения из главного сосуда, хоть я и был уверен в успехе вашей операции), — приглушенно прошелестел здоровяк-лилим.

Аурелий улыбнулся и поднял руку:

— Рад видеть, Гхар’ул. Черви в порядке?

Лилим кивнул.

— Гхар’ул — хранитель червей, — шепнула Каю Альтеария, её дыхание коснулось его уха.

— Не знал, что лилимы могут быть такими большими, — шепнул Кай в ответ, но только чтобы шепнуть что-то.

— На свободе их рост не ограничен, — ответила Альтеария. — Гхар’ул ещё мал, специально сдерживает себя, чтобы никого не беспокоить.

Кай снова посмотрел на лилима, который подошёл к их пустотнику. Его кольнуло, но не осколок сна, а чувство вины за то, что он косвенно стал причиной гибели сородича Гхар’ула. Но исправить это невозможно.

— Аль, отведи Кая в столовую, — попросил Аурелий.

— А тебя не отвести? — с усмешкой спросила Альтеария.

— Сначала переоденусь, — лидер ущипнул свою тёмную мантию. — Это не мой стиль. Как ваш светлейший героический лидер, я должен вдохновлять вас на подвиги и героизм, а не на уныние.

— Пойдём, Кай. Здесь становится тесно для нас и самомнения Аура, — Альтеария мягко взяла его под руку, её пальцы были мягкими, но сильными. Кай бы пошёл, даже если бы она потянула его обратно в Круг одиночества, причём прокапываться через землю, без пустотника. — Совместим экскурсию с едой. Не возражаешь?

Конечно, Кай был не возражал.

Но даже Альтеария не смогла полностью отвлечь Кая от впечатляющего устройства Нижней башни. Чёрный камень башни изгибался, создавая арки и бессмысленные орнаменты, как будто просто для красоты. Проходы и перекрестки были широкими, как улицы, и по ним ходили толпами. Открытые леви-шахты пронизывали башню, в них проносились Рассветники. После жизни среди ровной и прямой архитектуры Владык Кая замутило. Но, возможно, это из-за Альтеарии, державшей его за руку. Он чувствовал её сердечную пульсацию и тепло, пропуская большую часть её объяснений.

Башню освещали огоньки, парящие в воздухе, а некоторые из них мчались стайками, словно играющие дети. В залах и коридорах Кай видел сновавших по своим делам людей, часть которых носила татуировки лояльности, а часть — нет. Среди людей встречались крумбиры, вермидоны и даже обезличенные. Все расы были представлены в Призывателях зари, кроме ангелов. Либо Кай их ещё не встретил, либо они были слишком преданы Матушке.

Шум жизни наполнял воздух: звон и стук работ, гул голосов, шум леви-шахт. Почти Город. Один человек в компании других людей начал трястись и издавать странные звуки, будто пытался выдохнуть воздух, но задыхался. Звучало это как «ха-ха-ха», но никто из его компании не бросился спасать мучающегося товарища, вместо этого стали тоже давиться дыханием. Возможно, это был странный ритуал.

По внутренним мостам Альтеария привела Кая на кухню, которая встретила их жаром, дымом и страшно пленительным запахом. Острый крумбир незнакомого Каю вида дал им мясо на костях и странную белую пористую штуку с начинкой.

— Кай. Кай! Я думала, у вас, служителей, есть порядок, — Альтеария удивленно наблюдала, как Кай с жадностью вгрызается в мясо. — Это мясо от тебя уже не убежит.

Но Кай уже покончил с едой и принялся измазанным ртом облизывать измазанные пальцы. Альтеария протянула ему свою порцию, с которой также было покончено без промедления.

— Так на чем я остановилась? — Альтеария спросила Кая, но, увидев его взгляд, вздохнула и ответила сама: — Фермы находятся в низине башни, рядом с ядром, там же сектор лилимов. Древние архитекторы всё продумали на тысячи осеней вперед.

— Подожди, — попросил Кай. Мысль ударила, как молот Гера. Она оказалась такой потрясающей, что превозобладала над мыслями о Альтеарии, еде и безопасности. — Мы в той самой древней башне из истории? Той, которую построил безымянный лжегерой?

— Обычный герой, не лже-, — поправила Альтеария. — Его звали Аззамалюр.

— И мы за пределами Города? Под ним же только канализация с ужасниками, — разум Кая наконец начал работать.

— Под серными пустошами, — кивнула Альтеария. — Идём в библиотеку, пора просветить тебя.

Альтеария отвела Кая в трёхэтажный атриум, заполненный шкафами с разноцветными прямоугольниками и цилиндрами. Ещё один новый запах начал щекотать нос Кая. За столом у входа сидела женщина с татуировкой лояльности, но с волосами. Она кивнула Альтеарии.

— Это называются книги и свитки, — с гордостью сказала Альтеария, доставая прямоугольник и протягивая его Каю.

Внешняя оболочка этого предмета была сделана из твёрдого материала, покрытого тканью. Она не походила на настоящую книгу в виде обезличенного рассказчика и тем более личинку знаний, но Кай привык принимать новые концепции. Знакомство с книгой не задалось. Стоило ему раскрыть прямоугольник и провести пальцем по его внутренностям, как один из множества очень тонких прямоугольничков внутри порезал его палец. Кай сунул атакованный палец в рот, рассматривая узоры на его обидчике.

— Эти символы обозначают звуки, как речь, только...

— Я понял, что это такое… — ответил Кай, всё ещё держа палец во рту.

— Да? — Альтеария обидно изумилась, приподняв густую бровь.

— Это как молоты ужасников, только рассказывают много знаний, как настоящие книги, — с гордостью за свою догадливость сказал Кай.

Альтеария хмыкнула вместо того, чтобы удивиться силе его разума:

— Да, эти книги рассказывают очень длинную историю. Ещё до владык.

Кай с сомнением взглянул на книгу Рассветников. Она не производила впечатление надёжного долговременного хранилища знаний.

— Жаль, что даже такая длинная история не полна, — печально продолжила Альтеария. — Мы знаем, что до владык, всё было иначе: люди жили проще, но были свободны. Потом пришли владыки и поработили мир. Они извратили мораль, лишили всех свободы, но лживо убедили, что она всё ещё существует. Мы не знаем, откуда они, почему они так сильны и чего хотят. И ещё были герои. Они пытались противостоять тиранам, но их ломали.

Тона Альтеарии сковал Кая холодом. Он видел замурованных в стенах, слышал ужасающие Песни, знал, что Владыки скрывают многое, но такой размах лжи… А свобода… Если свобода — это Аурелий, Сиарелль, Торин и Альтеария… Если владыки — это ужасники, Круг одиночества, кровь Гера и Пепел Арна… То владык нужно остановить.

«Ты полностью отдался свету, Кай. Отныне ты еретик», — печально прозвучал его внутренний голос. «Да, Кай — еретик», — впервые ответил Кай ему.

— Мне нужно поговорить с Аурелием, — сказал Кай вслух, ставя книгу на полку. — Проведёшь меня к нему, Альтеария?

— Просто Аль. Он в столовой, в своей комнате или где-то между ними.

Аль пошла впереди. На этот раз она не взяла Кая за руку, и это его немного расстроило.

— Цель Призывателей зари — уничтожение владык? — поинтересовался Кай, догоняя её.

— Если меня не забыли предупредить о смене цели, то да, — ответила Аль. — Но мы должны уничтожить их всех разом, иначе остальные моментально уничтожат нас и останутся у власти.

— Верно, — согласился Кай.

Аурелия они нашли в столовой, где он с аппетитом ел сразу с двух рук мясные косточки.

— Кай хочет с тобой поговорить, — объявила Аль. — Видимо, хочет поделиться секретом, как есть ещё быстрее.

Женщина вежливо отступила, оставив Кая перед Аурелием. Кай замер, не отрывая глаз от лидера. Аурелий сменил чёрную мантию на нечто невообразимое — белое одеяние с золотыми символами по краям. Тёмным остался только коричневый ремень, несколько раз обёрнутый вокруг пояса, на котором висели ножны с изысканным золотым мечом, украшенным драгоценным камнем. Сверху на нём был накинут дерзко белый халат, почти скрывающий ремень и меч.

Аурелий поднял голову и вопросительно посмотрел на Кая. Его щеки были набиты едой, и жир стекал по подбородку, но это не испортило догадку Кая. Аурелий выглядел в точности как...

— Искупитель… — прошептал Кай.

Аурелий проглотил еду и поморщился.

— В эту чушь веришь? — спросил он.

— А ты нет? — удивился Кай. Перед ним сидел Искупитель и отрицал существование Искупителя.

— Это ведь россказни ужасников, марионеток владык. Не забыл? — лидер наконец вытер жир с лица ладонью.

— Гер не был марионеткой владык, но верил в Искупителя, — не отступил Кай.

Взгляд Аурелия стал твёрже:

— Кай, проблема в том, что ожидание «истинного героя» перекладывает ответственность и порождает пассивность. Я хочу, чтобы каждый Рассветник действовал, а не просто верил и ждал. И не совершал грехов, за которые нужно искупать вину, — Аурелий заговорил медленно, будто сам задумался над своими словами. — Твои грехи — это твои грехи. Чужие грехи — не твои грехи.

— Но...

— К тому же неумно завязывать всю фракцию на одном человеке. Меня поймали, и ты видишь, что Рассветники всё ещё действуют. Если бы меня считали последней надеждой, то полбашни было бы разрушено. Массовая истерия! Жертвы! Эфириты живут с крумбирами!

— Я...

— Я буду пресекать все разговоры об Искупителе. Понимаю, ты жил во власти владык, потом попал к ужасникам и оказался в Круге одиночества. Угрожать тебе карами бесполезно. Но, возможно, угроза насмешки подействует на тебя. Я буду высмеивать тебя, Кай. Жестко и смешно.

— Но...

Аурелий выпустил воздух сквозь губы с неприличным звуком и продолжал это делать, пока Кай пытался вставить слово. Возможно, он поспешил называть его Искупителем. Оглянувшись на Аль, Кай заметил, как она закатывает глаза и проводит ладонями по щекам.

— Ладно, ладно, Аурелий...

— Просто Аур, — перебил он с ухмылкой.

— Я хотел сказать, — поспешно произнес Кай, прежде чем лидер Призывателей зари снова начнёт издавать неприличные звуки, — что хочу стать оперативником.

— Ты не обязан, Кай, — мягко сказал Аур. — У нас много спокойной работы в башне. Например, у нас нет Артифайсера, а у тебя какой-то артефакт в шеи. Ты лучший кандидат на эту роль, который у нас есть.

— Лучше всего изучать артефакты на практике, — Кай посмотрел на перчатки-артефакты, которые до сих пор носил на руках. — Я хочу убрать владык из нашего мира.

— Ого! — с радостью воскликнул Аур, хлопнув в ладоши. — Как же я хорош! Как быстро я изменил твою мечту. Но ты уверен?

Кай решительно кивнул. Вся его жизнь вела к этому, он понял это.

— Аль, отведи нашего нового бойца к Красоте.

Аль повела Кая по башне, вновь без держания рукой. Бросив взгляд на Кая и увидев вопросительный взгляд, она пояснила:

— Все оперативники должны иметь слизнекры. Они позволяют менять внешность на ходу. — Аль озорно улыбнулась. — К тому же ты сможешь избавиться от этих ужасных татуировок и отрастить волосы. Уверена, ты окажешься красавчиком.

Кай запнулся на ровном месте, жар непонятно почему врезался ему в лицо. Новый оперативник осторожно всмотрелся в лицо Аль. Какая же она красивая...

— А ты… У тебя… — начал Кай, но не додумался, как закончить.

— Да, на самом деле я уродина, и мне 80 осеней, — Аль, не сдерживая улыбки, зашаркала по полу, сильно тряся руками. Но, увидев его реакцию, рассмеялась и крутанулась на одной ноге, взметнув волосы. — Нет, это моя настоящая внешность. Я родилась свободной. У Аура тоже его настоящая внешность, он просто убрал татуировки.

Они вошли в комнату, где стояли столы с фигурами голов разных рас, шкафы с разнообразной одеждой и загадочные артефакты. К ним вышла вермидонка. Она была зеленоватой, с прозрачной кожей, сквозь которую просвечивали пульсирующие органы, оплетённые белой сетью, но строением она была как человеческая женщина. Голова была непрозрачной, впечатляюще детализированной для вермидона, включая даже ямочку над губой, но волосы, спускающиеся на плечи, были цельным куском. Классической одежды на ней не было, но её кожа внизу образовывала юбку, создавая впечатление облегающего платья.

— Дорогуши, какой чудесный экземпляр ко мне пожаловал, — сказала она почти человеческим голосом, вероятно, обращаясь к своим слизнекры.

— Красота, это Кай. Ему нужен слизнекры, — объяснила Аль.

— Любопытству как раз не терпелось найти человеческого носителя, — сказала Красота. Её внутренности зашевелились, и к плечу поплыл длинный слизнекры. Легко преодолев кожу, он упал ей в руку. Красота протянула уже растекающегося Любопытство Каю. — Будет немного щипать, милый.

Кай на мгновение заколебался, но после всего, что он уже прошёл и того, что он пройдёт в будущем, это было ничто. Он коснулся Любопытства пальцами, и тот, мгновенно вернув червяную форму, проскользнул по руке и залез ему в нос. Красота не солгала — действительно щипало, но Кай бы не сказал, что немного.

Когда Кай пришёл в себя, он увидел молодого мужчину с приятным лицом, чистой кожей, короткими тёмными волосами и без татуировок. Мужчина молчал, тоже изучая Кая, и тот не сразу понял, что это его отражение в зеркале, которое держала Красота. Он коснулся лица, и отражение повторило за ним. Это было жутковато и сюрреалистично — серьёзное зеркало, которое только повторяет и молчит.

— Я же говорила, что ты красавчик, — произнесла Аль, появившись из-за спины вермидонки.

В сознании Кая возникло что-то новое: крошечный, радостный огонёк. Осколок сна уколол шею, и огонёк переместился к боли, которая мгновенно исчезла. Кай вспомнил! Он достал артефакт Арна и приложил его к шее, где ощущался осколок. “Ты можешь...?” Кай не домыслил, его шея взяла артефакт.

Когда Кай снова пришёл в себя, Аль смотрела на него с тревогой. Он коснулся шеи и почувствовал, что осколок сна изменился. В него встроился новый артефакт, как Кай и предполагал.

— Что делает этот артефакт? — напряжено спросила Аль.

Кай прислушался к себе, но кроме усталого огонька, который затих, ничего нового не почувствовал.

— Не знаю. Нужно изучить, — пробормотал он, потирая шею и поднимаясь на ноги.

Аль разочарованно выдохнула, как будто ожидала, что он скажет, что теперь может мысленно уничтожать владык на расстоянии. Но Кай знал: осколок сна в нём изменился. Улучшился. Он пока не умел пользоваться этой силой. Пока.