Литания десятая

Когда ночь обволокла Город, загустив тени и приглушив звуки, Кай, Альтеария, Торин и Сиарелль снова оказались у стен Дома любви. Используя свою излюбленную тактику, группа проникла внутрь, укрывшись мимикрирующими плащами, а Си предупреждала о возможных опасностях, и благодаря её бдительности они без труда углубились в здание, миновав ангелов.

Они встречались чаще, чем стражи в Круге одиночества, но казались расслабленными, разумно не ожидая вторжения. Некоторые ангелы переговаривались на незнакомом языке, наполненном тягучими и по-новому гармоничными звуками. Их язык звучал как Песнь, и Каю понравился. «Я… Я не знаю, что это за язык. Он… чужой», — прозвучал голос Си в голове Кая, в нем проскользнула растерянность.

Им повезло: в зале ритуала никого не было. Кай снял плащ и с разочарованием заметил, что чаши убрали. Он хотел изучить кровь осколком сна и понять, что в нём изменилось. Но, видимо, не сегодня.

— Подождите гнома, — пророкотал Торин, ввалившись последним в зал и скинув с себя плащ.

— У тебя самые длинные ноги из нас, гном, и ты сделан из железа, — попыталась пристыдить его Си с его пояса. — Почему ты вечно отстаёшь?

— У тебя вообще тела нет, эльфийка. Все тебя носят как принцессу, — ответил Торин. — Только твой язык может устать от вечных обвинений меня.

— Только определённая комбинация этих узоров откроет дверь, — прервала их Аль, скользя пальцами по двери, куда унесли их жребий.

— Отдай меня Каю, гном, — попросила Си. — Рядом спят несколько ангелов. Мы вдвоём сможем проникнуть в их разумы и узнать комбинацию.

Кай, следуя инструкциям Си, блуждал по Дому. Оставшись без Торина и Аль, теперь он испытывал страх и шёл намного осторожнее. Си же, похоже, о чём-то разговаривала с Любопытством. Наконец они нашли нужную спальню. В свете, запущенном открытой дверью, Кай различил заполняющую большую часть пространства кровать, на которой лежало несколько ангелов. Это его встревожило. Ведь если здесь так мало спящих ангелов, значит, остальные бодрствуют. Он осторожно подошёл к одному из служителей Матушки, протянул руку, собираясь войти в его сон, сердце колотилось. Но голос Сиарелли в голове резко остановил его: «Я узнала комбинацию. Идём».

Слегка разочарованный Кай пошёл обратно. «Возможно, мы должны разделиться в два разных отряда, чтобы не дублировать друг друга», — мысленно прозвучала Си. «Нет, я не представляю, как мы обойдёмся без тебя. Я же тебе не ровня. Ты мощный телепат, а я ужасный сновидец», — подумал Кай. «Вы, люди, всегда бросаетесь в крайности: либо слишком горды, либо слишком смиренны. Silon lîn naer naergon, silon lîn naer lost, míren silon ú-vaer. Ваша река то бурлит, то застаивается, редко течёт в самогармонии. Верь в себя, Кай». Любопытство согласно запульсировал.

Вернувшись в зал, Кай начал двигать металлическую вязь на двери по указаниям Си. С каждым щелчком механизма в двери появлялись новые отверстия, а затем она распахнулась с глухим вздохом. Внутри оказалось огромное множество шкафов с углублениями под жребии, тянущихся куда глаз хватает. Над ними висели таблички с символами, а между рядами сновали обезличенные. Они монотонно перекладывали жребии, следуя каким-то невероятно глубоким инструкциям, раз работали без присмотра.

— «Высокая фертильность», «ошибочная совместимость», «возврат в жеребьёвку», — читала Аль, медленно бродя между шкафами. — «Нарушители квоты», «особый запрос».

— Что это значит? — спросил Торин, который, как и Кай, не умел читать и просто рассматривал эту странную библиотеку.

— То, что процесс жеребьевки судьбы сильно контролируется, — ответила Си.

— И как это нам поможет победить Владычицу? — спросил Торин, его кряжистое лицо выражало явное нетерпение.

— Любая новая информация ценна, — сказал Кай, блуждая между шкафами в поисках их с Аль жребия. — Возможно, мы сможем как-то вмешаться в процесс...

— И что? Свяжем стража гармонии с лилимом? — Торин явно расстроился, его голос стал ещё глубже. — Да хоть с червём. Пусть связывает кого хочет, если это позволит нашим расам продолжать жить. Это всё бессмысленно. Пыль. Горнильная сажа. Если мы хотим победить — нужно вырвать сердце, а не считать, как оно бьётся. Если ты не знаешь, как установить ловушку на Матушку, то предлагаю назвать нашу вылазку потерей времени и убраться отсюда.

— Поздравляю, Кай, — с тенью насмешки раздался голос Аль из-за шкафов. — Торин уже ворчит на тебя, значит, принял в свой круг друзей.

Кай размышлял, что ответить, но его прервала испуганная мысль Си: «Она здесь!» Объяснять, кто эта «она», не требовалось — такая парализующая реакция могла быть только на владычицу. Кай сам почувствовал сгущение воздуха вставшими на дыбы волосами. «Такой шанс… Я быстро...» — пронеслась в его голове мысль Си, прежде чем оборваться. Кай быстро подошёл к двери и приник к одной из её дыр, пытаясь рассмотреть происходящее. Рядом с ним встала Аль, повторяя его действия. Торин остался стоять за их спинами, его массивная фигура замерла в напряжённом ожидании.

Через крошечное отверстие Кай увидел Милосердную Матушку, величественную и спокойную, среди многочисленной свиты ангелов. Её тонкая, окутанная черно-белыми одеждами фигура возвышалась над ними, и она действительно напоминала мать, окружённую детьми.

— Я чувствую здесь настоящую любовь, чистую и необузданную, — разнёсся могущественный женский голос с реверберацией. Но Кай с удивлением обнаружил в нём проскальзывающие плаксивые интонации. Кай не понимал, как может голос быть одновременно жалобным и всевластным. Любопытство испуганно сжался в его разуме, словно маленький комочек страха, и без его помощи тело начало потеть и дрожать. А тем временем Матушка остановилась, её голова медленно повернулась прямо в сторону Кая, словно она видела его сквозь толщу двери. — Должно быть, это остаток от ритуала. Такая редкость в эти трудные времена, — её голос, хотя и полный тоски, держал их в оцепенении. Сердце Кая скакнуло, как будто поняло, что больше не спрятаться.

У ноги Кая что-то закапало. Он с ужасом посмотрел вниз и увидел красную лужу, которая уже испачкала его ботинок и продолжала расти за счет капель со стороны Си. Её глаза оставались открытыми, а из носа потоком текла кровь. Сколько крови, а ведь Сиарелль была лишь головой. Кай прижал ладонь к её лицу, пытаясь остановить поток, чтобы кровь текла по его руке бесшумно, не выдавая их присутствия. Альтеария с расширенными глазами наблюдала за ними. Больше он ничего не мог сделать, и с тяжёлым сердцем вернулся к наблюдению за Матушкой.

Несколько ангелов преподнесли ей пятерых слабо кричащих младенцев.

— Ох, мои маленькие, мои несчастные… — запричитала Матушка, осторожно беря в руку детей. Все младенцы уместились в её обширной ладони. Она начала медленно качать их, нежно поглаживая крошечные тела свободной рукой. Дети затихли, успокоившись.

— Искаженных становится всё больше, Матушка, — послышался голос одного из ангелов.

— Сифон… Проклятый Сифон разрушает этот мир, искажает и губит то, что я пытаюсь сохранить! — В голосе владычицы звучала боль. Она казалась искренне переживающей за детей и злой на некого Сифона. Да и не было ей сейчас смысла притворяться. — Вам не выжить, но вы вернётесь в любовь, ибо я — всё. Я — ваше начало, и я — ваш конец. А вы — моё утешение, моя сила, моя боль...

Матушка начала снимать капюшон. Первым порывом Кая было отвернуться. Он догадывался, что большинство владык скрывают свои глаза по какой-то причине. Но Кай остановил себя, заставив смотреть. Он был здесь для разведки. И теперь его вера в то, что владыки просто защищают существ от своих опасных глаз, казалась ему невероятно наивной.

Матушка сняла капюшон. У неё не было глаз и лба. Вместо них большой драгоценный камень сверкнул в красном свете кристалла. Она наклонилась к младенцам и нежно поцеловала каждого. Каю показалось, что от младенцев отделилось что-то эфемерное, как дымка, и впиталось в этот головной камень. Дети обмякли в её руках. Кай почувствовал, как Аль схватила его плечо и сжала, пытаясь найти опору.

В центре платформы попеременно вспыхнули огни, а затем пространство разорвалось с громким хлопком, открывая огненный портал. Из его раскалённых глубин вышел ангел в строгой белой форме, по которой словно текло расплавленное золото. Белая ткань скрывала его левую руку. За ним последовало ещё несколько ангелов.

— Богиня… — голос ангела в белом был полон благоговения, когда он низко поклонился.

Вот это подобострастие! Названая богиня развернулась к нему, колыхнув одеждой, и передала обмякшие тела детей прибывшим ангелам.

— Лорд-Сиятель, — обозначила своего собеседника Матушка. — Мне нужно ещё больше ваших Светоносцев.

— Ох, Владычица Ноктаэра, вы так весь Пандемониум опустошите, — ответил Лорд-Сиятель, медленно разгибаясь. Его голос, хотя и звучал уважительно, теперь содержал в себе нотки лёгкого укора.

— Это всё из-за проклятого Сифона! Из-за него рожать становится сложнее, — снова пожаловалась Матушка. Она действительно казалась несчастной.

— Цена вырастет, — Лорд-Сиятель теперь полностью выпрямился, и всё его раболепие сошло с него, обнажая холодную деловитость.

— Я заплачу. — Матушка, не колеблясь, кивнула. — Всё ради моих деток.

Лорд-Сиятель отвесил изящный поклон, подал рукой какой-то знак своим ангелам, и те, держа детей, исчезли в портале. Главный ангел, пятясь, не прекращал поклона до самого конца, пока портал не схлопнулся.

— Мне нужно отвлечься от плохих мыслей, мои ангелочки, — Матушка обратилась к оставшимся ангелам. Её голос наполнился странной, почти маслянистой нежностью. — Позвольте любви поглотить вас.

Владычица начала снимать свою одежду. Все ангелы просто сдёрнули с себя полоски ткани, и те легко слетели с их тел, шлёпнувшись у их ног. Послышался рёв, и из тех самых дыр в ступенях, что Кай заметил ранее, хлынула тёмная жидкость. В воздухе резко запахло железом и затхлостью, словно во время разрыва дракона. Запах крови. Жидкость начала заполнять нижнюю платформу, её тёмные волны медленно поднимались.

Кай оторвался от двери и посмотрел на Аль. Она всё ещё смотрела в своё отверстие, её пальцы крепко сжимали его плечо. Почувствовав, что Кай обернулся к ней, она перевела взгляд на него. Её глаза — омуты ужаса.

— Нам нужно уходить. Пока они заняты собой, — прошептала женщина.

— Там Матушка? — напряжённо спросил Торин.

— Да. Поэтому и нужно бежать, — прошептал Кай. — Или у тебя есть идеи получше?

Торин не ответил сразу. Он перевёл взгляд на Альтеарию, затем на Сиарелль, застывшую на поясе Кая, и наконец снова посмотрел на него.

— Нет. Нет у меня идей получше. Уходим.

Они скользнули прочь, скрытые мимикрирующими плащами. Двигались медленно, осторожно касаясь стен, шаг за шагом приближаясь к выходу. Плотная ткань плаща защищала Кая от зрелища в зале, всё, что он видел, это мелькающие тени. Его ботинок хлюпал от крови Си, но плескание Матушки с ангелами заглушало любой шум. От него останутся следы, но Кай надеялся, что на них не обратят внимание, ведь крови здесь было достаточно, и утром следы крови должны быть полностью очищены.

Все ангелы собрались в зале ритуала, и остальной Дом любви опустел. Отряд легко выбрался наружу, но ещё долго старался отдалиться от этого места. Наконец они нашли тёмную аллею, где смогли остановиться.

— Это была бесконечность, — внезапно сказала Си, заставив Кая вздрогнуть. Она пришла в себя какое-то время назад, но предпочла молчать. Смотреть на неё было страшно: у неё и до этого был болезненный вид, но теперь её нижняя половина была покрыта засохшей кровью, кожа совсем побледнела, а кровяные сосуды проступали теперь не только в глазах. — Бесконечность в бесконечное число сторон. Владыки не древние маги, как некоторые считали. Они… иное. Более обширное...

Торин задумчиво смотрел в темноту улицы, Аль тоже молчала, сжимая свою мантию, Любопытство только приходил в себя, а Кай вспоминал всё, что произошло. Столько событий, что сложно было выбрать, о чём думать в первую очередь. Но с удивлением он понял, что испытывает жалость к Милосердной Матушке. Она была явно не в себе и страдала. Если бы она была обычной женщиной, её бы уже обезличили из милосердия. Образ целующей «искажённых» детей владычицы семьи и любви всплыл в его сознании, и Кая передёрнуло. Матушка сама была искажена, очевидно, артефактом в голове, словно стражи гармонии. Этот образ останется с ним до конца жизни.

— Если это любовь, то лучше никого не любить. Никогда, — неосознанно прошептал вслух Кай.

— Любовь — это не контроль, — горячо возразила Аль, вставая напротив Кая. Её слова выплеснулись, словно вызов. — Это когда хочешь обнять, но можешь и не обнимать. Настоящая любовь не нуждается в принуждении… Ну, мне так сказали… — она внезапно остановилась, её щёки и уши начали вероломно краснеть. — Обжорство, зачем ты меня красишь! И температуру регулируй! — воскликнула она разозлено, хлопнув себя по щекам. — Я серьёзно!