Литания двенадцатая

— Мы правда собираемся вломиться в Дом Труда днём? — спросил Торин.

— Мы должны увидеть процессы работ, — ответила Аль, не отводя взгляда от мрачных стен здания. — Кай же объяснил.

— Я, конечно, понимаю, что Кай теперь второй после Аура в нашей скромной организации, — съязвил Торин. — Но опыта у него маловато. Ему хотя бы три успешных операции, прежде чем он будет биться за лидерство, а затем и за звание владыки.

— Вот именно, Торин, — Аль отмахнулась, не желая спорить. — У него свежий взгляд.

— То, что что-то свежее, не значит, что оно полезно для здоровья, — проворчал Торин, больше чтобы поддержать свою репутацию ворчуна.

Кай не вмешивался в разговор, хотя был его темой. Он, как и Аль, смотрел на тёмные стены, которые заслоняли солнце и создавали отличную тень для наблюдателей. Всё утро они обходили Дом Труда, что было нелёгким делом. Дом возвышался исполинской твердыней, как и пристало важному зданию, превосходя высотой некоторые дворцы маленьких существ, таких как лилимы. Архитектура обычная: тёмная и давящая.

Из-под уличной арки вытянулись повозки с нульрогами, их копыта глухо стучали по брусчатке. Служители привезли к Дому множество чёрных ящиков и использовали внешние леви-шахты, чтобы сразу сгрузить их на высокий этаж с открытым балконом. Когда пустые повозки уехали, а грузчики вернулись в Дом, отряд подошёл ближе.

— Неактивны, — пробормотала Аль, дотрагиваясь до стенки шахты. — Поищем способ активировать или другой вход?

Но Кай уже предложил другой вариант, карабкаясь по стене с паучьими перчатками.

— Он опять геройствует, — проворчал Торин.

— И делает это молча. Тебе стоит взять пример, — отозвалась Си.

Достигнув балкона, Кай осторожно обхватил Аль дальнохватскими перчатками и притянул её к себе. К его сожалению, он не чувствовал того, что держал этими перчатками. Затем с трудом поднял и Торина с Си. Перчатки чуть нагрелись, а балкон заскрипел, будто предчувствуя вес Торина. А помимо Си, крумбир нёс артефакт Аура, который нужно было установить в жилище Архитектора Счастья, накрыв его отрезком мимикрирующего плаща.

— Поклянитесь, что мы сведём этот способ перемещения к абсолютному минимуму, — заявил Торин, добравшись до людей.

Аль тем временем открыла дверь светящимся шариком. «Чисто», — ментально сообщила Си, и отряд вошёл внутрь. Перед ними открылось огромное помещение, заполненное гулом и запахом раскалённого железа, перегретой пыли и чего-то ещё. Оно состояло из множества комнат без потолков. С потолка надпомещения свисали металлические руки, похожие на руки Химеры. Они непрерывно перемещали ящики и полуготовые артефакты между комнатами. Их движения почти завораживали своей монотонностью. Свет от кристаллов наверху отбрасывал от них причудливые тени.

Аль указала на узкую лестницу у входа, ведущую на металлические мостки, похожие на чёрный хребет Дома, проходы под самым потолком, между этими руками-артефактами. Это было хорошим местом для разведки. Но Кай всё же подумал: «Если там встретятся служители, мы не сможем их обойти. Торин готов их вырубить?»

«Торин не собирается сражаться. Он — мой носитель. Но не волнуйся, Кай, я вырублю любых одиночных служителей и сотру им память», — мысленно ответила ему Си.

«Странно, если это единственная причина, по которой громоздкий крумбир участвует в скрытых миссиях», — подумал Кай, но уже скрытно от Си.

Повсюду в Доме роились насекомые, спасаясь от уличной жары. Их жужжание наполняло воздух. По закону их нельзя было атаковать, и Кай, хоть и был Рассветником, решил не трогать их. Он не знал, имеет ли закон разумные основания.

Они пошли по мосткам, переступая через тела служителей, которые, ментально вырубленные Си, казалось, впервые в жизни сладко спали, даже сложив ладони под головой. Все они были людьми, и Кай слегка встревожился: возможно, эти хлипкие конструкции не рассчитаны на вес крумбиров, но Торин шёл впереди, и мостки даже не скрипели.

Они не закрывали голову плащами, и Кай со своим любопытством (а вот слизнекры Любопытство притих) наблюдал за работой внизу. Из тех самых ящиков, что они видели снаружи, извлекали части тел разных рас и разносили по комнатам для обработки, постепенно превращая в сырьё для артефактов.

Говорящие стены были самыми простыми в производстве — в тела просто вставляли маленькие кристаллы, а затем спрессовывали, чтобы как можно больше уместилось в стене. Получалась жуткая мозаика. Над одной почти готовой стеной Кай услышал бормотание: «Я здесь. Нет боли. Ты слышишь — значит, я жив». Мурашки пробежали по его спине, а Любопытство, разбуженный, попытался успокоить Кая импульсами поддержки.

В Доме в основном работали крумбиры и люди в подвязанных мантиях. Но Кай заметил и несколько очень крупных вермидонов, пожертвовавших формой ради массы. Они выглядели примитивно, практически ходящие руки. Все они знали, что делают артефакты из трупов, но, вероятно, успокаивали себя тем, что только служат владыкам или что их сырьё умерло естественной смертью. Кай понимал это, потому что сам был таким — мастером самооправданий, смены ответственности и выдумок, почему владыки — благо.

Вместе с трупами в ящиках лежали кристаллы, их тоже использовали в производстве. В одной комнате по созданию зеркал рабочие закрепили кристаллы в артефакты, напоминающие сферы из согнутых полосок, и ушли из комнаты. Внезапно Аль накинула плащ себе на голову и прыгнула на гигантскую металлическую руку, которая доставила её в опустевшую комнату. Это было изящно и ловко, но Каю было не до любования.

— Эльфийка! — вырвалось у Торина.

«Что она делает?» — мысленно и панически спросил Кай у Си, его сердце забилось чаще.

«Я не знаю. Я могу только отправлять ей слова, но не могу читать её мысли. Некоторые существа закрыты от меня. Как зеркало без отражения. У Аура я тоже не могу читать мысли», — последовал слегка сбивчивый от тревоги ответ.

Кай замер, наблюдая, как Аль подошла к артефакту и попыталась вытащить из него кристалл. Мимикрирующий плащ в движении был совершенно бесполезный. Осколок сна заколол, а Любопытство было слишком встревожено, чтобы заглушить боль. Аль удалось заполучить кристалл, затем она подняла голову и взмахнула рукой. Кай понял её знак и обхватил Аль дальнохватческой перчаткой, намереваясь поднять обратно. Он уже придумал, какую «награду за глупость» выдаст подруге, но Си отчаянно закричала ему в голову: «Замри! Владыка!» Кай застыл. Он уже приподнял Аль, и она замерла в воздухе, да так, что плащ скрыл её.

Архитектор Счастья зашёл в комнату. За ним последовала толпа работников. Тело Кая привычно отреагировало на владыку, подняв свои волосы, но теперь жизнь его подруги зависела от его концентрации, и Кай постарался отбросить весь окружающий мир, кроме перчаток и Аль. Любопытство постаралось сдержать его пот. Насекомые, обычно лениво кружащие под потолком, стали активнее роиться вокруг Кая, их жужжание усилилось, словно они чувствовали его страх.

«Нет, я должна, это единственное, в чём я могу принести пользу. Ты не посмеешь! Naud i vegl duron (Узник каменного ума)! Ладно, не буду», — Си так разволновалась, что послала мысли для Торина заодно и Каю.

— Здесь мы инверсируем объекты ноль, Владыка, — сказал один из работников-людей. Его голос был на грани срыва, даже более испуганно, чем Кай себя ощущал.

— Кто же эти «мы»? Попрятались? В прятки захотели с Нами сыграть? — насмешливо произнёс Архитектор.

Его голос был высоким, как у ребёнка, вот только его владелец был тысячеосенним существом великого могущества. Вокруг него дрожал воздух, словно от страха, раболепно разнося эхо, не совсем правильно. Архитектор Счастья славился своей общительностью, в отличие от остальных славных владык. Сейчас Архитектор с любопытством изучал комнату для «инверсации объекта ноль», и железная полоска на его глазах ничуть ему не мешала.

— Мы не ожидали, что Вы решите устроить внезапный обход, Владыка, — жалобно пролепетал работник, казалось, он готов заплакать в любое мгновение. Его руки нервно теребили подол мантии. — Инверсии нужно время, и это время работники занимаются другой работой в других цехах, Владыка.

Архитектор подошёл к Аль так близко, что мог бы коснуться её своей коротенькой ручкой. Но вместо этого, к счастью Кая, он резко развернулся.

— Умнички-разумнички, это вы по-умному придумали, — его голос сочился елейной похвалой. — Кто-то старался! Кто-то не ленился! — он распростёр руки, и из рукавов его мантии выползли две крошечные фигурки людей. — Надо наградить усердие! Ведь труд — это счастье, а счастье — это Тьма, и всё это — Мы!

Фигурки шлёпнулись на пол. Одна из них поднялась и встала на ноги, она оказалась сгорбленной и неказистой. Она устало, но мерзко заголосила:

— Я — Лентяй!

Я сплю в тенях, мне труд не мил,

Пыль собираю, чтоб мрак таил.

Зачем молотить, зачем творить,

Производить, торопить, вводить?

Лентяй споткнулся и упал, его хрупкое тело безвольно распласталось на полу. На его место, с неестественной грацией, встал другой человечек с прямой спиной, его движения были резкими и идеальными:

— А я — Трудяга!

Я бью по наковальне, я Тьму кую,

Владык величию жизнь отдаю!

Мой пот — их слава, мой труд — их пир,

В нём вечное счастье, в нём вечный мир!

Толпа работников захлопала в ладоши, их лица были искажены лихорадочным восторгом. Владыка довольно кивнул, и Трудяга, согнувшись в неестественном поклоне, замер. Лентяй, лежа на полу, запел вновь, почти воя, его голос был полон отчаяния:

— О, лень моя — яд, мой разум гниёт,

Тьма душит меня, и никто не спасёт!

Владык я предал, их гнев — мой суд,

В могиле ленюсь, где черви ждут!

Трудяга воздел руки и гордо пропел:

— Труд — наша цепь, но в цепи мы сильны,

Владык очами мы вечно хранимы!

Куй, бей, твори, неси их мечту,

В труде — спасенье и взгляд в высоту!

Аль была лёгкой, но от долгой работы перчатки начали нагреваться и жечь ладони. Его слизнекры проиграл его поту, и капли теперь стекали по одежде. Но Кай решил не отпускать её, даже если перчатки от этого взорвутся. И, похоже, это могло случиться, ведь представление только началось: человечки запели Литанию Труда:

— О, трудящиеся, что счастье куёте!

О, рабочие, что радость поёте!

Пусть руки ваши не знают устали,

Пусть мысли ваши блаженством сияли!

Хор работников присоединился к Литании. Их голоса слились в навязчивый унисон:

— Мы куём счастье, мы поём радость!

Нас не страшит ни усталость, ни слабость!

Это было странное исполнение Литаний на два хора, но и владыка был не самым обычным.

— Откройте умы, пусть думы уйдут,

Пусть счастья конфеты по венам текут!

Забудьте о боли, о мрачной тоске,

Лишь труд, лишь радость, лишь Тьма вдалеке!

Работники подхватили, их голоса становились всё громче:

— Мы забываем! Мы забываем!

Лишь труд и радость мы вызываем!

Человечки продолжили:

— Пусть ваши души, как угли, горят,

Служа для блага, пока не сгорят!

В каждом предмете, что создан рукой, —

Наша благость и наш покой!

Работники закончили:

— Наша благость! Наш покой!

Труд наш — святой!

Архитектор взмахнул руками, и из его рукавов вылетели десятки шариков. Рабочие, забыв о присутствии владыки, бросились их подбирать и жадно запихивали в рот, словно оголодавшие животные. Один мужчина проглотил сразу три и начал хохотать, пока слёзы катились по его щекам. Одна крумбирка выкрутила руку человека, забрав его шарик. Она так наклонилась, что её лавовые волосы закапали на пол. Кто-то сел на пол и держал подарок владыки на ладони, будто младенца.

— Ешьте, ешьте, мои обжорки, — сказал владыка, явно довольный таким поведением. — Это повысит ваше трудолюбие и жажду к жизни.

Он опустил руки, и Лентяй с Трудягой забрались ему в рукава. Кай стиснул зубы от напряжения. Ему казалось, что если он шевельнёт пальцем, Архитектор сразу же направит на него свою металлическую полоску. Жар от перчаток перешёл на всё тело, но вместе с Любопытством они держали руки неподвижно. Торин не мог помочь ему, как и Си, которая молчала, не желая отвлекать его. Жужжание насекомых вокруг Кая становилось всё громче, почти оглушительным, словно они пытались предупредить его.

— Идёмте в следующий цех, — Архитектор Счастья резко развернулся и зашагал к выходу, его движения были неожиданно быстрыми. — Этот Нам уже наскучил.

Работники, наевшись «конфет», пребывали в экстатическом трансе. Они поспешили за своим владыкой, но несколько решило остаться.

— Нет-нет! Все идите за Нами, — приказал Архитектор, даже не глядя на них, и щёлкнул пальцами.

Воздух дрогнул, по нему пробежал электрический зуд, отозвавшийся в зубах Кая. Работники вскрикнули — то ли от радости, то ли от боли — и бросились за владыкой, спотыкаясь, бормоча, посмеиваясь. Как только Архитектор скрылся за дверью, Кай почувствовал, как давление спадает. Он из последних сил закинул Аль к себе и тут же повалился на пол в изнеможении.

— Что это было, дочь человеческая? — строго спросил Торин.

Аль тоже рухнула на пол, тяжело дыша, но подняла руку, в которой блеснула её добыча:

— Необработанный кристалл душ. Никогда такого не добывали.

— Ion nîn i edhel — pel, an naeg hen reviol (Жизнь людей — стрела, ибо смерть их стремительна), — сказала Си на своём языке, не переводя.

— Uzud, thakhulani, thagmili baraz-tor (К тому же они супруги, они образуют единую скалу), — Торин тоже решил скрыть свои слова от людей, скорее всего, оскорбления.

На этом эфиритка и крумбир закончили обсуждать поступок Аль. Она же, собравшись с силами, поднялась и присела у головы лежащего Кая. Осторожно коснулась его лба, стирая пот, прикосновение было прохладным и нежным.

— Спасибо, Кай. Ты спас меня, — тихо произнесла Аль. Но затем, словно не могла удержаться от поддразнивания или поняла, что стала слишком приторной, добавила: — Ты заслужил награду, супруг. Выбирай, какую часть тела хочешь рассмотреть.