Глава 7

Горы на горизонте обозначились только к восходу семьдесят первого дня нашего полёта в юго-восточном направлении. Острые пики купались в лучах огромного, кроваво-алого солнца. Заснеженные земли остались далеко позади. Подо мной тянулись изумрудные равнины, покрытые светло-зелёными барашками лесов и голубыми трещинами рек, вдоль которых попадались малюсенькие прямоугольники возделанных полей и неровные серовато-коричневые кляксы городов. Снизу мы должны были казаться ещё одной неизвестной темной точкой в бескрайнем небесном просторе.

Сфера своими размерами явно превосходила Землю. Окажись я обычным человеком, до места назначения дракон бы донёс восемьдесят кило порядком протухшего человеческого мяса.

Между тем, сил у меня было в избытке, а за время полета я успел разработать во всех подробностях с десяток вариантов побега. Но была одна небольшая проблема. Я понятия не имел, что ждёт меня в конце этого, казавшегося мне бесконечным, полёта. И когда мне, наконец, представиться хотя бы малюсенькая возможность соприкоснуться с землей. Как ни печально, в число моих сверхъестественных способностей не входила способность к самостоятельному полету. А может быть, я просто не знал, как её в себе раскрыть.

По всей видимости, дракон двигался к заранее выбранной цели, однако, узнать эту цель мне не удавалось. Предположений относительно этого у меня было не слишком много, поскольку я не знал географические особенности планеты. Постепенно дракон стал смещаться в юго-восточном направлении.

Плодородные равнины, над которыми мы пролетали совсем недавно, уступила место степи. Степь эта, с редкими поселениями и ещё более редкими нитками дорог, казалась мне унылой и однообразно серой, хотя снизу нежные переходы красок придавали ей особенное, немного грустное очарование. Здесь почти не было заметно возделанных полей. Почва давала довольно скудный урожай, зато служила неплохим пастбищем для бизонов и табунов диких лошадей. Этакий «дикий запад» до его колонизации белым человеком. Или африканская саванна.

Степь закончилась довольно резко. Пролетев над последней чёрно-серой кляксой пограничного города, я увидел под собой бесконечное песчаное море без какого-либо намёка на растительность. Словно мы перелетели через невидимую стену и оказались в чьей-то огромной песочнице. Песок здесь был всех цветов и оттенков радуги. Потрясающая смертельная красота. Барханы с высоты казались грудами золота вперемешку с бриллиантами.

Они сверкали, отражая солнечные лучи тысячами граней миллиардов мельчайших песчинок. От обычного зрения в полёте над пустыней, было мало толку, если конечно я не хотел окончательно ослепнуть. Крепко зажмурив глаза, я принялся методично исследовать все возможности своего магического зрения. Это было, по своему, забавно — наблюдать за окружающим миром с закрытыми глазами. Способность магического зрения мгновенно приближать и удалять заинтересовавшие меня предметы несколько сбивала с толку. Но это с непривычки.

Несколько раз мне удавалось рассмотреть обитателей Великой Пустыни — гигантских существ очень похожих на скорпионов. Они быстро и деловито перемещались по песчаным дюнам.

Василисков видно не было. Должно быть границы обитания двух этих видов не пересекались.

Пустыня была для этого достаточно большой. Вот только я всё никак не мог понять, чем же могут питаться здесь гигантские скорпионы, если кроме них, здесь нет ни одного живого существа. Неужели они питаются песком?

Мы летели всё дальше, и гигантские скорпионы стали попадаться ещё реже. Мы двигались к самому сердцу Великой Пустыни. Была ночь, когда я увидел Город, похожий на мираж. Ярко белый нереальный свет заливал пустыню, вспыхивая тысячами мельчайших огоньков. Словно каждая частичка песка была маленьким светлячком. Эти разноцветные частички сильно магнитились друг к другу в только им одним известной последовательности. В магическом зрении здесь не было нужды. Оно даже немного мешало, делая свет от песка слишком ярким.

Дул слабый теплый ветер, поднимая в воздух тонкую искрящуюся пыль, которая складывалась в дивной красоты миражи. Зданий становилось всё больше. Песчаный город разрастался с каждым новым ударом сердца. В этом было что-то мистически прекрасное. Под мягкими прикосновениями ветра мельчайшие песчинки выстраивались в дивной красоты орнаменты, украшавшие всё новые и новые здания, чуждой для глаз землянина архитектуры.

На моих глазах возникал из песка древний Город. Архитектура его была так гармонична, что казалось, каждое здание в отдельности излучает завораживающую древнюю мелодию, едва различимую в тихом шорохе ветра. Это прекрасная мелодия неслышно плыла над домами и улицами, фонтанами и садами, парками и скульптурными группами.

Из тончайших песчинок на улицах то и дело возникали образы бредущих по улицам призрачных фигур очень высоких людей в причудливых одеяниях. Это были прекрасные женщины, это были дети и взрослые, полные сил мужчины. Не было лишь стариков. Образы были прекрасны, но неустойчивы, через несколько секунд распадаясь на мельчайшие разноцветные песчинки, увлекаемые горячим ветром великой пустыни.

А мелодия крепла, проникая внутрь моего существа, затрагивая каждую клеточку моего тела и заставляя его вибрировать ей в унисон.

Музыка находила отклик где-то глубоко внутри меня. Она звала за собой, как мелодия волшебной флейты. Если бы не крепко сжимавшие меня лапы черного дракона, я ответил бы на этот древний как мир зов. В эти мгновения только эта беззвучная мелодия имела для меня значение, только она была смыслом моей жизни. Я стал, изо всех сил, вырываться из цепких лап дракона, стремясь как можно быстрее оказаться внизу, среди прекрасных призрачных фигур древнего города. Я очень злился, что летающий ящер не сбрасывает меня вниз. Я был настолько околдован волшебной мелодией, что мне даже не приходило в голову, что я могу разбиться при падении вниз.

Остальные мысли пропали. В моей голове бился лишь тугой клубок из эмоций. Бился в ритме древней мелодии призрачного Города. Не ответить на зов немедленно, было равносильно для меня мучительно смерти, хотя я не знал, откуда пришло это сравнение. Кажется, дракон не слышал зова. Иначе он бы обязательно отпустил меня вниз.

По мере того, как мы приближались к центру города, музыка становилась всё тише, пока окончательно не пропала. Ко мне вернулась способность рассуждать, и я с некоторым опозданием подумал о том, что зов легко мог завлечь меня в смертельную ловушку. Что бы я делал внизу, не способный думать и чувствовать самостоятельно? С некоторым опозданием я порадовался тому, что дракон в очередной раз поступил по своему. Я вновь стал любоваться городом медленно и величественно проплывавшим под моими ногами. Здесь не было ни одного старого здания, поскольку по настоящему не было и самих зданий. Все эти дворцы, улицы, фонтаны — были лишь фигурами из песка, воссоздававшими то, что было в этом месте прежде.

Так могло выглядеть поселение, которое построили на планете создатели Сферы. Зыбкие, почти прозрачные здания поражали изысканной, неземной красотой. Ни разу в жизни мне не приходилось видеть ничего более прекрасного.

Мы летели над широкими улицами между силуэтов домов, фонтанов, деревьев купающихся в лунном свете. Всё было как во сне. Казалось, что прообраз этого города мертв уже ни одну тысячу лет. Дракон летел над городом очень медленно, словно какая-то невидимая сила сдерживала мощь его огромных крыльев. В черте миража мы не встретили ни одного скорпиона. Гиганты почему-то старались обходить эту зону стороной.

Под нами как раз находилась широкая площадь, окруженная тридцатью большими фонтанами, когда дракон неожиданно разжал свои огромные лапы. Я стал стремительно падать вниз. Ощущение было близким к состоянию невесомости. Я не понимал, с какой именно целью зависший надо мною черный дракон доставил меня в самое сердце Призрачного города. Но то, что произошло в последующие мгновения, стало для меня настоящим шоком. Всё время полёта я задавался вопросом, почему несущий меня черный дракон не делает ни одной остановки. Не нуждается в пище и воде. Мне даже удалось найти для этого вполне сносное объяснение. Дракон был укутан магией. Я считал, что

Как оказалось, мои домыслы не имели к реальности никакого отношения. Дракон вовсе не был заколдован наблюдателем и вообще не имел к волшебнику никакого отношения. Он был порождён расстилавшимся подо мной древним городом и сейчас, задрав голову вверх, я наблюдал, как ещё совсем недавно могучее тело ящера превращается в тень. Тень такую тёмную, что внутрь неё не в силах проникнуть моё магическое зрение. А потом эта тень разлетается тысячами черных точек. Тысячами живых летучих мышей. И вновь я вижу небо, усыпанное миллиардами колючих холодных звёзд.

Должно быть, всё это произошло очень быстро, но мне показалось, что я летел вниз целую вечность. Я готовился к соприкосновению к землёй, но оно всё равно застало меня врасплох. Удар был резким и неожиданным. Странно, что я при этом не почувствовал боли. Пошевелив руками

и ногами, я убедился, что приземление прошло более чем удачно. Высота, с которой меня сбросил черный дракон, была сравнительно небольшой.

Пока не ощутил грубое вторжение чужого разума. Это не был разум чего-то живого. Скорее источником воздействия был сам Призрачный город. Передаваемые образы принадлежали человеческому сознанию, но при этом полностью лишены эмоциональной окраски. Казалось, что у меня в мозгу включился проектор, и мне предстояло просмотреть чью-то старую запись.

Я полностью перестал ориентироваться в окружающем меня пространстве, словно способности моего собственного мозга свелись к очень простой функции воспроизведения этой записи.

Образы обрели четкость и уже несколькими мгновениями спустя, я стал «непосредственным участником» разворачивающихся перед моим мысленным взглядом событий.

Первой была картина из того времени, когда Призрачный Город был на пике своего расцвета. Я как бы заново увидел те же здания, что мы оставили позади, пролетая над городом.

Это тоже был вид сверху, и я вновь летел на точно таком же черном драконе. Вот только на этот раз сидел на его могучей шее в специально оборудованном коконе, а не болтался в его когтях. В воздухе мне удалось рассмотреть ещё несколько таких же как мой, черных драконов. По расцветке крыльев, я легко мог определить к какому «отделу» относиться их хозяин. Драконы были специально выведенными биологическими роботами. На них проводились исследования пригодности атмосферы планеты для жизни расы «драков», колонизаторы с которой собирались принять участие в галактическом эксперименте. Пока же строители Сферы, одним из которых я был в эти мгновения, использовали роботов как личный транспорт. Так сказать совмещали приятное с полезным. Город назывался Арантус, что на древнем языке метрополии означало «Пристанище». Собственно для обитателей этого места, город действительно был временным пристанищем — базой для приёмки и распределения важных грузов, поступавших через пространственные врата с девяти других планет— близнецов. По сравнению с красотами метрополии город действительно был всего лишь небольшим временным лагерем. Здания, над которыми мы пролетали, были мне хорошо знакомы. Во многих из них мне доводилось побывать, про остальные я смотрел учебные ленты. На то что я видел сейчас под собой накладывались и другие воспоминания. Я словно одновременно видел два города — полный жизни Арантус и его точную копию из песка. Жизнь и смерть.

А я и не знал, что запомнил всё здания, над которыми мы пролетали с такой потрясающей точностью. Я видел суетившихся повсюду людей. Их было очень, очень много. На улицах, возле домов и фонтанов, в самих домах. Город напоминал муравейник. Белоснежные здания, яркая одежда жителей, обилие зелени, улыбающиеся красивые и очень похожие друг на друга лица. Ни одного плохо одетого горожанина, чистота и порядок. Картинка из «Золотого века». Человек, глазами которого я смотрел на буйство жизни, от которого меня отделяло ни одно тысячелетие, переместился в другую часть города. У роботов была способность к мгновенному перемещению, но ею пользовались только курьеры. Я был одним из таких курьеров. К тому же сегодня я вёз кристаллы повышенного уровня секретности. Ученым с Геи удалось создать компактный механизм управления физическими процессами на Сфере. В кристаллах содержались сведения позволявшие собрать это устройство прямо здесь. Изобретение было по настоящему уникальным. Настоящий прорыв, который позволит в дальнейшем сэкономить огромное количество энергии и снизит стоимость эксперимента почти вдвое. Ведь в настоящее время город располагался на летающем острове размером в двести километров. На этом же клочке суши находились лабораторные комплексы.

На одной планете необходимо было создать условия для комфортного сосуществования совершенно различных по своему происхождению и культуре форм жизни. Детально воссоздать все пищевые цепочки для каждой колонии с разных частей галактики было делом непростым. Хотя подобные технологии применялись в Содружестве ещё на заре Эры Объединения, ученым ещё ни разу не приходилось разрабатывать систему межвидового

взаимодействия такой сложности.

За исключением летающего острова вся остальная планета в настоящее время представляла собой Океан. Процесс образования материков ещё был не запущен, однако морские водоросли уже вовсю трудились над созданием максимально комфортной атмосферы планеты.

Курьер которым я был в эти мгновения, владел огромным количеством информации не только об истории создания Сферы, но и о самой Галактике. Это был «начальный уровень познания», тот минимум, которым владели все населявшие этот город. Всего на какую-то долю мгновения наваждение пропало. Причиной стала сильная пульсирующая головная боль, словно мой мозг копировал всё то, что было известно курьеру. Изображение потускнело и пропало. Я вновь сидел на песке и видел площадь с фонтанами из сверкающего радужного песка. Я помассировал голову, но боль так до конца и не ушла, угнездившись где-то в затылке.

Передышка была недолгой. Новый образ был ещё более мощным и ярким. Таким сильным, что боль в голове оказалась чем-то далёким и несущественным. На этот раз мне крупным планом была показана та самая площадь, в черте которой я сейчас находился. Из фонтанов выстреливали в небо столбы воды, переливающиеся на солнце всеми цветами радуги. Здесь людей почти не было. За исключением двух человек на возвышении, склонившихся над двухметровой трёхмерной моделью планеты. Это был тот самый аппарат, который собрали здешние ученые, используя информационные кристаллы, доставленные мной — курьером десять оборотов назад. Но я уже не был прежним. Я был другим человеком, и уровень моих знаний был теперь на порядок выше. Мой статус отличался от статуса курьера почти настолько, насколько на моей родной планете положение императора, отличалось от положения нищего. Я был родом с недавно колонизованной людьми планеты. Мои гены были модифицированы, благодаря чему я мог взаимодействовать с полем модели Сферы без ущерба для собственного разума. Не каждый мог выдержать состояние, при котором ты одновременно находишься на твёрдой земле и висишь в вакууме бесконечного космоса.

Сфера пульсировала, точно я смотрел на планету со стороны. Изображение модели приблизилось, как и лицо одного из склонившихся над нею людей.

Этот человек смотрел прямо на меня, точнее на того, чьими глазами я наблюдал за происходящим. От человеческого его лицо отличала всего одна деталь — большой третий глаз прямо посредине лба. Я откуда-то знал, что если веко этого глаза откроется, то я превращусь в пар. Мощный смертельный луч испарит меня раньше, чем я смогу сделать хотя бы одно движение. Ещё несколько долгих секунд перед моими глазами стоит образ Сферы. Она словно притягивает меня как магнит, лишает воли и осторожности. Взгляд «триглаза» становиться подозрительным и наполняется холодом. Я перестаю быть для него «своим», как только моя рука оказывается в опасной близости от модели планеты. Пульсирующий свет исходящий от Сферы гипнотизирует меня и мне уже кажется неважным то, что меня не станет уже в следующее мгновение. Вспышка ослепительного света, я лежу сжавшись в позу эмбриона прямо на песке. Внутри моего тела происходят какие-то необратимые изменения, от которых невозможно скрыться. Татуировка на моей руке раскалена как железное тавро. Кажется, стоит опустить руку в воду и жидкость превратиться в пар. А затем я впадаю в забытьё, и новая картинка-образ внедряется в моё измененное сознание. Я уже не знаю, кем я, по настоящему, являюсь и в каком времени живу. Кажется, это уже не имеет для меня никакого значения.

Та же самая площадь, но я уже стою на месте одного из «трёхглазов», лениво рассматривая пульсирующую модель Сферы. Потоки воды из фонтанов уже в половину меньше. Покрытие площадки под ногами в мельчайших трещинах. Мы уже не летаем. Остров стал частью созданной при помощи модели суши. Лагерь частично свёрнут. Проект находиться в стадии своего завершения. Благодаря модели многие физические процессы на планете удалось ускорить в сотни раз. Воздух вокруг пахнет песком. Я знаю, что вокруг города простирается искусственная пустыня. И с каждым годом она становиться всё больше. Это пустыня создана, с целью скрыть Город и с каждым новым оборотом планеты её площадь медленно увеличивается, постепенно превращая плодородную землю в бесплодный, радужный песок. Но у всего есть своя граница и пустыня никогда не пересечёт заранее отведенный для неё сектор. Сектор, в котором не сможет выжить ничто живое кроме василисков и гигантских скорпионов.

Но мои мысли вновь сосредотачиваются на модели планеты — величайшем сокровище этого искусственного мира и единственном оружии способном его уничтожить.

Мне было известно, что пока модель активна, как сейчас, я всё ещё в состоянии изменить облик планеты. К примеру, создать новый материк или потопить старый, изменить угол вращения Сферы относительно здешнего солнца. Короче сделать всё, что мне только придет в голову. Сдерживает меня только присутствие второго инженера, который не спускает с меня внимательного взгляда, словно подозревая о моих недостойных мыслях. Почему-то я знаю, что мысли о полной власти над Сферой считаются в этом наполовину покинутом Городе именно недостойными. И что мой напарник не собирается оставлять меня с моделью один на один. Он мне не доверяет.

Я вижу, как моя рука тянется к пульсирующему изображению модели. На руке сверкает небольшое кольцо с камнем, по цвету напоминающим янтарь. Я отчего-то знаю, что без этого кольца — символа доступа к Сфере, я попросту не смогу прикоснуться к модели. Я ведь не специально выведенное для этого существо.

Мне нестерпимо хочется прикоснуться к модели, и я не в силах побороть это искушение. Меня даже не останавливает предупреждение инженера. Я знаю, что тот убьёт меня уже после того, как моя рука прикоснётся к пульсирующему колдовскому шару. У меня в Городе почти неограниченный кредит доверия, а жизненные циклы моих предков до семнадцатого колена безупречны. Но мне сейчас всё равно, что будет после. Я не в силах побороть искушения. В месте, где моя ладонь соприкасается с синей поверхностью модели, появляется черное пятно — отпечаток моей руки.

Это континент. Земля вздрагивает под моими ногами. Я вижу, как раскрывается третий глаз инженера, и я исчезаю в ослепительной вспышке света. Только кольцо с янтарным камнем сверкает в пропитанном пылью воздухе. И падает на истрескавшуюся плиту помоста.

И запоздало приходит мысль, что я никак не могу видеть ни это падающее под ноги инженера кольцо, ни модель Сферы, призывно переливающуюся всеми цветами радуги…

Следующий образ опять связан со Сферой. Только теперь я сижу внутри здания за широким письменным столом. Сфера стоит рядом со мной. Она не пульсирует и не переливается радужным сиянием, а напоминает традиционный двухметровый глобус с застывшими очертаниями шести материков и тонкими цепочками островов между ними. Один из материков по очертаниям напоминает человеческую ладонь. Это память о предательстве одного из главных Хранителей Сферы, относящаяся к периоду образования материков. От мгновения, в котором я сейчас нахожусь, его отделяет три сотни оборотов планеты. В моей руке зажата небольшая прозрачная палочка. Я пишу ею по гладкой квадратной поверхности встроенной в стол. Строчки движутся вверх с постоянно растущей скоростью, подстраиваясь под скорость моей мысли. Я сосредоточен на этом занятий. Мне нужно управиться как можно раньше. Этот рапорт — один из последних. Завтра я собираюсь покинуть Сферу и вернуться в свой родной мир.

Хитроумно сконструированная одноразовая будка перемещений доставит меня прямо туда, куда я только пожелаю, и никто в Галактике не сможет проследить точку, откуда был произведён запуск крошечного сгустка энергии, в который я превращусь на несколько коротких мгновений.

Дома меня ждёт масса работы. Для человека достигшего такого уровня познания как я, работы всегда хватает с избытком.

Зато я вновь увижу позолоченные солнцем холмы Каркрокса и вдохну ни с чем не сравнимый воздух родной планеты. Мечты приятны и до их осуществления

мне остаются всего одни неполные сутки.

Я позволяю себе встать и выглянуть в окно. За окном знакомая площадь с фонтанами, из которых уже не льётся вода. Проект по строительству Сферы закончен. Я один из ста строителей, оставшихся на планете до его окончательного закрытия. Ещё пара оборотов и на планету станут прибывать корабли с разных концов Галактики для начала самого масштабного и дорогостоящего эксперимента в истории Конфедерации Объединённых Миров. Эксперимента, разработанного самыми выдающимися мыслителями из созвездия Плеяд. Сфера почти готова к приему кораблей. Построены тридцать космических портов в тридцати природно-климатических зонах планеты. В местах наиболее удобных для заселения представителями 30 разумных рас Галактики, согласившихся на участие в проекте.

Я оборачиваюсь на лёгкий шорох у себя за спиной и тону в ещё одной ослепительной вспышке света. Последняя моя мысль — о стоящей за моим рабочим столом модели планеты и о том, как вовремя я спрятал кольцо, открывающее доступ к управлению Сферой. В эти мгновения, я весьма отчетливо помню, где именно расположен тайник. А так же знаю, что никто кроме меня самого уже никогда не сможет его открыть. Эта мысль вселяет в мой гаснущий мозг последнюю, мстительную радость. Модель без ключа совершенно бесполезна. И мой убийца не сможет нарушить планы КОМ…

И вот я вновь, совершенно один сижу на песке посреди площади Призрачного города залитого холодным белым светом. Вокруг меня уже знакомые мне тридцать фонтанов. Ни намека на движение. Лишь тени былого величия окружают меня. Радужный сверкающий песок мягко струиться под моими ногами, да далёкие звезды смотрят на меня с холодного неба.

С некоторым трудом я поворачиваю голову и любуюсь площадкой перед зданием главного строительного корпуса. Она напоминает жертвенный алтарь и переливается так, будто целиком состоит из драгоценных камней. От площадки широкая лестница ведёт ко входу в здание.

Именно там расположен тайник, о существовании которого я узнал в последнем видении. Очень сомнительно, что за столько лет, в нём что-то осталось. Но какое-то шестое чувство заставляет меня лично убедиться в этом.

Мгновение, и я уже быстро поднимаюсь по сверкающим ступеням, почти ожидая, что они обрушаться под моими ногами мягким облачком радужного песка. Но ступени тверды, словно вытесанные из одной огромной гранитной глыбы. Двухметровые створки главного входа расходятся передо мной в разные стороны, приглашая шагнуть вперёд. И вот я уже иду по широкому коридору, стены которого украшены сценами из жизни людей, разрушивших этот дивный город три тысячелетия назад. Если бы этого не произошло, город вполне мог бы дожить до сегодняшнего времени, пусть и был бы изрядно засыпан песком. Но строители Сферы не собирались оставлять столь явных свидетельств, своего пребывания на планете. Собственно при уровне развития цивилизации, осуществлявшей этот эксперимент многие из тех, кто видел этот город в пору своего расцвета, могли всё ещё находиться в добром здравии на своих родных планетах.

Однако все эти умозаключения не мешали мне любоваться отблесками былого величия, тем более что как-то само собой получалось, что я видел окружающее несколько иначе, чем это было на самом деле. Я легко дополнял однообразие этого коридора теми красками, которые присутствовали здесь раньше. Воспоминания были очень живыми и легко накладывались на то, что в эти мгновения видели мои глаза. В этом было что-то почти мистическое.

Я пока не мог понять, как мне удастся в будущем различать собственные воспоминания и воспоминания всех тех личностей, в роли которых мне пришлось выступать. И те и другие были во мне одинакового живы и почти одинаково мне дороги. Выбрать из них кого-то одного не представлялось возможным. Я остановился на компромиссном варианте, выдумав личность лишенную воспоминаний и одновременно способную вместить все те воспоминания, которые мне прежнему не принадлежали и принадлежать не могли.

Уже от лица этого новорожденного существа, я попытался выбросить из головы все тревожащие меня мысли и сомнения в правильности и разумности своих действий. Для размышлений у меня ещё будет масса времени. Ведь мне ещё предстоит выбираться из пустыни в более населённые области Сферы.

Стоило мне перевести взгляд на какое-нибудь полотно, и оно послушно оживало. Радужный песок переливался перед моими глазами, однако все что я видел не было бы таким ярким, если бы я не помнил все окружающее меня пространство с болезненной отчетливостью.

Я шёл вперёд, ища знакомую дверь из своего последнего видения. Шел так уверенно, словно действительно имел полное право находиться в этом здании. Или, по крайней мере, в его оригинале.

А вот и нужная мне дверь. Знакомая комната, где в искусной настенной резьбе прячется всего одно слово. Слово-пароль, открывающее тайник, которого не существует уже более чем десять веков. Я отчетливо вижу это слово и произношу его ставшими внезапно сухими губами. Слово на чужом для меня прежнего языке. Понятие из культуры чужого и одновременно невероятно близкого мне народа, отделенного от Сферы сотнями световых лет. Мне новому хорошо знаком этот язык. Каждая буква и каждое слово — это теперь тоже часть меня. Стена кажется монолитной, хотя состоит из мельчайших радужных песчинок. Обман, иллюзия? — или реальность, воплотившаяся вновь на одну короткую лунную ночь. Мираж, облеченный в плоть из песка.

У меня есть пара секунд чтобы узнать, откроется ли древний тайник. Пара секунд на грани между сумасшествием и здравым рассудком. Ведь если ничего не случиться, значит, мои ведения — бред и я схожу с ума. Я не знал, как это начинается. Какие симптомы сопровождают изменения состояния сознания. Я чувствовал себя способным отвечать за свои поступки. Но было ли это доказательством здоровья моего разума? Разума этого нового человека, вместившего в себя такие разные знания, эмоции и опыт прежде чужих, а теперь близких и родных жизней?

Сомнений во мне накопилось больше, чем уверенности. Я ждал от стены ответа, как ждёт помилования приговорённый к смертной казни.

Долгое — долгое мгновение мучительного сомнения, наконец, завершилось в мою пользу.

Слово загорается алыми огненными всполохами. Или мне это только кажется из-за всплеска чужих воспоминаний. В любом случае, на изумрудно-золотистом фоне остальной стены это выглядит необыкновенно красиво. Стена медленно раскрывается передо мной как створки пещеры от волшебного «сезам». Вниз ведут сверкающие ступени. Я оглядываю знакомое помещение, изо всех сил стараясь не думать о том, что если, странная субстанция, скрепляющая миллионы мельчайших песчинок между собой, внезапно исчезнет, мне никогда уже не выкарабкаться. И что в этом случае курган из сверкающего радужного песка станет моим последним приютом. Интересно, сможет ли моя душа вернуться на родную планету или я вечно буду болтаться в информационном поле этой далекой чужой планеты, дожидаясь пока естественный цикл её жизни, не подойдёт к своему логическому завершению.

Между тем я неторопливо спускаюсь вниз и направляюсь к самому левому углу квадратного помещения, игнорируя постамент в центре, на котором переливается янтарное кольцо. Оно настоящее. Вероятно, и другие вещи, хранившиеся в тайнике, могут оказаться целы. Упакованы они для этого достаточно надежно. Я знал, что именно это кольцо является источником той силы, которая каждые тридцать оборотов планеты выстраивает точную копию призрачного города в самом сердце Великой Пустыни. Не знаю, на чьих именно воспоминаниях была на этот раз основана эта уверенность, но брать кольцо с постамента я не торопился. Сначала нужно было осмотреть остальные вещи. Позже на это может просто не оказаться времени.

Я нашёл в углу неотличимое по цвету от остальной стены колесо и провернул его на два оборота вперёд. Я знаю, что этим действием, я обезвредил подземные ловушки, окружающие постамент и вскрыл замки на ещё одном тайнике. Теперь главное. Всего пара шагов отделяют меня от открывшейся в стене ниши, где была аккуратно сложена отлично знакомая мне униформа Хранителя Сферы. Вещь внезапно ставшая мне такой же нужной, как моя собственная кожа. Я не стал противиться этому притяжению, которое было связано с воспоминаниями Хранителя и был не против, сменить уже изрядно потертый земной наряд на что-нибудь более практичное. Благо, я теперь «знал» достаточно, для того, чтобы видоизменять униформу по собственному желанию. Когда «я» был Хранителем трансформация одежды — изменение цвета, текстуры ткани, длинны и фасона удавалась мне с поразительной быстротой и изяществом. Это искусство было одной из «изюминок» вечеринок, устраиваемых сотней ларов, охранявших покой и порядок в небольшом поселении строителей Сферы.