Глава 5

Меня потрясло другое — внутреннее ощущение силы, подобно мощной пружине неожиданно высвободившееся во мне при возникновении опасности. Странно, что прошлый раз, когда Лилит пыталась на меня напасть, никакого прилива силы я не почувствовал.

Внешне моё тело выглядело как обычно, никаких особенных отличий я не ощущал и внутренне. Оно было точно таким же, каким я его помнил последние пять лет. За исключением татуировки сделанной мне Всеволодом. Глупо конечно, но виновата в моих новых возможностях, могла быть только она. Как бы абсурдно это не звучало.

— Все земляне, отправляясь на Сферу получают татуировки. Так вербовщики заботятся о том, чтобы вы оставались в живых как можно дольше. Сила проявления сверх— способностей зависит от сложности рисунка татуировки. К примеру, у тебя весьма сложный рисунок таящий в себе массу нереализованных возможностей. Вербовщики всегда очень точно улавливают предел Силы которой может овладеть каждый конкретный человек. Твои потенциальные возможности они оценили довольно высоко, хотя по твоему виду не скажешь, что в тебе дремлет волшебник. Однако любые способности нужно развивать. На Сфере это жизненно важно.

Только владение зачатками магии может дать хоть какие-то гарантии жизни, — закончила мою мысль Хранительница.

— Значит это влияние татуировки. Почему же ещё вчера я ничего не чувствовал? — спросил я с понятным недоверием.

— Ты просто не был ещё настолько сердит,

чтобы воспользоваться своей новой Силой. И к тому же свойства татуировок проявляются постепенно. Сегодняшние твои возможности — только начало. Твоя татуировка отличается от других, виденных мною, а следовательно твои новые возможности могут быть гораздо шире чем тот стандартный набор, который даётся новичку с Земли.

— Она такая же, как у Наблюдателя, — произнёс я вслух, страшась того, как на это может отреагировать Хранительница и ожидая её реакции. Глаза девушки расширились, а лицо побледнело.

— Тогда тебе действительно стоит хорошо контролировать собственные эмоции. Наблюдатель является самым страшным противником из всех, в ком течет кровь землян. Если ты не сможешь контролировать себя, то твоя собственная Сила может подчинить тебя себе, а худшей доли для тебя лично и для всей Сферы в целом трудно представить, — отозвалась Хранительница задумчиво.

Её слова не прибавили мне оптимизма, зато теперь я точно знал, что выпади мне случай сразиться с Наблюдателем один на один, результат поединка будет не так уж предсказуем. Особенно если до встречи с волшебником мне удастся познать пределы собственных возможностей.

Я оделся довольно быстро. То, что говорила Лилит, могло стать пищей для размышления. Однако, лишь в том случае, если я останусь в живых. А, следовательно, нужно было как можно быстрее отправляться в горы к упомянутому ею Храму. По дороге можно будет расспросить о Диких и Снежных Псах более подробно. Встречаться с ними лично для того, чтобы узнать, как они выглядят, и можно ли от них спастись мне не хотелось. У меня не было опыта жизни в этом мире, но я надеялся его накопить, и потому решил следовать советам Хранительницы.

Мне удалось взять с собой только минимум вещей и сменную одежду, на которой настояла девушка. Похоже, возвращаться сюда вместе со мной она не собиралась. Остальное содержимое рюкзака, Лилит спрятала в тайнике под полом, о существовании которого я бы никогда не догадался, если бы не видел собственными глазами, как она его открывает.

Вероятно здесь использовался какой-то магический трюк, поскольку подвала в закрытом состоянии даже на самый пристальный взгляд в полу попросту не было.

Кроме моих вещей там была сложена целая груда всевозможных трофеев, как молчаливое доказательство того, что в избушке до меня побывало никак не меньше десятка землян. Этакая, избушка на курьих ножках, только с Василисой Прекрасной в роли Бабы Яги. Замаскировав тайник, мы вышли из избы и одели широкие охотничьи лыжи. До гор было никак не меньше пары километров, и я подумал, что на вновь выпавшем снегу наши с Хранительницей лыжни заметит даже такой следопыт как я. А где гарантия, что эти самые Дикие не решат поохотиться на двух беззащитных путников? Ну, может быть, и не совсем беззащитных, — поправил я себя, припомнив устроенное мною недавно представление.

Хранительница чуть приотстала, но я поначалу не обратил на это особого внимания, увлеченно скользя на лыжах по белоснежному снегу. В городе такого белого не встретишь.

Тонкие как паутинки снежинки падали мне на лицо и ресницы, превращаясь в мельчайшие капли влаги. Я старался двигаться равномерно в одном темпе, чтобы сэкономить силы для предстоящего нам подъёма. Шаг, другой, вздох, толчок. Нет. На соревнованиях по лыжам я смог занять только самое последнее место. Я был определённо не в форме. Трудно было ожидать чего-то другого, если я не вставал на лыжи уже лет как минимум семь. А в трёнажерном зале не появлялся с окончания института.

Занятый своими мыслями я не сразу заметил, что иду в одиночестве. Впрочем, продолжалось это от силы минуты две.

Вскоре Лилит поравнялась со мной. На её юном лице читалось удовольствие от отлично проделанной работы. Я не мог не спросить, чему она так радуется, поскольку сам я особенного веселья не чувствовал.

— Мне удалось использовать новое заклинание с одного из принесённых тобой кристаллов, — охотно пояснила Хранительница, — Теперь наши следы не найдут не только Дикие, но даже Снежные Псы. Оглянись назад.

Я послушно обернулся и не смог сдержать удивления. Четыре ровных линии лыжни, отчетливо указывавшие на зимовье всего пару минут назад, исчезли бесследно. Там где я сейчас стоял, следы ещё были, но стоило мне переступить на другое место, как они стали растворяться, будто симпатические чернила на белом листе бумаги. Я перевёл взгляд на порозовевшую от гордости Хранительницу и невольно улыбнулся. Какой же она всё-таки в сущности была девчонкой, несмотря на все свои магические ухищрения и стремление казаться старше своих лет. Один мой друг как — то сказал, что детство кончается тогда, когда человек уже не мечтает стать взрослым. Хранительница всё ещё мечтала об этом.

— Ладно, хватит надо мной смеяться, — нарушила она установившееся между нами зыбкое перемирие и мы пошли в два раза быстрее. Похоже, девушка специально выбрала этот темп, чтобы показать насколько мы земляне, не приспособлены к жизни в Сфере. Но вопреки её усилиям я чувствовал себя совсем неплохо. У меня словно открылось второе дыхание. Вес рюкзака я почти не ощущал. Погода стояла тихая и тёплая. До тропы, ведущей в гору, мы добрались без всяких происшествий. Если не считать мыслей, которые не давали мне покоя. Всё — таки, ещё совсем недавно, идущая рядом со мной девушка была на волосок от решения перерезать мне горло. И как бы она не относилась ко мне теперь, когда все недоразумения между нами были разрешены, я по прежнему, испытывал к ней инстинктивное недоверие. К тому же я не знал, что ждёт меня впереди, в то время как девушка шла к заранее известной ей цели, в конце которой ей предстояло справить на до мной какой-то магический обряд. Интересно, права ли она в том, что у меня нет другого выхода для того, чтобы научиться общаться с прочими представителями планеты? Неужели всем землянам приходиться проходить специальные магические обряды только для того, чтобы научиться общаться с местными жителями? Но тогда почему люди из центра не предупредили меня об этом? Я не чувствовал желания подвергаться каким-то непонятным мне манипуляциям, эффект от которых мог быть совершенно неожиданным и даже фатальным.

Шестичасовой подъём, сопровождаемый весьма невесёлыми размышлениями, дался мне тяжелее, чем я мог предположить. Узкая тропка шла круто вверх, ноги время от времени скользили по смеси льда и снега, которым были покрыты бурые камни. Вдобавок, ухватиться было практически не за что. Немало ухудшению моего настроения способствовал тот факт, что Хранительница шла по горе, как по асфальту. Я попытался погасить собственное раздражение. Ведь было бы гораздо хуже, если бы мне пришлось тащить девчонку за собой там, где я сам с трудом карабкался вверх. Примерно через три часа я подумал о том, что подъём никогда не закончиться. В довершение бед, испортилась погода. Холодный разряженный воздух вызывал сильное сердцебиение. Я не любил чувствовать себя слабаком, но подниматься в эту гору было довольно паршиво. Оглядываться на оставленный внизу склон я не стал, опасаясь, что меня оставят остатки силы воли, единственной силы, благодаря которой я всё ещё двигался вверх. Так мы и карабкались по склону. Две сереньких букашки на огромном теле горного хребта.

Подъём закончился тогда, когда я уже начинал чувствовать, что лезть дальше просто не в состоянии. Я уже был готов пожертвовать своей мужской гордостью, когда мы неожиданно выбрались на широкую площадку метров двести в диаметре. Здесь возвышалось сооружение поразительно похожее на Стоунхендж. Вероятно, это и был тот самый Храм, который упоминала Хранительница.

— Слава Единому, мы успели подняться до сумерек, — произнесла Лилит присаживаясь на небольшой валун совершенно правильной квадратной формы. Снега на площадке не было и казалось, что здесь заметно теплее. Однако я не поверил собственным глазам, когда увидел у самого основания одной из глыб странного сооружения какое-то цветущее растение.

— В пределах круга Старого Храма круглый год держится одна и та же температура. Поэтому здесь даже зимой растут цветы, — услышал я мысленный голос Хранительницы. Только сейчас, заглянув ей в глаза, я наконец понял, что подъём дался ей ещё тяжелее, чем мне. Просто её сила воли была сильнее, чем у меня. От этого открытия моё настроение немного поднялось, но всё же единственное, о чём я мог сейчас думать — это о горячей еде и постели. Если в круге росли цветы, значит, там было тепло. А раз там было тепло, значит, там можно было прекрасно отдохнуть. Скинув рюкзак, и ни разу не оглянувшись на внимательно наблюдавшую за мной Лилит, я быстро вошёл в пределы Храма. Границы области были видны довольно четко.

Я не чувствовал впереди никакой опасности. Скорее во мне крепло интуитивное ощущение правильности моих действий. Я не знал, что было источником этого ощущения. Вся накопившаяся во время подъёма усталость, мучившая меня всего несколько мгновений назад, куда то улетучилась.

Я прикоснулся к одному из древних камней. Он слабо вибрировал под моими пальцами, будто был живым существом. Я невольно улыбнулся необычному ощущению, поскольку в эти мгновения на меня снизошло необыкновенное умиротворение и спокойствие. Я знал, что в пределах Храма нахожусь в абсолютной безопасности. Я так расслабился, поддавшись этому приятному ощущению, что на некоторое время забыл о существовании Хранительницы. Я не понимал, почему она не идёт ко мне. Ведь внутри Храма так спокойно и тепло. Даже слишком тепло. Мне пришло в голову, что если я хочу провести внутри некоторое время, то не мешало бы снять лишнюю одежду. Почему-то от соприкосновения с тканью я теперь ощущал сильный дискомфорт.

Здесь было около сорока градусов. Место, где была татуировка, сильно зачесалось, и я оглянулся на какой-то звук. Оказалось, что это кричала Хранительница. Она находилась за пределами круга, воздух на границе которого, подернулся легкой рябью. Происходило сейчас явно не то, на что она рассчитывала. Однако испугаться я не успел. Стало заметно жарче, и я поспешил избавиться от остатков одежды. Желание было инстинктивным, и я порадовался своей сообразительности, когда увидел, как сброшенные мною вещи стали гореть синеватым пламенем и буквально превращаться в пыль. С воздухом на границе круга творилось нечто невообразимое.

Он стал совершенно непрозрачным как помутневшее алое стекло. Я дотронулся до него пальцем и едва не обжегся. Больше попыток выбраться за пределы Храма я не предпринимал. Хранительницу из-за непрозрачного воздуха я теперь тоже не видел. Короче, стоял я абсолютно голый посреди круга, огороженного гигантскими глыбами в три раза превосходившими человеческий рост и, как пещерный человек, ждал дальнейшего развития событий.

Воздух вокруг меня становился всё горячее, начиная обжигать кожу и лёгкие при вдохе. Как будто я оказался в сауне, где теперь было никак не меньше ста градусов. Земля вздрогнула под моими босыми ногами, и вверх вырвался радужный поток света, окружив моё тело защитным коконом и принеся с собой вожделенную прохладу. Татуировка на моей руке, попеременно просветившись всеми цветами спектра, наконец приобрела насыщенный изумрудно — зелёный цвет. Я был почти уверен, что будь сейчас ночь, она бы светилась в темноте как неоновая реклама.

На меня напал приступ смеха, остановить или попросту контролировать который я был не в состоянии. Когда я смог справиться с собственной истерикой, всё уже было кончено. Камни почернели и дымились, как после извержения вулкана. Земля в пределах круга потрескалась как в пустыне. Радужный световой поток иссяк так же внезапно, как начался. Воздух на границе вновь приобрел прозрачность. Я увидел Хранительницу. Девушка даже не смотрела в моём направлении. Она вздрагивала, закрывшись своими длинными волосами. Её фигурка съежилась, как будто став меньше. А за ней я увидел призрачное видение. Призрак держал её за плечи, уговаривая успокоиться. Я узнал эту высокую фигуру. Это был наблюдатель. Точнее его мысленная проекция. Значит, Хранительница действовала в его интересах.

В эти мгновения её мысли перестали быть для меня секретом. Я прочел, что она сознательно

завлекла меня в ловушку, надеясь, что Храм уничтожит меня, как делал это с остальными.

Храм уже уничтожил всех тех землян, чьи вещи хранились в необычном подвале деревянной избушки Лилит.

Сама она не могла использовать в отношении меня боевую магию из-за того, что ей мешала татуировка на моей руке. А использовать обычное оружие после одной весьма неудачной попытки она боялась.

Она принадлежала Наблюдателю, но часть её личности по прежнему оставалась свободной. И эта не подчинённая волшебнику часть её сознания сейчас была погружена в горе. Похоже, происшедшее, пусть и заранее запланированное, стало для неё потрясением. Она была уверена, что я мертв. Но несколькими мгновениями спустя, словно повинуясь моему мысленному приказу, она отняла руки от лица и со страхом посмотрела на меня.

Я знал, что девушка напугана. Смертельно напугана. Она не знает, что именно от меня можно ожидать. Страх даже на время пересилил все другие внушения. Это давало мне пусть небольшой, но всё — таки шанс для того, чтобы снять с неё навязанную извне программу действий. У меня было мало времени. Лишь до того момента, пока вызванный моим неожиданным появлением панический страх не схлынет, уступив место навязанной извне потребности меня уничтожить. Я должен был попытаться помочь Лилит освободиться от контроля чужого разума.

Когда я покинул круг Храма, ничего не изменилось. За исключением того, что я больше не чувствовал холода ступая по снегу босыми ногами. Хранительница, следила за мной напряженным взглядом пойманного в капкан животного. Можно подумать, я собирался её съесть. Я раскрыл рюкзак и нацепил на себя сменную одежду. Разгуливать в голом виде я не собирался, хотя холода, по прежнему, не чувствовал.

— Землянин? — подала она голос, отчего-то избегая смотреть мне в глаза, будто я призрак.

— Вообще-то меня Киром зовут, — ответил я, пытаясь поймать её взгляд. Время уходило слишком быстро. Если мне не удастся войти с ней в контакт сейчас, в свои права вступит мой коварный враг и мне придется защищать свою жизнь от одержимой жаждой убийства девушки. Меньше всего мне хотелось убивать этого ребенка, но могло получиться так, что Наблюдатель не оставит мне иного выбора.

— Я подумала, что Храм сжёг тебя. Почему ты остался жив? — спросила Хранительница словно у себя самой. Мне даже показалось, что она очень сожалела о том, что я остался жив и, словно, даже ставила мне это в вину. Она всё ещё была переполнена страхом. Эмоции — вот что могло стать ключом к её освобождению от чужого влияния .

— Понятия не имею, но я чувствуя себя превосходно, — ответил я бодро. Между тем, Лилит продолжала свой монолог.

— С чем-то подобным мне однажды уже приходилось сталкиваться. Как же я могла позабыть о твоей необычной татуировке? Вероятно, Храм принял тебя за своего. Как же я могла упустить это из вида? Находясь там, ты видел, что— ни будь подозрительное или необычное? — наконец спросила она, стараясь незаметно для меня нарисовать в воздухе заклинание. Она слишком быстро справилась с собственным страхом, и смело встретила мой взгляд. В это мгновение призрачная фигура за её спиной проступила особенно отчетливо, словно даже став на одно короткое мгновение осязаемой.Потом призрак вошел в тело девушки.

В глазах её промелькнуло вырвавшееся из под контроля бешенство, которое уступило место ровно горящей ярости. Так не могла смотреть Лилит. Изменился наклон её головы, черты лица словно заострились. Будто кто-то использовал её тело как кукловод марионетку. И я, знал, кто именно был этим «кукловодом».

Отвечать я не стал. Вероятно, Лилит сейчас не отдавала себе отчета в том, что я прекрасно слышу то, о чем она думает. Её целью была моя смерть. И больше ни одной посторонней мысли, которая могла бы доказать, что передо мной живой человек.

Я отчетливо видел светящийся образ якобы «незаметно» рисуемой ею руны. Боевой руны. Это не было защитное заклинание, и она сильно рисковала. Мою руку в том месте, где была нанесена татуировка, стало сильно жечь, словно к коже приставили раскаленное тавро. Лилит совершенно точно хотела меня убить. Она собиралась использовать для этого магию. Ту же самую магию, что использовал Наблюдатель для расправы с тем существом из фильма Всеволода. Но ей явно не хватало практики и вероятно силы. Задуманное ею нужно было делать гораздо быстрее. Такое впечатление, что свободная от внушения часть личности старательно мешала девушке совершить это убийство.

Сейчас Лилит больше не казалась красивой, столько в ней кипело чужой ненависти и злобы. Теперь уже было не до любезностей — нужно спасать собственную жизнь.

Эти и подобные мысли промелькнули в моей голове со скоростью молнии. Светящийся образ боевой руны уже начинал приобретать законченную форму, наливаться силой чтобы начать собственную смертоносную жизнь. Ещё несколько мгновений промедления и Хранительница закончит. Нечто подобное рисовал в воздухе Наблюдатель, прежде чем грянул взрыв. «Боевая магия эльфов» — пришла откуда-то холодная мысль. Меньше секунды мне потребовалось на то, чтобы преодолеть разделявшее нас расстояние и помешать левой руке Хранительницы завершить руну. Она вскрикнула от неожиданности и выкрикнула что-то оскорбительное на незнакомом мне гортанном языке. Но это была не магия, а ругательство.

Лилит или скорее то, во что она сейчас превратилась, дралась как дикая кошка, царапалась и кусалась, стремясь нанести мне максимальный урон любым доступным ей сейчас способом.

Терять ей было уже нечего. Оставлять в живых я её не собирался. Её зрачки необычно расширились, а уши удлинились. Она пыталась кусаться откуда-то появившимися клыками. Неужели рядом со мной была вампирша или оборотень? Или это медленно проступали эльфийские черты, до того скрытые личиной юной земной женщины? Я никогда бы не подумал, что в столь небольшом теле может быть сосредоточено столько силы и холодной ярости. Она сопротивлялась молча, с упорством человека, уже обреченного на смерть. Лилит не могла не понимать того, что рано или поздно её силы кончаться и, всё — таки, продолжала сопротивляться. В чертах её искаженного злобой лица уже не было ничего человеческого, но и звериного в них тоже ничего не было. Минуты растягивались в часы. Казалось, возле старого Храма само время замедлило свой бег, задумчиво наблюдая за дракой двух смертных.

Во мне начинала подниматься холодная ярость, голова стала удивительно ясной, а движения перестали быть беспорядочными и скованными.

Я снова чувствовал себя очень сильным и почему-то очень несчастным. Может быть от сознания того, что эта драка может закончиться только смертью одного из нас. Сомнений больше не осталось. Пару мгновений спустя всё было кончено. Мы как раз находились рядом с обрывом, когда ей удалось выскользнуть из под моего плотного захвата. Хранительница попятилась назад, и её нога соскользнула в бездну. Она ещё пыталась удержаться руками за осыпающиеся камни. Уже летя вниз, она всё ещё выкрикивала какие-то тревожащие пространство слова. Даже глядя в глаза собственной смерти, она всё ещё продолжала желать моей. Нет. Мне вовсе не было, её жаль. Но на душе было как-то особенно тоскливо. Ведь до встречи в сторожке мы даже не подозревали о существовании друг друга. Стоп. Это ведь не совсем так. Я действительно не подозревал о существовании Хранительницы. Она же точно знала, с какой именно целью я появился в её мире. Десятерых выходцев с Земли имевших реальные шансы забрать у Наблюдателя медальон, и не пожелавших отказаться от своей цели, Хранительница уже отправила в свет. Сколько ещё доверчивых землян погибло бы в вечных снегах Северного предела. Скольких съели Снежные псы? И всё ради маленького медальона висящего на груди человека, чьи сверх способности здесь на планете, делали его почти всесильным. Человека, предавшего своих нанимателей ради собственной свободы и неограниченного могущества в этом странном чужом для меня мире.

Поднимаясь с земли и отряхивая одежду, я думал о Наблюдателе. Как бы я сам повел себя на его месте, зная, что каждый месяц мои бывшие хозяева отправляют по мою душу десятки охотников с планеты, где несколько тысяч лет подряд не утихали локальные войны? Стал бы я предпринимать шаги, которые могли нейтрализовать охотников в самом начале их пути? Стал бы «зомбировать» кого-то вроде Лилит, для достижения этой цели? Вероятно, нет. Мне могли быть неизвестны многие обстоятельства этого дела, но я был слишком человеком, чтобы так откровенно ломать чужую волю.