Глава 14. На выход!

Резко включился свет, сильно режущий непривыкшие глаза. Я продолжала брыкаться в руках незнакомца, но на мгновение замерла, увидев с обоих сторон лестницы арки со входом в другие коридоры. В голове сложно было представить подобного рода строение, здесь легко можно было заблудиться. И если верхний этаж полностью оборудован и стерилен для больницы, то это место было похоже на подвал. Хоть стены были здесь не из песка или глины как в пещерах, а из когда-то белых панелей, количество проходов пугало, тем более что ни один из них не был освещен.

Затащив меня в один из них, мужчина отпустил меня и, сильно сжав запястье, потянул за собой.

— Эй, мне больно! Куда мы идем? — запинаясь, спросила я, пытаясь держать себя в руках.

— Лучше помолчи, — прошипел тот и зашагал еще быстрее. — Ты чем думала? А если бы тебя увидели ученые, а? Что тогда было бы?! Ты в курсе, что покидать свою палату строго настрого запрещено?!

— Да, но я…

— Кто твой лечащий врач? Я спрашиваю тебя, кто твой лечащий врач?!

Я не рискнула ответить этому взбесившемуся животному.

— Молчишь. Что ж, чудно.

Мы вышли в третью дверь конца второго (считая от верхних ступеней ведущей вниз лестницы) коридора и оказались на другом лестничном пролете. Мужчина распахнул дверь.

— Как это возможно?

Мы стояли прямо напротив моей палаты.

— Надо же было так сглупить, — продолжал злорадствовать врач. — Черт, придется переносить сроки.

Теперь я смогла его разглядеть. Лет тридцати, с щетиной и русыми волосами, собранными в хвост за спиной, в круглых очках, очень худой с костлявыми, как мне показалось, руками.

— Да кто вы вообще такой?! — я отступила к двери, но он приблизился еще сильнее.

— Я тот, кто в следующий раз ампутирует тебе ноги.

Тут распахнулась дверь и вошла Мари с тележкой, полной посуды.

— Владимир Александрович? Что вы делаете? — вступилась за меня девушка, подбегая к нам.

— Уйди! Простым санитаркам нечего лезть в подобные дела.

Он оттолкнул ее, схватил кружку с тележки и вылил в нее какую-то жидкость в форме суспензии, которую достал из халата.

— Пей, — сказал он мне спокойным голосом, хотя быстро поднимающиеся и опускающиеся плечи выдавали его.

— Что это?

Я мысленно молилась, чтобы эта ситуация наконец закончилась.

— Пей.

Видя, что я даже не тянусь к его руке с раствором, этот человек в белом халате схватил меня за ворот пижамы, встряхнул, затем взял за шею и приставил стакан к моим губам.

— Да хватит со мной так обращаться! — мой голос сорвался. — Отпустите!

— Ага, сейчас. Как только выпьешь.

Кто бы мог подумать, что этим всё и кончится? Те методы лечения, что постоянно пробовали на мне, были похожи на методы для психически больных людей. Только вот я не понимала, как это относится лично ко мне. Думала, что после прогулки по этим коридорам мне станет легче, но нет. Если такова больница для жрецов, я отказываюсь проходить здесь какое-либо лечение!

Вдруг возникший звон разбитого стекла заставил меня вздрогнуть. В руке у доктора, что так пытался дать мне урок, ничего не оказалось, а фиолетовая жидкость растеклась по полу.

— Вы что себе позволяете, магистрант?

Увидев Олега, выбившего кружку из руки этого ненормального, я выдохнула и отошла на несколько шагов в сторону.

— По вашему нормально, что она разгуливает по всему отделению?! Повезло, что я ее заметил! Кстати, знаете где?!.

Больше я ничего не услышала, т.к. Олег указал мне взглядом на дверь, и я ушла в свою палату. Не прошло и пяти минут, как он открыл ее и сел рядом со мной. Я укуталась в одеяло и повернулась к нему спиной.

— Когда это кончится? — спросил Олег. — Почему ты не можешь сидеть на одном месте?

— Я хочу домой.

— Что?

— Немедленно дайте мне телефон. Я позвоню родным, и они заберут меня отсюда.

— Ты же знаешь, это невозможно.

— Тогда просто выпустите меня отсюда. Я не намерена больше задерживаться здесь.

— Не могу.

Я вскочила с кровати.

— У ваших пациентов есть хоть какие-либо права?

— Да. Молчать и не высовываться.

— Значит, именно ими я не воспользуюсь!

И снова началась игра «пробуравь меня взглядом».

— Я здесь не останусь.

— Не тебе это решать. И мне надоело постоянно придумывать лже-объяснения, чтобы тебя успокоить, поэтому думай, что хочешь, но ты не выйдешь отсюда.

Я раскрыла рот от возмущения и встала с постели.

— Что вы делаете с пациентами? Давай, говори, раз уж надоело придумывать. Что у вас в подвале? Или точнее кто? Ну же, давай!

— Хватит истерить. Я не собираюсь тебе ничего объяснять.

Видя его безучастный взгляд, я наконец поняла в чем дело.

— Все из-за этого?

Я кивнула на выключенный телевизор, в котором отражалась камера наблюдения. Олег едва заметно кивнул и продолжил:

— Хватит бегать. Ты делаешь только хуже тем, кого встречаешь в этих коридорах.

Он встал и направился к своему кабинету.

— Кстати. Ты больше не увидишь Мари.

Я хотела было возразить, но сил хватило только на то, чтобы опустошонно осесть на кресло.

Прошли сутки. Я отказалась от еды. Не видя больше шансов попасть домой, я глубоко ушла в себя и ни с кем не разговаривала.

Кулон светился уже несколько дней подряд, это было еще одной причиной моего побега отсюда. Хотя каким образом это сделать я себе не представляла, однако надеялась, что решение придет само собой. В летнем лагере, когда мы с Милой устроились на самую худшую подработку в мире (кух.работниками в столовую), чистили по 10 ведер мелкой картошки в день и мыли кастрюли огромных размеров, вместо с другими кухонными приборами, хотели сбежать. Помимо физической усталости, мы испытывали моральную — над нами вечно издевались в нашей смене, подгоняли и упрекали в плохой работе. Как же было тогда просто психануть двум подросткам, собрать вещи и уехать. Родители бы поняли, деньги тогда были не особо нужны. Но мы остались. Решили, что сможешь, выдержим. И действительно, поддержкой друг друга мы справились. Отработали сезон и договорились больше не вспоминать тот июнь. А что же теперь? Я одна. Я боюсь сделать какой-либо шаг, да и это становится невозможным, т.к. меня окружают камеры как какого-то психически не уравновешенного человека и замки, будь то на дверях, будь то на окнах.

Было около трех, когда Олег в очередной раз пытался убедить меня позавтракать или хотя бы пообедать.

— Рита. Если ты сейчас же не возьмешь ложку, я начну кормить тебя капельницей, — он сказал это неуверенно, отчего-то сильно волнуясь.

— Я поем только когда выйду за порог этой комнаты. Зачем ты пришел, если знаешь, что это бесполезно?

— Сказать, что завтра у тебя первая операция.

Отгоняя от лица появившийся страх, я стала смотреть ему в глаза.

— Расскажи по подробней, — тихо отозвался мой голос, когда снова появился кашель.

— Всему свое время. А сейчас ешь. Иначе завтра тебе не хватит сил ее перенести.

Я взглянула на принесенный поднос, что стоял на столике около кровати, фальшиво улыбнулась и пнула его ногой. Вот только у меня не получилось испортить Олегу рубашку, он, будто прочитав мои мысли, именно в этот момент забрал его, поэтому кроме синяка на ноге от железных ножек стола, я больше ничего не получила.

— Черт! — простонала я, обхватив голень. — Да я лучше умру от голода!

— Несостыковочка. Человек без еды может прожить месяц. Рита, послушай меня. Так у тебя будет больше шансов…

— Шансов на что?! Я тебе не верю. Я не верю вам всем!

— А стоило бы. Может тебя снова загрузить медицинскими терминами и прочитать лекцию о питании и его влиянию на организм?

— От фонаря можно сочинить какие угодно слова.

— Эй! У меня 2 медицинских образования.

— Купить в нашей стране можно всё, что угодно.

— Ну всё. Надоело.

Олег дошел до своего кабинета, открыл дверь, протянул руку и бросил мне какие-то вещи.

— Одевайся. Хочешь выйти? Я дам тебе такую возможность.

Не веря в происходящее, я медленно натянула белые объемные штаны, черную майку и нерешительно вышла из комнаты, где меня ждал Олег. Вещи были раза в два больше меня, но достаточно удобные, чтобы убежать в любой подвернувшийся момент. Эта вылазка была для меня четвертой, и я молилась всем богам, чтобы она стала последней.

Мы направились к двери напротив, о существовании которой я узнала только после позорного похода в подвал. Никогда не смогу забыть о нём. Лестница, по которой мы продвигались, вела в темный коридор, который в свою очередь — на площадку. Видимо только так можно было обогнуть врачей, которые находились на каждом этаже.

Олег начал подниматься наверх. Вот куда мне тогда нужно было. Ну кто знал, что выход находится над моей головой? Хотя это и странно.

Мы поднимались, казалось, целую вечность. Я явно потеряла сноровку, так долго пролежав в кровати. Но ради момента, что я ждала больше месяца, была готова идти на руках или ползти.

Небо сияло розово-фиолетовым цветом. Впереди шумело море, изредка накрывая белый песок. С правой стороны была пришвартована деревянная лодка, напоминающая мне самые красочные путевки на острова. Скалы закрывали берег с небольшим участком воды от лишних глаз. Зрелище заворожило меня, но ни на столько, чтобы насладиться им. Стало страшно. И именно от того, что я видела это место впервые, хотя все реки и озера в своем регионе излазила.

Крыша больницы была округлой формы, покрыта тропической зеленью, поэтому с неба наверняка не заметна. Тем более, что все следующие за ней корпуса находятся под землей.

— Пойдем, немного прогуляемся, — сказал Олег, беря меня за руку. — Только без глупостей, договорились?

Я кивнула, держа в голове миллион скрещенных пальцев.

Мы ходили вдоль берега, у кромки воды, говоря обо всем по — немногу. Разговор с ним меня успокаивал, хоть впереди и было бескрайнее море, которое представляло собой большую преграду на пути к дому.

Видя мое беспокойство, Олег кивнул на большой камень, на который мы вскоре сели, отпустил мою руку и замолчал, глядя на закат.

Вид был прекрасный. Никогда не была на море. Характер здешних волн был довольно сложнее, буйственнее, чем у обычных водоемов. Я едва подавляла в себе желание снять обувь и почувствовать на собственной коже теплый песок и прохладную воду.

— Спасибо, — прошептала я, смотря перед собой. — Здесь здорово. Наконец-то в этой больнице мне попался адекватный врач, понимающий, что нужно его пациенту.

Он улыбнулся мне в ответ, все также смотря вдаль. Никогда еще этот парень не был так красив как сейчас. Белый халат остался в здании, на нем была фиолетовая рубашка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами и брюки светло-коричневого цвета. За спиной висел черный рюкзак, а на груди виднелся черный шнурок с когтем, что очень подходило под тематику острова.

Давно я не испытывала ничего подобного. И внезапно стала ненавидеть себя за то, что именно здесь у меня возникло это чувство.

Он поднял на меня свои манящие карие глаза и внутри все сжалось. Да что же это такое!

— Как ты себя чувствуешь? Знаю, не самое удачное время для расспросов, но я должен это спросить.

— Замечательно. Правда, — ответила я, стараясь не смотреть на него. — Я уже вполне могу отправляться домой.

Тут улыбка пропала с лица Олега, он вздохнул и, расправив плечи, облокотился о рядом стоящее дерево.

— Я рад, что тебя ничего не беспокоит. Но, Рит, это была только подготовка. Мне правда жаль, но пока наш профессор не получит от тебя то, чего хочет, тебя не отпустят.

— Скажи же наконец, что здесь происходит. Скажи! Хватит водить меня за нос.

— Всё сложнее, чем кажется. Но это пока всё, что я могу сказать тебе сейчас.

Я до последнего надеялась, что он и в этот раз переубедит меня, скажет, что я опять что-то себе напридумывала, но этого не произошло.

— Почему я не могу тебя ненавидеть?

— Сочту за комплимент, — Олег глубоко вздохнул. — Тебе не нужно было подписывать договор с курьером, тогда все было бы по-другому. Зачем ты принимала деньги от правительства?

— Что? Да откуда ты столько..! Да я на эти деньги продвигала проекты по экологии и занималась благотворительностью! Или лучше было бы позволить высшим слоям общества и дальше покупать себе виллы и загородные дома?!

— Зря ты так. Много денег вкладывается именно туда, куда нужно. А разве люди не имеют право тратить свои зарплаты туда, куда ИМ нужно?

— Может быть. Но я не давала никакого согласия на лечение где-то за городом.

— А разве ты читала документ каждый четверг? Признайся, расписывалась не глядя. Конечно, ты не дала согласие. Одно. Их было несколько. Мелкий шрифт творит чудеса.

— Почему-то у меня такое ощущение, что ты не должен этого говорить.

— Да, не должен.

— Тогда зачем?

Олег внезапно наклонился ко мне и прошептал на ухо, вызвав у меня мурашки:

— Затем, что я дурак. И не хочу быть для тебя просто врачом. Только не отталкивай меня сразу.

И он, отстранившись, рассмеялся, увидев мои округлившиеся глаза.

— Насчет дурака я нисколько не сомневаюсь — я толкнула его и надула губы. — Держите себя в руках, Олег Дмитриевич.

— Как же можно при такой девушке. Да, кстати, — он достал из ранца контейнер с едой. — Ты обещала.

— Ну нет.

— Да-да. «Я поем только когда выберусь отсюда». Думаю, ты имела ввиду палату, поэтому приступай.

Почувствовав голод, которому поспособствовал свежий воздух, я не стала спорить.

— Хочешь, скажу, что это за море?

Я кивнула, приступив к трапезе.

— Саргассово.

И тут едва не подавилась.

Как же меня смогли так далеко увезти? Да это же море в Атлантическом океане, где то у берегов соединенных штатов!

Доев достаточно вкусный салат с курицей, я отдала контейнер владельцу.

— Отлично. Мда, я пожалею еще об этом. Значит, так. Этой ночью тебе приснится сон. Он будет ответом на все твои вопросы. Восприми его серьезно, постарайся не упустить ни одной детали, это важно. И еще кое что, — Олег встал с камня и протянул мне руку. — Об этом никто и ничего не должен знать. Никому не говори, что ты увидишь.

— Ты что-то подсыпал в еду?!

— Да. Ничего опасного или запрещенного, расслабься. Ты можешь мне доверять.

— Да о чем ты толкуешь?! — я вскочила на ноги. — После всего того, что случилось, ты мне говоришь «доверься»?!

— Рита…

— Я устала, — перебила его я, повернувшись спиной. — Хочу вернуться в свою палату.

Олег не стал возражать и отвел меня назад, к четырем стенам, которые так мне приелись за последний месяц, что я готова была сделать всё, что угодно лишь бы их больше не видеть. Ни их, ни Олега, ни это чертового место.