Глава 12. Начистоту

— Рита, приди в себя! О чем ты толкуешь? — возмущался Олег, зайдя ко мне спустя день. — Твой рассказ из области фантастики. Во-первых,..

Парень сел напротив меня и практически вплотную приблизил к себе стул, на котором я сидела, видимо, чтобы хоть как то привлечь мой безучастный взгляд.

— Никогда больше не выходи из этой комнаты, хорошо?

Я не ответила, удивившись и еще сильнее нахмурившись.

— Иначе я привяжу тебя к кровати.

— Очень интересно. Веревка — в шкафу? Или, может быть, у тебя с собой есть наручники?

— Если понадобиться, я могу использовать и это, — Олег взял в руку свой синий галстук.

Я отвернулась, почувствовав, как запылали щеки. Да он вообще отказывался соблюдать хоть какую-то субординацию! Что за дела? Еще чуть-чуть и моё терпение лопнет. Он что, первый год работает здесь? Не больница, а непонятно что!

— Во-вторых, то, что ты услышала — да, результаты эксперимента. Очень удачного, я бы сказал. Любой препарат перед тем, как давать человеку, тестируют на животных, мы же говорим о биотехнологии, не так ли? Декарбамин хорошо влияет на кровеносную систему, проявляя радиопротекторные свойства. И наконец, в-третьих, в нашей больнице не типичная для всех остальных система. Всех, кого ты видела в том крыле — врачи, занимающиеся изучением особенностей твоего организма. Только твоего.

— Все они занимаются моим лечением?

— Да, это так.

Я положила руки на его плечи и отодвинулась, смутившись от долгого взгляда.

— Так и всё же. Почему мне нельзя выходить за пределы комнаты?

— Не только тебе нельзя, — вздохнул Олег. — Всем, проходящим лечение здесь, нельзя. И именно потому, что они могут, как и ты, неправильно всё понять, услышав незнакомые слова.

— Допустим. А как насчет…

Едва я произнесла эти слова, как вспыхнул кулон.

Замерев, я устремила взгляд в окно, где бушевал океан. Мне не пришлось закрывать глаза. Страшное цунами, что приближалось к одному из островов Японии, снова объявилось. Переворачивались судна, разбегались люди, кто-то снимал происшествие на камеру. Я вздрогнула, увидев как одного из таких смельчаков, утянуло в море. В этот раз дар показывал мне все детали. Но самое страшное было в том, что волна накрывала берег с двух сторон. А это значило, что мне предстоял выбор. Утихомирив воду с одной стороны, я вызвала двойной удар с другой. Впервые мне не хватило сил. Слабость распространилась по телу и я, держась за стену, скатилась на пол.

— Рита?

Кулон светился через пижаму, еще больше пугая меня. Когда голос натуропата стал чуть громче обычного, я увидела около тысячи погибших. Их лица, их дрожащие руки, бесшумно открывающийся рот, их кровь.

Чувствуя слезы, стекающие одна за другой, я продолжала видеть тела в воде и слышать рыдания спасшихся.

Мне не хватило сил. Вода не послушала меня. Это… немыслимо.

— Рита?!

Я обернулась на голос, но продолжала видеть Японию. Затопленный остров Японии. Продолжала видеть дома, плавающие машины, собак, что пытались вскарабкаться из воды в безопасное место.

— Как же?! Зачем ты всё это делаешь? — крикнула я в пустоту, надеясь наверное докричаться до Пасейдона. — Тебя не должны бояться. Что же ты делаешь?!.

Но затаившая обиду вода не могла остановиться от пары фраз подростка. Заливая землю грязью, выбрасывая из своих недр мусор, она освобождалась от загрязнений.

Очнувшись, словно от страшного сна, я медленно подняла голову на обеспокоенного врача.

— Ты как? — он опустился на колени. — Воды?

Я заплакала еще сильнее, сорвав с шеи кулон, который тут же погас.

— Это всё ваши … Такого раньше … Вы что-то делаете не так!..

— Да перестань, Рита. Я же тебе, кажется, всё объяснил.

— Я со вчерашнего дня не видела это лекарство. Почему же ты его убрал?

— Ты пропила курс.

— Почему сразу после того, как услышала детали?

— Так совпало.

И мы снова замолчали, буравив друг друга взглядом.

— Но что-то произошло.

— Это несложно выяснить. Давай.

Олег включил новый мониторинг здоровья, который занесли вчера вечером, и протянул свою руку.

Я нерешительно положил на нее свою.

После недолгих тыканий по экрану, врач взял свободной рукой появившуюся тонкую пластину и, приложив к вене на моей левой руке, прижал ее к ней большим пальцем.

Словно почувствовав небольшой удар током, я вздрогнула. Пластина окрасилась в бордовый цвет.

— Ну вот, смотри. — сказав это, Олег стал читать что-то с экрана. Закончив с непонятными словами, он озвучил, что всё отлично. Есть нюансы, но и они по— немногу отступают.

Я едва заметно кивнула. В трагедии были лично мои ошибки. Или ошибки в программе, что сделала анализ крови.

Парень нажал на какую-то кнопку и эта штука отцепилась от меня, оставив на месте укола влажную салфетку.

— Стало легче?

— Нет.

— Может, все-таки расскажешь хоть что-нибудь? Любой отрывок.

— Ты не поймешь.

— Я буду стараться.

— Сначала расскажи, что ты знаешь про дар жрецов.

Он задумчиво оглядел меня.

— Лишь то, что они очень привлекательны и способны предотвращать беду, что в любой момент может обрушиться на человека.

Требуя продолжения, я молчала.

— Твоя стихия — вода. И, видимо, беды связаны со штормом, цунами и наводнением. А твои слезы сейчас могут означать лишь то, что беда все таки случилась, не смотря на то, что ты старалась ее устранить.

— Да, но стараний всегда недостаточно. Нужно что-то большее. Огромное желание помочь, помешательство на спасении людей. Если недостаточно эмоций, то шансы сводятся к нулю. Сложно, не могу объяснить.

— Хочешь сказать, что чудо зависит от веры и эмоций?

— Вроде того.

— Ты видела смерти людей, что не смогла сберечь от природы. Правда?

Я снова кивнула и зажмурила глаза, почувствовав сильную головную боль.

— Тогда тебе не о чем переживать.

Открыв глаза, я непонимающе уставилась на Олега.

— Без жертв всё равно не обойтись.

« — Расскажи, что ты видела. — бабушка придвинула ногой маленький столик к дивану, поставила на него две кружки и тихо села рядом.

Бабушка — единственный человек, который понимал, насколько сложно мешать воде захватить землю.

— Цунами на Аляске, шторм у берегов Тихого океана, — девушка взяла в руки свою любимую зеленую кружку. — Наводнение в нашем городе… Слишком часто стала всплывать эта угроза. Я едва успеваю контролировать все регионы. Вода словно обезумела.

— Ты не обязана помогать всем. Только настолько, насколько хватит твоих возможностей и сил, — Бабушка приобняла свою внучку. — В конце концов мы, люди, сами виноваты, что настроили природу против себя.

— Я вижу смерть. Она забирает всех подряд. Как я могу им не помочь?

— К сожалению, с каждым годом люди все хуже и хуже относятся к природе, забывая, что именно она-то нас и породила. Пойми, в твою задачу входит лишь оберегать человечество от конца света. Со стороны воды, конечно. Не больше. Без жертв всё равно не обойтись …»

Он в точности повторил фразу бабушки. И— о, боже— как она была права. Дар едва контролируется мной, а сделать без нее я ничего не могу. Единственное, что всегда помогало мне, когда ее не было рядом — медитация. Нужно было поскорее возобновить занятия.

— Эти слова не помогают избавиться от испуганных лиц в голове и криков.

— Да. Один раз негативно созданный образ надолго застревает в памяти. Знаешь, я испытал подобное вчера.

Вспомнив вчерашнюю перепалку, я отвела глаза.

— Мне хотелось бы извиниться. Хороший врач не в праве так разговаривать с пациентами.

— У тебя было явно плохое настроение после доклада какого-то дяденьки.

Он улыбнулся из-за наивности последнего слова:

— Настроение всё равно не должно влиять на работу. Я виноват в том, что иногда не в силах сдержать свои чувства. Признаюсь, что кое-что действительно случилось. Это личное, поэтому я не особо хочу делиться им. Пойми меня правильно. Больше я не позволю себе такого.

— Все мы люди. Нам свойственны ошибки.

— Удивительно.

— Что именно? Я правда не обижаюсь. Это глупо.

В этот момент я словно пыталась простить больше себя, чем едва знакомого и нагрубившего мне доктора. И, кажется, он снова это понял.

— Спасибо. Это я и хотел услышать. Думай не о проблеме, а о ее решении, Рит. Это что касается тебя и твоей способности. Естественно, гибель не вызовет никогда у человека позитивных эмоций. Постарайся забыть об этом. Пару лет назад таких как ты вообще не существовало и угрозы исчезновения живого были каждый день. Теперь же они свелись к минимуму. Это ли не удивительно?

Олег сегодня был особенно добр ко мне. Хотя, может, так было всегда, но я этого не замечала из-за своего необоснованного и глупого чувства подозрения.

— Когда ты сказала о своей ассоциации, я поверил. Всего на секунду, но этого хватило, чтобы ощутить как рухнуло буквально всё, чем ты дорожил.

— Теперь моя очередь извиняться, да? — почувствовав неловкость, спросила я.

— Нет, даже не думай.

Я смотрела на его руки, что он постоянно убирал в карманы белоснежного халата и доставал обратно, чтобы поправить воротник белой рубашки, словно нервничал, не решаясь озвучить что-то.

— Что же ты увидел?

Парень промолчал.

— Нет, ну вы, психологи, конечно, странные.

— В чем именно?

Я усмехнулась, услышав сходства в нашей речи.

— Да в том, что хотите, чтобы вам рассказали всё, не упуская ни одной детали, а сами молчите, стоит задать вопрос.

— Хороша логика.

— Конечно. Предыдущая таковой не считалась, — напоминала я его вчерашнюю фразу.

Олег поддержал мой смех и сказал лишь, чтобы я смилостливилась над ним и этого больше не вспоминала.

— На самом деле, я ужаснулся, представив как горят мои вещи, особенно связанные с творчеством. Рисунки. Ноты. Гитара.

— Хороша шутка.

Он улыбнулся, но на этот раз как-то грустно.

— Ну нет, так не пойдет.

Я взяла его за руку усадила, затем уложила на кровать и села рядом.

— Мне, безусловно, всё это нравится, но ты бы лучше объяснила, чтобы не было недомолвок.

— Здесь и сейчас я— психолог. И ты мне всё расскажешь.

— Больше похоже на угрозу.

Мы снова рассмеялись и я окончательно расслабилась.

— Что вас все-таки беспокоит, господин Доктор и почему для вас так важна гитара?

Отсмеявшись, он задумчиво пожал плечами и положил руку под голову.

— Ну хорошо, сочтем это за занятие. Начнем с того, что я люблю музыку. В особенности, рок, джаз и классику. Лет шесть назад купил у знакомого прекрасный инструмент, стал заниматься. И это не гитара, это я так, сходу сказал. Укулеле. Давай смейся, чего же ты.

Но мое лицо было серьезнее некуда.

— Я была однажды на концерте. Вышел парень и затмил игрой всех, кто принимал участие в мероприятии, поэтому не вижу причин смеяться.

Кажется, Олег почувствовал облегчение и продолжил:

— Меня затянула гавайская народная музыка, кантри, фолк, затем и современная попса, например, исполнители Ed Sheeran, Rozhden и ряд других. До сих пор помню, как не давал спать родителям, напевая по ночам:

Tell me somethin`, girl

Are you happy in this modern world?

Or do you need more?

Is there somethin` else you`re searchin` for?

Увидев мой заинтересованный взгляд, парень продолжил петь. Его голос был так прекрасен, что мне хотелось закрыть глаза и больше ничего не слушать кроме его голоса. Только рок переворачивал мою душу, а тут какая-то лирика.

Едва Олег спел куплет, что исполнял Брэдли Купер, он снова замолчал, улыбаясь и, видимо, подаваясь воспоминаниям.

— Tell me something, boy

Aren`t you tired tryin` to fill that void?

Or do you need more?

Ain`t it hard keeping it so hardcore? — подпела я за Леди Гагу и всё же закрыла глаза, когда дело дошло до припева.

Наши голоса невероятно красиво звучали в унисон. Никогда бы не подумала, что мой низкий — альт может так дополнять мужской.

Мы пели знакомую песню, забыв обо всем. Я представила Олега с его укулеле возле камина, одетого в кремовый пуловер, в уютном большом доме, рядом — себя, с красиво уложенными волосами, красном свитере с белыми оленями и заулыбалась. Раньше если я и пела, то одна, и для себя представляла сцену и зрителей, а здесь мне не захотелось всего этого. Только он. Только я. И музыка, что наполняет стены нашего дома. Всегда мечтала об этом. Даже не смущает, что передо мной— человек, который старше меня на шесть-семь лет и о котором я совершенно ничего не знаю. Дурацкая, ничем не оправданная фантазия.

— У тебя чудесный голос, — сказал Олег и усмехнулся. — Когда я еще учился в ВУЗе, у нас с пятью одногруппниками была группа. Мы часто выступали. Классное было время.

— Почему «было»?

— Вокалистка ушла и группа развалилась. Стоило мне копнуть глубже, как выяснилось, что «Beat heat» — была сборищем влюбленных парней, что пытались добиться внимания этой девушки. Парадокс был в том, что ей нравился только один — я. После нескольких попыток найти мне замену, она ушла. Ушли и все остальные.

— Вот же похититель сердец. Почему же отказал ей?

— Всё до банальности просто. Она была не в моем вкусе.

— Понятно. Если честно, у меня тоже была группа. Я играла на клавишных и пела. А развалилась она потому, что наш солист решил открыть кружок по обучению игры на гитаре. Мы перестали ходить на репитиции и так всё грустно и закончилось.

— Беда с этими солистами.

— Да, странный народ.

Больше мне не хотелось углубляться в его жизнь. Итак стало ясно, что есть что-то, что заберет сейчас с лица его красивую улыбку. Но Олег молчал, явно специально выдерживая паузу.

— Зря я спросила.

— Нет-нет, всё в порядке. Если не расскажу я, то и ты не поделишься со мной видением, так ведь? Начнем, — парень поднялся и сел рядом таким образом, чтобы наши плечи соприкасались. — Я жил в небольшом доме, в Петербурге, с родителями. Таких, как верно говорил Евгений Базаров «Днем с огнем не сыщешь». Мама была моей поддержкой, отец— опорой в любых начинаниях. Я рос в семье один, поэтому заботы и любви от них получал достаточно. Была у меня ситуация, которую я никогда не смогу забыть. Школьником, я взялся за подработку— разносил жевательные резинки на дегустации у одной и той же фирмы. Сейчас и не припомню названия. Все шло чудесно, пока я не попал в полицию. Оказалось, что я раздавал детям и взрослым жвачки, содержащие наркотическое средство. После долгих разбирательств (работал я, конечно, неофициально), меня отпустили. Считая себя виноватым, я перестал самостоятельно зарабатывать деньги. Боялся, что снова попадусь на чью-нибудь удочку. А мама, впрочем, всегда была против подобного заработка. Тогда я взялся за учебу и с головой ушел в медицину. Все снова наладилось, хоть мне и до сих пор ужасно стыдно и перед родными и перед теми людьми, которые успели попробовать эту мерзость. Закончив хорошо школу, поступил в местный медико-психологический институт. Учился с удовольствием, через восемь лет переехал сюда. Глав.врач этой больницы— мой дядя, он меня и устроил. Отец тогда разозлился, что я еду не пойми куда и сказал, что перестанет поддерживать со мной отношения, если уеду. Но работа, которую мне предложил дядя— работа мечты, где можно не только заниматься лечением людей, но и проводить собственные исследовательские работы! Теперь мои родители в восьми тысяч километрах от места моего существования. Я имею возможность только обмениваться с ними письмами. И то теперь и это стало бессмысленным. За последний год я не получил ни одного, хотя бывало мне передавали и по два в месяц. Либо что-то случилось, либо отец все же сдержал обещание. А мне иногда так хочется, чтобы они порадовались за меня… Вот, например, недавно…

И Олег стал с воодушевлением рассказывать о своем наблюдении за поведением незнакомого мне микроскопического животного, о том, что им заинтересовались другие ученые и вручили за работу диплом и неплохую премию.

— Здесь я чувствую себя нужным, — добавил он снова грустно. — Только вот, когда о твоем успехе никто не знает, он перестает иметь какую-то значимость.

Я слушала, всё больше поражаясь его искренности. Казалось, теперь я знала про него всё. Или если и не всё, то слишком много для чужого человека.

— У меня есть хороший друг. Он работает здесь врачом клинической лабораторной диагностики. В отличии от меня, ему разрешено покидать стены лаб…больницы. Ему я и передавал письма, да что тут говорить— передаю до сих пор, однако они не дают результата. Такое ощущение, что уходят в пустоту, растворяются, не попадая в руки родителям.

— Да, это странно, — протянула я и, немного подумав, добавила. — Но знаешь, я могу помочь. Как только меня выпишут, я слетаю в Петербург и найду твоих маму и папу!

— Это уже больше похоже на сказку, чем на реальную жизнь.

Он улыбнулся, но явно не воспринял мой порыв всерьез.

— Нет, правда! — не унималась я и, подскочив, стала бродить по комнате. — Уверена, что твоему другу некогда разбираться, поэтому моя помощь будет как нельзя кстати! Если ты дашь мне адрес, я быстро выясню что к чему. Мало ли, может они переехали.

— Ты что, живешь в Санкт-Петербурге?

— Нет.

— Видимо, где-то неподалеку?

— Ну… Я бы так не сказала. Плюс\минус две тысячи километров. Но речь вообще не о том! Ты только представь. Я всё выясню и сразу вернусь назад. Мы же сейчас в ..?

Олег покачал головой и встал, преградив мне путь.

— Где я нахожусь, если не в родном городе? Дай угадаю— секретная информация? Хорошо, пусть так. Ну почему сразу нет? Думаешь, если бы переехали— оставили бы новый адрес? Хм. Логично. Тогда нужно еще подумать.

— Я не о том. То есть, не об этом, — пробубнил парень, сбившись с мысли. — Не могу понять зачем тебе это.

— Зачем-зачем, я всегда стараюсь помочь. Тем более, что у меня есть все шансы!

Мне показалось или парень стал на секунду еще более угрюмым, чем в процессе рассказа о неудачном первом опыте работы.

— Это лишнее.

Дверь в комнату открылась и к нам заглянула Екатерина. Давненько я ее не видела. Жаль, не успела соскучиться.

— Прошу прощения за беспокойство, Олег Дмитриевич. Федор Никанорович срочно зовет вас к себе.

— Да, уже иду.

— Так зовут дядю? Федор Никанорович?

— Да, — ответив мне, он обратился к Екатерине. — Снова не по нраву мои результаты? Что на этот раз?

— Федор Никанорович считает, что ваши методы слишком гуманны.

Направившись к выходу, он остановился.

— Спасибо за содержательный диалог, Маргарита. Был рад поделиться с вами своей историей. Надеюсь, при следующей нашей встречи, я услышу вашу.

— А когда домой?.. Конечно.

Удивительно как все-таки быстро меняется его настроение.