Глава 22. Долгожданное утро

Вечер прошел как нельзя лучше. Я приняла горячую ванну, отмыла обувь от грязи, что оставил мокрый песок, и легла спать, бросив одежду на батарею. Сложно было представить дальнейшие действия Дмитрия. Разгадка была близка, но почему то на душе не становилось спокойнее. Может быть и потому, что она никак не была связана со мной.

Через полчаса после того как я впала в дрёму, в дверь постучались.

— Да? — вздрогнув, спросила я, поднявшись.

В комнату зашел Олег.

— Привет. Прости, что поздно, не мог ждать до утра, — сказал он радостно, садясь напротив.

— Что-то случилось?

Я едва могла его разглядеть в темноте. Темные взъерошенные волосы, нелепый белый свитер с черными медвежатами — всё это сразу как то бросилось в глаза, которые только начали привыкать к отсутствию света. На просьбу зажечь лампу, парень покачал головой, сославшись, что скоро уйдет.

— Рит, ты умеешь танцевать?

— В чем дело? Ты меня пугаешь.

— Жаль, что не умеешь, — протянул Олег, скрестив руки на груди. — Рит, ты выписана и завтра утром отправляешься домой.

Услышав это, я вскочила с кровати.

— Ты шутишь? Уже завтра?

— Рита, — он схватил мою руку. — Тебя что-то беспокоит?

Я вздохнула, пытаясь унять волнение от переполняющей меня радости, которая тут же исчезла после заданного вопроса.

— А как же то крыло? А люди, которые там остались? Что будет с ними?

Сама себя не понимала в такие моменты. Вроде бы не мое дело, но не спросить я не могла.

— О том и речь. Не волнуйся насчет этого. Мы проверили документы. Они оказались подделанными. Никаких людей там нет, и никогда не было. Диме просто захотелось поиграть в детектива.

— Как же так?

Мой взгляд скользнул к тумбочке, в которой лежала бабушкина фотография.

— Где Дмитрий Евгеньевич?

— Собирает вещи мне в дорогу. Нужно купить кое что. Тебе не стоит ни о чем беспокоиться. Все закончилось хорошо для всех. Высыпайся, вылет в десять, я тебя увезу в аэропорт на машине.

Олег замолчал, когда я вдруг крепко обняла его.

— Спасибо.

После того, как он ушел, я тут же укуталась в одеяло и закрыла глаза, чтобы поскорее уснуть. Но из-за счастливой новости на меня напала бессонница, и отпустить смогла только под утро. И то, оставшиеся часы пришлось отдать спасению Аляски и Северной Америки, поэтому дополнительные мешки под глазами мне были обеспечены.

Когда тот день наконец наступил, мне хотелось прыгать от радости. Любая обыденная мелочь— от незамысловатого завтрака, состоящего из каши и хлеба с маслом до обычно неразговорчивого персонала — вызывала восторг. Всё казалось мне таким невероятным, я больше не держала зла ни на кого, грезив долгожданной встречей с родным городом. Даже хмурое утро было не в силах испортить мой настрой. И через метель, которая явно не вписывалась в здешний климат, готова была бежать в одной рубашке, чтобы добраться до аэропорта.

Я думала, что будет именно так.

Радужные мысли пропали ровно в тот момент, когда пришло осознание того, что всё это могло произойти намного раньше. Сейчас я не представляла, что буду делать, вернувшись назад. Общество любителей природы ушло на каникулы, подработка в саду, куда меня устроила Мила, уже неактуальна, т.к. я должна была позвонить в конце июня, но не сделала этого, представление проекта должно было произойти как минимум два раза, но и это я пропустила. Надо же было так. В первый и в последний раз я посетила какой-либо благотворительный вечер. Больше никогда не соглашусь на подобное.

Сейчас я была в том же комплекте одежды, что и тогда, когда забыла цвет своей любимой блузки, из-за того, что она вся была в кровавых разводах. Теперь же, я вижу ее белоснежной, и мне кажется, что всё это был просто дурной сон. Когда за мной пришли, я еще раз оглядела комнату и вышла, прихватив клатч и почувствовав, что настроение упало ниже некуда, хоть и было чувство удовлетворения от того, что я больше не увижу эти стены.

Дима ждал около черного внедорожника, как всегда со вкусом одетый. Темные камуфляжные штаны и черная майка, открывающая рельефы мышц на руках.

— Привет, ну что, красотка, готова? — сказал парень, открывая дверцу.

Мне стало противнее обычного. От него это не ускользнуло.

— Ты чего? — Дима подошел ко мне и поправил белую ленту на поясе, заменив тугой узел, завязанный мной в спешке, на бант.

— Ты держал меня взаперти всё это время.

— Я думал, ты поймешь.

— Да?

— Мы же друзья. Кстати говоря, больше я не твой врач, может, я могу надеяться на что-то большее? Прости меня. Я не мог тебя долго отпустить. Ты много значишь для меня.

Дима наклонился, но не успел осуществить задуманное. Я размахнулась и ударила его по щеке.

— Что то вы через чур осмелели. Возьмите себя в руки, Дмитрий Евгеньевич, — отрезала я и под его непонимающий взгляд села на заднее сиденье.

Олег пожал плечами и сел за руль, Дима — на переднее сиденье.

Не так я себе всё представляла. И ведь правда говорят, что, узнав лучше идеального человека, ты понимаешь, как он далек от него. Дима казался мне таким милым, заботливым, что я забыла обо всём, подавшись эмоциям. На деле он оказался эгоистом и обманщиком. Но это было уже не важно. Важно то, что я наконец еду домой. А от этой дурацкой внезапно возникнувшей привязанности я как-нибудь избавлюсь.

Пока парни слушали музыку, я достала телефон и стала проверять сеть, после того как с улыбкой покрутила его в руках. Встретилась глазами с Димой через зеркало заднего вида, тут же убрала улыбку и отвернулась. Сети не было, но мне пообещали, что она появится ближе к неизвестному мне населенному пункту.

Не думала, что он поедет с нами. Не хотела. Хотя опять же, мне не за что было его винить, он волновался за родных. Разве можно на такое обижаться? Но пощечину парень получил заслуженно. И пусть неожиданно даже для меня.

Проехав тропический лес, Олег свернул на дорогу. Не асфальтированную, конечно, но довольно ровную, без ям и других неприятностей, будь то гравий, вылетающий из под колес и пугающе отскакивающий в стекла, или грязь. Хоть дождя и не ожидалось, он буквально витал в воздухе. Ветер продолжал порывами качать деревья, а небо и не думало светлеть, создавая еще большую мрачность.

Мы были в дороге около получаса. За это время я ни разу не отвела взгляд от окна, раз за разом прокручивая в голове разговор, который мне предстоит с родными. Кому позвонить, до сих пор еще не решила. Может все-таки бабушка ничего не сказала родителям, тогда уж лучше связаться с ней. Опять же, как она могла им ничего не сказать? Маме? Или папе? Хотя какая разница. Главное, чтобы на телефоне было достаточно денег.

Я как всегда разволновалась. Мне просто нужно сделать звонок. Или хотя бы отправить смс. Если этот цирк еще не закончился, я хотя бы успею оповестить об этом.

— Рит? — начал водитель, выключив радио. — Ну что, обменяемся номерами? Все-таки мы твои спасители.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Я поежилась, ожидая гневной реакции, но Олег только улыбнулся и понимающе кивнул.

— Смотри. Мы почти на месте.

Парень кивнул перед собой на дорогу, что шла прямиком к белому заграждению, на вершине которого болталась сорванная колючая проволока. Обогнув его, он вывел машину на ухоженное зеленое поле невероятных размеров, где вдали стали виднеться белые здания и сам аэропорт, а с левой стороны мое спасение — два белых самолета, один из которых должен был подбросить меня до Москвы.

Когда машина остановилась, я выскочила из салона, лишая Дмитрия шанса снова показаться мне джентельменом, и подошла к открытой пластиковой двери.

— У тебя хороший вкус, — нерешительно сказал Дима, подойдя ко мне и нацепив солнечные очки. — Красивая одежда. Не привык видеть тебя в чем-то кроме пижамы.

— Можешь замолчать?

— С каких пор тебе стал не нравится мой голос?

— С недавних.

Внутри довольно просторного здания находилось три кассы. Народу совсем не было, поэтому Олег практически сразу купил билеты, пока мы молча сидели на лавочке, дожидаясь его. Около желтоватых колонн располагались автоматы с разными вкусностями. Над головами висели таблички с указанием расположения залов ожидания, впереди — табло с расписанием рейсов и аппарат для упаковки багажа. Словно впервые мне удалось это увидеть. Прошло столько времени.

Родители раньше всегда брали меня на отдых. Мы вместе упаковывали чемоданы, грузили их в дедушкину машину, доезжали до аэропорта, наслаждаясь прохладой и тишиной раннего утра, затем дремали в самолете, слушали с мамой самого лучшего в мире рассказчика, который всегда повествовал много интересных фактов о стране, в которую мы направлялись. Им всегда являлся отец. В этом его никто не мог переплюнуть. Он всегда так серьезно подходил к делу, что сутки перед отъездом пропадал в библиотеке, изучая все достопримечательности, заранее прокладывая маршруты, чтобы порадовать свою семью чем-то новым, ранее невиданным и заодно не отдавать большие деньги на гидов. Нам так хорошо было вместе. Но всё закончилось, когда в мою жизнь пришла вода. Я ни о чем не жалею, но иногда мысли как всё сложилось бы без ее появления, не дают мне покоя.

— Почему их два? — спросила я, когда мы сели обратно в машину. — Олег, мне очень приятна твоя забота, но я теперь уж как-нибудь сама бы справилась.

— При чем тут я? — усмехнулся он, откинув сиденье. — Это для Димы, он полетит с тобой. Чтобы уж точно удостовериться, что ты доберешься до дома без приключений.

— Разве тебе можно покидать стены лаборатории? — спросила я у его друга.

— Пока идет конференция — да.

Всё как всегда складывалось прекрасно. В ущерб мне.

— Во сколько вылет?

— Вот с этим как раз проблема. Примерно в одиннадцать вечера. Погода пока смущает пилота.

— Но сейчас только полдень.

— Можем подремать пока.

Я вздохнула и снова разблокировала телефон.

— Где сеть?

— Мы же не доехали до населенного пункта. Он в двенадцати километрах отсюда, попозже можем как раз съездить.

— Как называется?

— Город? Гамильтон.

— Не слышала о таком.

Дима увеличил громкость на приемнике. Колонки зазвенели от песни Алексеева «Камень и вода», аппаратура так чисто передавала звук, что я невольно прикрыла глаза и откинулась на кожаное сиденье. Тут уж от меня ничего не зависело, поэтому стоило расслабиться. Олег поступил также и вскоре уснул, сложив руки на груди.

С разных сторон стали подъезжать автомобили, из которых то и дело выходил народ со счастливыми улыбками, но они тут же исчезали после посещения кассы. Кто-то просто возвращался назад, садясь в транспорт, кто-то начал устраивать разборки. Крики были слышны даже в салоне, когда одна миловидная женщина, только что сюсюкаясь со своим малышом на руках, услышала о задержке рейса. Ее можно было понять. В такси за рулем сидел молодой парень, который нервно стучал пальцами по панели, а за ним — двое детей, возраст которых был слишком мал, чтобы понять сложившуюся ситуацию, но достаточен для того, чтобы поднять истерику. Братья кидались чем-то друг в друга, пока один джинсовый костюм не был чем-то испачкан, водитель в который раз закатил глаза, но не произнес ни слова. Вскоре молодая мама вернулась, и машина со свистом удалилась с территории аэропорта. Тут же я почувствовала жар, исходящий от висячего на шее стекла и вышла на воздух, который ударил по лицу едва заметной пылью и тут же поднял выбившиеся пряди волос.

Снова неизвестная мне река билась о берега, метаясь с одной стороны в другую. Уносила за собой всё — поломанные волнами ветки, пластиковые бутылки и другой бытовой мусор. Кромка воды находилась гораздо выше обычного и, изгибаясь, ударяла кнутом встающие на пути камни. Ощущения беды пришло раньше, чем кулон дал о ней знать. Все-таки те дни, что я провела без него, пошли мне на пользу.

Снова задул ветер, я поежилась и обхватила себя руками. Позади хлопнула дверца машины.

— Что тебе еще нужно от меня? — я стояла к нему спиной, не решаясь заглянуть в глаза, которые оказались бы как всегда самыми честными и добрыми на свете.

— Скажи, какую ты любишь погоду?

Не было слов. Он серьезно пытался построить со мной разговор как ни в чем не бывало.

Услышав в ответ тишину, Дима продолжил:

— Мне вот нравился дождь. Помню, в детстве предпочитал именно его, бежал на улицу, подолгу сидел с друзьями под грибом песочницы. Мы разговаривали обо всем на свете, просто дурачились. Девчонок никогда не пускали, заделавшись тайной группировкой со сложным названием, деятельность которой неизвестна была даже нам, просто кто-то из нас увидел ее в журнале. Только в такую погоду мы могли видеться, так как родители строго настрого запрещали это. В дождь они всегда уезжали по работе, уж и не помню кем они тогда трудились, но родители всерьез думали, что в такие дни мы и шагу не сдвинемся из квартир. Ошибочка.

В его интонации появилась улыбка.

— Прошло много лет, я стал сочинять стихи. И снова дождь прекрасно помогал мне в этом. Не понимаю людей, которые считают, что он нагоняет тоску и депрессии. Он дарил мне всегда только умиротворение и сосредоточенность. Во взрослой жизни я все равно считал себя самым счастливым, когда тучи хмурились. Пока …

— Пока что..? — я взглянула на него через плечо и, снова отвернувшись, стала смотреть куда-то вдаль.

Парень взмахнул головой, возвращая каштановые волосы, падающие на глаза и, выждав паузу, произнес одними губами:

— Пока не осознал, что природа бушует так, когда кому-то больно. И я по сути не имел права даже улыбаться. Я увидел все своими глазами и теперь понимаю тех людей. Ты помнишь, что было с тобой после изолятора? Помнишь, что случилось с твоим медальоном? Что было с тобой тогда? И что было в тот момент, когда ты сидела, сжавшись, в углу, и плакала?

— Что за новости? Я не… На что ты намекаешь?

— Ты этого не помнишь, конечно же.

Сердце вдруг забилось.

— Что еще ты видел?

— Ураганы и штормы за окном. Всё это время не было солнца. Когда ты кричала по ночам, шел дождь, причем с таким напором, что позавидует любой шланг. Когда ты падала на пол и била по нему кулаками, тишину прорезали раскаты грома. Пережить всё это и так было мучительно тяжело… Всё вокруг будто страдало вместе с тобой. Каждое дерево, каждая капля в этом чертовом море. Всё. И после этого я теперь не люблю дождь. И не знаю, смогу ли полюбить снова, зная, что где-то там ты проливаешь слезы и мучаешься.

— К чему это всё?

Мысли метались одна за другой. Не могу объяснить, почему эта новость вызвала у меня такое волнение. Может быть потому, что я все это время думала, что являюсь чем-то вроде защитника и ежедневно вступаю в бой со своей стихией, как и другие жрецы, а оказалось, что мы с ней… друзья? Что она понимает меня, чувствует всё, что мне приходится испытывать. Или потому, что я проявила слабость и не смогла справиться с эмоциями, что недопустимо для жреца?

— Это просто невероятно, правда?

Диму я уже слушала впол уха. А может, все дело было не в людях, а в нас? Может, это мы стали неправильно обращаться к элементам, видели только опасность, а на самом же деле это были способы как-то обратиться к нам?

От осознания этого перехватило дыхание.

— Все в порядке? — парень приблизился и тут же отошел, примирительно поставив перед собой руки, после того, как я резко отступила назад. — Я просто еще раз хочу попросить у тебя прощение. Знаю, что ты никогда его мне не дашь, но мне правда жаль. Если бы я знал, все могло сложиться по-другому.

В голове крутились воспоминания. Внутри всё сжалось. Я осознала, что не помню и половины того, что происходило.

— Однажды ты потеряла сознание, — он старался говорить мягко, но злость то и дело сбивала его. — Не открывала глаза около четырех дней. Я не спал все это время, надеясь каждую минуту, что момент, когда ты откроешь глаза, все — таки настанет. Мы до сих пор не знаем, что случилось. Ты просто ушла и всё. И тогда я понял, что доигрался. Я не хотел. Правда, не хотел, Рита…

Дима снова сделал шаг вперед, но я преградила ему путь вытянутой рукой.

— Ты сказала, что стараний всегда недостаточно. Нужно что-то большее. Огромное желание помочь, помешательство на спасении людей. Если недостаточно эмоций, то шансы сводятся к нулю, так? Ты была права. Что мы только не пробовали — это был конец. И ты выкарабкалась. Несмотря на то, что невозможно было в таком состоянии сопротивляться. Ты постоянно винишь себя в слабости, боишься, что когда-нибудь у тебя вдруг не хватит сил помогать людям, но сама не знаешь, на что способна.

— Зачем ты мне всё это говоришь?

— Затем, чтобы ты больше не попалась на этот крючок.

— У меня не было выбора.

— Ты не хотела идти против своей одноклассницы, боясь от нее каких-либо упреков. Пожертвование было не при чем. Ты и без того почти все деньги отправляла на помощь различным животным и детям, пострадавшим во время пожара и так далее. Разве не так?

— Не много ли ты обо мне знаешь?

— Верь в себя. Верь в мир, что тебя окружает. И больше не иди на поводу у других.

— Тоже мне учитель.

Но он уже сел обратно в машину, пропустив последнюю фразу мимо ушей, и я снова осталась наедине с собой. И всё-таки он был профессионалом своего дела.

Через пару часов, которые пришлось потратить на прогулку, чтобы хоть как-то прийти в себя, я приняла приглашение в кафе на обед. Оно находилось сразу за главным зданием аэропорта.

Прошло пару минут, мы сидели за столом, совсем не разговаривая. Олег довольно подтягивался, разминая затекшие руки, и улыбался официантке. Когда время подошло определиться с заказом, Дима выбрал для себя и своего друга суп с очень длинным и непонятным названием. Когда он перевел взгляд на меня, Олег тут же стал уговаривать выбрать что-то подороже и уверять, что денег он с собой взял более чем достаточно, но я ткнула в первое блюдо, что было в меню, и не особо удивилась, когда им оказался печеный луциан. Довольно крупная золотистая рыба, которую только здесь запекали на углях с бананами. Везучесть моя была сомнительна, ибо рыбу я ела крайне редко, но этой, к слову, отобедала с удовольствием.

Странно, но парни совсем не разговаривали друг с другом. Я видела всякие отношения между друзьями, и эти двое никак не вписывались в общее описание. Им словно было не о чем поговорить. Или просто не хотели что-то обсуждать при мне. В любом случае, сейчас любой разговор пришелся бы кстати, так как тишина была очень неловкой, и только музыка, звучащая из колонок над дверью входа, как-то разбавляла ее.

Под конец трапезы всё валилось из рук, и я все же умудрилась подавиться, да так, что от кашля у меня покраснело лицо. Тут же по спине меня хлопнула тяжелая рука и еда едва не вернулась на тарелку.

— Прошу прощения, — под обеспокоенные взгляды я встала и направилась к туалетной комнате.

Позором это назвать сложно, но осадок останется надолго.

Выплюнув в унитаз злосчастную косточку, я умыла лицо и оперлась руками об умывальник, не сводя глаз со своего отражения.

Зеркало было невероятно панорамным, на всю стену, охватывало все три ослепительно белые раковины. Не то, что в палате. Здесь на меня смотрела довольно симпатичная девушка, в дорогой одежде, с прической, заменив ту, с гнездом на голове, в рванье и в синяках с кровавыми подтеками.

Я закатала рукава блузки. Шрамы от уколов были повсюду.

— Всё кончилось. Хватит себя жалеть.

С этими словами пришлось покинуть туалет — вошедшая женщина как-то странно на меня посмотрела, а когда увидела кожу на руках, которые я быстро прикрыла белой тканью рубашки, покачала головой и уже собиралась что-то сказать.

Направляясь к столику, я невольно остановилась, услышав чей-то громкий спор.

— Этого можно было избежать, если бы ты не влюбился! Прости, но ты идиот. Я давно говорил об этом.

Не осознавая своих действий, я завернула за перегородку, где пустовали другие столы. Было мерзко подслушивать, но после слова «влюбился», со мной что-то произошло. Всё бы ничего, но этот голос принадлежал Диме.

— Все эти слежки ни к чему хорошему не привели. И ведь ты же как то додумался привезти ее сюда! Добился, чего хотел? Она пылает к тебе? А теперь что? Что теперь, ответь мне!

— Перестань! — Олег с опаской оглянулся, и я быстро села, скрываясь за красным диваном. — Я не знал, что так получится. Не знал, что Михаил Львович заинтересуется ей!

— Что ты натворил, ты совсем ничего не понимаешь?!

— Я же пытаюсь исправиться! — шипел в ответ парень. — Ты отвезешь её домой и всё. Всё!

— После всего этого, конечно. Хватит мучить девчонку. Ты вообще понимаешь, что ты говоришь о живом существе?

— Что ты несешь, Дим?

— Я просто пытаюсь понять, зачем ты впутал ее во все это! Как вообще до такого можно было додуматься?!

— Серьезно?! Нашел место! Потом поговорим.

— Ну уж нет. Вход прямо напротив меня, я скажу, как только она выйдет. Но больше мне не попадется момента. Говори.

— Черт тебя подери! Сначала из-за науки, из-за интереса, а потом она оказалась такой милой, доброй. Я словно голову потерял.

— Заметно. И что теперь?

— Просто отвези её.

— Ты нормальный? В кафе нельзя было пригласить? Или это слишком банально для тебя? Операции, кровь, одни уроды кругом — романтика! Зачем? Зачем это все было? Скажи, она похожа на нее? Ну!

Дима едва сдерживал себя, то и дело понижал голос до шепота, когда ловил недовольные взгляды посетителей.

— Ты что себе позволяешь? Она умерла у меня на руках, а ты имеешь смелость спрашивать о ней!?

— Ты сам ее убил, если не помнишь.

Оба вскочили со своих мест.

— Кто знал, на что способен этот препарат?!

— Ты — чертов козел! Если бы моя сестра не была у тебя, я бы в жизни на это не согласился! Долбанный псих! Отпусти ее наконец! Сколько я еще буду слышать обещания?! Я исчезну из твоей жизни тут же, только отдай её мне.

— Молодые люди? — из-за стойки выглянул полный мужчина с бородой и в заляпанном фартуке. — Какие-то проблемы? Может, вы хотите покинуть это место?

— Простите, больше не повториться.

Они сели друг напротив друга.

— Ты прав. Нельзя ее отпускать после всего этого.

— Чего? Ты вообще слышишь меня, Олег? Совсем с катушек слетел? Черт и с два я позволю тебе сделать что-либо еще. Она уедет и точка. Обо мне ты больше не услышишь, а сестру мою не увидишь, ясно? Закрывай свой проект, в нем и так не осталось участников.

— Нет, один всё же есть. Скажи, а животные? — продолжил Олег, усмехнувшись. — Я же их убью.

— Я заберу их с собой. Перестань строить из себя не весть кого!

— Ну хорошо. Ты заслужил. Можешь взять тот внедорожник, это подарок. Только увези их до конца недели. И все-таки за ней мне придется прислать кое кого. Просто довези ее до Москвы и посади в машину, понял? На этом всё, обещаю. И не забывай, что будет, если ты вдруг решишь состроить из себя героя.

Дима молча кивнул.

— Как же мне нравится, когда ты такой послушный! А знаешь, я тоже теперь хочу подарок. Не мог бы ты в последний раз меня порадовать?

Олег что-то прошептал, его собеседник ошарашено уставился на него и со злостью бросил:

— Шутишь?