Глава 24 Здравствуй Ангел, здравствуй Бес

ГЛАВА 24

СОН

Я сидел на берегу реки и играл с камнями. Мелкая круглая галька, настолько гладкая и ровная, что казалась мне выточенной не в воде, а на каком-то шлифовальном станке. Я перебирал камни, подбрасывал их вверх, они сверкали на солнце, мокрые и блестящие. Вокруг был слышен звук весны. В далёких горах всё ещё лежал снег. Он покрывал макушки вершин, словно шапка то и дело поблёскивая в лучах яркого солнца. Воздух наполнялся свежестью и чистотой, он стекал и дрожал на солнце словно мираж. Ледники весной таяли, и горные реки наполнялись грохотом холодной, прозрачной воды.

Всюду, куда не кинуть взгляд, зеленела свежая, сочная первая весенняя трава. Горные козы скакали по полям и не могли нарадоваться этому весеннему чуду. Исхудавшие за зиму, они щипали молодую траву, которая возвращала им утраченные силы.

Птицы пели в ветвях просыпающихся деревьев, и это была самая красивая музыка, которую мне когда-либо приходилось слышать.

Налюбоваться этой красотой было невозможно. Она завораживала мой взгляд, и хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь любоваться этим величественным чудом, созданным самой природой. Казалось, что подобное будет длиться вечно и никогда не закончится, никогда, никуда не исчезнет. Ведь возможно ли, чтобы такая красота пропала, исчезла, сгинула в огне войны. Это могло сравниться с великим грехом и кошмаром дремучего невежества.

Я опустил свои ступни в холодную, практически ледяную воду. Ноги в один миг свело судорогой. Но я не доставал их из воды. Мне нравилось чувствовать её мягкое лоно, так нежно обволакивающее мои уже совершенно заледеневшие ноги.

Вдруг словно какая-то невидимая сила подхватила моё тело и резким рывком взметнула в небесную высь. Я нёсся сквозь облака, а подо мной расстилалась красивая голубая планета с реками и озёрами, усеянная горами и равнинами, лесами, морями и снегами. Тени от огромных белоснежных облаков плыли по её поверхности. Я поднимался всё выше и выше. И вот мне уже стало трудно дышать. Я стал хватать ртом холодный воздух. Грудную клетку сдавило, и я ощутил резкую колющую боль. Ухватившись за горло, я задыхался, в глазах потемнело. Я погрузился во тьму. Всё пропало.

Когда я очнулся, в ушах свистел неистовый ветер. Я ощутил падение. Открыв глаза, я увидел, что с невероятной скоростью моё тело приближается к поверхности. Высота была невероятно большой, но весь ужас моего положения был не в этом.

Я увидел, что падая, смотрю уже совершенно на незнакомую мне поверхность. Серая, укутанная тёмными облаками ядерного смога, она казалась совершенно безжизненной. Не знаю, откуда, но я отчётливо знал, что эта жуткая планета есть Земля. Я смотрел и не мог поверить в это. Буквально только что она была цветущей и живой, дышащей своими чистыми облаками, а теперь это просто грязная, безжизненная глыба.

Пролетая сквозь душные грязные облака, я обратил внимание на странное движение, возникшее на горизонте. По серой безжизненной земле, словно тлеющая полоска пепла на подожжённой бумаге двигалось нечто. Огромная, необъятная по своей величине чёрная волна накатывала на землю с Запада. Как разлитая краска заполняющая поверхность пола, она текла, медленно подминая под собой всё пространство. Огромная лавина стирала разрушенные и безжизненные города, подминала под собой всё, что попадалось ей на пути. Ужас, смерть и уверенное ощущение неизбежного конца развевалось над этой чёрной массой словно знамя. Чем ближе я оказывался у земли, тем отчётливее видел то, из чего состоит эта чудовищная волна. Огромные, невиданные ранее монстры, подобных которым я не встречал даже в ужасных историях и кошмарных фильмах. Они надвигались прямо на наши многострадальные города, переполненные испуганными, больными и искалеченными душой и телом людьми. Кошмар и паника царили кругом, вереницы беженцев тянулись в сторону востока. Дороги были переполнены потоками людей. С высоты это выглядело страшнее, чем в реальности, когда ты живёшь только своей жизнью, своим страхом. Отсюда была видна картина кромешного, глобального ужаса, охватившего остатки человечества. Это была предсмертная агония человеческой расы. Нас словно крыс загоняли в ловушку, из которой уже не будет выхода, как далеко бы мы не смогли сбежать, как глубоко бы мы не скрылись. Невозможно скрыться от безысходности и неотвратимости. Этим чувством было пропитано всё вокруг. Остатки жалкого, больного человечества в последней попытке спастись бежали, бросая свой родной мир на растерзание неведомым тварям.

Мурашки пробежали по моему телу. Я уже не страшился падения, ибо выглядело оно не так ужасно как грядущий апокалипсис. Я почувствовал, что слёзы, которые появляются на моих глазах, тут же срываются беспощадным ветром и уносятся куда-то в высоту. Я понимал, что грядёт неотвратимый конец, который не станет считаться с нашими ошибками и недоразумениями. Он словно раскалённый молот сомнёт нас, не принимая во внимание всё то, что мы натворили и в чём раскаялись. Мы сами довели мир до этого и уже не важны причины. Их просто некому слушать. Единственным истинным чувством, оставшимся в этом погибшем мире, являлся страх.

Я подскочил с кровати в холодном поту. Быстро дыша, я осмотрелся по сторонам, затем смахнул с лица крупные капли холодного пота, откинул одеяло и опустил горячие ступни ног на холодный бетонный пол. Всё тело тряслось как будто от сильного удара током. Перед глазами всё так же отчётливо стояла картина необратимо тлеющего мира.

— Кошмар, правда? — услышал я голос Алис.

Она стояла за моей спиной и смотрела на меня своими чистыми глазами.

— Это что такое было? — спросил я тихо, стараясь не разбудить своих соседей по комнате.

— Это то, что вскоре с вами произойдёт, — также тихо ответила Алис. — Это уже происходит, вы просто об этом ещё не знаете.

— Это и есть те самые тени, о которых говорил Дивил? — спросил я испуганно.

Меня нескончаемо била сильная дрожь. Не то от страха осознания неминуемого грядущего кошмара, не то от холода, который повис влажной пеленой в комнате.

— Это нечто. Мы сами пока не знаем, что это на самом деле. Но оно смертельно. Эти твари идут не просто разорять ваши города и поглощать убитых. Они идут истреблять ваш мир. Истребить его основательно так, чтобы ни одна живая душа не уцелела. Это чуждые вашему миру создания, с которыми невозможно договориться, им невозможно подчиниться, они не примут никаких иных доводов кроме смерти.

Девушка сорвалась с места и бросилась прямо ко мне. Она опустилась на колени и положила свою голову мне на плечо.

— Прости, Донатан, я не знала, что всё обернётся именно так. Мне так жаль, что на твою долю выпали эти суровые испытания. Я твой Ангел-хранитель, и я не просто прошу, я умоляю тебя! Беги! Беги прочь от этого кошмара. Я не уверена, что тебе удастся выжить, но ты, по крайней мере, сумеешь прожить дольше, чем все остальные.

Горячие капли упали на моё уже совершенно замёрзшее плечо. Я потянулся немного назад и, ухватив рукой одеяло, накинул его себе на плечи. Обхватив руками девушку, я укрыл одеялом и её. Я не винил её, я всё понимал. Быть может, если бы я был совсем один, и мне нечего было терять, я наверняка воспользовался бы её советом. Но мой мир уже давно не принадлежал лишь мне одному. В нём крепко обосновались близнецы Рим и Тим, которых я считал своими братьями. Тётушка Фима, заменившая мне, да и всем ребятам из приюта родную мать. Даже жуткая миссис Бэкстридж была неотъемлемой частью моего мира. Ну и, конечно же, память. В первую очередь о Машеньке, которую я так сильно любил и так неожиданно и горько потерял. Ради всего этого я не мог бросить свой мир. Это означало бы предательство не только самого себя, но и всех тех, кто был со мной рядом все эти годы. Я не мог их оставить, я не мог уйти, не рассказав им всей правды.

— Ты не должна извиняться, — прошептал я ей на ухо. — В конце концов, я всего лишь человек, а ты создание великое. Мы и встретиться-то с тобой не должны были. По всем существующим и неизданным пока законам, наша встреча состоялась, и я верю, что это не просто так. Ты открыла мне глаза на истинность всего мирового величия. Я в свои девять лет знаю столько всего, чего великим мира и не снилось. Ты открыла мне глаза на правду и на силу, которой мы люди обладаем. Тебе не за что винить себя. Это не твоя заслуга, что мы сейчас живём в таком ужасном мире. Это наша вина. Вина людей. Мы сами привели своё существование к этому кошмару. Мы докатились до края, и пришло время выбирать, падать в пропасть безвестности, отстранившись от всего с возгласом отчаянной усталости или подняться и вернуться обратно на ту высоту, с которой мы свалились. Мы и только мы сами можем решить свою судьбу. Нужно просто перестать бояться и начать ценить всё то, что дано нам свыше.

Алис смотрела на меня. Она явно была в шоке. Я понимал её. Не каждый день услышишь подобное от ребёнка моего возраста. Но в моём мире нет времени на счастливое детство. В мире моего детства, всё по-другому. Всё слишком реально, а реальность накладывает на разум весьма суровый отпечаток. Именно поэтому, я уже в таком юном возрасте мыслил по-взрослому.

— Что ты собираешься делать? — спросила меня Алис.

Я взглянул в её чистые глаза, в которых отчётливо читалось некое восхищение, и ответил:

— Я расскажу всем о том, что видел. Пусть люди знают и сами примут решение. Сражаться им дальше за свои жизни или погибнуть, опустив руки в пылу страха и отчаяния.

Алис открыла от удивления рот.

— Донатан, тебе ведь никто не поверит! Как ты собираешься доказать взрослым людям свои детские кошмары. Тебя ведь даже слушать никто не станет. Ты совсем ещё ребёнок, к тому же бездомный, брошенный этим самым обществом взрослых людей на произвол судьбы. Они даже свою безопасность обеспечить не в силах, а до тебя им и дела нет. Тем более до слов какого-то беспризорного оборванца, которому приснился очередной кошмар.

Её последние слова сорвались на крик. Алис смотрела на меня испуганными округлившимися от страха глазами. Мои намерения не на шутку напугали её.

— Но если не я им расскажу, то кто ещё это сделает? — ответил я.

— Тебе никто не поверит! — трясущимися губами прошептала Алис и вдруг остановилась, как вкопанная.

«Мне никто не поверит! — услышала она в голове слова Дивила. — Не поверит», — слова, словно эхо отдавались у Ангела в памяти.

— Не поверят, — прошептала девушка и опустилась на холодный бетонный пол.

— А кто поверит мне? — спросила она саму себя.

В её сознании разразилась самая настоящая буря. Она оказалась словно зажатой между молотом и наковальней на раскалённой заготовке грядущего будущего. Уже не впервые она слышала эту фразу и только сейчас осознала, что подобное предстоит пережить и ей самой. Ей тоже вскоре предстоит держать слово перед могучими Архангелами. Ей тоже предстоит доказывать им свою точку зрения относительно будущего ветреного человечества. Ей тоже предстоит убеждать Совет Великих вступить в битву наравне со своими заклятыми соперниками, дабы спасти род людской от неминуемой гибели и полного уничтожения. Ирония этой ситуации была налицо. Бес Дивил, простой мальчик Донатан и она, Ангел великих небес. Они втроём должны сделать одно и то же, они должны убедить все три мира в неизбежности приближающегося кошмара. Они должны встать на одну сторону, чтобы сразиться с тенями, порождёнными неведомым злом, дабы спасти свои миры от полного уничтожения.

Алис взглянула на меня. Она поняла, что предстоит ей совершить, и признаться по правде, в её взгляде читалась небольшая досада, поскольку она поняла своё предназначение последней.

— Это очень трудный путь, Донатан! — сказала она. — У тебя очень мало времени и практически нет доказательств. Но твоя решимость поражает меня. Я покину тебя на некоторое время, поскольку мне нужно посетить своих владык и уведомить их о происходящем. Постарайся не натворить глупостей пока меня не будет рядом. Удачи тебе в твоей затее!

Она поцеловала меня в лоб, и резко развернувшись, скрылась без следа.

Я укутался плотнее в одеяло и глубоко задумался. Нужно было решить, как поступить? Как доказать людям, что вскоре наступит конец? Что предпринять, дабы спасти мир?

— Ничего, что мы тут подслушали? — услышал я вдруг неожиданный голос.

Словно пробка из бутылки я подскочил с кровати. Рим и Тим сидели на кровати напротив, укутавшись в одеяло и с ехидной улыбкой смотря прямо на меня.

— Это вы о чём парни? — задал я первый вопрос, что пришёл мне в голову.