Глава 34 Здравствуй Ангел, здравствуй Бес

ГЛАВА 34

ОБРАЩЕНИЕ

Я смотрел на странный прибор с большим дисплеем, и признаться честно, не знал с чего начать. Устройство действительно было старым. Это был нетбук с первыми модулями визуальных дисплеев. Основной экран был сенсорный, но он в основном использовался как клавиатура. Визуализированный экран был голографическим. Он появлялся автоматически при включении аппарата. Эти приборы уже имели встроенный модуль поиска и подключения к сети, не требующий настроек и подключающийся автоматически.

До этого дня я ни разу не работал с такими приборами и поэтому, вертел его в руках, словно обезьяна палку. Рим посмотрел на меня и тяжело вздохнув, отобрал у меня прибор.

— Ты что даже не знаешь, как это включается? — спросил он у меня.

Я пожал плечами в ответ. Парень понял, что дело плохо и сморщившись, уселся рядом со мной.

— Смотри, — сказал он. — Вот кнопка включения, — он указал на маленькую точечку на правой верхней части прибора. — Нажимаем! И вуаля. Вот мы и заработали.

Спустя несколько секунд дисплей включился, и на экране показалась яркая заставка. В ту же секунду на верхней части прибора активировался голографический экран. Он был световой и представлял собой очень тонкий лист света.

Рим явно был доволен собой и нажал на сенсорном экране несколько клавиш. Голографический экран засветился, и на нём отобразилась надпись: Ведите пароль.

Я с ужасом посмотрел на Рима.

— Что это значит? — задал я первый вопрос, что пришёл мне в голову.

Рим медленно повернул голову и посмотрел на меня словно на сумасшедшего.

— Это значит, что мы должны ввести пароль, — сказал он.

Я улыбнулся, но заметив, что Рим не поддерживает мою радость, вновь сморозил очередную глупость.

— Здорово! Давай вводи, чего сидишь?

Если бы я не знал Рима так хорошо, то подумал бы, наверное, что он сейчас треснет меня по голове этим самым прибором. Парень явно обалдел от такого вопроса и даже открыл было рот, чтобы возразить, но потом видимо передумал. Он, демонстративно выдохнув воздух из лёгких и расслабив своё тело, вымолвил:

— Дони, я бы с радостью. Вот только есть одна проблема!

— Какая? — всё ещё не понимая сути дела, спросил я.

— Мы не знаем пароля.

Тут до меня наконец-то дошло, почему Рим так странно себя ведёт. Я вдруг осознал всю суть проблемы, и мне стало так неудобно и неловко за свою глупость, что я покраснел словно свёкла.

Рим заметил моё осознание и улыбнулся своей широкой и такой редкой улыбкой.

— Да не переживай ты так! — сказал он и хлопнул меня по плечу. — Тебе повезло, что у тебя друг с руками, а это старьё не имеет интеллектуального процессора.

Рим сделал несколько манипуляций, порхая по клавишам словно играючи. Не прошло и пары минут, как голографический дисплей откликнулся нам приветливым красноватым свечением.

— Ну, вот и всё! — сказал Рим довольным тоном. — Давай теперь посмотрим, что там, у мистера Крюмского интересненького.

Он быстро забегал пальцами по сенсорам, и вскоре мы увидели системные папки полные фотографий. Рим открыл одну из них, и мы от ужаса зажали рты. На фото ещё живой и совсем молодой мистер Крюмский в чёрной форме с автоматом стоял на огромной куче трупов. Он улыбался и явно был доволен собой. Мы листали фотографии и ужасались всё больше. На некоторых из фото было изображено, как он же стреляет в стоявших на коленях людей. Кому-то в лицо, кому-то в затылок.

Рим закрыл эту папку и открыл следующую. Но фотографии там были не более жизнерадостные. Мистер Крюмский вместе с другими, такими же как он были изображены в жутких условиях. Одно фото невероятным ракурсом своего истинного страха запало мне в душу, отображая непередаваемый ужас и всю наглость свирепой жестокости.

На фото был запечатлён солдат. Он стоял посреди исковерканной войной улицы неизвестного города. На его голове была надета каска с встроенной маской защиты от радиации. Солдат явно позировал, упирая в бедро своей ноги тяжёлый автомат. А возле его ног ползала маленькая девочка, она кричала и плакала, этот ужас в её глазах мне уже никогда не забыть. Она была такой беспомощной и жалкой, что с одного только взгляда на неё у меня по щекам побежали горячие слёзы. Девочка пыталась вырвать из-под ноги солдата своё платьице, которое было прижато его тяжёлым ботинком. Маски защиты дыхания на лице девочки не было. Она кричала и ужасно боялась.

Я смотрел на это фото, и мне самому вдруг стало так же жутко страшно. Я понимал и осознавал, что эта маленькая беззащитная малышка уже давно мертва. Что умерла она от страшной и ужасной смерти. Радиация убила её. Но как можно было так вести себя по отношению к такому крохотному и беззащитному созданию? Как можно было стоять и смотреть, как умирает живое существо? Пусть оно и враг тебе. Ни один человек не заслуживает такой смерти, как у этой малышки.

Я попросил Рима закрыть фото. Он сделал это немедленно. Ещё несколько минут нас трясло от увиденного. Мы никак не могли успокоиться. Да, наш мир тоже несовершенен, в нём тоже хватает страха и жестокости. Смерть в реалиях нашего существования может настигнуть тебя в любой момент. Но сама по себе смерть не так страшна, поскольку имеет явное продолжение жизни. Страшна смерть в безразличии и жестокости своей, ужасна она, когда невинные умирают от мук своих карателей, которые не видят ничего, кроме крови и жестокости. Они убивают без жалости и угрызений совести, и это есть самая страшная смерть. Смерть от руки безумца с невозможностью на спасение.

Я долго думал впоследствии об этом. Ведь именно сейчас, когда происходили эти страшные события, мы — человечество стояли на пороге жестокого и равнодушного истребления. Наш враг, что рвётся к нашим границам, напрочь лишён всяческой морали и принципов. Эти твари без души и разума идут ради истребления людей, не задумываясь о наших чувствах и мыслях, о уникальности нашего вида, наших душ и судеб. Они идут убивать, словно тот самый солдат, они наступят нам на горло и даже не станут смотреть, как мы корчимся в жутких муках. Как беспомощно пытаемся вырваться и спастись. Но убежать от безнадёжности нельзя. Она всегда будет рядом, она всегда достанет тебя, где бы ты ни был, куда бы ни скрылся. Это и есть самое страшное, что только может испытывать человек.

— Выключи это! — не выдержав, попросил я своего друга.

Рим тут же выключил отображение фотографий. Он отложил прибор, и вытирая слёзы обнял меня. Мы не стеснялись, слёзы наши были искренними и очень горькими.

Спустя несколько минут нашего столь горького уныния на улице пошёл снег. Даже не пошёл, он повалил огромными серыми хлопьями, быстро покрывая поверхность крыши, на которой мы сидели.

— Не время раскисать, — сказал я, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

Рим понимающе кивнул.

— Ты прав, рано умирать. Надо начинать нашу маленькую борьбу за жизнь.

Он поднял прибор и вновь включил его.

— Так, — сказал он, шмыгнув носом. — Я включаю режим ретрансляции. Это значит, что тебя будут видеть все, кто сейчас в этот самый момент находится в сети. Запомни, говори уверенно, чётко и по существу. Я буду следить за индикатором подключений, и указывать тебе на основные моменты. Всё просто.

— Легко сказать! — простонал я.

Впервые за всю свою жизнь я был в эпицентре подобного. Я никогда ранее не пользовался сетью и мне, как и любому, кто делал это в первый раз, было немного не по себе.

— Ты готов? — спросил меня Рим.

Я колебался. Я сомневался. В конце концов, я просто боялся.

— Я не знаю! — сказал я смущаясь. — Получится ли у нас?

— Не бойся. Говори, что видел, и что знаешь. Не скрывай чувств и эмоций. — Он уверенно кивнул мне и подмигнул правым глазом. — Ты в сети!

Я безумно растерялся, и даже как мне показалось, снова покраснел. Снег уже засыпал мою макушку, и моё лицо в маске выглядело весьма необычно.

— Начинай! — тихо шептал мне Рим.

— Всем привет! — сказал я, запинаясь. — Если вы видите меня, значит это хорошо.

Я вновь запнулся, пытаясь подобрать нужные слова к началу своего диалога.

— Я хочу рассказать вам то, что видел на днях в своём сне. Не относитесь к моим словам как к бреду сумасшедшего. Просто послушайте и решите, нужно вам это или нет? Никто не принуждает вас и не заставляет, это ваш выбор.

Рим, довольный таким весьма посредственным началом, подбадривал меня жестами.

— Вчера ночью я видел сон. Это был вещий сон, который предназначался не только мне одному. Он предназначен всем нам. Всем тем, кто ещё жив и кто верит в возрождение планеты. Истина этого сна проста. Вскоре на наш едва дышащий мир обрушится лавина неистового зла. Она придёт к нам с Запада, точно также как и всегда. Она сметёт всё на своём пути, ибо она это может. Сила, что заключена в этой лавине не знает пощады и жалости. Она не станет разбираться, богат ты или знаменит, умён или слаб. Эта сила идёт сюда, чтобы закончить наше и без того жалкое существование. Люди долгие годы считали, что этот мир принадлежит лишь им. Что всё тут есть в их воле, и что над всем они способны подняться и все подчинить. Отныне это не так. Отныне сила, что грядёт, сметёт устоявшиеся приоритеты, растопчет вашу славу о непобедимости и превосходстве, поскольку сама таковой себя не считает.

Я видел эту силу. Я знаю, что нам в одиночку не выстоять перед ней. Я знаю, что те, кто составляет её костяк не с этой планеты, не из этого мира. Они не имеют того, что есть у нас. Они бездушны. Их миссия стереть людей с лица земли, уничтожив все наши достижения и усилия! Они идут сюда ради захвата мира, ради обладания территорией и не более. Им, не нужны ваши богатства, ваши унижения и подношения. С ними невозможно договориться или войти в компромисс. Они не понимают этого, поскольку не имеют разума, ибо их цель война и смерть всему живому.

Я знаю, все мы когда-то совершили множество непростительных ошибок. Все мы виновны в том, что происходит с нами сейчас. Все мы в той или иной степени причастны к этому кошмару, что убивает нас, словно крыс загнанных в свои норы. Вы тоже знаете это. Поэтому вы боитесь. Поэтому вас так мало. Вы чувствуете свою вину, но зная всю эту страшную правду, вы не желаете это признавать. Вы не хотите осознать и понять, что так дальше продолжаться не может. Что это путь к смерти!

Пришла пора перемен! Пришло время нового мира. Мира без войн и насилия. Мира без голода, болезней и страха. Но ради всего этого стоит поработать. Ничто не достаётся без усилий. Именно поэтому, я здесь. Поэтому, я рассказываю вам всё это, чтобы вы осознали весь ужас грядущего кошмара. Это не просто атака крыс мутантов. Это чудовищная волна полного и тотального истребления. Она накатит на нас как лавина. Но у нас есть шанс! Человечество не единожды доказывало, что ему не так-то просто переломить хребет! Братья и сёстры нового мира планеты Земля. Примите мои слова как призыв, как откровение пред вами, как истину последнего из тех, кто отчаялся! Ответьте мне на вопрос, который я жажду задать вам всем в этот миг моего обращения! Вопрос, который вы сами себе задавали не один раз и не один раз сами же отвечали на него!

Готовы ли вы стать пеплом на своей родной земле? — выкрикнул я.

Наступила короткая пауза. Я сглотнул слюну, чтобы смочить пересохшее горло. Дышать в маске было непросто, а разговаривать и того сложнее.

Рим смотрел на меня и его глаза были открыты так широко, что я сначала испугался. Но он смотрел в основном не на меня, а на индикатор подключений.

Я бросил свой взгляд на маленькую шкалу в нижнем левом углу голографического дисплея. От увиденного мои эмоции поползли вверх, подгоняемые сильным выбросом адреналина. Цифра была колоссальной.

Я собрался с последними силами и, сдерживая напор эмоций, продолжил:

— Готов ли народ, переживший глобальную ядерную мировую войну и сумевший выжить на развалинах угасшей цивилизации склониться перед напором неведомых захватчиков? Готовы ли вы умереть навеки и отдать свой мир, пускай и почти погибший, на растерзание неведомым тварям? — напор моего голоса уже почти перешёл на истерический крик.

Рим смотрел на индикатор. Шкала забралась уже в красный сектор и начинала пульсировать. Сотни тысячи галочек подтверждения появлялись на зелёном секторе, на котором светилась надпись «Да».

Я едва заметно улыбнулся. Маска скрывала моё лицо, и я уже не боялся. Я видел, что теперь я не один, что теперь меня знают и слышат. Запись моего обращения взорвала сеть. Никто до этого не делал ничего подобного. Я встал на ноги и смахнул рукой нападавший на меня грязный снег.

— Это сообщение звучит для вас как предупреждение. Это не розыгрыш и не шутка. Вскоре наш мир подвергнется массированной атаке со стороны неизвестного нам противника. Он весьма силён и многочислен. Его армия создана искусственно и не знает ни жалости, ни пощады. С ней невозможно договориться, им невозможно сдаться. Этим монстрам не нужны рабы, им вообще не нужны живые особи на остатках нашего мира. Они идут уничтожать нас всех, до последнего!

Именно поэтому, я обращаюсь к вам, жители нового мира. Отриньте сомнения и страхи, забудьте раздоры и жажду наживы. Соберитесь в единый кулак и выступите на битву. Я знаю, что вам нелегко, что вы уже обосновались в ваших новых обстоятельствах. Я знаю, что недоверие грызёт вас, а страх давит к земле словно груз. Но всё это лишь пыль по сравнению с тем, что случится, если вы не встанете на защиту остатков нашего многострадального мира. Поверьте, вам некуда будет вернуться, вам негде будет укрыться, и главное, у вас не будет второго шанса.

В этот момент прибор издал странный звук и голографический дисплей потух. Я с удивлением уставился на Рима.

Тот уже осматривал прибор и пытался включить его снова.

— Что случилось? — спросил я.

Парнишка взглянул на меня испуганными глазами.

— Я не знаю, Дони. Он просто выключился и всё.

— Может заряд иссяк? — предположил я.

Рим отрицательно покачал головой.

— Нет. У этих приборов уже тогда стояли системы питания сжатого типа. Они на основе плутония и сесть в принципе не могут. Тут что-то другое.

— Ну как бы там ни было, — сказал я глядя на часы, — наше время уже истекло. Нужно возвращать прибор Зюзе.

Рим поморщился. Затем, также как и я, стряхнул с головы снежную шапку, и мы медленно поплелись в сторону гермоокна.

Снег уже засыпал крыши. Его было так много, что мы брели по щиколотки в его грязной массе. Мы раскидывали ногами снежные насыпи, прочищая себе путь. Как не крути, а мы были всего лишь мальчишками, пускай и очень взрослыми для своих лет. В этом мы были невиноваты. Такое уж нам выпало время. Его страшный отпечаток наслоился не только на нас.

Оказавшись возле гермоокна, мы тут же заметили глаза Зюзи, который испуганно осматривал окрестности. Из-за крупного снегопада видимость у него была ограничена, и как только он заметил наше приближение, тут же замахал свой тоненькой ручонкой, поторапливая нас.

— Где вас черти носят? — прошипел Зюзя. — Этот старый самовар, уже пытался вернуться в приёмную, пришлось его отвлекать планом «Б».

Мы с Римом переглянулись.

— Что ещё за план «Б»? — спросил я.

Зюзя поморщился и нехотя ответил.

— Это запасной вариант на случай провала вашей затеи.

Снизу послышались самые настоящие взрывы и бешеный крик мистера Крюмского.

— У вас хоть получилось то, что мы задумали? — спросил Зюзя.

Мы с Римом переглянулись, и мой друг утвердительно кивнув, ответил:

— Получилось, вот только…

— Что вот только? — перебил Рима Зюзя. — Вы что его сломали?

— Да это не мы. Он просто взял и выключился. Сам. Он сам выключился.

Зюзя выдохнул. Мы смотрели на него с перепуганными глазами.

— Фу, — сказал он. — Я уж подумал, что случилось нечто страшное.

Он взглянул на нас и забрал из руки Рима прибор.

— Я забыл вам сказать. Он отключается, если больше часа на нём не показывают порно. Старый развратник, весьма не прочь потешить свои дряблые чресла видами женских прелестей. Но об этом никто не знает, конечно, кроме нас троих.

Зюзя улыбнулся своей широкой улыбкой и скрылся в проёме гермоокна. Спустя мгновение окно плотно опустилось в пазы и с шипением закрылось.

— Вот те на, — сказал очнувшийся первым от ступора Рим. — Порно значит.

Я посмотрел на друга и переспросил озадаченно:

— А что такое порно?

Рим посмотрел на меня и, увлекая за собой в сторону приюта, ответил:

— Лучше тебе не знать, дружище.