144-е сутки

Удобно устроившись на краю плота и подстерегая неосторожную рыбину, с удивлением отметила, что количество пираний в реке существенно снизилось. Раньше они плавали целыми группами, а теперь встречались исключительно одиночки и то редко. Если так дальше пойдет, то скоро не только я, но и обычный народ спокойно купаться сможет. Это плюс. А вот то, что лесной ландшафт исчез, мне не нравится и даже вызывает смутную тревогу. Наверное, слишком привыкла в новой жизни прятаться от опасности на дереве. Тем более, что лазить мне даже удобнее, чем ходить. А открытое пространство создаёт ощущение беззащитности. Единственное, что утешало — трава высокая и спрятаться в ней очень легко. Впервые я порадовалась своей природной особенности — ходить мне одинаково удобно и на двух, и на четырёх конечностях, а бегать — так и вовсе, опираясь на руки, легче. Из-за этого, когда спешу, становлюсь визуально ниже, и трава скрывает от лишних взглядов. Мелочь, а приятно.

— Посмотри, что у меня есть! — прервал мои размышления Маркус. Вздохнув, погрозила уплывшей добыче кулаком и повернулась к физику. Он с гордостью продемонстрировал отрезок толстого стебля бамбука.

— Ну и?

Маркус зачерпнул стеблем воду:

— Не протекает!

— Мне нравится, — одобрила я, разглядывая дно из плотного пробкового слоя какой-то коры. — Как вам так заткнуть удалось, чтобы щелей не было?

— Сначала как следует высушили дно, вырезав чуть большего, чем надо, размера, потом вставили и залили водой. Он разбух, и никаких щелей не осталось. Так что сильно высушивать этот сосуд не рекомендую. Жаль, такую кору мы только в джунглях видели, а здесь пока не нашли. Но ничего, у нас ещё на несколько труб хватит, — удостоверившись, что я достаточно оценила труды технического отдела, Маркус пошёл хвастаться остальным.

— А ведь троллей уже почти месяц не видели, — задумчиво заметила Света, подошедшая к краю плота, чтобы порыбачить.

Не отвечая, я выровняла дыхание и замерла: рядом показалась аппетитная добыча. Резкий удар костяным гарпуном — и вытянув на борт рыбу в локоть длиной, оглушила её и придавила рукой, чтобы извлечь оружие, не повредив.

— Ты это к чему? Хочешь сказать, что мы уже уплыли достаточно далеко и пора остановиться?

Энтузиазма эта мысль не вызывала. Я уже привыкла жить на плоту, да и с пропитанием и сбором материалов так не возникает никаких проблем: каждый раз причаливаем в новом, ещё не использованном людьми месте. Кроме того, окружающая природа не очень-то вдохновляла на основание постоянного селения: на мой взгляд, лучше остановиться там, где рядом лес. В нем и топлива больше, и пищи, и даже стройматериалов. И деревьев. Прищурившись, вспомнила, какое удивительное ощущение свободы, независимости и уверенности в своих силах появляется, стоит забраться в кроны. Нет, без леса мне будет тяжело. И дочери, когда она подрастёт, наверное, тоже. А ведь ещё где-то там, позади, остался большой (гораздо крупнее нашего) царский караван. Сейчас, во время сплава, свободным пищи вполне хватает, но если мы снова объединимся с царскими людьми, даже при продолжении сплава может начаться голод. А уж если остановимся рядом — его и вовсе не избежать. Пусть окружающая природа богатая, но её резерв не беспределен. Поэтому пока нет никакого резона прекращать сплав. По крайней мере, я к такому шагу ещё не готова.

— Нет, думаю сейчас ещё не время, — вторя моим мыслям, покачала головой Света. — Надо выбрать более благоприятное место. Да и дополнительное расстояние между нами и троллями лишним не будет.

— А почему тогда ты вообще об этом заговорила? — спросила я. — Вроде бы никто другой и не думает об остановке или поселении.

— Вот именно это меня и беспокоит, — вздохнула экономист и замерла, заметив подплывающую рыбину.

Продолжить разговор удалось только через несколько минут, после того, как я упустила очередную добычу, зато Света разжилась такой крупной особью, что нам пришлось прижимать её к плоту вдвоём. Больше, чем на дюжину килограммов, наверное, потянет. Оглушив угреподобную рыбу камнем и вытащив обломок гарпуна, мы оттащили её к костру и пошли обмыться от налипшей чешуи, слизи и крови.

— Как я уже говорила, меня беспокоит именно то, что народ, обрадовавшись передышке, даже не хочет задумываться о том, что будет дальше, — чуть позже продолжила удачливая охотница, приматывая жилами новый наконечник к древку. — Пока мы плывем, у нас всего в достатке, но когда остановимся, ситуация может резко измениться. Или надо выбирать очень богатую местность, но и там разбегаться небольшими группами и уж ни в коем случае не объединяться с теми, кто отстал.

Я кивнула. Действительно, если мне удалось избежать большей части неприятностей, скрывшись от них в верхнем ярусе леса, то представители лесных людей очень сильно пострадали от троллей. Наверняка они находились в постоянном страхе и напряжении. А сейчас, наконец почувствовав себя в безопасности, расслабились и просто гонят мысли о будущем, не желая даже думать о возможных проблемах. С другой стороны, люди не могут жить в вечном стрессе. Нужно и отдохнуть.

— Не вижу в этом ничего плохого, — высказав мысли вслух, добавила я. — Не думаю, что народ совсем уж ни о чём не думает.

— Да, в каком-то плане это даже хорошо, — кивнула Света. — Мне самой очень нравится нынешняя обстановка. После возрождения я только здесь почувствовала себя человеком, а не тварью дрожащей. Скажу больше. У меня создаётся очень приятное впечатление, что наш караван — это плавучее селение. Носитель цивилизации. И, если откровенно, именно с ним мне будет труднее всего расстаться.

— Но вовсе не обязательно после завершения пути отказываться от того, что удалось достичь, — пожала плечами я. — Гораздо удобнее, когда есть закон и порядок.

— Ты серьёзно считаешь, что после прибытия людям будет дело до чего-то, кроме собственного выживания? — горько усмехнулась экономист. — Остановившись, мы потеряем всё, что получили.

Собеседница замолчала, проверила, насколько крепким получился костяной гарпун, после чего отложила его, поплескала себе в лицо водой из реки и решительно добавила:

— Хватит об этом. Надо брать от жизни всё, пока можно. Тем более что тут не лучшее место для поселения, вот и думать о нём не буду.

После чего быстро ушла к дочери.

Я посмотрела ей вслед. Сама же подняла больную тему, и сама же прервала разговор. Что её так беспокоит? Ведь мы уже уплыли от троллей. В новом месте всё будет иначе, не так страшно и плохо, как раньше. Или у Светы есть основания чего-то опасаться? Да нет, не думаю. Скорее всего, просто память о прошлых неприятностях не даёт покоя. Остается надеяться, что время поможет вылечить душевные раны.

На привале, после пополнения запасов, я отправилась поискать деликатесы и вскоре вышла на муравьиную тропу. Красновато-рыжие насекомые размером с таракана-прусака деловито бежали в одну сторону и возвращались с добычей — в другую. Крупные, аппетитные на вид и запах насекомые, к большому разочарованию, оказались ядовитыми. Зато пройдя вдоль их тропы, я добралась до небольшого оврага, заросшего мелкими кустарничками с чёрными сладкими, слегка терпкими ягодами. К сожалению, большая их часть ещё не дозрела, поэтому пришлось потратить немало времени, выбирая экземпляры покрупнее и послаще. Более плотные и терпкие съела на месте, а получше и послаще оставила, чтобы приготовить из них подкормку для Димы.

На обратном пути заметила Надю, которая сидела у муравьиной тропы, ловила бегающих насекомых и с явным удовольствием ими лакомилась. Везет ей: для меня они, значит, ядовиты, а для неё так съедобны… На всякий случай я переключила кольцо-анализатор на вид Homo oculeus и, проверив пойманного насекомого, ахнула. Ядовито! Не смертельно, но...

— Ты что делаешь?! Выплюнь немедленно, они же ядовитые!

Жгучая брюнетка с укором посмотрела на меня большими синими глазами.

— Ты чего кричишь? — спросила она, даже не подумав избавляться от очередной жертвы. — Всё в порядке.

— Но они ведь ядовитые.

— Не больше, чем многое другое, — терапевт улыбнулась. — Пантера, ты слышала на Земле, что можно отравиться ну, например, шоколадом?

— Некачественным — конечно, — я ещё раз проверила насекомых на съедобность. Результаты остались прежними.

— Даже качественным, смотря сколько съесть, — будто подтверждая свои слова, Надя аппетитно захрустела хитином муравья.

— Ну, там ведь это «сколько» килограммами измеряется… Погоди, ты хочешь сказать, что красный цвет камня означает, что продукт практически не ядовит?

— Нет, не это, — засмеялась Надя. — Что ты знаешь о кольце-анализаторе?

— Оно позволяет разделить продукты на неядовитые, ядовитые, но не смертельные, и смертельно ядовитые, — не понимая, к чему такой странный вопрос, ответила я. — А ещё оно самоподзаряжающееся и с гарантией должно работать больше тысячи местных лет...

— Ух ты, а я и не знала, — заинтересовалась Надя. — Спросить забыла, а сами керели не сообщили. А от чего оно заряжается? А то я уже пару месяцев боюсь, что вот-вот батарейка сядет, пореже пользоваться стараюсь.

— Не смогла выяснить, как именно, но точно знаю, что просто носить кольцо с собой вполне достаточно для сохранения работоспособности, если, конечно, оно не будет уничтожено физически, — я улыбнулась. — Когда я керелям вопросы задавала, то на меня такая паранойя нашла, везде второе дно мерещилось. А тебе?

— Иногда, — кивнула Надя. — Тем более что кое о чём они точно нам не сказали.

Меня как будто окатили ледяной водой, по спине пробежали мурашки. Неужели она знает, что выживет только кто-то один?

— О чём? — осторожно уточнила я.

— Ты в курсе, что кольцо-анализатор имеет два режима работы, о втором из которых керели скромно умолчали?

— Два? — облегчённо вздохнув, я растерянно посмотрела на кольцо. Странно, а в инструкциях о втором режиме ничего написано не было. Впрочем, как и о первом. А ведь точно, в полученных руководствах указывалось, как использовать только дополнительные надстройки к моему кольцу, а об основной функции вообще ничего не упоминалось. Тогда это мне не показалось странным, но теперь...

— Так вот, к чему я про шоколад говорила. Многие отравляющие вещества в небольшой дозе безопасны. На Земле мы часто ели продукты, содержащие яды, главное — чтобы не передозировать, и чтобы яд не накопился в организме. На первом, общем, режиме кольцо работает так: продукты, которые можно потреблять в любых количествах и как хочешь часто, относятся к неядовитым, к ядовитым керели отнесли те, что могут вызвать нарушение жизнедеятельности, но вряд ли приведут к смерти, и к смертельным — все остальные. То есть, в этом режиме кольцо, например, посчитает ядовитыми земную петрушку, укроп, шоколад, кофе и вино. А водку, соль, горький миндаль и многие приправы кольцо вообще классифицировало бы как смертельно опасные продукты.

— Соль?

— Да. В чистом виде смертельную дозу соли съесть не так трудно, как может показаться. Поэтому хлеб, например, кольцо посчитало бы съедобным, а соль — жутким ядом.

— Вот это да, — я схватилась за голову. То-то мне казалось странным, что почти не встречается съедобных пряных травок. Выходит, многое из того, что брезгливо и опасливо отбрасывала, годится в пищу. — Почему ты раньше не сказала?

— Лучше спроси, почему сейчас не скрыла. Думаю, чем меньше будет тайн внутри наших маленьких групп, там лучше мы сможем доверять друг другу. Честно говоря, уверена, что не только я уточняла эту деталь, но, как видишь, ни здесь, ни в Интернете слух о втором режиме ещё не прошёл.

— И правда, — я задумалась, но потом вернулась к разговору. — Так чем отличается второй режим?

— Переключается так, — Надя медленно продемонстрировала определённую серию надавливаний на металл рядом с камнем. — А теперь смотри, — она поймала муравья и на мгновение прикоснулась к нему камнем кольца. После мгновенного потемнения камень окрасился, но не как обычно: ярко-зелёный центр окружало фиолетовое кольцо. — Керели использовали радужную шкалу: центр от фиолетового — безвредного, до красного — смертельно ядовитого, и окружность тоже от фиолетового, при котором даже присутствующие в продукте яды совсем не накапливаются в организме, до красного — когда они практически не выводятся. В простом режиме считаются съедобными только те продукты, которые при полном анализе ни по одной шкале не выходят за синюю грань. То есть уже голубые по съедобности считаются ядовитыми. А на самом деле спокойно есть можно до зелёного цвета, хотя лучше, конечно, уже не объедаться. А чай я себе иногда заваривала вообще до жёлтых по ядовитости, — Надя замолчала, задумчиво глядя на муравьёв. — Всё равно я собиралась рассказать об этом в ближайшее время, так почему бы и не сейчас, — добавила она себе под нос.

Переключив своё кольцо, я снова проанализировала муравьёв и, выяснив, что для меня они вообще голубые по съедобности, присоединилась к трапезе.

Возвращались мы вместе и, подойдя к плоту, обнаружили на нем наших мужчин, которые собрались в круг и, заинтересованно глядя чуть вниз, о чём-то увлечённо спорили.

— У меня — длиннее! — категорично заявил Сева, сделав странный жест рукой.

— Зато у меня — толще, — возразил Илья.

— Ну, это как посмотреть, — ехидно потянул зеленокожий.

Я остановилась: может не стоит смущать мужчин своим присутствием? Хотя о каком смущении может идти речь, если мы целыми днями щеголяем друг перед другом голыми телами.

— Нет, так нечестно, если уж меряться, так в одних местах, я тоже могу утолщение найти! — вмешался Маркус. — Зато у меня в бугорках, а у вас гладкие!

— А у меня… — Игорь на мгновение задумался. — А у меня зато красивее. И блестит сильнее. О, девочки, идите сюда. Вот скажите, у меня красивее, чем у них?

Мы с нездоровым любопытством присоединились к мужчинам. Оказалось, что они обсуждают не своё мужское достоинство, как я сначала подумала, а добытых на стоянке змей. Не выдержав, рассмеялась: как всё-таки важен для мужского пола элемент игры.

— Ну, так красивее? — настойчиво повторил математик, демонстрируя изящный экземпляр рептилии с зелёной чешуей с синими вкраплениями и металлическим блеском.

— Красивее, красивее, — хором сказали мы и снова прыснули, вызвав недоумение и даже обиду на мужских лицах. Но уже вскоре, поняв, что нас так рассмешило, они присоединились к общему веселью.