Вечер — ночь 259-х суток (6 – 8 июля 1 года)

Привязав Лизу к дереву, мы отошли так, чтобы она нас не слышала, с целью обсудить создавшееся положение.

— Думаю, Лиза имела право на компенсацию, после того, что сделал Пётр, — сказала Тёмная. — Хотя путь её получения выбрала, конечно, не оптимальный.

— Погоди. Сначала надо доказать, что Пётр действительно преступно вёл себя по отношению к ней, — покачала головой я. — И если он запугивал её всё это время… — на мгновение задумавшись, уточнила: — А кстати, сколько они вместе?

— Насколько я помню, уже больше полутора сотен дней, — подумав, неуверенно сообщила Женя.

— Да, мы только начали сплав, а Лиза уже с Петром жила, — подтвердила Роза.

— И столько времени молчала и терпела, — потянула я. — Почему же сейчас решила уйти, да ещё и украсть?

— Может, терпеть и бояться устала, — предположила Тёмная. — Поняла, что больше не может так жить.

— А давайте у неё спросим, чем гадать, — вмешался Артур.

Женская часть коллектива согласилась, и мы уже направились к преступнице, когда нас окликнул спешно подходящий Пётр.

— Я очень перед вами виноват, — сказал он, опустив глаза. — Меня память подвела. Когда мы только остановились, я сам попросил Лизу припрятать наши вещи… ну, на всякий случай, чтобы не украли. А потом забыл.

— Почему раньше не сказал? — раздражённо поинтересовалась я. — Делать нам больше нечего, как искать то, что вы прячете!

Но, высказав претензию, поняла, что слова Петра не похожи на правду. Слишком странное совпадение, что всё это время его «подводила память», а как только преступницу нашли, так он сразу же и «вспомнил».

— Говорю же, из головы вылетело, — виновато ответил Пётр.

— А сейчас обратно влетело? — спросила Тёмная, и по тону, которым это было сказано, стало ясно, что у неё доверия к новой версии не больше, чем у меня.

— Ну, так уж получилось, — пожал плечами мужчина.

— Между прочим, мы должны тебя арестовать, — ядовито поведала Тёмная. — По обвинению в изнасиловании.

Пётр удивлённо вскинулся:

— Но я этого не делал!

— Вот именно кто что делал, нам и предстоит выяснить, — заявил Артур.

К моему изумлению, Пётр не сопротивлялся, видимо, слишком шокированный обвинением. Он позволил себя связать и прицепить к другому дереву, на достаточном расстоянии, чтобы была возможность поговорить с любым из возможных преступников без того, чтобы другой оказался в курсе.

— Наверняка, слух об том, что мы арестовали его бывшую, уже разлетелся по лагерю, — сказала Женя. — Вот он и примчался её защищать. Очень благородно с его стороны.

— Может, всё наоборот, — возразила Тёмная. — Он понял, что теперь Лиза не станет молчать об его делишках, вот и поспешил сыграть в благородство, в надежде, что она промолчит. Или хотя бы, что мы поверим скорее ему, чем Лизе.

— Да ну, не похоже, — покачала головой я.

— Вообще-то, по моему мнению, надо сначала всех опросить. Лизу — почему она решилась уйти именно сейчас, Петра — как у них складывалась жизнь, и соседей — что они видели, жаловалась ли Лиза и так далее, а уже потом делать выводы, — заявила Роза. — Мы, конечно, неплохо их знаем, но, может, у кого-то есть дополнительные сведения.

— Мы? — изумилась я.

— Мы с Женей, — пояснила Роза.

— Я, кажется, уже говорила, что Лиза жаловалась на то, что Пётр её обижает, — напомнила Тёмная.

— Вот и выясним.

Пётр старательно придерживался версии, что его бывшая спрятала большую часть вещей по его просьбе, хотя пару раз путался в показаниях, особенно когда мы стали выяснять, почему между его поручением и обращением к нам прошло так мало времени. Мужчина утверждал, что их семейная жизнь складывалась просто замечательно, между ними не было ни ссор, ни обид (а кто бы сомневался?). А когда Тёмная поинтересовалась, почему же тогда они расстались, Пётр стушевался и начал рассказывать сказки. Только через полчаса, измучившись и даже несколько раз наорав, нам удалось добиться более-менее приемлемого ответа:

— Сам не знаю.

Лиза гораздо охотнее шла на контакт, и версия событий в её изложении казалась логичней. По заверению женщины, получалось, что она осмелилась уйти от Петра только после того, как у неё нашёлся заступник — тот самый новый ухажёр, который пообещал в случае чего встать на защиту подруги. Пётр же сначала угрожал Лизе, а когда появился сын — грозил убить ребёнка. Из-за этого, пока женщина вынужденно жила с прошлым мужем, она боялась вздохнуть лишний раз, и теперь, получив свободу, решила отомстить. Кстати, Лиза не пыталась изменить свои показания после того, как узнала версию своего бывшего, но продолжала утверждать, что причина её оправдывает. На вопрос, почему она просто не обратилась с жалобой к дежурным или, ещё раньше, к царской исполнительной власти, тихо сказала:

— Не верила, что они смогли бы и захотели бы встать на мою защиту.

— Я, кстати, тоже в это не верю, — заявила Тёмная, когда я выразила своё сомнение насчёт последнего утверждения. — Пока власти будут выяснять, правду ли она говорит, жертву десять раз если не убить, то изувечить точно успеют.

— Вот и нет! — горячо возразили Роза с Женей. — Если не дежурные, то народ в целом обязательно бы встал на защиту и не дал обидеть до завершения расследования.

— Именно, — поддержали мы с Артуром. — Возьми хотя бы нынешний случай: почти сразу же после того, как прозвучало обвинение, Петра арестовали.

— Всё равно — не верю! — упрямо отрезала Тёмная.

Опрос соседей показал, что хотя некоторым Лиза жаловалась на побои со стороны Петра и даже демонстрировала синяки, большинство не придавало этому значения. Во-первых, потому что на все советы обратиться к дежурным женщина отшучивалась в стиле «бьёт — значит любит», а во-вторых, потому, что другие люди ни разу не становились свидетелями ссор и, тем более, драк между супругами. А новый муж необычайно удивился нашим расспросам и заявил, что Лиза, конечно, спрашивала его, защитит ли он её, но при этом он и не предполагал, что защищать надо от бывшего любовника. Кроме того, мужчина утверждал, что не начинал ухаживать первым, а это Лиза уже недели две как увивается вокруг, а он только поддержал её инициативу.

— Ну что, обсудим? — предложил Артур, когда мы закончили опрос.

— По-моему, всё очевидно, — сказала Тёмная. — Пётр долгое время запугивал, бил и принуждал к интимным отношениям Лизу и считал, что ему всё сойдет с рук, а когда не вышло, попытался себя обелить. А Лиза, когда вырвалась из-под его власти, не смогла устоять и не отомстить.

— Ну, с моей точки зрения, всё выглядит несколько иначе, — возразила я. — Пётр ведет себя благородно уже давно: вспомните хотя бы подаренные вещи. Лизе, когда они расстались, он также дал неплохие отступные, да и сейчас пытался защитить. Ей же показалась мало, и она решила своровать остальное. И не понимаю, почему ты не видишь очевидного.

— Просто я знаю, что значит для женщины подвергаться систематическому насилию, — заявила Тёмная. — К тому же, в другом случае, как объяснить наличие следов от побоев?

— Элементарно! — усмехнулась Женя и вытянула вперёд правую руку с большим, уже начавшим зеленеть синяком. — Вот, полюбуйся. И на ноге, между прочим, не меньше, — добавила она, продемонстрировав бедро. — А всего-то в лесу на склоне поскользнулась и об дерево стукнулась. Да почти у любого, если поискать, хоть пара синяков да найдется. Чем не объяснение?

— Остается вопрос: если Пётр был так неприятен Лизе, то почему она столько времени его терпела? — спросила я.

— Ну тут-то как раз всё просто, — вздохнула Тёмная. — У Петра отдельный плот, можно жить нормально, а не ютиться с другими нищими. Но я всё равно не верю, что она виновата.

Я удивлённо посмотрела на негритянку. Ведь сейчас она совершает ту же самую ошибку, что и я когда-то. А ещё, раньше она вела себя с гораздо большей подозрительностью, а теперь, стоило Лизе заикнуться о сексуальном домогательстве, вдруг резко изменила мнение. Почему? Не потому ли, что когда-то, может даже не здесь, а на Земле, ей самой пришлось пережить насилие? Какой, на самом деле, оно может оставить след в душе женщины?

— Ладно, думаю, мы все уже сформировали своё мнение, — сказал Артур. — Предлагаю не тянуть и приступить к голосованию.

По уже давно установленным правилам, голосование проходило так: каждый брал символизирующие оправдание и обвинение листья, кусочки коры или цветки и по секрету от остальных решал и выбирал, какой из них оставить. После чего голосующие собирались и одновременно демонстрировали друг другу и собравшимся свидетелям свой вердикт. Такой способ выработали, чтобы не было возможности передумать в последний момент, и каждый сам нёс ответственность за принятое решение. В данном случае нам надо определить судьбу сразу двух людей, потому что хотя Пётр и снял обвинение, но дело слишком серьёзное и касается всех. Если Лиза — вор, то она должна быть наказана.

В начале сплава я боялась, что когда-нибудь мне придётся принимать решение, от которого зависят чужие жизни. Теперь это время настало, а уверенности, что не совершу ошибку, всё ещё нет. Малодушно отказываться от возложенной на меня миссии нельзя, но страшно даже представить, от какой малости зависит человеческая жизнь. Ведь за оба возможных преступления наказание предусмотрено одно — смертная казнь.

Виновна ли Лиза? По-моему — да. Она хорошо играет, но то, что мы поймали женщину у тайника, да и её собственное признание, решают дело. То, что Пётр пытается её защитить, ничего не меняет. Ведь главное — это не наказать за уже совершенное, а получить гарантию, что вор никогда не повторит преступление. Если бы она хотела просто отомстить, могла бы найти другой способ. А наше дело защитить законопослушных людей, а не найти оправдание преступнику. Даже если преступник — мать с малолетним ребёнком.

Насчёт Петра ситуация не так однозначна. Обвинение против него серьёзно, но с трудом верится, что этот мужчина способен на подобное. И тем более странно, что нет ни одного свидетеля. У него, конечно, отдельный плот, но укрытие на нем небольшое и представляет собой скорее навес, чем закрытую комнатку, так что вряд ли бы во время систематических избиений и насилия имелась возможность сохранить всё в тайне. Особенно учитывая, что люди в караване любопытные: вон, у нас компьютер запросто вычислили… и не факт, что не в курсе других событий. А ведь на нашем плоту гораздо лучшая защита от любопытных глаз — хотя бы за счёт стен. К тому же, попытавшись поставить себя на место Лизы, я поняла, что даже по её версии в поведении остаётся слишком много странного. Во-первых, не должна запуганная женщина так открыто флиртовать с другим мужчиной, если это угрожает жизни её ребёнка. Во-вторых, логичней было бы либо попытаться уйти от Петра сразу, либо не осмелиться сделать это и сейчас. Если же оставалась с ним по причине вещей и плота, хотя её не устраивали их отношения, то в этом виноват отнюдь не только Пётр. Особенно, если вспомнить, что ни одного конфликта с новым мужем у бывшего не произошло, а при разводе он оставил Лизе часть своих вещей. Всё так, но какая-то, пусть маленькая, вероятность ошибки остается...

Закончив обдумывать, мы собрались перед обвиняемыми и свидетелями и каждый из нас молча продемонстрировал свой выбор. Под прицелом пары десятков глаз, в том числе и принадлежащих обвиняемым, объявить своё решение оказалось чуть ли не труднее, чем принять его. Я впервые почувствовала себя палачом. Сильно стиснув зубы, разжала кулак, демонстрируя свой выбор, при этом заставив себя не отводить взгляд от лица Лизы. В конце концов я всё-таки проголосовала за её смерть.

Почти все судьи приняли аналогичное решение. Исключение составила Тёмная: по её мнению, казнить не следовало никого. Исполнять приговор вызвался Артур, и на сей раз я не позволила себе уйти или отвернуться. Пусть мой голос не оказался решающим, но это решение были принято осознанно, и теперь неважно, моя ли рука держит топор, который уносит жизнь человека.

Домой вернулась в подавленном настроении. Да, преступник понёс заслуженное наказание, но, честно говоря, очень хотелось, чтобы дело затянулось и окончательный выбор пришлось делать уже не нам. На следующее утро дежурных снова потревожили, но дело оказалось лёгким, и мы быстро нашли очередную пропажу у Растеряхи. Это событие помогло справиться с эмоциями и смириться со случившимся. Ведь если мы хотим построить цивилизацию с невысоким уровнем преступности, такую, где люди могли бы доверять друг другу, без жёстких и даже жестоких мер не обойтись.

В этот день Дина произнесла первое слово. Девочка-полукровка заговорила на добрый месяц раньше, чем мальчики. Подумав, я связала это с тем, что, в отличие от Димы и Лорда, на её питании не приходилось экспериментировать: к этому времени мы уже знали, что и в каком соотношении требуется полукровкам.

Поздним вечером, перед отплытием, мы передали дежурство другим. А уже на плоту я узнала, что Пётр взял на себя заботу о сыне, за небольшую цену уступил свой плот ушедшей от амазонок Тёмной, а сам присоединился к группе махаонов. И, по моему мнению, эти действия подтвердили невиновность Петра.