Глава 1. Дети улицы

Часть I. Победители

Семён устало тащился вслед за компанией приятелей, тоскливо размышляя, что в такую погоду не по улице надо шляться, а дома сидеть. Свинцовые тучи и пронизывающий до костей октябрьский ветер хорошему настроению не способствовали. Но отец ушёл в очередной запой — и тому, кто в прошлой жизни имел нормальную семью, лучше мотаться по району, чем слушать пьяные поучения, временами переходящие в рукоприкладство. Каждый раз Семён боялся, что не выдержит и убьёт эту жалкую пародию на родителя, потому и сбегал. Мать давно уже махнула на тринадцатилетнего сына рукой — слишком независимый и самостоятельный, отдавала все силы и всю ласку послушной младшей дочери. Так что лучше среди пацанов на улице...

От раздумий отвлёк глумливый гогот впереди. Оказалось, пока Семён в задумчивости замедлил шаг, остальные окружили невысокого плотно сложенного паренька лет четырнадцати. Куцее потрёпанное пальто и поношенные ботинки, бледная кожа, короткий ёжик тёмных волос. «Приютский. Точно приютский, — с мысленным вздохом подумал Семён. — И зачем его сюда занесло?» Пацанов из расположенного через дорогу от их района детского дома принято было бить. Никто не знал, откуда взялось это правило, но соблюдалось оно жестоко и неукоснительно. Знали об этом и сиротские — но этот почему-то не побоялся пройти именно через новостройки. Паренёк стоял, прижавшись спиной к стене дома. Спокойно, даже слишком спокойно. Не обращал внимания на скабрёзности, издевательский смех и подступающих недругов. Семён подошёл ближе, надеясь, что сможет… Нет, не предотвратить избиение — но остановить, когда голодные до чужой боли приятели слегка насытятся, и можно будет дать мальчишке сбежать без увечий. Тем временем паренёк чуть переменил позу и вполголоса выругался себе под нос.

Несколько ударов сердца Семён не мог поверить — а кровь гулко бухала в ушах, заглушив, казалось, все звуки на улице. Приблудный пацан выругался на имперском койне!..

Андрей возвращался в отвратительном настроении. Здесь, в новом времени и новой судьбе, всё решали деньги. Если они у тебя есть — никто не спросит, как ты их добыл, никто не ткнёт в лицо, что ты сирота. Конечно, со временем это изменится… Но пока от развала Советского Союза прошло всего два года, и тенденции просматривались лишь к худшему. Андрею ещё надо дожить до той поры, когда страну начнут приводить в порядок.

Ломбард открылся в новостройках на редкость удачно. Охрана всего из двух лбов, место глухое. Даже в нынешнем теле для специалиста по диверсионно-террористическим операциям ограбить киоск труда не составляло. Моральных угрызений по поводу будущих трупов Андрей тоже не испытывал. Сегодня была намечена последняя рекогносцировка, послезавтра налёт… Оказалось, что несколькими днями раньше конкуренты успели первыми. Вместо будки на задворках гаражей Андрея встретил обгорелый остов.

Толпу подростков Андрей заметил ещё издали. Можно было бы оторваться, но сегодня на кружной путь не было ни времени, ни желания. Он и так опаздывал к вечерней проверке, а долготерпение воспитателей не безгранично. Поэтому Андрей прижался к стене дома, чтобы не получить удар со спины. Дождался, пока его окружат, и прикинул план драки. По удару обоим заводилам, затем вырубить самого крепкого из пацанов. А дальше либо через освободившийся просвет уходить в отрыв, либо класть всю толпу. Но уже жёстко, с переломами. Выругавшись себе под нос на неудачный день — на койне, местные матюки воспринимать как бранные слова так и не получалось — Андрей приготовился к бою… И тут из толпы вынырнул невысокий белобрысый пацан, младше остальных на пару лет.

— Оставьте его!

И еле слышно добавил тоже на койне: «Империя, Семён». Дальше, стараясь не выказать волнения, Семён начал объяснять, что чужак шёл к нему. Что это не какой-то приютский «бычок», что это свой. Пока жили не в новостройках, а в частном секторе — были соседями. А дальше вот батя переехал, а друган «через дорогу» угодил.

Своих бить не принято, даже если они и попали в детдом. Потому один из заводил пожал руку, уважительно крякнул — хватка у Андрея оказалась железная. Ещё какое-то время было потрачено на прочие формальности, чтобы признать Андрюху своим. Дальше остальная толпа ушла дальше по своим бессмысленным делам, а Семён показал на одну из беседок соседнего детского садика. Любимых чад родители уже разобрали по домам, а курящие компании с пивом не собрались из-за неподходящей погоды. Лучшего места для приватного разговора было не найти.

Первым начал Андрей, видя, что паренёк никак не может справиться с волнением.

— Майор Северин, отдел специальных операций четвёртого гренадерского корпуса. Последняя приписка — линкор «Радежа».

Семён, ещё не до конца придя в себя оттого, что наконец-то услышал такую родную и такую далёкую речь, помотал головой, словно сбрасывая тяжёлый туман, наполнивший мысли, и ответил:

— Инженер-лейтенант Оргенсен, лёгкий крейсер «Доннау», — потом до сознания дошла фамилия, Семён невольно «щёлкнул» невидимыми каблуками военной униформы. И с неожиданной горячностью, спешно и глотая слова, быстро заговорил. — Скажи! Все эти годы… меня мучило одно… Как мы? Мы… победили?

Андрея осветила улыбка, а сквозь детское лицо, казалось, проступили иные, чужие черты. Это смотрелось дико и даже страшно, но Семён ничего не замечал.

— Мы победили! Нас подбили только через три часа, уже в астероидах. И все «ищейки» к тому времени пошли на корм духам пустоты! Последнее, что я успел увидеть — как «Луара» сцепилась с тремя линкорами «свободовцев», пока «Слава» и «Оскол» жгли пытавшихся удрать заправщиков. Этим олухам не то, что преследовать — домой на вакууме добираться будут, — и хрипло рассмеялся.

Дальше Андрей уже нормальным голосом спросил:

— Ещё кого из наших нашёл?

— Нет. Хотя и пытался…

— Пока нас трое… В приюте ещё одна. Здесь её зовут Лена Куницына. Младше меня на год.

— Повезло…

— Как сказать, — горько усмехнулся Андрей. — То, что встретились… Только вот перед этим такого нахлебались…

Они проговорили почти до восьми, когда Андрей сказал, что ему надо бежать к вечерней проверке, хотя он всё равно опоздал. На территорию детского дома опять пришлось перебираться через ограду. Хорошо хоть уже стемнело, а даже самое примитивное видеонаблюдение периметра — норма времени Северина — в конце двадцатого века оставалось роскошью для богатых. Осторожно залезть по пожарной лестнице на третий этаж тоже труда не составляло. Окно было приоткрыто. Ценой некоторых усилий и интриг, ещё только попав в приют, Андрей сумел сделать так, чтобы остальные девять пацанов в его спальне оказались из «своих». Тех, кому он мог доверять и кого для себя наметил костяком своего будущего подразделения.

Отбой объявляли в восемь. В это же время всех разгоняли по комнатам — а дальше делай, что хочешь. Не явился на ужин, тоже сиди голодным. Но, спрыгнув с подоконника, Андрей почуял запах каши. На его постели стояла тарелка.

— Спасибо, народ.

Один из парней усмехнулся.

— Ты не нас, Андрюха, а Нину Игнатьевну — того. Спасибо. «Опять замечтался, голодный», — поддразнил приятель.

Андрей в ответ закивал, уже набив рот и торопливо жуя. В прошлой жизни, в тихие годы между первой демобилизацией и Большой войной, Северин стал известным шеф-поваром.[1] Попав же в детдом, первым делом отправился наводить порядок на кухне… История до сих пор вызывала улыбку и у него, и у остальных. Сначала скандал и ругань «делай сам, если такой умный». Потом толстые тётки-поварихи под командой одиннадцатилетнего пацана. Зато результат того стоил. Даже из небогатого набора продуктов на кухне научились готовить в меру вкусно. А уж самой пожилой Нине Игнатьевне нахальный, но талантливый паренёк пришёлся особенно по душе. Поэтому если Андрей куда-то пропадал, она обязательно старалась оставить ему что-нибудь на ужин.

— Ну что интересного без меня было?

Один из приятелей, самый младший, почесал макушку, словно там зудело. И процедил:

— Петюня вернулся. Представляешь? Только на вечернюю смену встал, и опять начал.

И с надеждой посмотрел на командира. Андрей злорадно переглянулся с одним из парней. Петюней прозвали воспитателя, который пришёл работать месяца три назад. Тут же начал распускать руки, поощрять дедовщину. И, как умудрился выяснить Андрей, планировал, едва «наведёт порядок», организовать из девчонок постарше бордель. Вот только уже через месяц Северин вместе со своей командой организовал ему несчастный случай. Причём так, что никто ничего не заподозрил. Андрей заодно пообещал товарищам по комнате, что если, вернувшись, Петюня не поумнеет, в следующий раз в больницу угодит минимум на полгода.

— Мы с ним завтра же… Проведём воспитательную беседу. А пока, парни, извините. Спать, день паршивый. Все дела, на которые я рассчитывал, сорвались.

Не раздеваясь, он лёг на кровать… Изобразить глубокий сон для тренированного специалиста не так уж и сложно. Сам же лихорадочно принялся размышлять: сегодняшняя встреча давала шанс реализовать план, который Андрей вынашивал уже больше года. В прошлой жизни Северин успел покомандовать учебным центром — чин майора спецвойск по табелю о рангах считался всего на ступеньку ниже генерала пехоты. Был известен не только как высокопрофессиональный боевик, но и как талантливый преподаватель. В нынешнем времени всё упиралось в нехватку технических знаний. И тут удача свела с кадровым офицером инженерной службы…

На встречу с новыми друзьями Андрей и Лена выбрались только через неделю. И то опять пришлось перелезать через забор. Андрей даже порадовался, что его подруга — худющая пигалица с жидкими пшеничными косичками: будь она постарше, подсаживать её было бы затруднительно. Компания встретила их вроде бы доброжелательно… Но почти сразу же один из парней, самый здоровый, начал задираться:

— Да ты кто такой? Вали отсюда на х…, приютский г…

И поперхнулся на полуслове. Андрей умел взглядом осаживать и не таких. К тому же, нарывался парень явно с подачи кого-то из лидеров, проверить новенького.

— Короче. Меня зовут Андрей. Это моя сестра Лена. А вот тебя, если не докажешь, что мужик с яйцами, буду звать х… о. Слабо на кулаках? Один на один?

Парень побагровел. Остальные тут же расчистили пространство, образовав круг… Драки не вышло. Противник только замахнулся, медленно и неумело — как Андрей сбил его подсечкой, ткнул в нервный узел. Парень захрипел на земле, Андрей же громко сказал:

— Ещё желающие есть? Только по одному. Если разом — придётся ломать руки и ноги. Меня учил хороший мастер.

Фильмы про всякие единоборства пользовались бешеной популярностью, так что пацаны Андрею поверили сразу. Один из парней даже уважительно пробормотал: «Повезло, что Семён его тогда узнал…»

Когда Андрей и Лена возвращались обратно, Северин решился спросить:

— Ну что скажешь?

Девочка несколько секунд молчала. Потом из глубины словно проступил другой человек: движения стали чётче, с иной, взрослой пластикой, даже голос немного сменил тональность.

— Дети. Мягкие и податливые, как пластилин. Психокарты я тебе даже на пальцах составлю за три-четыре встречи. С программированием тоже проблем не будет. Но… Этично ли это? Твой план…

— А что их ждёт иначе? Пьянка, деградация. А так у них будет цель и смысл.

— План по подготовке пушечного мяса. Хорошо. Как прикажете… господин генерал.

Андрей скривился:

— Леночка, ну ты же знаешь, майор. Всего лишь майор.

— Отдел специальных операций, — довольно холодно парировала Лена. — Без пяти минут генерал-полковник, если считать обычным пехотным счётом. И это если забыть, чем ты командовал в конвое. И то, что приказ не успел нас догнать — полная ерунда. Мышление у тебя уже вполне генеральское. Так что будет тебе пушечное мясо, обещаю — высшего сорта.

С наступлением весны компания подростков всё чаще собиралась, сидя в беседках детских садов и школ или гуляя по району. В один из майских дней кто-то завёл разговор о том, что сейчас бы им денег, побольше… И настанет жизнь у них совсем другая. Трое имперцев замерли в напряжении: началось!

Узнав про идеи Андрея, Семён спорил намного дольше. Да, им нужны люди. Неизвестно, когда удастся связаться с остальными — и хорошо бы прийти не с пустыми руками. С каждым днём времени до точки резонанса оставалось всё меньше. Вот только имеют ли право пришельцы из будущего кроить чужие жизни по своим лекалам? Андрей призвал на помощь всё своё красноречие, но убедил, что лучше так — чем медленное прозябание и превращение подростков в серую массу, бездумную и не желающую ничего, кроме спиртного или заменяющих его развлечений.

Лена не просто так на флоте служила в корпусе психологов. Они готовили почву всю зиму: «случайный» разговор, слово и намёк, брошенные тому или этому парню или девушке. Каждого хоть раз отловили наедине и провели ментальное кодирование… И вот, наконец, долгожданная реакция проявилась. Следовало переходить к следующей части плана.

— Эх, мне бы денег… — протянул парень, который пробовал Андрея в день «прописки».

— Денег говоришь? — усмехнулся Андрей. — Деньги это не проблема. Только… вот что ты собираешься с ними делать?

— Как что? — удивился самый старший из ребят. — Ну, жить шикарно, ну, купить всё что захочу. Только откуда их взять-то?

— Для начала. Чтобы не было неясностей.

Андрей ударил кулаком по стоящей перед ними скамейке, легко проломив облупившуюся доску толщиной в два пальца. Все замерли от неожиданности и удивления, а Андрей непринуждённо присел на один из столбиков. Лишь Семён и Лена заметили каплю пота, стекавшую по виску. Форсирование организма так просто не проходит, и ощущает себя Андрей сейчас очень паршиво. Но остальные заметить не должны.

— Так вот. Деньги найти можно, хотя способ будет и не совсем, скажем… легальный. Но это ведь никого не остановит? А дальше? И не будем про модные разговоры о блатной жизни. Ничего хорошего не получится, знаю. Сам почти как в тюрьме. Да и сколько можно так? Жизнь вора — это удача… да недолгий срок, пока не перешёл черту. Когда станет мешать, его уберут или посадят. Или жизнь по зонам для кого-то самое желанное?

— Тогда зачем деньги-то? Тем более, как ты сказал? Не-ле-галь-но? — продолжал удивляться всё тот же парень.

Тут вмешался Семён. Его ум и умение вывернуться из самых неприятных случаев уважали, и потому слушали внимательно.

— Деньги — это способ. Не красиво жить, а научиться. Чтобы потом, с помощью своих умений обеспечить хорошую жизнь. Деньги придут и уйдут — а вот то, что в тебе, останется всегда. И никто этого не отберёт.

Споров было много. Немало из сказанного подростки поняли не сразу или не поняли — и приняли на веру. Но программирование и таланты Лены помогали убеждать даже в том, что, казалось, противоречило всему нищему существованию этих жертв безумных девяностых. Дальше пошло по разработанному сценарию. Бывший заводской ангар на Локомотивной улице, где под скромной вывеской «Пластиковые трубы» скрывался склад контрабанды и главное — куда приходили фуры с нелегальным золотом, Андрей с Семёном вычислили давно. Также выяснили, когда прибывают машины с «двойной» загрузкой. А один из ребят вывел их на наркомана, через которого можно было продать всё перекупщикам.

В нужный день Семён и Андрей ждали на крыше соседнего склада. Снизу схрон было невидно. Да и вряд ли бы на пацанов кто обратил внимание. Фура въехала во двор, водитель отдал начальству ключи, расписался во всех документах и ушёл. Андрей показал напарнику кулак с вытянутым большим пальцем — тот самый, курьер. Дальше пришлось ждать больше часа, пока всё затихло. Осталась лишь охрана… Первым схрон покинул Семён: на нём была техническая часть. Отключить телефон и сигнализацию. Пятнадцать минут спустя во двор склада спрыгнул Андрей… И словно растворился в тенях. Как Семён ни старался, ничего увидеть не смог.

Так же неожиданно, как и пропал, Андрей возник посреди двора. Каким-то способом определил, где прячется напарник, махнул ему рукой — давай сюда. А когда Семён оказался рядом с грузовиком, показал ключи от машины и мешок, в котором что-то звенело.

— Всего четверо. И теперь у нас четыре ствола плюс патроны. Даже лучше, чем я рассчитывал.

Фура взревела двигателем, в первый момент дёрнулась — Андрей не сразу разобрался с непривычным управлением, и покинула двор. Впрочем, уехала она всего на несколько кварталов. Сам грузовик имперцам был ни к чему, поэтому из тайника вынули пакет, а машину бросили, оставив мину с таймером. Через пятнадцать минут всё полыхнуло, но оба диверсанта уже были далеко.

Посредник ждал их у себя дома. Получив пакет и наставления, как себя вести, чтобы покупатель не всадил нож под ребро вместо денег, худой бледный парень с исколотыми венами мелко закивал и торопливо выпроводил обоих за дверь.

Два часа спустя уже втроём имперцы стояли в той же прихожей, а посредник с горящими глазами трясущимися руками считал купюры, разделяя доли. Андрей мысленно усмехнулся: идиот решил их надуть. И даже на всякий случай спрятал под свитером нож. В какой-то момент парень так увлёкся, что на мгновение перестал контролировать окружающее пространство… Андрей ударил точно в нервный узел. И тут же Семён прижал согнувшегося от боли наркомана к стене, а Лена профессиональным движением вколола в вену шприц. Всё было проделано точно так, чтобы не осталось следов. Тело обнаружат через несколько дней и поставят диагноз «передозировка». Оставлять нить, через которую можно будет выйти на них, имперцы не собирались. Тем более что найти в районе подходящего наркошу для следующего раза, к сожалению, проблем не было.

Также не собирались они давать деньги в руки подросткам: слишком велико будет искушение, от которого не спасут ни договорённости, ни ментальные блоки. Средства пошли на аренду спортзала, покупку нужного инвентаря, взятку одному из служащих детского дома, чтобы тот «закрыл глаза», как друзья, прихватив ещё несколько воспитанников, систематически нарушают внутренний распорядок. На всё, что понадобится для будущей работы их маленького подразделения. Дальше начались тренировки. Сложные, выматывающие — но безумно интересные. Программа специально была разработана именно так, чтобы избранные мальчики и девочки старались не жалея сил — и смогли достичь нужного имперцам результата.

В каторжном труде пролетело больше полутора лет, но результатом можно было гордиться. К осени девяносто пятого у них уже было целых два подростковых клуба, формально управляемых одним из бывших учителей интерната. Старик отдал детскому дому всю жизнь, и сейчас, на закате своих дней, был безумно счастлив, что не уходит коротать остаток отпущенного Богом срока на пенсии, а может и дальше заниматься нужным делом. Ведь в его клубах обездоленные дети, брошенные и родителями, и государством, получали шанс не стать выкинутыми на обочину жизни изгоями. Смогли нормально общаться со сверстниками. А не смотреть на жизнь из-за забора. Не меньше остались довольны и «теневые» организаторы: почти три сотни мальчиков и девочек стали хорошим прикрытием четырёх десятков боевиков и полутора десятков прочих специалистов… В ноябре девяносто пятого их впервые «попробовали на прочность».

Кто-то из мелких криминальных «шестёрок» увидел в клубах возможность обогатиться: превратить облюбованные молодёжью места в игровые салоны или притоны. И когда старик отказался отдавать дело в «нужные» руки, а попытки натравить «прикормленных» участковых и чиновников почему-то провались — в дело пошли «отморозки» из подконтрольных гоп-компаний.

Семён узнал о том, что четверо неизвестных крепко избили одного из ребят-участников клуба, сразу же после школьных занятий, когда тусклое ноябрьское солнце уже почти скрылось за горизонтом. Весть принёс один из командиров отделений, и, глядя на ожесточившееся лицо подростка, инженер-лейтенант мысленно тяжело вздохнул: он до последнего надеялся, что силового столкновения не будет. Хотя умом и понимал, что вероятность такого близка к нулю.

— Передать по цепи, — он отдал приказ подчинённому, запуская давно разработанный сценарий, — жёлтая тревога один. Разведотделению — начать поиск. — Боевым отделениям пока жёлтая два. То же самое и медикам. Исполнять.

А сам отправился в клуб предупредить Андрея, что спокойная жизнь закончилась. И даже чуть раньше, чем они рассчитывали.

Через три дня Андрей вместе с десятком бойцов зажал в одном из тупиков пятерых бритоголовых парней, на лицах которых даже не было страха. В сумерках вечера можно было рассмотреть скорее удивление, что какая-то группа неизвестных в масках имеет наглость угрожать «владельцам» района.

— Кто?

Гопники нагло посмотрели в ответ, хотя сразу задираться впятером против десятка поостереглись. Ничего, они ещё отомстят.

Командир отделения разведчиков ткнул пальцем:

— Этот, этот, этот и этот.

Получив ответ, Андрей отдал следующую команду:

— Четверым виновникам — сломать руки. А ты, — обратился он к оторопевшему пятому, — передашь остальным, что так будет с каждым, кто в нашем районе посмеет хоть раз эти руки распускать.

После чего развернулся и, не слушая криков наказываемых, исчез в темноте: от искажающего голос устройства неприятно звенело в ушах, да и балаклава натирала.

Через пять дней Андрей снова стоял на той же улице — только стонали на земле уже не четверо, а три десятка. Рядом аккуратно были сложены отобранные кастеты и арматура: скоординированному удару сразу двух боевых отделений местная гопота ничего противопоставить не смогла. «Один — ноль в нашу пользу», — пришла мысль. Впрочем, до победы было далеко — пока они вывели из строя лишь нижнее звено.

Война продлилась долго. На стороне криминала было превосходство в количестве. Имперцы оказались сплочённее, выучка бойцов лучше, а командиры обладали накопленными за тысячелетие знаниями партизанских действий в городе. К тому же, молодым солдатам Империи было за что воевать — ведь в случае проигрыша они теряли не деньги, и даже не жизни, а спокойное будущее родных и близких. Почти полгода Ульяновск «гудел» от непонятного «криминального передела», перестрелок и штурмов коттеджей главарей и «авторитетов». Несколько раз солдаты хоронили своих товарищей. Тайно, на окраине старого заброшенного пригородного кладбища. Андрей, когда звучали прощальные слова, а глина и дёрн маскировали яму, каждый раз до крови закусывал губу. «На могилах таких как мы в мирное время не бывает имён», — бились в голове слова сокурсника, сказанные сорок лет назад и тысячу лет вперёд. Но иначе было нельзя…

«Авторитеты» сдались. Их сломила даже не неуловимость неизвестных претендентов на спальные районы новостроек, и даже не жестокость. Отъявленные душегубы, они и сами могли кого угодно поучить пыткам и садизму. Сломала неотвратимость и персональность возмездия, когда даже самое защищённое логово могли взять штурмом неизвестные в масках, а потом казнить на глазах у остальных виновного — и при этом не тронуть остальных. Впрочем, и аппетиты «наглых беспредельщиков» были очень скромные: они лишь требовали отдать им на откуп часть новостроек. Пожелали, чтобы там не было ни организованных «группировок», ни притонов или подконтрольных «тёмным отцам города» клубов — если те будут связаны с наркотиками. Всё остальное захватчиков не интересовало. Протестовали лишь цыгане, которые получали чувствительный удар по своей торговле героином, но их быстро приструнили. Возобновления войны не хотелось даже самым «отмороженным» из главарей подпольного мира.

Друзья сидели у Семёна, пользуясь тем, что никого дома в тот день не было. Завтра они будут отмечать общую победу — вместе с бойцами, вместе со всеми, кто участвовал в этой невидимой войне. Но сегодня им хотелось посидеть втроём. Какое-то время они разговаривали, по военной традиции вспомнили каждого из погибших, потом… Семён вдруг произнёс:

— А у меня сюрприз! — и достал из холодильника пластиковый стаканчик с новым молочным продуктом типа йогурта, который появился недавно во всех магазинах города. — Ничего не напоминает? — дал он покрутить упаковку в руках. И не дожидаясь, пока сообразят остальные, схватил со стола маркер и пририсовал забавному зверьку, держащему в руках надпись-название, роскошный хвост.

— Да это же Свистун, — хором ахнули Андрей и Лена, узнав популярного героя детских мультфильмов.

— Точно. Наши пытаются выйти на связь, — хмыкнул Семён. — Но это ещё не всё, — и потащил друзей к телевизору.

Пощёлкав пультом, он нашёл нужный канал, где шла реклама с участием Свистуна: актёр в пушистом кукле-костюме уговаривал белобрысого парня «отведать вкусного». Парень думал, сомневался… время от времени поправляя левый манжет рубашки. Лена, в прошлый жизни офицерский клуб эскадры не посещавшая, ничего не поняла. Но Андрей, едва увидел жест белобрысого, радостно воскликнул:

— Не может быть! Счастливчик!