Глава 7. Набег. Часть вторая

Ночи в новом мире Алексей так и не полюбил. Вроде всё похоже, разве что рисунок созвездий не знаком — так капитан Журавлёв к астрономии всегда относился утилитарно и разбирался постольку-поскольку. Нашёл Полярную звезду, определился, где север. Поэтому иная россыпь звёзд вроде бы никаких дурных мыслей навевать не должна. Да и находилась его застава на «земной» территории… всё равно чувствовалось нечто чужеродное. Если на поверхности искажённое пространство разрушалось медленно, кусками, то в небе последние пятна исчезли ещё месяц назад, в конце июля. Ветер ли теперь свободно заносил ароматы чужого лета, или действовала какая-то метафизика, а может просто снедала тревога. Чувство неизвестности, когда не знаешь, что принесёт следующий закат. Даже на Кавказе, где смерть заглядывала в гости каждый день, опасности были знакомы и стали привычны. Инородный мир будоражил, будил древние инстинкты эпохи, когда за порогом пещеры начиналась враждебная вселенная. К тому же пограничная застава находилась на севере бывших владений Графа, и Алексей чувствовал себя голым. В нормальных местах они бы располагались в ближайшей деревне или рядом с какой-нибудь фермой. Когда знаешь, что под боком всегда наготове укреплённая точка и с полсотни умелых стволов, готовых прийти на помощь, а безоружные в случае чего не полезут под руку, гораздо спокойнее. Здесь же пришлось ставить палатки в небольшой рощице в чистом поле, а обитатели ближайших деревень напоминали капитану бестолковых кудахчущих куриц. И сколько угодно можно себя убеждать, что не виноваты они, что год страха сломает кого угодно — легче не становилось. Особенно если представить, что заберётся одна из тварей, про которых докладывали разведчики с востока. Отчёты о новых опасных зверях пограничники получали раз в несколько дней. Оставалось молиться, чтобы вся эта гадость так и оставалась за полторы сотни километров.

Чуть в стороне негромко заржала лошадь. Бензин экономили, да и легковых машин на ходу осталось мало, для посылок на заставах использовали всадников. Алексей напряг глаза, пытаясь в темноте различить силуэт. Не разобрал, и повернулся обратно к лагерю.

— Не спишь? Мне вот тоже не спится. Тревожно что-то. Кофе будешь? — из палатки, в которой укрылась кухня, вышел заместитель и протянул горячую кружку. — Остатки из запасов до падения Барьера, — лейтенант вздохнул: линии по производству кофе и остальных удобных, но не жизненно необходимых вещей, пока даже не появились в годовом графике ремонта предприятий. — А ещё наши умники надеются, что здесь должны быть какие-то аналоги. Мне так рассказывали.

— Твоя девочка из университетских биологов?

— Уже не просто «моя девочка», — даже в темноте можно было понять, что мужчина довольно улыбнулся, — а без пяти минут жена. Договорились свадьбу сыграть, как только хотя бы дней на десять в город вернёмся. А не как сейчас — на сутки раз в две недели. И тебя, командир, жду. Может, из подружек тоже кто приглянется, хватит бобылем ходить.

— Ты, Кир, никак в свахи заделался? — усмехнулся Алексей.

— А что? Вот выйду на пенсию, глядишь, и дома скучать не придётся. Очень даже хорошая профессия.

— Выйдем… Не нравится мне что-то, Кир. Ты с Центром связывался?

— Пока ты отсыпался, пришли очередные расчёты. Вот смотри, — тусклый свет фонарика подсветил планшетку. — Кончается наша спокойная жизнь. Начинается обрушение Барьера в нашем секторе. Завтра утром ожидают нового прохода здесь, — ткнул он пальцем в карту. — Я уже отправил туда двойку. Вот этот большой кусок пока стабилен, а за ним переменная зона. То ли обратно застабилизируется, то ли рухнет целиком.

— Дай то Бог, чтобы не ошиблись насчёт стабильного куска. Урайкино как раз там и почти рядом с Барьером.

— Там Кривицкий со своим десятком, рация у них есть. Даже при самом поганом раскладе, если проход откроется рядом с домами, село они удержат. А там и мы подоспеем.

— Твои слова да Богу в уши.

Алексей как раз собрался идти поспать ещё немного. Его дежурство было только утром… На северо-востоке полыхнула радуга, загрохотал гром. Так уже было… «Урайкино, — машинально отметил он. — Тот самый стабильный кусок рухнул. Целиком». Связь не работала, эфир оказался забит помехами. Отправив вестового к соседней заставе — её не должны были захватить возмущения эфира, и оттуда передадут про рухнувший участок Барьера, застава поспешила к деревне: свистопляска законов мироздания будет идти в окрестностях как минимум до утра, пока здешняя вселенная не переварит запертый в Барьере хаос чужих законов природы. До этого момента патроны будут стрелять едва ли в треть своей силы, каждый автомат на счету. И похоже, что-то с той стороны сразу в проход просочилось: там, где возле Барьера залегла двойка пограничников, мелькнул в небе красный огонёк сигнальной ракеты.

Они успели пройти половину пути, когда в небо со стороны поселения поднялись две оранжевые сигнальные ракеты.

Пограничники замерли, будто наткнулись на невидимую стену. Деревня мертва. Их товарищи — тоже мертвы, хотя ещё живы. Оранжевый сигнал означал, что пограничники столкнулись с угрозой, которую не отразить силой одной заставы и которая угрожает соседним поселениям. «На помощь не идти, начать эвакуацию, задержим сколько сможем». Несколько мгновений бойцы стояли столбом, потом выучка взяла верх. Карту участка все помнили наизусть, поэтому капитан быстро распределил, кто в какую спешит деревню, кто предупредить соседнюю заставу. Двоих Алексей отправил к реке в сторону Мёртвого города. Там ещё держали оцепление военные, которые вылавливали последних затаившихся соратников Графа. Если и остальные заставы вдоль границы атакованы и погибли, то хоть кто-то должен предупредить о случившемся. Сам же с одним из бойцов Алексей решил добраться до Урайкино, чтобы понять, что случилось… И узнать судьбу десятка Кривицкого.

Ещё на подходе стало понятно — помощь никому больше не понадобится: по деревне скакало множество всадников с факелами, а в бинокль были хорошо видны трупы жителей…

Звонок поднял Александра посреди ночи. Не до конца сбросив оковы сна, он, не включая общий свет, чтобы не разбудить Наташу, осторожно прошёл в кабинет. По дороге машинально посмотрел на фосфоресцирующий циферблат на стене коридора. Три часа утра. Уже в кабинете щёлкнул выключателем настольной лампы и снял трубку. Из аппарата рявкнуло в ухо:

— Господин адмирал, у нас «Циклон»!

Сон мгновенно пропал. Когда Наташа всё-таки проснулась — Александр, уже ни о чём не думая, включил свет и торопливо одевался — буркнул невразумительное: «Спи, это меня». Не дожидаясь ответа, выскочил вниз и чуть ли не на ходу запрыгнул в машину охраны, уже дожидавшуюся у подъезда. Сигнал «Циклон» означал, что в колонию вторгся недружественный отряд аборигенов.

В операционном зале генштаба адмирал сразу отправился к большой карте в дальнем углу. Вместо неработающей видеостены поставили большую прозрачную магнитно-маркерную доску: с одной стороны планы и схемы, с другой планшетисты клеят фишки и рисуют текущую ситуацию. Белым и зелёным был нарисован Барьер, красным отмечен район на севере. Синие фишки мотопехотных батальонов сосредоточились возле мостов и на юге. Одновременно адъютант докладывал обстановку.

— Отряд численностью не менее тысячи сабель минимум при одном хорошем маге. Вошёл через брешь в секторе четырнадцатой заставы. Застава отступила с боем, Урайкино удержать не удалось. Идёт эвакуация, генерал Белозёров уже на той стороне.

Александр кивнул. Ещё когда разрабатывались планы на случай вторжения, было решено, что передним краем станет командовать Сергей Матвеевич. У него больше всего опыта войн их нынешним вооружением. Рот возьмёт на себя тыловое обеспечение и резервистов. Адъютант продолжил.

— Уже объявлен режим «стена». Пункт два на ваше усмотрение.

Несколько секунд адмирал думал. По плану «стены» посёлки и города превращались в замкнутые крепости, готовые к штурму. Пункт два означал начало призыва резервистов. С одной стороны, тысяча сабель — это не очень много против автоматов и орудий. За последние месяцы удалось наладить в полном объёме производство патронов для «калашей» и снарядов для орудий и миномётов с резервных складов времён Холодной войны. К тому же, как только нормально заработал пороховой завод, все свободные мастерские подключили к изготовлению реактивных систем, слегка модернизированных аналогов знаменитой «катюши». Против плотных построений латной пехоты и конницы вполне надёжное средство. С другой стороны, чувствовался холодок нехороших предчувствий. Магия и её мощность была неизвестным фактором. Наконец адмирал приказал:

— Пункт два вступает в действие.

Всю ночь, пока шла эвакуация посёлков в зоне вторжения, а навстречу переправлялась пехота, в генштабе с тревогой ждали, что враг попытается атаковать мосты или колонны на марше. В темноте лук и автомат равны. Но противник почему-то медлил. Не начал он наступление и на следующий день, лишь выпустил вокруг себя пальцы разъездов. Заодно принялся жечь поля и грабить ещё два ближних покинутых жителями села. К вечеру штабисты выдали заключение. Стычка с пограничниками в деревне сопровождалась для врага неприемлемо большими потерями, и командующий опасается втягиваться в городской бой. Хочет выманить людей на равнину и использовать преимущество в коннице. Следующим утром пришло подтверждение от военной разведки. Ночью они захватили несколько пленных и развязали им языки… Особенно внимательно Александр прочитал отдельный, предназначенный лишь для него и Белозёрова документ — как именно шёл допрос. Понятно, что в нынешней ситуации ответов добивались пыткой… В совершенстве язык степняков знал лишь Агенор, несколько подготовленных с его помощью переводчиков могли более-менее объясниться, и только. Гвенъя отнёсся к допросу абсолютно спокойно: не только сказывались лишь слегка разбавленная земным гуманизмом мораль Позднего Средневековья, и давняя вражда Степи и Леса. Агенор принял людей как своих и теперь готов хоть в бой идти, но защитить новую Родину. А к вечеру в генштаб пришла депеша от Белозёрова. В переводе с военного на обычный язык — если враг хочет сражения, там его мы и закопаем.

Позиции начали оборудовать с рассветом, едва специалисты-историки и знакомые с конной ездой люди указали на единственно пригодное для атаки всадников место и направление. И пусть копать приходилось вручную, когда вдалеке показались первые разъезды, солдаты уже успели оборудовать две линии окопов и соорудить капониры для орудий и миномётов. Даже если их будут обстреливать чем-то наподобие магических фугасных и шрапнельных снарядов, линия обороны устоит. В тылу в небо поднялись несколько воздушных шаров с корректировщиками. Впрочем, с небольшого холма, где располагался командный пункт, в стереотрубу равнина тоже просматривалась отлично.

Профессор-историк из университета оторвался от окуляров и прокомментировал:

— Товарищ генерал, готовятся к конной атаке. Думаю, минут через пятнадцать начнут.

— Хорошо.

Белозёров открыл рот отдать команду, как зазвонил телефон и адъютант доложил.

— Говорит вторая батарея. Слева от центра вражеских позиций необычная область. Как только приготовишься дать туда выстрел, мысли путаются. Пустое орудие наводится исправно, но стоит вставить снаряд, пожелать им попасть в эту точку — и взгляд уходит в сторону.

Белозёров только хмыкнул:

— Они бы ещё там флаг и транспарант поставили: «Командиры здесь». Накрыть их «градом», потом шрапнелью. Вячеслав Дмитрич, вы человек невоенный, — обратился он к историку. — Прочитаете по бумажке. Связь с шестой и четвёртой батареями.

Пять минут спустя солдат из пехоты, в артиллерии ничего не смысливший, записал от корректировщика цифры, потом отдал её надевшему изолирующие звук наушники историку. Профессор старательно прочитал для артиллеристов цифровую абракадабру в телефон. Белозёров же прильнул к окулярам стереотрубы и скомандовал:

— Огонь.

В тылу засвистело и загрохотало, с поля донеслись звуки разрывов. Через стереотрубу хорошо было видно, как зону морока заволокло дымом и пылью, а лошади вокруг от ударной волны ракет залпового огня забились, сбрасывая всадников. Недолго. Почти сразу, старательно обрабатывая зону по площадям, шрапнелью начала бить артиллерия.

— Цель накрыта, товарищ генерал. Искажающие эффекты больше не просматриваются.

— Хорошо. Всем батареям — огонь. Пулемётным расчётам и пехоте — огонь. Цели выбирать самостоятельно согласно утверждённым секторам обстрела.

Сам генерал прильнул обратно к окулярам. Сразу же заревели орудия и миномёты вдоль всей линии фронта, а на поле воцарился ад смертоносного железа. Передовые отряды застрельщиков выкосили плотным огнём из окопов. Приготовившуюся к атаке массу конницы в кровавую кашу перемололо миномётами и реактивными системами. По резервам и отсекая бегущих, не жалея снарядов, методично отработали артиллерийские батареи. Через полчаса, когда стрельба закончилась, в живых не осталось ни одного из степняков. Еще через полтора часа по рации доложили: мотопехота перекрыла брешь в Барьере, Урайкино, где оставались обоз и собранная добыча, отбито. Вторжение закончилось.