Глава 2. Счастливчик Гай

Удача… тонкая материя, капризная дама. Сколько людей молят её о встрече, просят побыть рядом хоть минутку? И завидуют тем, у кого Фортуна всегда стоит за плечом. Гаю, который частенько беседовал с привередливой богиней «на ты», всегда было жалко таких глупцов. Хотя в прошлой жизни обижаться на ветреную спутницу всех начинаний ему было вроде бы не с руки. Полковник Имперской Службы безопасности в тридцать два, генерал в тридцать пять — а ведь для большинства выходцев из провинции даже майорские погоны венец карьеры перед пенсией. Полный кавалер Звезд Славы и Мужества. Один из немногих, кого армейская и флотская офицерская братия принимала как своего — хотя «крысоловов» традиционно терпела только по необходимости. Вот и прилипло к генералу Гальбе прозвище «Счастливчик». Словно привязанное, следовало за хозяином к каждому новому месту службы.

Прозвище, которое Гай ненавидел. Никто из тех, кто поздравлял с очередной победой и завидовал новому карьерному успеху, не задумывался о горькой цене, выплаченной Счастливчиком. Выплаченной без его желания. Он мечтал отдать все свои удачи, чин и даже жизнь — лишь бы вернуть потери обратно. Случай увел его из дома перед самым началом кровавой пограничной войны, в которой сгорели и семья, и друзья, и коллеги. Родная планета оказалась первой, на которую посыпались бомбы… Вернулся лейтенант к развалинам только вместе с десантом, выбивавшим войска захватчиков. Гай мстил, стремился в самую гущу сражений: разведка, рейды по тылам, диверсии. Судьба почему-то сохранила его, хотя он похоронил немало сослуживцев. Подарила все четыре Звезды и репутацию везучего парня, способного залезть в самое пекло и сделать то, что никому больше не под силу. Да и после войны Фортуна осталась благосклонна внешней стороне жизни, выстроив молодому майору головокружительную карьеру одного из самых молодых генералов Имперской Службы Безопасности… И похоронила жену в операции, принесшей полковнику Гаю Гальбе генеральские «орлы»[1].

В прошлой жизни Гай так и остался бобылем, посвятил себя без остатка работе. И когда в двадцатом веке обрёл новую семью, считал её самым важным, что подарила ему вторая жизнь. Поэтому сейчас Гай вошёл в комнату без стука. Посмотрел на здоровенный синяк под глазом младшего брата, разбитые губы и спросил:

— Сколько их было?

— Гай, не надо. Я сам…

— Вадик, я спрашиваю, сколько их было? — в голосе появился металл. — Я с самого начала считал и объяснял маме, что, не давая распоясаться этим вымогалам, ты поступаешь абсолютно правильно. И пока всё решалось один на один, это были только твои заботы. Но теперь кто-то, кажется, рассудил по-другому?

Вадим поморщился. Драки с пацанами из соседней «параллели» продолжались больше года, ещё с девятого класса. Сразу после того как Вадим, недовольный рэкетом среди шестиклассников, вмешался. До недавнего времени все разборки соблюдали негласный мальчишеский «кодекс», даже если противников было несколько. Но сегодня после школы Вадим вернулся порядочно избитый. Какое-то время оба молчали, наконец, младший брат сдался и с неохотой выдавил из себя:

— Знаешь ПТУ-ху через два двора от нас? Я из школы мимо шёл, там меня и поймали. Сразу четверо, в форме этой ПТУ-хи. Типа объясняли, чтобы больше не лез не в своё дело. Часто на меня пацаны жалуются, а они — это «крыша». А если не пойму — в следующий раз они будут разговаривать уже «не по-хорошему».

— Не по-хорошему, значит? — разом похолодел взгляд Гая, он побарабанил пальцами по дверному косяку. — Ну что же…

Вадим почувствовал, как по коже побежали мурашки. В старших классах брат сильно изменился. Стал жёстче. Хотя в паспорте имя оставил прежнее, взял манеру его сокращать и переиначивать на Гая — мол, чем я не будущий Юлий Цезарь? А ещё два года назад Гай вот с таким же холодным взглядом встретил новость про изнасилование одноклассницы. Незадолго до выпускного её затащили в машину четверо абреков, когда же родители девчонки подали заявление в милицию, им посоветовали «не вылезать». Радуйтесь жива осталась и помните, что главный среди удальцов — сын главы местной общины. И если родители не хотят обвинения дочери в проституции, пусть лучше молчат. Через неделю после отказа в расследовании дела все четверо абреков оказались в больнице с переломами, насильник остался инвалидом. Виновных так и не нашли, хотя искала не только милиция, но и по своим каналам отец главного «пострадавшего». Вадим сразу догадался, что отомстил кто-то из приятелей Гая.

— Не надо… — попытался спорить Вадим: обычная драка на его взгляд не повод отправлять в реанимацию.

— Ну почему же, — потеплел голос старшего брата. — Один хороший писатель как-то сказал, что действие обязательно должно иметь противодействие. Не больше — но и не меньше. Думаю, здесь получится так же. Ладно, побежал я. Меня дядя Семён к себе сегодня ждёт.

В ответ Вадим только кивнул. Хотя его и разбирало любопытство, зачем Гай идёт к дяде: Семён Олегович был у них неофициальным главой «семейного клана». И не только потому, что был самым старшим по возрасту, опередив в этом и родную сестру, и обоих кузенов. Он единственный сумел неплохо устроиться в новой и бурной «постсоветской» жизни. В восьмидесятых удачливый кооперативщик, который с развалом Союза сумел вывернуться, не скатиться в нищету и не застрять на уровне хозяина десятка челночников да места на базаре турецких шмоток. Но никогда особо не был повязан с криминалом, хотя в девяностых это давно уже было не просто нормой, а почти обязательным условием работоспособности бизнеса. И при всём этом за руку с ним здоровались не только отцы города, но и отцы «ночной жизни».

Из дома Гай вышел сразу же после разговора с братом. Формально чтобы дальше не спорить на тему надо/не надо, заодно успеть пройти мимо ПТУ, вдруг уже сегодня попадутся обидчики Вадима. Иначе придётся потом искать специально — переломать им руки Гай собирался, не откладывая в долгий ящик. На самом деле длинный путь бывший генерал выбрал специально, хотелось успокоить нервы. Ему повезло опять. Уже здесь, в Ульяновске, он сумел найти ещё четверых с «Луары», десантировавшихся одновременно с ним. Но дальше на Фортуну уповать не стоило, поэтому Гай предложил дяде развернуть производство нового и необычного молочного продукта… Сославшись на случайно найденное описание техпроцесса, а также сымитировав серию опытов. Пришлось изрядно потрясти память, вспоминая практику на молокозаводе в далёкие школьные годы первой жизни… Если идея сработает, одним выстрелом получится убить сразу двух зайцев. Не вызывая подозрений оповестить о себе сразу огромный регион и при этом получить финансовую базу для дальнейших операций.

Осень выдалась хоть и тёплая, но дождливая, поэтому идти приходилось, глядя исключительно под ноги. Последний раз асфальт на тротуаре клали в день сдачи микрорайона, то есть двадцать лет назад, и дорога представляла собой набор луж глубоких и не очень.

Из размышлений и планирования ненадолго вырвал голос.

— Обалдеть, кого я вижу! И как тебя сюда только занесло?

Гай поднял глаза: бывшая одноклассница, самая красивая девушка их выпуска. Безуспешно охотилась за Гаем весь последний одиннадцатый школьный год… Так и не поняла, почему не сработала даже попытка затащить парня в постель.

— Деловая колбаса, как всегда. Студент типа?

Гай неторопливо обшарил девушку взглядом. Так, что она непроизвольно вздрогнула и сделала шаг назад. Словно её ткнули под рёбра. «Может, стоило дать волю гормонам и всё-таки уложить дуру в постель? — Гай ещё раз внимательно окинул девушку таким взглядом, что она аж испуганно и растеряно что-то пробормотала себе под нос… — Нет, совершенно правильно я её послал».

— Да, студент. А ты, смотрю, выбрала карьеру шлюхи? Удачи на новом поприще.

Обошёл и двинулся дальше по улице. Судя по недолгому ступору и раздавшейся вслед нецензурной брани, Гальба угадал. Впрочем, стоило добраться до остановки и сесть в автобус, глупая одноклассница уже полностью вылетела из головы. Всю дорогу Гай старательно продумывал план сегодняшней беседы, ещё раз сортируя варианты своего поведения.

Встречу с племянником дядя отнёс к разряду «деловых», пусть парень приучается. Так что расположились они в рабочем кабинете главного офиса. Гай был здесь впервые, и сейчас, сидя на стуле в конце большого Т-образного стола, с интересом осматривал строгий деловой дизайн комнаты. Солидный, без той безвкусной помпезности, на которую тянет новоявленных нуворишей. Да и сам владелец под стать: деловой костюм без внешних символов богатства вроде золотых цепей и огромных перстней.

Семён Олегович работал с документами, читая, на чём-то ставя свою подпись, а что-то откладывая — и демонстративно не замечал сидящего в кабинете племянника. До назначенного срока было двадцать минут, и пусть родственника, в отличие от обычных посетителей, сидеть в приёмной не заставили, менять рабочий график хозяин кабинета не стал. Но пока одна половина сознания на автомате разбирала «текучку», остальная часть головы была занята мыслями о предстоящем разговоре и деле. Он прекрасно понимал, что не вечен — но две собственные дочки, хоть и самые на его взгляд умные и хорошие, увы, деловой жилки не имели. И когда племянник пришёл со своей идеей, сердце ёкнуло: если сдюжит, то сможет стать наследником семейного дела. Главное, не показать свои надежды, парень хоть и умный, но молодой. Может лишней похвалы не выдержать, сорваться. Наконец Семён Олегович закончил с последней папкой, посмотрел на часы и жестом показал пересесть поближе.

— В общем, так. Твой план посмотрели. Не без ошибок, конечно.

Гай мысленно усмехнулся: знал бы дядя, сколько трудов стоили его подчинённым эти «естественные ошибки». Ведь план даже самого талантливого делового гения без специального образования и опыта работы безупречным быть не может, здесь Гай учился на физмате. Хорошо из найденных ребят двое оказались его бывшие СБ-шники, которые на таких вот липах собаку съели.

— Идея интересная, и реализуемая. Но мне бы хотелось ещё раз услышать о ней и от тебя самого. Коротко сформулируй главное.

— Дядя Семён, пора. Бесконечно эта вакханалия тянуться не будет. Три, пять, ну, может, ещё лет семь — и на одной торговле, перекупке и прочем не вытянем. Без производства страна всё равно жить не сможет. И кто начнёт первым, начнёт раньше… В конце концов, сейчас мы рискуем только деньгами.

— Деньгами? — прищурился Семён Олегович. — Легко больно говоришь.

— Да, деньгами, — спокойно парировал племянник. — К тому же не последними. А вот если не поторопимся, проиграть можем уже своё место. И никакие деньги тогда не понадобятся…

— Убедил… — усмехнулся Семён Олегович. — И повторять остальные аргументы из своих записок, — он похлопал по лежащим перед ним бумагам, — не обязательно. В общем, наше пари ты выиграл. Лабораторию я тебе уже нашёл, как и команду инженеров. Будем доводить идею до промышленного воплощения. И чего за это хочешь?

— Заняться рекламой того самого нового продукта, который мы будем продвигать на рынок, — ответ был давно продуман. — У меня есть уже на примете несколько ребят с незамутнёнными мозгами. Если к ним подключить разбирающихся в технической и съёмочной части людей — заткнём за пояс всех. Особенно на фоне нынешнего убожества. И ещё. В роликах сниматься я буду сам.

— А это ещё зачем? — удивился дядя. Мысленно поставив племяннику плюс: в дело вводит людей, преданных лично себе. Когда со временем сядет в директорское кресло всего холдинга — будет иметь команду помощников, на которых сможет опереться. — Вот не поверю, что тебе захотелось покрасоваться в телевизоре.

— Это не последняя рекламная компания, и я обязан разбираться. А быстрее и надёжнее сделать изнутри.

— Добро. Так тому и быть.

Следующие несколько месяцев Гай отчаянно метался между лабораторией и купленным специально для проекта молокозаводом. Приходилось контролировать всё: и разработку приспособленного к местному производству техпроцесса, и модернизацию предприятия. А заодно чтобы рабочих брали только готовых соблюдать регламент, а не отрабатывать зарплату, чтобы по советской привычке не нарастили лишний административный аппарат… К тому же, хотя бы для видимости надо было заглядывать на учёбу. Гай остро жалел, что в сутках всего двадцать четыре часа, временами забывал играть «молодого человека», а сразу начинал командовать по-генеральски жёстко. Даже подумывал экстерном сдать в университете экзамены за два семестра сразу.

К зиме, наконец, дошло дело до рекламы. И опять Гай столкнулся с поветрием эпохи развала: когда на руководящие должности в первую очередь пробивались интриганы и подхалимы, которые не умели и не хотели думать и работать. Прочитав сценарий рекламной кампании на телевидении, Гай схватился за голову: ведь он очень точно написал, что желает видеть. Вот только потом надзирателя из команды имперцев пришлось срочно перебрасывать на другое направление, и кто-то из киношников решил упростить себе работу за те же деньги. Попросту скопировать несколько американских рекламных роликов, пересняв под «колорит с матрёшками и балалайками». И значит, время сна сокращалось ещё больше — поскольку теперь каждый день с завода Гай вынужден будет ездить не домой, а с проверками на телевидение.

Каторжные труды принесли успех. К лету оригинальная реклама вместе с необычным вкусом нового продукта сделали его популярным не только в своей области, но и в соседних регионах. Гай официально стал директором молокозавода, даже с собственным кабинетом и секретаршей… На эту должность Гальба пристроил свою помощницу из имперской СБ. И принялся пожинать плоды.

Вот и сегодня, проходя через приёмную, махнул рукой, позвав секретаршу к себе. Милана тут же встала, взяла со стола папку и направилась вслед за шефом. Гай улыбнулся краешком рта. Если в первые недели весь завод шушукался, что молодой директор просто сунул на должность свою любовницу — высокую и стройную блондинку, потом наиграется и сменит на другую… То теперь даже взглядом боялись на эту тему намекнуть. В прошлой жизни капитан отдела внутренних расследований, Милана и здесь быстро заставила всех ходить по струнке.

Как только дверь захлопнулась, отсекая звуки снаружи, секретарша начала докладывать с самого важного.

— За вчерашний день поступило сообщение ещё от троих. Все из города. На сегодня обнаружено вместе с ними триста пятнадцать человек, — девушка позволила себе усмехнуться. — Теперь можно не гадать, кто устроил недавний переполох с отстрелом криминала. Командует троицей Андрей Северин.

Гальба кивнул: хорошая новость. Руководителя учебного центра террор-групп при Академии десанта генерал знал давно и считал его одним из лучших специалистов своего дела.

— Хорошо. Назначь им встречу сегодня на пять часов.

Вечером все трое стояли перед генералом в его кабинете.

— Господин генерал, — начал тёмно-русый крепко сложенный парень. — Подразделение под командованием майора отдела специальных операций Северина прибыло под ваше командование. Состав…

Услышав, что кроме себя Андрей привёл больше полусотни бойцов и специалистов вспомогательных служб, Гай встал из-за стола и уважительно пожал всем троим руки.

— Спасибо вам. То, что вы сделали — самое настоящее чудо.

Дальше генерал Гальба кратко ввел новых подчинённых в курс дела.

…Преимущественно в нашем регионе, — подвёл он итог. — До получения указаний от адмирала координатором операции остаюсь я.

— Значит… Его еще не нашли?

— Нет… Успел ли кто-то десантироваться с «Неустрашимого» — неясно. С флагмана пока никто не отозвался, — на лицо Гая набежала тень. — Но он жив, я уверен. Если получилось у нас — получится и у адмирала! Не может не получиться.