Глава 6. Берег левый – берег правый

Такие дни, как сегодня, Гай ненавидел всеми фибрами души. Когда вместо заранее разработанных планов приходилось действовать сплошным экспромтом. За два часа до отъезда на переговоры у дяди Семёна случился сердечный приступ, слишком уж много и на износ он работал после катастрофы. Вместо него пришлось ехать племяннику: в гражданской жизни Гая хорошо знали как успешного директора завода и родственника уважаемого в области бизнесмена. Если кого и послушают сейчас — то только его. Самое крупное и успешное из сёл правобережья, едва оно примет предложение, следом обязательно примкнут и соседние деревеньки. Тогда вместе с посёлками и фермерами, которые уже не первый год работали на Семёна Олеговича, у них образуется хорошее ядро. Дальше оно неизбежно втянет в договор с городом остальных, вплоть до самого барьера на западе… Как бы убедительно Гай не говорил о выгодах, которые крестьянам принесёт официальный договор с новой властью, решаться всё будет капризом Фортуны. Точнее, слепой волей человеческого стада. Иначе назвать мужчин и женщин, собравшихся в просторном сельском кинозале, он не мог.

Решать с договором надо было как можно быстрее. Люди Графа тоже сообразили, что будущее за тем, кто контролирует деревню. Несмотря на то, что по документам Савушкина агентурную сеть врага уничтожили, листовки, диверсантов и провокаторов забрасывали на правой берег потоком… Граф не стеснялся брать у своих агентов семьи в заложники. Как не стеснялся раздавать обещания, которые не собирался выполнять, и старался запугать тех, кто отказывался. А ещё Графу не нужно было думать о десятках тысяч людей, которых вывезли из мёртвого мегаполиса, и как выжить на новой планете. И пусть масштабное наступление удалось отбить, стычки на мостах через реку и вдоль побережья шли не переставая. Как Гай и предсказывал, Граф на всю катушку использовал пушечное мясо расходным материалом, гнал в атаки угрозой расстрела и пулемётами за спиной. А Белозёров и Рот потерь хотели по возможности избежать: когда исчезнет Барьер, каждый обученный воевать человек будет на вес золота. Пришельцы из будущего слишком хорошо представляли, каких хищников можно встретить на чужих планетах.

Собравшиеся в зале сельского клуба люди тоже всё понимали. И что одним против левого берега не выстоять, и что без горючего и запчастей техника встанет очень быстро. Да и рабочие руки, которые придут из города, нахлебниками не буду. По сравнению с советскими годами половина полей стояла пустая… большинство молчало. Кто-то боялся высказаться, кто-то стеснялся «лезть впереди всех». Зато самые никчёмные и горластые бездельники шумели вовсю. И пусть их крики были набором глупостей, навроде «городские хотят нам на шею сесть», пусть отношение к таким пустозвонам среди соседей всегда снисходительно-презрительное… толпа глупа. И легко может принять убийственное для себя решение. Переубеждать их тогда долго, сложно, может, придётся даже силой — а этого обязательно нужно избежать.

Старый Нурмат слушал ожесточённую перепалку с невозмутимым лицом, хотя нравилась она ему всё меньше и меньше. Он уже видел такое… Давно видел, когда полтора десятка лет назад разваливалась великая страна. В их маленькой среднеазиатской республике, которая изо всех сил хотела стать самостоятельной, вот также кричали, что скоро будут есть и пить на золоте… Надо только прогнать живущих за их счёт нахлебников и оккупантов. Ему повезло, хотя несколько страшных лет «потом» чуть не свели его в могилу. Им повезло, когда средний сын, не спросясь родителей, подался на заработки в ставшую теперь чужой страной Россию. Повезло, что он встретил там хороших друзей — не зря сейчас на сцене стоит в свите молодого директора. Нурмат никогда не интересовался, чем занимается сын. Ему было достаточно обещания: «Это не наркотики. И не оружие». Зато он хорошо помнил, как друзья сына помогли перебраться на Волгу сначала его семье и родным, потом почти всем из их кишлака. А ещё он хорошо помнил, как встретили их новые соседи, не забывшие братство народов Советского Союза. Дружно жили эти годы. Вместе строили мечеть, вместе восстанавливали церковь и ремонтировали школу. Много свадеб сыграли, не делясь на своих и чужих. И потому сейчас Нурмат обязан вернуть долг, обязан уберечь сельчан от ошибки.

Старик встал, дождался, пока удивлённый зал замолчит, и неторопливо обратился к Гаю:

— Значит, оружие вы готовы дать сразу?

— Два автомата и четыре рожка патронов мы готовы отдать просто так. Остальное, уж простите, придётся покупать. И с условием, что покупает село, а не частник. А где и у кого в доме оно будет храниться — это ваше дело.

— Справедливо. И с остальным тоже дело сказал. Думаю, нам подходит.

Следом неожиданно встал дед Митрофан, второй из «неофициальных» старейшин села.

— Нурмат прав. А вы, пустомели, захлопнули глотку. «На нашей шее сидят», — передразнил он. — В общем так. Предложение принимаем. Единогласно, — в сторону горлопанов из-под кустистых бровей полетел суровый взгляд. — Теперь дальше. Насчёт налогов. Не было ведь ещё разговора? Значит будет. Я сказал! Считайте, что и по этому вопросу принципиально мы договорились. А точно — что, сколько и что мы станем платить и что за это должны получать, определимся, когда разберёмся с бандюками.

Несколько человек попытались было протестовать, но дед Митрофан в ответ рявкнул:

— Молчать. А ты, Коленька, первый будешь платить. Чтобы участковый мог тебя в вытрезвитель утащить, где врач тебе промывание сделает. Или вообще закодирует, хватит нас перед приезжими позорить.

Обратно Гай ехал в приподнятом настроении. Всё сложилось намного удачнее, чем он рассчитывал. Теперь, вооружив деревни, они смогут высвободить часть сил с патрулирования и начать наступление на левый берег. Несколько следующих недель показали, что надежды были излишне оптимистичны. Граф первым понял, что проигрывает. Пока ещё шли бои за мосты в бывшей столице области, хозяин левого берега сумел создать вдоль реки и мёртвого города настоящую границу, с колючей проволокой, рвами, блиндажами и вкопанными танками-огневыми точками. Прорвать такую оборону без авиации было невозможно — а ни самолёты, ни вертолёты под куполом не действовали. Ещё в первые дни обе стороны убедились, что любой аппарат, поднявшийся выше шестидесяти метров, немедленно разрушался. Укрепления стоили Графу солидной части награбленных запасов и множества человеческих жизней, но правителю левого берега на «мясо» было плевать. Победоносная наступательная война отменялась. Все посторонние, как и предупреждал Савушкин, были окончательно обращены в рабов. Кроме того, рабы стали предохранительным клапанном для почувствовавшей запах крови и безнаказанности «гвардии». Трогать местных жителей без разрешения было запрещено. Никто из новых хозяев не хотел, чтобы их «королевство» вымерло от голода через несколько месяцев или лишилось привычных удобств, потому что «ради развлечения убит последний автомеханик». Маленький мирок, разделённый рекой, застыл в равновесии.