Глава 26. Путь солдата

Надев цвета принца Атара, Урс окунулся в жизнь воинов. Их быт немного походил на разбойничий, но, честно говоря, в лагере восставших жилось намного лучше. Там главари приказывали разбойникам лишь ради настоящего дела, а не чтобы проявить свою власть. Свободное время разрешалось занимать в значительной степени по своему усмотрению, но если удалец слишком много времени уделял гулянке и пьянке в ущерб воинскими упражнениям и поддержанию в порядке себя, коня, амуниции и оружия, с ним быстро начинался серьёзный разговор, а при повторе его немедленно изгоняли из лагеря, отобрав всё оружие, броню и коня. Здесь же всё делалось по приказу, день зависел от воли десятника и сотника, а не самого солдата.

Особенно ярко это проявлялось в первые дни после вербовки, пока новобранцы не спеша шли к войску, пополняя по дороге свои ряды вновь завербованными. Они были пехотой, и всё своё приходилось тащить самим. На повозках ехали лишь маркитанты, шлюхи и офицерское имущество. Лагерь разбивали кое-как, секреты вокруг не расставляли, но вот приказ заниматься строевой подготовкой, а затем чистить оружие и одежду отдавался незамедлительно. Причём чистили не только своё, но и всех старослужащих, которые исполняли роль типа капралов в европейских армиях: неусыпный надзор за новичками и приведение их в состояние, необходимое для беспрекословного исполнения приказаний. Зуботычины и затрещины раздавались направо и налево. За чуть более серьёзные нарушения командиры немедленно ставили воина перед выбором — плети или наказание по закону. По закону в лёгком случае грозило быть голым изгнанным со службы, а в случае более тяжёлого нарушения — каторга или смерть. Пара людей вначале пожелали быть выгнанными, но, как только они вышли за пределы лагеря, старослужащие набросились на них всей ватагой и так избили, как бесправных и презренных трусов, что после этого все выбирали плети. Ещё пара человек заболели от такой муштры, этих слабаков голыми бросили посреди дороги, где их затем избили старослужащие! После этого желающих болеть не стало, но один новобранец умер прямо во время строевой подготовки, а второй ночью на бивуаке. Ещё паре завербованных удалось сбежать, а одного беглеца выследили и зарубили на месте за дезертирство. Так что с некоторыми потерями отряд новобранцев доплёлся до основной армии Атара.

К Урсу прилепился шестнадцатилетний парнишка Кинь Тобибай, бывший третьяком. Он вышел за ворота своего двора, поддался на уговоры вербовщика выпить с ним пива, а утром проснулся на бивуаке с больной головой и вербовочными в кармане. Отец ничего не мог сделать, поскольку третьего сына законы не защищали, и теперь Тобибай оказался завербованным на шестнадцать лет. Правда, если ему удастся благополучно отслужить шестнадцать лет, то ему предложат либо выйти в честную отставку с выплатой, равной вербовочной, либо отслужить ещё восемь лет на положении ветерана и получить после этого надел со смердами либо тёпленькое место на казённой службе.

***

Новобранцев стали распределять по отрядам. У них наконец-то проверили навыки владения оружием. Урсу опять вспомнилась ватага Ворона, где смелость и владение оружием проверялись сразу же.

Урс выбрал дубинку и легко победил вышедшего против него дюжего ветерана. Тогда вышел десятник с серебряными пластинами на панцире. Они сцепились, затем отпрянули друг от друга, так и не нанеся друг другу серьёзного удара, перевели дыхание и вновь сошлись в схватке. После ничейного исхода второй схватки десятник похлопал Урса по плечу и сказал:

— Беру тебя в наш отряд. А теперь подожди, попытаюсь ещё кого-то найти.

По реакции других воинов и офицеров, принимавших участие в делёжке пополнения, Урс понял, что ему посчастливилось попасть в элитное подразделение.

Десятник отобрал ещё одного воина, Канга Эсэйтина, который продержался две схватки, и лишь на третьей получил хороший удар по бедру и сдался. Перед этим Канг, правда, не столь быстро, как Урс, разделал ветерана.

— Жаль, что вы не в мой десяток пойдёте… Да что я треплю, я разве своим ребятам смерти желаю? — спохватился десятник. — Вас отдам Карку Иширрону, у него трёх сейчас не хватает. А вот третьего в этой куче дерьма так и не удалось найти. Да и для двух других десятков ещё по человеку надо было бы взять. Придётся вытаскивать из других отрядов, а это скандалы и вонь.

Из этого разговора Урс понял, что попасть в этот отряд честь даже для бывалых воинов. Потери у него маленькие, так что гибель каждого воина является событием.

В отряде было видно, что воины здесь в основном бывалые и искусные. Почти у всех не казённое оружие. У большинства раб либо слуга. Работы по лагерю выполняли в основном прислуга, но новоприбывшим, пока они ещё не показали себя полноправными воинами, пришлось делать всё наравне со слугами.

Десятник Карк оказался воином лет сорока, невысокого роста, худощавым, русоволосым, светлоглазым, с большим шрамом на левой половине головы, так что от уха почти ничего не осталось. Его красное лицо выдавало любовь к крепкому вину. Он сразу же проверил боевые навыки обоих новичков. Хотя десятник выглядел не очень сильным, движения его оказались быстрыми, а удары мощными. Урс продержался три схватки, Канг две. Карк выругал их за неуклюжесть, но как-то не очень зло. Видно было, что он не разочарован.

На следующий же день была объявлена боевая учёба. Урсу пришлось тренироваться профессионально воевать в строю. Здесь была не бессмысленная шагистика, а отработка взаимодействия в первый момент, когда строй принимает врага на копья либо сам бросается в атаку с копьями. В строю чередовались воины с мечами и с палицами либо молотами. Позднее Урс понял, что это был признак отряда высшей квалификации, когда разнородное оружие взаимно дополняет друг друга. Но в первый день всё было посвящено копьям. За время занятий Урсу пару раз крепко досталось деревянным мечом от сотника Уна Кунтрира, а уж ругани и затрещин от соседей, раздражённых его неуклюжими манипуляциями, несчётное количество.

После занятий солдаты стали заниматься кто чем хочет, не забывая привести в порядок оружие и броню (это дело они слугам и рабам не доверяли), а Урса сразу послали на работы. Вечером десятник Карк крепко отругал Урса и Канга за ошибки и стал их гонять, поставив в строй вместе с ними несколько слуг. Урс копьём практически никогда не сражался. В детстве его, конечно, учили копейному мастерству и строю, но в реальных боях он орудовал палицей и луком, иногда в ближнем бою кинжалом. Так они упражнялись до глубокой ночи. Утром их беспощадно растолкали раньше других (когда же десятник спит!) и отправили вместе со слугами за водой.

После, поняв расписание занятий, Урс увидел, что тренировки в копейном бою, во владении оружием ближнего боя и стрелковые упражнения шли каждую неделю. Три дня в неделю воины занимались, три дня теоретически отводились работе по лагерю, а практически для большинства — гулянке. Один общий выходной с увольнительными для всех, кроме новичков и дежурных. Но, конечно, так было в спокойные времена. Впрочем, за три месяца боёв, которые провел в отряде Урс, отряд всего три раза выходил на задания. Ещё пару раз вся армия неожиданно меняла место дислокации.

Как говорили бывалые солдаты, Атар и Жугэ стремятся друг друга перехитрить, а в большой бой и тот, и другой ввязываться не желают без полной уверенности в победе.

***

Занятия неожиданно сменились походом. Отряду поручались самые трудные задачи. Он вышел во второй половине дня, стремительно выдвинулся ночью в тыл шжи, встретился там с пластунами из гражданского ополчения, и на самом рассвете атаковал обоз шжи.

Первая часть боя была лёгкой для Урса, напоминая разбойничий налет. Охрана обоза была частично перебита, а в основном сдалась. Впоследствии Урс заметил, что шжи стойко держатся, пока у них есть командиры, но после гибели, бегства или пленения военачальников сразу теряют дух. Это было не гражданское войско. Вот и утром сотник Ун сразу указал всем на командира охраны, и его засыпали стрелами. Кто именно его убил, так и не выяснили. Урсу не удалось убить никого, зато он пленил пятерых обозников и воинов, пытавшихся разбежаться, частично оглушив их, частично перепугав до неподвижности грозными воплями и страшными ругательствами (вкупе с потрясанием оружием). Бегали старки быстрее шжи, а один из десятников сразу же вскочил на командирского коня шжи и вместе с сотником настиг наиболее резвых из ускользавших паникёров.

У воинов отряда было всего несколько царапин.

Сотник остался доволен:

— Чисто сработали, ребята! Никто не ушёл! Добейте тяжелораненых и быстрее собирайте добычу!

Обозников и воинов ограбили догола и заткнули рты кляпами. Урсу достались все деньги, которые были у его пленных (в основном медяки и пара сребреников). Затем пленников привязали к обозным телегам и повели обоз с пленниками к себе. Это был высший класс: не просто захватить обоз, а увести его.

Видимо, через час-полтора после отхода отряда Урса шжи натолкнулись на место битвы и через четыре часа пришлось отбиваться от посланной вдогонку конницы шжи. Пластуны ещё раньше умчались к своим просить подмоги, так что стычка вокруг обоза могла перерасти в стихийное сражение.

Несмотря на бессонную ночь, воины сотни Кунтрира чувствовали себя уверенно, и не смутились при виде полутора сотен легковооружённых всадников шжи, настигающих их. Дорога извивалась посреди леса. Большинство сотни выстроилось в стену копий и щитов поперёк дороги, а десятку Карка велели охранять обоз от неожиданных нападений.

Казалось бы, нестройная стена копий, колыхавшаяся, когда воины стреляли в мчащихся всадников, вдруг встала единой линией перед самым ударом передовых шжи. Упёртые в землю копья сбросили нескольких всадников и создали баррикаду из мёртвых или умирающих коней. Правда, кое-кто из воинов отряда застонал и отошёл из строя. Но и они оставались в боевой готовности, пытаясь стрелять или хотя бы держа одной рукой кинжал.

А на обоз действительно выскочил десяток всадников из леса. Выстрелы сняли двух из них, а остальных опять встретил строй. Трое налетели на строй, в том числе их командир, и его пронзило насквозь копьё Карка, попавшее прямо в рот. Урс сломал своё копьё из-за недостаточного умения владеть им, но успел выхватить палицу и ударить со страшной силой в живот замахнувшегося мечом всадника. Тот повалился наземь, и Урс добил его ещё одним ударом. После этого Карк и Урс вскочили на трофейных коней и бросились догонять убегавших налётчиков, успевших освободить нескольких пленных. Пленные, сначала пытавшиеся бежать, увидев, как обернулось дело, повели себя мудро: легли и прикрыли головы руками. Им досталось несколько пинков и ударов оружием плашмя, но жизнь они себе спасли.

— Как тебе первый убитый враг? — неожиданно тепло спросил Карк. — А на коне ты неплохо держишься. Жаль, ускользнули эти желтолицые, нельзя нам отрываться от своих.

— Пришлось мне уже в жизни и защищаться, и нападать, и на коне скакать.

— Не буду тебя расспрашивать, что ты делал до вербовки. Ведь всё равно всем амнистия вышла. Теперь понятно, почему ты как молоток с палицей и луком…

И десятник занялся другими делами.

Кангу не очень повезло: налетевшая конница сильно контузила его, и ему пришлось на некоторое время повесить на лубок руку. Но кость уцелела. А заставлять работать теперь его стали меньше, хотя в полноправные воины ещё не включили.

В целом в сотне после стычки было пять ранений средней тяжести, но ни одного убитого или покалеченного. А вот лёгкие раны получила треть воинов.

Обратно Урс ехал уже на коне, а к хвосту был привязан его личный раб. И, соответственно, в лагере положение его стало уже другим: теперь он принимал участие в гулянках с ветеранами сотни, а работал за него раб, которого Урс назвал Кутур: вонючка. Это имя прилипло к рабу потому, что он обделался при захвате в плен, а потом ещё несколько раз по дороге. Но Урс выбирал раба по принципу не красоты, а крепости. А что опозорился, ещё лучше: трусоват, меньше вероятия, что сбежит. От раба-то смелости и чести не требуется.

Через пару часов к сотне присоединились всадники Атара, а затем и сам принц с лучшими отрядами пехоты. Шжи, которые к этому времени стали нагонять обоз, сначала заколебались, увидев конников, а затем отступили без боя. Атар не стал их преследовать, опасаясь адских ловушек Жугэ.

Коня в этой сотне полагалось иметь только командиру и его вестнику, так что его у Урса забрали. А в кошельке взамен появилась пара золотых.

***

Вскоре после возвращения к Урсу вечером приплёлся Кинь, весь в синяках. Он попал, наоборот, в неудачную сотню. Конечно, сотник Кунтрир пил как следует, но запоев у него не было и своё дело он разумел. А сотник Киня умел лишь пить, гулять с бабами и посылать солдат работать на своих шлюх. Он изводил их тупой шагистикой, а обращаться с оружием они почти не учились: только приёмы, которые полагается выделывать в строю, чтобы показаться выученными для начальства. А Киня вдобавок совсем забили старослужащие. Если Урс воспринимал своё положение в первые дни как закономерное, то Кинь пытался сопротивляться, а потом сдался. С такими всегда поступают безжалостнее всего.

Посмотрев на него, сотник сказал:

— Пропадёт парнишка. Слабак оказался. А ты что, влюбился в него, что ли? Или он в тебя? Ты не бойся, мы в нашей сотне шлюх не любим, лучше с честными солдатами быть, чем с этими блядями. Вот по праву победителя — это дело святое. Можно бы тебе его в слуги взять, да вонь пойдет по всей армии: гражданина до слуги опустили и солдата украли. На нас и так щерятся все эти командиришки: дескать, много нам воли дают.

Урс безнадёжно посмотрел на прильнувшего к нему Киня, который готов был стать его слугой и любовником, лишь бы уйти из своей части, и на своего командира. Но сделать было ничего нельзя, осталось лишь угостить парнишку и отправить обратно к своим. В первой же стычке Киня убили.

— Отмучился, — только и сказал Урс.

А совету сотника насчёт честных солдат Урс следовать не стал. Он предпочитал замаливать свои грехи, а не отягочать их извращениями.

После этой стычки по войску поползли какие-то невероятные слухи, что Жугэ напугал принца открытыми воротами города и игрой на лютне. Что именно случилось, рассказывали с точностью до наоборот. Но принца почему-то трусом не считали, просто, дескать, старый пройдоха его вновь обхитрил.

— С этим лисом Жугэ всем нам приходится быть каждый день начеку, — сказал командир их манипула капитан Круй Истринон.

Манипул действительно был начеку, но даже в нём оставшиеся три сотни были намного слабее той, где Урс. Хотя порядки в них были нормальные, и командиры деловые. А вот вся армия совсем не выглядела полностью готовой к бою.

— Лучшие воины воюют у Клингора, сюда пришли неопытные и отбросы, — прямо сказал сотник. — Только наш манипул такой, как среднее подразделение коннетабля.

***

Во второй вылазке отряду пришлось пройти по горам пару дней, чтобы напасть на тыловой пост шжи. Здесь Урс увидел результаты хозяйничанья шжи. Запуганные жители деревень сами просили их ограбить и побить, потому что если шжи узнают о добровольной помощи старкам, они казнят каждого десятого. Узкоглазые прямо говорили крестьянам, что так освобождают участки для подселения своих людей.

Почтенный староста одной из деревень сказал:

— Нам посулили, что наши внуки будут уже шжи. Женщин обещали всех забрать, когда война кончится, и всех оставшихся хозяев и их наследников переженить на чистокровных шжи, чтобы дети уже были «культурными людьми». А наших женщин собирались отправить в глубь царства, в горы, чтобы они забыли свой язык и свои обычаи. А в городах, рассказывают, они безжалостно всех вырезают при малейшем сопротивлении. Да и в деревне: один раз каждого десятого, второй раз каждого десятого, так едва половина к концу войны останется.

В этом набеге в сотне оказался один убитый и один тяжелораненый, которого вывезли обратно, собрали ему в дополнение к его доле добычи «выходное пособие» и отправили в тыл, как покалеченного. В принципе он был ещё способен воевать после пары месяцев лечения (сложный перелом ноги, что влекло сильную хромоту), но не в таком элитном и тяжёлом подразделении, а право на отставку после ранения имел.

Действительно, потери сотня несла минимальные. Но в войске Атара она была всего одна такая.

***

Однажды днём всех собрал сигнал общей тревоги. Войско выстроилось, готовое в меру своих умений отразить врага, но вместо этого появился принц Атар и произнёс краткую речь.

«Граждане! Доблестные воины королевства! Мы стоим лицом к лицу с теми, кто хуже варваров. Шжи готовы уничтожить всех, чтобы насадить называемое ими своей культурой. Не боялись бы они гнева Победителей и Всевышнего, они бы и крестьян подчистую вырезали. А с городами они не церемонятся. Даже монахов и священников они убивают без всякого стыда, ведь половина у них — заблуждающиеся в гордыне своей Единобожники».

«Мы стояли крепко, сдерживая натиск коварного и искусного вражеского полководца Ляна Жугэ. Он собирался завоевать это княжество для своего сына, но мы никак не давали ему полностью овладеть Ликангсом и вырвать его из сердца Империи. А король Зинтриссы в постыдной гордыне и в излишней жажде победы был готов отдать имперское княжество чужакам, лишь бы избежать разгрома. Вы знаете, как его ограбил догола, согнул в три погибели и выставил напоказ в неприличной позе принц Клингор. Теперь осталось только раму подставить и приковать опозорившегося властителя. Вот он и держится за свою последнюю надежду — воинственных и коварных шжи».

Такой солдатский юмор повеселил войско. Подождав, пока смех утихнет, принц продолжал.

«Коннетабль королевства прославленный принц Клингор вернулся с запада, где он блестяще победил подло напавшего на наших друзей и соседей короля Тромы, ввёл в состав нашего королевства ещё три братских княжества. Он прибыл довершить разгром Зинтриссы. Их король в панике собирает все силы, чтобы иметь хоть какую-то надежду противостоять Клингору. Я получил достоверные сведения, что наши длительные усилия, стойкость, мужество, лишения и терпение увенчались успехом. Старый ворон Жугэ отчаялся овладеть княжеством и уходит на юг, померяться силами с тем, кто начал превосходить его славой. Мы не должны дать шжи унести добычу и в порядке прийти на соединение с Зинтриссой. Настал час двинуться вперёд, освободить княжество. А затем вторгнуться на земли врага и как следует вознаградить себя за перенесенные лишения».

Армия взревела от радости. Наконец-то наступление! Элитный манипул Истирона и личная охрана принца под предводительством его тестя А Тронарана лишений не испытывали. Попробовали бы им не выдать жалования полностью или поставить порченые продукты! А вот все остальные были на грани голода. Теперь впереди маячила перспектива добычи. Предстоящие бои казались легче унылого выжидания в полуголодных грязных лагерях. А принц закончил.

«Я рад вашей жажде битвы и славы. Надеюсь, что скоро все вы её утолите. Но помните, что полководец врага искусен и коварен. Его военачальники восприняли искусство обмана и внезапного подлого удара от своего учителя. Я запрещаю вам вырываться вперёд без приказа. Стремясь быстрее нажиться, вы потеряете жизни, причём без славы. Будем сохранять порядок и покажем шжи, что войско граждан сильнее войска подданных!»

Войско стало стучать оружием в щиты, кричать, воины плясали от радости.

«Выступаем завтра утром. Сегодня собирайтесь и празднуйте. Мы идём на великие дела и великую славу».

И весь вечер в лагере шла гулянка с оргией. Воины пропивали, прогуливали последние гроши, надеясь, что скоро захватят богатую добычу. А вот манипул Истринона был настороже. Выпить воинам выдали строгой мерой. Командиры ожидали внезапного нападения коварных шжи, но его так и не последовало.

***

Восемь дней армия Атара осторожно продвигалась вперёд вслед за Жугэ, заставляя его двигаться быстрее, разбивая отставшие отряды и захватывая брошенную добычу. На девятый день они обнаружили, что Жугэ бросил всех захваченных и присоединившихся к его армии в поисках приключений женщин, причём не причинив им никакого вреда, кроме как ограбив догола. Заодно был оставлен обоз с едой и вином. И то, и другое против ожидания оказалось не отравленным. Объятия тех, которые желали отблагодарить своих спасителей, поневоле задержали армию на пять дней: принц просто не мог заставить воинов двигаться дальше, пока провиант не был съеден, вино не выпито, а объятия не утомили. Тем самым Жугэ сумел оторваться от Атара и занять крепкую позицию в горном проходе. Если бы принц не знал от лазутчиков доподлинно, что Жугэ должен идти на юг на соединение с королевской армией Зинтриссы, он бы занялся разбивкой постоянного лагеря и подготовкой к новой позиционной войне, на что и рассчитывал Жугэ. Но вместо этого принц на следующий же день повёл своё жаждавшее битвы войско на штурм укреплений шжи и после трёх часов кровавого боя взял их. Однако пленных было мало, а добычи почти никакой: Жугэ этим утром увёл свою армию дальше, оставив лишь боевое охранение. Пришлось затратить ещё день на приведение войска в порядок и сбор провианта в окрестных деревнях, а затем уж двигаться вслед за ускользнувшим хитрецом.

Единственные, кто по-настоящему действовал в эти дни, был манипул Истринона. На второй день его послали в обход по горным тропкам. Три дня Урс вместе со всеми тащился вверх-вниз по горам, а на четвёртый манипул занял оборонительную позицию на гребне перевала, через который шла главная дорога из Ликангса в южные провинции Зинтриссы. Со стороны княжества были невысокие горы, а с другой уже открывалась равнина. Стоявшая здесь застава была разрушена. Её обломками и деревьями из окрестного леса быстро укрепили позицию, другие воины натаскали воды на случай, если придется долго обороняться. Неясно было, прошли ли шжи и полностью ли. После конца работ удалось отдохнуть полтора часика, пожевать остатки еды. И тут появились дозорные, сообщившие, что со стороны Зинтриссы идут шжи.

Это оказался небольшой дозор узкоглазых. Они почти сразу обратились в бегство, их немного преследовали, а затем командир отозвал бойцов, дав возможность убежать нескольким шжи.

Пленников сразу приставили на работы по дальнейшему укреплению лагеря и как водоносов. Найденную в их сумках еду частично оставили пленникам (не станут же старки есть червяков), а вот что-то более приличное: мясо и хлеб — разделили между собой, молясь, чтобы это была не собачатина. На всякий случай договорились считать мясо крольчатиной.

К вечеру появился, теперь уже со стороны княжества, отряд побольше. Он потоптался, заметив укрепление, отряд обстреляли и бросились на вылазку Узкоглазые сбежали, удалось захватить ещё пленных. Истринон велел их обобрать. Затем командир вдруг приказал отпустить их на волю, но, как только они отошли шагов на десять, велел расстрелять и перебить их.

— Еды у нас и так мало. Мы не можем держать лишние рты, пока не разжились едой, — объяснил он воинам.

Урсу всё это не очень понравилось, но спорить с командиром по поводу еды было трудно. В самом деле, не есть же самих пленников!

Ночью шжи попытались атаковать укрепление. В схватке манипул потерял трёх человек, и ещё несколько были тяжело ранены. Ещё пару раз желтолицые пытались подобраться ночью, но часовые открывали стрельбу на шум, и они не осмелились больше полезть. Утром осмотрели убитых шжи, но еды у них тоже почти не было.

Атака пошла ближе к полудню. Волна за волной накатывались шжи, но, оставив сотни трупов, так и не смогли взять лагеря. А затем старки сделали вылазку и захватили немного провианта, обратив в бегство устроившихся ужинать узкоглазых. Ночью командир вдруг велел перебить пленных, за исключением нескольких самых крепких, которых заставили нести носилки с тяжелоранеными, и быстро уходить горными тропами, оставив в лагере четырёх конников, чтобы отбивать стражи и трубить утром побудку.

Голодные и страшно уставшие, воины заночевали на берегу горной реки. Тяжелораненым пришлось совершить эвтаназию по их желанию, поскольку они задерживали движение отряда. Ночью к отряду присоединились оставленные всадники и сообщили, что утром появились разъезды шжи, посмотрели, послушали, удалились. В обед то же. А затем конники, согласно приказу, отправились догонять своих. Переночевав со всеми, они утром умчались вперёд: сообщить о выполнении задания высшим командирам.

Теперь можно было двигаться помедленнее. Выловленной рыбы и подстреленных птиц еле хватало на одну еду в день, но через три дня отряд встретили ещё две сотни, посланные им на подмогу и вёзшие три повозки с провизией. Наконец-то удалось как следует поесть, а вскоре уставший, но лишь чуть потрёпанный, отряд догнал войско принца, двигавшееся по малой дороге к ущелью, ведущему на городок Ликонай.

***

На следующий день Атар настиг армию Жугэ, которая застряла в ущелье. Незадолго перед этим прошедший ливень привёл к тому, что обозы тонули в грязи, и шжи пытались разгородить дорогу. Генерал Син Улигар быстро построил свое войско в боевой порядок. Как и полагается, в авангарде и в арьергарде стали лучшие части. Поскольку манипул Урса только что вернулся с опасного задания, его поставили в арьергард. Авангард завязал бой с отставшими шжи, а через пару часов по сигналу генерала ринулся в ущелье в общую атаку.

Капитан Истринон велел своим подойти к ущелью и занять оборонительную позицию. Видимо, ему было приказано прикрывать на всякий случай возможный отход. Но через каких-то четверть часа он не выдержал, оставил сзади лишь отборную сотню Урса и бросился в бой с остальными. Как только его отряд вошел в ущелье, сверху полетели брёвна, зажигательные стрелы и факелы, и всё ущелье озарилось огнем. Оттуда доносились истошные вопли заживо горящих. И сразу же сотня оказалась атакована вдесятеро превосходящими силами шжи, которые затаились неподалеку в засаде, а теперь должны были заткнуть выход из адского ущелья.

Сотня быстро заняла оборонительную позицию, но вырывавшиеся из геенны огненной обезумевшие воины разбили строй. Впервые за всё время боев она понесла значительные потери. В строю осталась едва половина, а раненым пришлось повернуться назад и бить тех, кто в панике выскакивал из ущелья.

Правда, отдельные воины, заметив дерущихся своих, становились в общий строй. Дрались они намного хуже однокотельников Урса, но любой человек был дорог.

Урс, раненый в плечо, отошёл назад. На него мчался с вытаращенными глазами воин, кое-как затушивший горящую одежду. Урс огрел его древком копья, воин упал, вдруг вытащил меч и с отчаянной храбростью труса бросился на Урса, желая пробить дорогу к шжи, которые с удовольствием убивали таких беглецов. Пришлось размозжить ему голову палицей. И Урс стал бить своих бегущих по чему попало, лишь бы эти горящие или просто обезумевшие не расстраивали строй. То, что некоторые из них падали мёртвыми, его уже не волновало. Перевязав рану, он вернулся в строй, где оставалось человек сорок. Из них половина были сохранившие головы спасшиеся воины. Почти все такие оказались гражданами-ополченцами, а не завербованными наёмниками.

Когда силы уже совсем иссякали, из ущелья вышел весь обгоревший, но из последних сил держащийся капитан Истринон, выведший примерно тридцать воинов, проследил, чтобы они встали в строй, упал и попросил прекратить мучения. Сотник отрубил ему голову, а через пару минут сам пал от копья шжи.

Спасение пришло с неожиданной стороны. С гор появилось полсотни всадников. Это был рыцарский отряд армии. К сёдлам многих из них были приторочены отрубленные головы шжи. С криками: «Здесь головы вашего царя и Жугэ!» они бросились на торжествовавших победу узкоглазых. Командир их истошно завизжал и обратился в бегство. А за ним рассыпались в разные стороны и все остальные. Один из всадников подъехал к паре десятков уцелевших воинов, всё ещё стоявших в строю, и похлопал каждого из них по плечу. Это был сам принц Атар. С двух сторон его коня колыхались головы царя и Жугэ.

***

Всего день удалось отдохнуть после такой кошмарной битвы. Все остатки войска были собраны, участникам сражения в огненном аду раздали награды. Урс был награждён бронзовой пластиной и пятью золотыми. Это было как компенсация: шжи, разграбившие лагерь Атара, забрали всё его имущество и раба. Зато Урсу выдали коня. И сразу же Атар вновь обратился к воинству, в рядах которого теперь стояла всего тысяча бойцов, половина из которых были обожжены или ранены.

«Доблестные воины! Мы победили. Враг лишился голов всех военачальников и бежит в панике. Но теперь узкоглазые ещё страшнее для мирных жителей, поскольку их не сдерживает никто. Преследуйте их, захватывайте, убивайте и, главное, не давайте задерживаться для грабежа. Все вы получили коней, но драться лучше вам в строю, к которому вы привыкли. С вами пойдёт полусотня рыцарей. Гоните врага в Зинтриссу и дальше! Присоединяйте к себе уцелевших граждан княжества Ликангс. Получите награду богатой добычей за свои раны и потерю друзей. А я отправляюсь к коннетаблю Клингору с радостной вестью, что подкрепления королю Зинтриссы ждать неоткуда».

И ничтожный отряд двинулся на свою очередную авантюру.

Расчёт принца оказался правильным. Шжи бежали. Их войско распалось на отдельные отряды, а то и шайки. Осмелевшие жители деревень стали присоединяться к отряду. Столица княжества, вконец разорённая, была взята без боя. И на землю Зинтриссы вступило уже пять тысяч воинов.

Несчастная Центральная Зинтрисса оказалась между двух огней. Отступавшие на свои земли «союзники», большей частью превратившиеся в неорганизованные банды, беспощадно грабили местное население. Ещё хуже вели себя немногие отряды, по-прежнему возглавлявшиеся князьями и сохранившие порядок. Князьки желали теперь одного: утащить в горы побольше добычи, рабов и женщин. Они были уверены, что отомстить за такую подлость у Зинтриссы не хватит сил и воли. А с другой стороны шли тоже отнюдь не ласково настроенные старки и ликангсцы. Урс практически ежедневно участвовал в стычках, грабил врагов и ощущал себя почти что вновь разбойником, только в законе. В одной из стычек к его стремени вдруг бросился невысокий шжи. Это оказался раб Урса, освобождённый в ходе огненной битвы своими, который теперь решил спасаться у хозяина. Такая расчётливая трусость Вонючки спасла ему жизнь, и Кутур вновь занял место как прислужник воина.

А в один прекрасный день прискакали два всадника с белыми флажками на копьях и объявили всем, что заключено перемирие и начались переговоры. Отряд встал лагерем в сравнительно уцелевшей деревне, наложив на неё и на соседей дань в виде провианта, а после известия о заключении мира двинулся назад в Ликангс и затем в родную Старквайю. Из элитной сотни уцелело всего одиннадцать человек. Среди этих счастливчиков был обладатель двух бронзовых пластин, своего коня и оружия, а также тугого кошелька с деньгами Урс Ликарин, вновь полноправный гражданин, но проходящий покаянное служение на профессиональной военной службе.

Словом,

Все испытанья

Выдержал славный боец:

Из огня спасся,

В походах выжил,

И к новой жизни готов.