Глава 25. Перелом

Король Красгор был очень недоволен ходом войны. Основная беда, что на западе ситуация тоже накалялась. Три княжества еле держались под натиском Тромы. Надо было бы им помочь… но войсками командует Клингор, согласится ли он отпустить часть войск в княжества и затруднить себе кампанию? Монарх всё-таки решил обратиться с такой просьбой.

Неожиданным оказалось, что принц немедленно согласился и с десятком тысяч конников отправился на запад, оставив вместо себя генерала Кушаку. По дороге два брата встретились около Нотрана. Король спросил:

— Братец, а почему это ты с такой охотой отправился в княжества?

— Неужели не понятно, брат-государь! Эстрагон до дрожи в коленках боится меня. Их король тоже. Будут ли они бояться какого-то Кушаку? Я уступаю ему честь победы, но предупредил, чтобы не зарывался и не пытался взять столицу. Угроза сильнее выполнения.[1]

— Брат, ты не просто полководец, ты действительно главнокомандующий!

Клингору очень хотелось продолжить: «Так почему же ты не отречёшься от престола в мою пользу?», но, конечно же, вслух он ничего подобного не сказал.

— Я постараюсь полностью оправдать твоё доверие, брат.

— У нас на границе с княжествами войск немного. Как ты надеешься одолеть войско Тромы?

— Просили ли княжества вступиться за них?

— Конечно, просили.

— Тогда я явлюсь к трём князьям и потребую, чтобы они сделали меня главнокомандующим объединённого войска. Чужака они примут легче, чем кого-то из своих. А войско баранов, возглавляемое львом, порвёт войско львов, возглавляемое бараном. Но для этого мне нужен твой указ, дающий мне неограниченные права вести войну и переговоры с союзниками.

— Это сейчас будет сделано, — с облегчением вздохнул король.

Он подумал, что братец не опасен, пока весь в азарте трудной войны. А потом надо будет сразу сплавить Клингора в лен, и пусть там действует по своему усмотрению. Зато на случай новой войны в запасе будет полководец, как он правильно сказал, при одном упоминании которого коленки дрожат. Так что, может быть, войн после этой ещё долго не будет.

И ещё одно понял король. Братец очень боится встречи лицом к лицу с Жугэ. Один из двух полководцев при этой встрече потеряет ореол гения стратегии и непобедимого. В этом вторая, затаённая, причина его перехода на запад. Там он уверен в победе. А тем временем старик Жугэ может заболеть или даже умереть, да и рассориться могут Зинтрисса и Шжи. Или же в Шжи начнётся очередная внутренняя свара… Словом, братец решил оттягивать встречу с этим вредным старикашкой как можно дольше.

«В принципе кое-что полезное этот Жугэ уже сделал. Принц Тиргор мёртв. Одним мятежником меньше. Теперь бы ещё Атара опозорить или даже прикончить» — помечтал король.

Через несколько дней после отбытия принца прискакал гонец и рассказал, что состоялось генеральное сражение. Кушака победил, и армия врага отогнана к самой столице. Король порадовался точности расчёта принца. Если бы на севере у врага не было второй армии, имеющей репутацию непобедимой, то война бы кончилась уже сейчас. Больше всего Красгор боялся, как бы его кузен-король не доверил в отчаянии пост главнокомандующего Жугэ. Ведь до сих пор два войска вели как будто две отдельных войны, без единого командования. Король Зинтриссы не доверял Жугэ до конца и боялся всяких неожиданностей, если Жугэ станет управлять всеми войсками. «На его месте я также очень боялся бы», — подумал король Красгор и пошёл молиться за победу старквайского оружия. Для себя он решил, что теперь самое главное — выбрать нужный момент и нужные формулировки для скорейшего заключения мира на западе. А потом можно вновь перейти к востоку. В голове роились всякие планы, но вмешиваться в распоряжения коннетабля сейчас было бы гибельно. В истории куча примеров этому, но дураки-короли опять и опять наступают на те же грабли. «А я наступить на них не имею права. Помолюсь заодно, чтобы избавиться от такого соблазна», — твёрдо решил монарх перед дверями дворцового храма.

***

Король Тромы Аритэу Астар лично возглавлял свою армию в кампании против трёх княжеств. Он был уверен в победе и не желал отдавать славу и честь кому-то другому.

Хотя король формально принадлежал к роду, непосредственно происходящему от императора-основателя, уже четыре поколения властители Тромы женились на женщинах из рода Лисью, вождей кочевого племени, завоевавшего королевство Трома и затем ассимилировавшегося в нем. Вождь-завоеватель предпочёл убить не короля, а его жён и сыновей, и женить пленника на своих дочерях. Аналогичный приём хотел проделать канцлер с королем Старквайи. Нынешний король Тромы желал опять взять власть в свои руки, и война была для этого лучшим шансом. Пока всё шло неплохо: даже если бы княжества скоординировали свои действия полностью, у них было бы мало возможностей устоять. Но у противников единого командования не было, и троминцы спокойно били их поодиночке, пользуясь несогласованностью действий союзников. Вспоминая прошлое сражение, когда лиуры явились на день позже и он успел разгромить синнов, а затем лиуры отступили без боя, король довольно ухмылялся. Ещё немного, и можно будет проявить благородство, предложив трём практически полностью завоеванным княжествам вассальные договоры. А там уж он постарается, чтобы договоры гарантировали все его интересы. Король не знал, что к границам Лиурии приближается принц Клингор с отрядом отборной конницы, и что все три князя уже выехали в пограничный старквайский город Малинар для встречи с принцем.

Встреча в Малинаре началась с сообщения принца, что он имеет право либо лично с тысячей воинов-добровольцев помочь князьям как частное лицо, либо пустить в дело весь свой отряд и пограничные войска, но уже от имени королевства Старквайи. Начались препирательства между князьями. Принц терпеливо слушал и лишь изредка ехидно реагировал на самые идиотские заявления, например, когда князь Северной Хирры Стриргон проскрипел:

— Всё, что происходит, нарушение имперских порядков. Я предлагаю нам всем трём отправиться на Имперский Остров и попросить Императора объявить общий поход против Тромы.

— А станет ли Император слушать трёх изгнанников, бросивших свои владения на растерзание, которые будут, точно так же, как сегодня, вовсю обвинять друг друга? Вы надеетесь, что Старквайя и Зинтрисса сразу помирятся и вместе отправятся усмирять Трому? — спросил принц, потягивая вино. — Вдобавок, если вы помните, нынешний Император, всего раз объявил общий поход, и лишь когда он имел на это полное право по договорённостям со всеми королями. Поход этот был направлен на защиту его собственного княжества, а не каких-то окраинных.

— Мы не окраинные! — гневно воскликнул князь Лиурии Юйрин. — Мы — потомки героев Великого Похода и заняли эти места первыми из всех имперских владений. Мы, в отличие от Старквайи и Валлины, никогда не были под властью чужаков!

— Всё это было полтысячи лет назад. Теперь порабощавшие старков и валлинцев сами под их властью. А центр Империи во Внутреннем Море. Для всех вы живёте на окраине Империи, — хладнокровно ответил принц.

Принц выдержал подобные препирательства целый день, и на второй день он почти ничего не говорил, лишь выразил удовлетворение, что князья наконец-то пришли к единой точке зрения, что добровольцы не спасут, нужна помощь королевства. На третий день всё изменилось.

— Ваши высочества! Вы забыли, что времена не мирные и мы не на Имперском Сейме. Я получил известие, что, пока мы здесь пререкаемся, ещё один город в Северной Хирре сдался троминцам. Вы, достопочтенные князья, вроде бы согласились, что лишь Старквайя может остановить Трому, — сразу же перехватил инициативу принц.

— Так скажи нам, принц, каковы ваши условия, — сказал князь Синнии Критонг, сообразивший, в чем дело.

— Нет. Скажу только: условия почётные и выгодные для вас. Но, чтобы мы не теряли время в зряшной торговле и в пререканиях по поводу условий, я прошу вас принять их заранее.

Возмущённые князья кричали ещё полдня, и принц, поднявшись, велел своим людям свёртывать лагерь и готовиться к возвращению. Лишь после этого князья с кислыми лицами поклялись, что примут условия, если они не будут задевать их честь и достоинство.

— Хорошо, — покровительственно улыбнулся принц. — Первое условие. Вы становитесь вассалами Старквайи. В вассальных договорах записано полное сохранение ваших законов и обычаев, вашего имперского статуса, законы королевства будут действовать лишь после вашего утверждения, дань за вассалитет, не в пример прочим, устанавливается в размере одного золотого в год.

— Одного золотого? — удивились князья. — Ты, наверно, оговорился. Одной тысячи золотых.

— Да, одного, — подтвердил принц. — Вы отказываетесь от права объявлять войну и заключать мир без разрешения сюзерена. Если война с Тромой, вы полностью отдаете свои силы в распоряжение короля Старквайи, если же война с другим государством, высылаете установленные имперскими обычаями отряды в распоряжение короля Старквайи и имеете право лично командовать ими. В мирное время для вашей охраны в крепостях и некоторых городах будут стоять совместные гарнизоны. Их вы содержите сами.

— Это несправедливо! — воскликнул князь Критонг.

— Возражение не имеет отношения к делу. Затрагивают ли условия ваши честь и достоинство? — оборвал принц.

— Нет, — один за другим, скрипя зубами, согласились князья.

— Тогда вот вам подготовленные вассальные договоры. Я немедленно вступаю в командование всеми вашими войсками и всеми войсками Старквайи на ваших границах и границе Тромы. Я сейчас же отправляю вестника к королю Тромы с известием, что вы отныне вассалы королевства Старквайи и с категорическим требованием немедленно очистить земли наших вассалов.

Король Тромы, удивлённый полной сменой декораций, два дня обсуждал всё с советниками. В итоге он предложил принцу поделить спорные княжества пополам. Принц, естественно, отказался, да он и не имел полномочий на дипломатию с королём Тромы (он предпочёл этого обстоятельства не уточнять: лично он был заинтересован в войне, а переговоры об её окончании благородно оставил старшему брату).

Так Старквайя оказалась вовлечена во вторую войну. По всем правилам Империи, принц объявил, что Старквайя находится в состоянии войны с Тромой, напавшей на её вассалов и отказавшейся очистить их территорию.

Через месяц войну Троме объявила и Линна. Правда, король Линны допустил большую ошибку. Он не вступил в союз со Старквайей, так что эта война формально не имела ничего общего с войной Старквайи. Король хотел сохранить свободу действий для себя, но он забыл, что свобода всегда неразрывно связана с ответственностью.

Прослышав, что отныне три княжества — его вассалы, король Красгор, с одной стороны, возликовал, а с другой стороны, страшно клял принца за то, что он забыл оговорить в вассальных договорах самое важное: право свободной торговли. «Этот хитрец всё-таки в первую очередь вояка! Тщательно продумал военные вопросы, а о таком элементарном условии забыл» — сделал вывод король и стал немедленно собираться, чтобы выехать на границу трёх княжеств, лично принять вассальные присяги князей и в случае необходимости самому провести мирные переговоры. Он твёрдо надеялся, что мир не заставит себя долго ждать. Уверенность подкрепило полученное им по дороге известие о начале войны Линны с Тромой. Король отметил, что Линна даже не просила союза, и ограничился кратким посланием.

«Мой кузен король Линны Линстор! Я с удовлетворением узнал от твоих посланцев, что беззакония Тромы переполнили твою чашу терпения, и что ты отныне в войне с алчным захватчиком королём Тромы Астаром. Я желаю твоим войскам победы над нашим общим врагом, тебе самому здоровья и долгих лет жизни, твоему королевству — покоя и процветания.

Твой друг король Старквайи Красгор».

Король Линны схватился за голову, получив это послание. Он понял, что Старквайя не очень заинтересована в союзе. Он-то рассчитывал, что сразу же приедет делегация для переговоров и можно будет ставить свои условия. А теперь нужно посылать свою делегацию и соглашаться на условия соседа. Посовещавшись в Совете Королевства, король решил немного потянуть с посылкой делегации для переговоров о союзе, чтобы Старквайя, воюющая на два фронта, стала посговорчивее.

***

Честно говоря, король Тромы с дрожью в коленках ожидал появления объединённой армии королевства и трёх княжеств под командованием принца Клингора. Всё его хорошее настроение улетучилось, он то и дело срывался в приступы необузданного гнева. Сам он двинуться на принца не решался (был почти уверен, что тот подловит его армию на марше и нанесёт серьёзнейший удар). Король Астар стоял перед столицей Лиурии Оссилангсом, которая уже два месяца была в его руках, и ждал. Он потребовал срочно прислать подкрепления из королевства, оголив даже, насколько возможно, границу с Линной. Когда через месяц подкрепления подошли, настроение короля улучшилось, и его не испортила даже весть, что принц двинулся. Король был уверен, что встретит Клигнгора на крепких позициях и заставит разбить себе лоб.

Жарким летним днём принц с войском подошел к речушке Артингир, в которой множество холодных родников. Клингор с удовольствием окунулся в холодную воду и вдруг потерял сознание. Его еле успели вытащить из воды.

Когда Клингора привёл в сознание его лекарь, принц прежде всего наказал ему не подпускать к себе других врачей, поскольку он, дескать, боится покушений. А затем велел врачу всячески распространять слух, что принц тяжело заболел. Принц вызвал к себе верного генерала Чина Олингира и тихим голосом передал ему командование, так же тихо попросил всех выйти и шёпотом сказал:

— За семь дней после подхода врага ты должен проиграть три сражения, бросить два лагеря и сдать город Артинтар. Если сделаешь так, награжу щедро. Если не сможешь, казню.

Генерал был страшно раздосадован таким приказом. А затем принц добавил ещё несколько приказаний.

Как и естественно было в такой ситуации, армия разделилась на две части. Лучшие бойцы остались сдерживать врага, а остальные и личная охрана начали отступать, увозя больного принца.

Через пять дней, соблюдая всяческую осторожность, несмотря на дошедшие слухи о болезни принца, король Астар подошёл к лагерю войск Старквайи и княжеств. Войско вышло в бой. Позади него под своим знаменем в великолепных доспехах двигался Клингор. Король выругался на своих разведчиков, но отступать было поздно. Против собственного ожидания, он быстро обратил войско врага в бегство, и оно укрылось в лагере. Ночью старквайцы потихоньку ушли из лагеря. Через два дня состоялась очередная стычка, опять старквайцы потерпели поражение, а на следующий день ушли из лагеря. От пленного король узнал, что принца в войске нет, командует генерал Олингир, а принц тяжело болен. В доспехах принца едет похожий на него воин. Король расхохотался. Настроение его становилось всё лучше и лучше.

— Я думал, в Старквайе цивилизованные люди живут, а там на самом деле варвары! Едва вождя лишились, они потеряли и смелость, и организованность. Способны лишь меня призраком Клингора пугать. Послать, что ли, Клингору гроб, как сделал Жугэ с другим их принцем?

Но, подумав, Астар не решился на такое оскорбление.

Ещё через день король опять настиг старквайское войско, и после короткой битвы, бросив на милость троминцев город Артинтар, оно обратилось в бегство. Разграбив город и находясь в самом лучшем расположении духа, король подошёл к очередному лагерю старквайцев. Против ожидания, они встали на стены и были готовы сопротивляться. Король закричал своим:

— Всё! Враг доведен до отчаяния! Атакуйте их! Сегодня мы с ними покончим!

Как только войско Тромы ввязалось в штурм лагеря, сзади затрещали трещотки, задудели рога, забили барабаны и на них обрушилось войско во главе с самим Клингором.

— Убейте фальшивого принца! — приказал король.

Его отборные конники бросились на Клингора.

Когда заработал уникальный меч, все убедились: это принц собственной персоной. На сей раз не в притворное, а в настоящее бегство пустилось войско Тромы. Принц преследовал врагов по пятам.

И вдруг спереди затрещали барабаны, загудели трубы, и на короля обрушился отряд под знамёнами Северной Хирры во главе с её князем Стриргоном.

— Сдавайся, подлый налётчик! — закричал князь. — Хотел расправиться со слабыми, теперь получай по заслугам!

— Вперёд! Смять их и дальше к Оссилангсу! Не задерживаться!

Смять не получилось, но, потеряв значительную часть войска, король прорвался. Через два часа слева затрещали барабаны и на отчаявшихся троминцев вышел отряд под командованием князя Синнии Критонга.

— Сдавайся! Всё равно тебе не уйти, твоё величество! Я тебе не причиню вреда и отпущу за достойный выкуп! — воскликнул Критонг, приближаясь к королю.

Но королю вновь удалось прорваться. Теперь за ним следовало только двести конников.

И когда уже до Оссилангса оставалось недолго, навстречу вышел князь Лиурии Юйрин. Он имел глупость атаковать отчаявшихся троминцев в лоб и убивать сдающихся. Безвыходность положения придала троминцам силы, и десяток конников вместе со своим королём всё-таки прорвались, ушли в город.

На следующее утро город бурлил и был на грани восстания. Король собирался бежать дальше, но под стенами уже стояло войско принца. Астар в отчаянии обхватил голову руками. В два дня он из победителя превратился в разгромленного. Принц в очередной раз подтвердил свою славу.

В полдень под стенами заиграли трубы и посольство короля Красгора потребовало впустить их. Троминец безропотно повиновался. Помимо ожиданий, посольство привезло сообщение о двухдневном перемирии для погребения павших и мирных переговоров. Заодно посол сообщил, что три князя принесли Красгору личную вассальную клятву в дополнение к клятвам княжеств.

На следующий день два короля встретились в шатре возле Оссилангса. Астар не ожидал ничего хорошего. Но слова Красгора вскоре приободрили его.

— Приветствую тебя на своей земле, доблестный и славный кузен мой король Астар! 

Король Тромы вздрогнул. Формально Красгор сказал абсолютно правильно. Но что будет дальше?

— Приветствую тебя, доблестный и славный кузен мой, король Красгор!

— Мы очень хорошо подрались. Ты побеждал и тебя победили. После такого боя честные рыцари заключают мир и садятся пировать, восхваляя доблесть друг друга.

— Я оценил талант принца Клингора и искусство ваших воинов. Они настоящие волки в бою, а принц — лев с орлиными глазами и слоновьим умом.

— Спасибо за столь высокую оценку. Наши воины тоже хвалят выучку и смелость твоих людей, которые трижды обращали наших в бегство, пока счастье не отвернулось от них. Такая судьба воинов: победа сначала у одних, затем у других.

— Победы и поражения — обычное дело воина, — вежливо ответил Астар, совершенно не понимая, куда клонит король Старквайи.

— Ты выглядишь очень утомлённым, кузен мой. Прежде чем перейти к переговорам о мире, давай выпьем по чаше холодного белого вина и насладимся музыкой и танцами.

— Я не хотел бы затягивать переговоры. Я хотел бы знать, должен ли я сражаться или же мы помиримся.

— Такое дело не любит спешки. Вот угощение, танцовщицы и музыканты.

Угощение не лезло в рот королю Астару. Красота танцовщиц и голоса певцов его также не трогали. Но делать было нечего: сила была на стороне Красгора (как только он оказался здесь и сейчас!) Через час вошёл рыцарь, поклонился королям и сообщил Красгору:

— Государь мой, принц-князь Юйрин занял свою столицу, шлёт тебе наилучшие пожелания и множество благодарностей.

— Но у нас же перемирие! — взревел Астар.

— Спокойнее, кузен! Рыцарь Чусс, опиши, что случилось.

— Народ как один встал за своего законного государя и за тебя, король-освободитель. Они открыли ворота и позвали своего князя. Остатки гарнизона Тромы удалились. Никто не пострадал, разве что кому-то в толпе ногу отдавили, когда прыгали от ликования.

— Видишь, кузен, никаких военных действий не было. Народ просто показал твоим людям дорогу домой. Я думаю, туда они и направились. Я надеюсь, что за ними туда же пойдут гарнизоны других временно занятых тобой городов. Тебе же придётся собирать новую армию, чтобы отбить вторжение Линны.

— А разве ты, кузен, не говоришь от имени обоих союзников?

— Линна нам не союзник. Они сами объявили тебе войну, теперь пусть сами её и ведут.

— Час от часу не легче… — Но, немного выпив и как следует подумав, король Астар пришел к выводу, что всё не так уж и плохо: Линну победить труда не составит, а это позволит смыть позор разгрома в Лиурии. — Действительно, теперь моё дело с ними разбираться. А с тобой, сколько я понимаю, мы сейчас замиримся.

Астар хотело было вставить шпильку насчет проблем Красгора с Зинтриссой и Шжи, но положение у него было не такое, чтобы сердить владыку Старквайи.

— Ну что ж. У меня предложение простейшее. Ты, кузен, очищаешь все три княжества, и твои границы остаются неприкосновенными. Мир на сорок лет, честный и равный.

— Нет. Я не могу вернуться домой, потерпев поражение.

— Ладно. В компенсацию уступки прав на княжества я предлагаю нам заключить договор о свободной торговле. Все твои купцы и граждане смогут продавать свои товары у нас на тех же условиях, что и наши. Устраняем все таможни на границе. Соответственно, и мои люди будут у тебя обладать теми же правами.

В голове у Астара закрутились шестерёнки. Это же почти полное решение давней мечты Тромы: прорыва к морю! Ещё неизвестно, удастся ли проломиться через оборону Линны, а тут всё вроде бы прекрасно! Понятно, почему: очень хочется закрепить результаты победы, вот и не жалко отдать не являющееся вроде бы даже уступками. Нет, если так, надо бы ещё поторговаться.

— Я не могу вернуться, не получив ни кусочка территории.

— А я не могу уступить ни кусочка территории своих новых вассалов.

Тут в шатёр бесцеремонно ворвался генерал, несмотря на попытки его остановить, и брякнул:

— Вы там, снаружи, отцепитесь! Я не в переговоры лезу! Меня срочно прислал коннетабль принц Клингор. Войска Тромы уходят из города. Долго вы ещё будете болтать? Если у нас не мир, то он сейчас их атакует!

— Приструните своего принца! — взмолился король Астар.

— Да ты что, кузен! Я сам его боюсь! — искренне ответил Красгор.

— Что делать?

— Быстрее подписывать мир! Терпение Клингора лопается. Следующие мирные переговоры тебе придётся вести у себя в столице как нашему пленнику!

— Согласен на всё! Но хоть кусочек территории отдайте в наше распоряжение!

— Ладно. Во избежание пограничных конфликтов некоторые области княжеств не более чем на пять вёрст от границы и по границе согласен отдать вам в бессрочное управление при условии, что тамошние люди платят налоги своим князьям и подчиняются своим законам, а вы имеете право построить свои заставы и держать в них гарнизоны не более чем по двести человек в каждом княжестве.

— Согласен. По крепости в каждом княжестве.

— Не по крепости, а по заставе. И немедленно отпускаете без выкупа всех наших пленных и пленных из трёх княжеств, даже знатных персон.

— Согласен. Сообщите принцу, что мир согласован.

Астар ожидал, что в честь мира Красгор согласится отпустить пленных, но он, когда был подписан мир, твёрдо заявил:

— Выкуп за рядового бойца десять золотых, за десятника двадцать, за сотника сорок, за знатных персон по договорённости. Я и так поступаю благородно, не беру с вас контрибуции за разорение княжеств. За две недели все ваши войска должны покинуть всю территорию княжеств, кроме мест будущих застав. Кто не покинет, пойдёт в плен. Вы, кузен, будете моим почётным гостем до полной очистки княжеств и возвращения пленных.

— Понял, — обреченно сказал «кузен».

Таким образом, западная война была закончена за два месяца.

Вечером Красгор с Клингором встретились наедине.

— Если бы я тебя попросил подыграть мне с генералом, ты не смог бы сделать лучше, чем сделал.

— А я посчитал, что в любом случае это будет грубо, но крайне уместно, — ехидно ухмыляясь, ответил принц. — Но я не понимаю одного. Зачем было идти на такую уступку, как свободная торговля?

— Уступка?!!! Этот тупарь Астар не понял, но и ты тоже! — И король Красгор весело захохотал.

— Объясни мне, — озадаченно попросил братец.

— Наши мастера искуснее и их больше. Наши купцы богаче и оборотистее. Свободная торговля выгодна нам, и только нам.

— Но ведь твои любимые собрания сейчас запротестуют!

— Вот и хорошо! Через несколько лет, когда станет ясно, что мы лишь богатеем от свободной торговли, я им это припомню, чтобы они поостереглись в следующий раз протестовать.

— Братец, — неожиданно сказал Клингор, поднимая бокал. — Честное слово, до сих пор меня время от времени посещала мысль, что я был бы лучшим королём, чем ты. Но сегодня я убедился, что это не так. Ты не вырвал у меня победу, а закрепил её и не дал мне увлечься, развивая уже ненужное наступление. За процветание нашей страны!

— За нас с тобой, братец! Мы ещё будем с тобой схватываться, но вместе нам управляться с этим осиным гнездом сподручнее.

— Именно так, брат-государь.

***

Принц Атар тем временем сдерживал знаменитого Жугэ на рубежах Ликангса. Конечно же, оказаться вдали от любимой жены вскоре после свадьбы и вдали от детей (Атар сразу же после возвращения ему титула правителя Сахирры перевёз в Кинсон двух сыновей и дочь от гетер, которых он узаконил немедленно после начала рокоша), не очень сладко, но такова судьба воина и настоящего мужчины. Хирринские добровольцы в основном остались в армии Атара, потому что их увлекала сама мысль сразиться с легендарными шжи и знаменитым Жугэ. Да и цель похода была благородной: спасти княжество Ликангс.

Сразу после начала войны король Красгор объявил, что Старквайя не претендует на Ликангс и будет защищать его независимость и целостность. Поэтому остатки ликангсской армии присоединились к старквайской. Правда, злосчастное поражение Тиргора заодно нанесло большие потери присоединившимся линкангсцам, но холодный и безжалостный террор шжи на занятых ими землях приводил всё новых добровольцев.

Князь Ликангса ухитрился в самом начале войны попасть в плен вместе со всей семьёй и ходили упорные слухи об их гибели. Так что после войны, как чувствовал Атар, одной из проблем будет подбор нового князя. Атар считал, что если он выдержит кампанию, у него будут наибольшие шансы на этот титул, и поэтому заранее очаровывал ликангских дворян и граждан. Конечно, по богатству Ликангс не сравним с Сахиррой, и находится в медвежьем углу Империи. Формально территории к востоку и северо-востоку от Ликангса были под юрисдикцией Зинтриссы, а фактически они оставались полуварварскими. Но зато это независимое княжество. Если варвары поднимут успешное восстание против Зинтриссы, то можно будет затем и территорию округлить.

Через пару дней после того, как Атар обосновался на рубеже Ликангса, к нему в шатёр пришла депутация от хирринских добровольцев, местных дворян и его собственных командиров.

— Твоё высочество, армия отдохнула после перехода. Воины рвутся в бой. Разведчики, как мы слышали, сообщили, что вокруг серьезных отрядов врага нет, а близлежащие городки и крепости плохо укреплены и защищены. Веди нас в бой. Мы покажем этим шжи, как гробы посылать.

— Я должен вас предупредить, — возразил принц Атар, — Лян Жугэ — коварнейший и опытнейший противник. Он наверняка предвидел, что наши люди рвутся в бой, и подготовил адские сюрпризы.

— Смелого стрела боится. Мы будем соблюдать разумную осторожность. Если ты, принц, опасаешься вести нас в бой, то я сам готов повести войско и отбить город Арклитай, — заявил имперский граф Срин Тростэу, племянник князя Ликангса и, возможно, последний оставшийся в живых из его семейства.

— Что же, граф. Я даю тебе пятнадцать тысяч воинов и подтверди свои слова делом. Но знай, что, если ты потерпишь поражение и потеряешь армию, лучше кончай с собой. Я тебя казню за дерзость и глупость. Все слышали эти слова? — резко завершил принц.

Когда граф ушёл, принц оставил в лагере больных воинов, велел им разжигать костры и бить в барабаны, и двинулся вслед за графом. Терять войско не хотелось, вот дурака и смутьяна было не жалко.

Когда граф приступил к городу, он легко снял охрану ворот и прорвался внутрь. Вышедшие на улицу жители, вид которых вызывал жалость и брезгливость, приветствовали избавителя от тирании шжи и кричали, чтобы принц быстрее мчался на центральную площадь. Там во дворце наместника содержатся члены княжеского семейства. Войско втянулось в город и помчалось в центр. Отдельные мародёры сунулись в дома, но никто на них не обращал внимания. А в домах их быстренько и по-тихому прикончили спрятанные солдаты шжи, которые держали в заложниках членов семей горожан, чтобы те не говорили лишнего.

Подойдя к дворцу, Срин Тростэу услышал крики: «Спасите! Нас убивают!» Он узнал голоса своих сестёр. Не помня себя, граф бросился во дворец и пал на его пороге, утыканный стрелами, как ёж. Одновременно из домов начали лететь стрелы в воинов. А отряд, оставленный охранять ворота, атаковали шжи, сидевшие в засаде. Но тут появился принц Атар, разогнал атакующих шжи и позволил воинам выйти из города, прежде чем в другие ворота зашли основные силы Жугэ.

Подводя итоги сражения, принц сказал:

— Мы потеряли две тысячи человек. Зато теперь вы на своей шкуре убедились, с каким противником имеем дело. А опыт в данном случае — самое важное.

На следующий день Жугэ прислал в лагерь принца трупы и графа Тростэу, и всех членов семьи князя, с письмом сожаления, что он был вынужден убить пленников, дабы их не освободили в ходе штурма города. Атар похоронил княжеские останки с честью. А царь всех шжи Чжан сын Лана заявил, что назначит нового князя Ликангса сам и с этой целью самолично прибудет в княжество. Услышав об этом, Жугэ ответил, что он не желает быть князем, поскольку твёрдо решил после этой войны уйти в монастырь и замаливать свои тяжкие грехи. Возраст Жугэ — 80 лет — не был в этом мире возрастом дряхлости: средняя продолжительность жизни в нормальных условиях за столетия безжалостного отбора и тренировки увеличилась до 90 лет. Но Жугэ сразу же сделал своим заместителем старшего сына и стало ясно, чью кандидатуру продиктует Жугэ царю. А насчёт монастыря все, знающие Жугэ, были уверены, что тот поступит именно так, как сказал.

После неудачного штурма города принц разведал новое место для лагеря и ночью увёл свое войско, оставив нескольких рабов с приказом отбивать время и поддерживать огни. Когда принц отошёл на несколько верст, сзади вспыхнуло зарево. Чудом спасшийся раб сообщил, что через пару часов после ухода принца на лагерь напали воины Жугэ. Принц считал, что взял моральный реванш, и сожалел лишь, что не подождал возле лагеря, чтобы напасть на неудачливых нападавших.

Реванш Жугэ не отстоял очень далеко по времени. Примерно месяц вылазки удавались принцу, он перехватил несколько обозов. Войско его рвалось в бой. И тут он узнал, что в столице Ликангса вспыхнуло восстание. Рассчитав, что Жугэ завтра же уйдёт из лагеря, принц этой же ночью отдал приказ атаковать лагерь Жугэ. Но Жугэ, в свою очередь, предугадал действие принца и разделил своё войско на две части. Одна атаковала атакующих, а другая тем временем взяла и разграбила их лагерь. Основательно потрепав войско принца, который сам получил лёгкую рану в этом бою, Жугэ ушёл подавлять восстание, что и проделал со всей возможной основательностью и жестокостью. А принц, утешив себя изречением: «Победы и поражения — обычное дело воина», перенёс, воспользовавшись случаем, свой лагерь на более благоприятное место в княжестве Ликангс. Теперь Жугэ не мог говорить, что полностью захватил княжество.

В таких мелких стычках проходили месяц за месяцем. Принц был даже благодарен Жугэ за своё жестокое, но основательное военное обучение на практике. Ясно было, что близится решающий день войны и на этом фронте. Поскольку принц уже научился чуять ловушки Жугэ, Жугэ должен был, если его репутация соответствует истине, подготовить нечто новое и решить кампанию одним ударом.

***

Урс месяц за месяцем проходил покаяние. Раз в две недели его исповедовал сам настоятель, заставляя его рассказывать всё больше и больше о взглядах, обычаях и верованиях Желтых. Через полтора месяца покаяние было чуть смягчено: свет оставляли также на время еды, которую стали давать каждый день. Урса даже сводили в баню и сменили ему рясу. Судя по всему, настоятель был им доволен.

Но однажды в темноте женский голос запел о солнце, красотах и радостях мира, о Божьей благодати, их осеняющей.

Песнь ангела-художницы

На бархате неба, ночною порою

Жемчужные звёзды горят.

Сияют, и вместе с янтарной луною

В озёра и реки глядят.

Бесшумные рыбы там в водах глубоких

В таинственном танце скользят.

Над ними в воздушных, прозрачных потоках

Поющие птицы летят.

И шепчут деревья, сплетаясь ветвями.

И волны им плещут в ответ.

Сады в изобилии блещут цветами.

Встаёт над землею рассвет.

Оранжевый солнечный диск, просыпаясь,

Обходит владенья свои.

И трелью волшебной в лесах заливаясь,

Поют на заре соловьи.

Там радуга в небе, трава под ногами,

Просторов бескрайняя ширь.

Там горы покрыты седыми снегами.

Прекрасен Божественный Мир!

И радуют взор все богатства земные,

Ласкают там взор небеса,

И в этом прекрасном и красочном мире

Повсюду нас ждут чудеса.

Лишь душу омой ты росою рассветной,

И сердце открой для добра,

И жизнь твоя будет всегда интересной,

Счастливой с утра до утра.

И труд будет в радость, и сон будет в сладость,

Прекрасную встретишь любовь…

И Бога за мир этот дивный прославишь,

И в детях продлишь свою кровь!

Где радуга в небе, цветы под ногами,

Просторов бескрайняя ширь,

Поля и леса богатеют плодами –

Прекрасен Божественный Мир!

(Несущая Мир)

Урс был в растерянности. Это ангел? Но откуда здесь голос ангела? Это коварный горний служитель Кришны? А может, это кто-то из Победительниц? Нет, это слишком дерзновенно, и такую мысль надо гнать от себя. А про возможность того, что это был человеческий голос, Урс даже не подумал: откуда такому красивому голосу звучать в подземелье? И как он донёсся до кельи? Но после этого у крестьянина окрепло желание выйти после покаяния в мир и прожить там достойную жизнь.

Через восемь месяцев покаяние было ещё смягчено. Еду стали приносить два раза в день, и молиться Урс стал вместе со всеми монахами и паломниками в церкви, правда, стоя у входа, не переступая её порога. Паломники с любопытством смотрели на кающегося разбойника, щурящего глаза от непривычного света и ни с кем не разговаривающего. Но вскоре настоятель лично отругал его за гордыню и излишнюю ревность, и велел отвечать вежливо и пристойно на прямые вопросы паломников, принимать от них милостыню, чтобы затем отдать в общий котёл монастыря. Так что пришлось Урсу овладевать искусством обходительно и уклончиво отвечать на вопросы.

А ещё через пару месяцев Урса вновь вымыли в бане, провели в покои настоятеля и тот сказал ему:

— Я доволен твоим поведением, мой кающийся сын Урс. Желаешь ли ты надеть рясу послушника и затем принять постриг в нашем монастыре?

— Нет, я хотел бы, если ты, отец игумен, не прикажешь другого, прожить жизнь честным мирянином.

Игумен вздохнул: видно было, что он ожидал такого ответа, но был им разочарован.

— Мне это предсказывали из Великого Монастыря. Они настойчиво требуют тебя для исследования. Я объявляю твоё покаяние успешно выдержанным, выдам тебе грамоту об очищении и ты, в сопровождении нашего монаха брата Лина, отправишься завтра же в Великий Монастырь Ломо.

— Повинуюсь, отец игумен, — с некоторой грустью в голосе ответил Урс.

Урсу в принципе хотелось бы занять надел рядом с этим монастырём. Он чувствовал духовное влечение к игумену и хотел бы быть рядом с ним. Другие монахи монастыря часто не вызывали у него симпатий: в них проскальзывали лень, чревоугодие, спесь, а, может, и другие грехи. А теперь он понял, что Судьба его навсегда уносит.

По дороге в Ломо путникам встретился конный воин. Приглядевшись к Урсу, он сказал:

— Неужели Ревнивый Бык?

Урс, вспомнив слова священника, которые не отменил настоятель, поклонился и сказал:

— Когда-то я им был.

— А теперь укрылся под монашеской рясой?

— Нет. Я прошёл жестокое покаяние, очистился и теперь иду завершать очищение в Великий Монастырь, — и Урс показал свиток с печатью монастыря.

Шедший рядом с ним монах подтвердил слова Урса.

— Ну что с тобой делать? Хоть в розыск ты не объявлен, награду за тебя мне бы дали. Но грех великий убить покаявшегося. Так что благослови меня, и я забуду об этой встрече.

— Недостоин я благословлять тебя. Я великий грешник, не до конца очищенный.

— Недостойно говорить такие слова, брат Урс! — вдруг возмутился монах. — Часть благодати, полученной тобой, ты обязан отдать по просьбе.

И Урс благословил воина.

В Великом Монастыре его вновь исповедовали, затем он предстал перед самим Пресветлым Владыкой, и тот его благословил на честную мирскую жизнь, велев наняться на первую работу либо взять первый надел, который ему встретится. Почти сразу на выходе из монастыря Урсу встретился вербовщик в армию принца Атара, что вела тяжкую войну в Ликангсе. Поскольку у него была грамота об очищении из Великого Монастыря, ему даже заплатили вербовочные. Иначе зачли бы вербовку как амнистию бывшему разбойнику. Так Урс стал профессиональным воином.

Словом:

В пылу сраженья

Бьётся булатом боец.

А полководец,

Битву увидев умом,

Планом врага поразил.

[1]    Это стандартный принцип военной и шахматной стратегии. Если всё время висит угроза, и предотвратить её исполнение очень трудно, то часто эффективнее терроризировать ею противника, заставляя его концентрировать все силы на обороне уязвимого места, чем хапнуть, что плохо лежит, и освободить его силы для других задач.