Глава 2. Шмель и лилия

Принц Клингор, Четвёртый наследник престола королевства Старквайи, пятый час трясся в седле по дороге в деревушку Колинстринна в предгорьях Ломо, ещё года три назад Победителями забытую. Теперь там частенько бывали богатые и знатные люди: здесь обосновался прославившийся Мастер-отшельник Тор Кристрорс. В селе появился большой трактир и таверна с комнатами для вассалов и прислужников знатных гостей.

Местный кузнец Исс Линномор тоже был доволен: Мастер не был ему конкурентом, а работы у кузни здорово прибавилось (мелкие неполадки у знати или свиты всегда бывали), оплачивалась она, как правило, намного лучше. Конечно, увеличился и риск схлопотать вместо платы оплеуху, особенно если знатный гость приезжал в кузню после неудачного (по его мнению) торга с оружейником, так что поворчать тоже было на что… Тем более, что год назад умерла жена Исса Эасса, а вновь жениться Исс не желал: слишком любил свою супругу.

Дочь кузнеца Эсса Линномор Каррина, по традиции ставшая деревенской травницей, заодно зарабатывала поставкой Мастеру трав, необходимых для каких-то секретных рецептов. Кузнец порою мечтал породниться с Тором, но в последнее время стало казаться, что время упущено и это недостижимо.

Двор Мастера уже напоминал усадьбу. Барон сдал его роду в вечную аренду часть деревенских земель вместе с живущими там смердами, а вскоре Тор их выкупил, сделав для Таррисаня драгоценный боевой топор. Тот преподнёс его старшему сыну канцлера, любившему не очень стандартное оружие и воображавшему себя крутым воякой и опытным полководцем. Барон не прогадал: деревня теперь приносила раз в десять больше дохода. Он познакомился накоротке со многими влиятельными вельможами и знатными могущественными владетелями, пользовавшимися его гостеприимством, посещая деревню. Таррисань, соответственно, по полгода проводил в разъездах, отдавая визиты и выхлопотав места получше для своих наследника и третьего сына. Теперь он был озабочен судьбой четвёртого сынка.

Но вернёмся к принцу. Увидев на обочине родник, рядом с которым была каменная беседка и несколько лавок, он решил сделать привал. Там поджидала молоденькая крестьянка. Барон ввёл дежурство: девки и молодухи по очереди встречали гостей. Девственниц практически не осталось (пожалуй, лишь дочь деревенского кузнеца Эсса; она вроде бы заглядывалась на Мастера, но тот её полностью игнорировал), и супружеская верность теперь у жителей хромала. Зато дома стали намного более зажиточными. В таверне и трактире появились разбитные служанки и рабыни. Тор купил трёх красивых рабынь и нанял пару симпатичных прислужниц. Это было неудивительно: свободных женщин Кристрорс чурался из-за сломанного носа и шрама на пол-лица, заодно захватившего часть волос и изуродовавшего ухо. Впрочем, многие девушки считали, что такой шрам — всё равно, что шрам воина, полученный на поле сражения, и были бы рады, если бы этот угрюмый медведь обратил на них внимание.

Принц снисходительно кивнул девушке и предоставил желающим из своей свиты ухаживать за ней. Сам он выпил немного воды с вином и расспросил о местном бароне: ведь крестьяне зачастую знают такое о своих господах, что великосветские сплетники и не заподозрят. А жёсткое военное образование Клингора развило в нём привычку, отправляясь куда-то, разведывать всё, что можно, не теряя при этом времени. Барон оказался обычным типом захолустного помещика, неожиданно поймавшего Судьбу за волосы. Он был, вообще говоря, скуповат, но стремился демонстрировать знатным гостям радушие, а сам изо всей силы пытался их использовать, чтобы вылезть наверх.

Сначала крестьянка не поняла, кто с ней разговаривает. Одет был принц проще свитских. Обращался без всякой спеси. Насколько дорогое оружие висит у него на поясе, молодуха не могла оценить. И лишь когда один из сопровождавших обратился к её собеседнику: «Твоё королевское высочество», девица онемела и раскрыла рот. Клингор, раздосадованный, отвлёкся, а девушке объяснили, кто это. Когда к ней вернулся дар речи, крестьянка сказала, подхихикивая:

— По-моему, наш барон Тринь Таррисань еле добежит до места отдохновения, узнав, какой гость к нему нынче наведывается. Слухов, что твоё высочество приближается, не было.

Принц довольно ухмыльнулся. Наставники говорили ему, что худшая из привычек знати — трубить повсюду о своих намерениях. Настоящий полководец и властитель должен неожиданно появляться там, где нужно и где его не ждут. Правитель при этом может узнать немало нового и интересного про жизнь народа, а если дать подготовиться, управляющие и чиновники всегда спрячут концы в воду и организуют народное ликование.

Тут внимание принца отвлекла ещё одна девушка, проходившая мимо с корзиной трав. При властителе его свита, конечно же, отдала должное красавице, но держала себя в рамках, соблазняя лишь пристойными словами. Клингор посмотрел на её свежее лицо и свежие травы в корзинке, и захотелось задержаться в этих местах. Он попросил подвести девушку к себе.

Та глубоко поклонилась королевичу, отметившему изящество движений, с каким достоинством, редким для дочери простолюдина, красавица держится, а также высмотрел в разрезе пеплоса красивые груди.

— Ты, наверно, младшая сестра Великого Мастера?

— Я дочь деревенского кузнеца Исса Линномора, Эсса Линномор Каррина. Великий Мастер всегда с уважением относится к отцу как к честному человеку и хорошему знатоку своего дела. Я не раз слышала, как он звал к себе отца посоветоваться о важных делах. Так что наша семья уважаемая и не бедная.

Глядя на серьги и ожерелье девушки, принц отметил, что семья хорошего достатка, хотя, конечно, по меркам высшего света нищая. На двойную фамилию он почти не обратил внимания: дамы, выходящие замуж за людей ниже себя по положению, частенько сохраняли второе родовое имя, и их дочери носили его до замужества. А настоящих женских родов в Империи было по пальцам пересчитать. Клингор мельком подумал, что хорошо бы было, если бы все его подданные в провинции были бы столь здоровы физически и морально, зажиточны и воспитаны, как эта девушка. Управлять ими было бы намного легче, чем истеричной голытьбой и жадными типами, вообразившими себя богатеями.

— Ты умеешь ездить верхом?

— Конечно. Иначе во многие места, где растут лучшие травы, не доберёшься.

— А под пеплосом у тебя спрятан кинжал, как полагается у таких независимых девушек? — добавил принц, улыбаясь.

Что-то расположило Эссу к этому высокородному типу, сейчас выглядящему просто красивым и обаятельным молодым мужчиной.

— Зачем за пазухой? В причёске ему самое место. Скован он Великим Мастером в подарок моему отцу, так что кольчугу пробьёт, — сказала она, вынув кинжал и показывая его принцу.

Отделкой клинок был простой, но чувствовалось, что металл прекрасный. Это титановый сплав Великих Мастеров, обычную кольчугу он пропарывал легко.

— Чувствуется, что Мастер благоволит твоему отцу.

— Я уже говорила, что они очень уважают друг друга. Кажется, что Тор чванится, но как иначе вести себя с этой знатью, с нашим бароном, да и деревенские, не держи он их на расстоянии, стали бы наглеть. А с отцом он может иногда отвести душу. В город-то Мастер Тор не ездил, как здесь обосновался. Даже прислугу ему мой отец подбирал и рабов покупал.

— Так что, твой отец у Мастера вроде управляющего?

— Вроде друга! — обиделась девушка на подкалывание.

— Слушай, — перешёл на спокойно-повелительный тон Клингор. — Я велю подвести спокойную заводную лошадь с женским седлом, ты отправишься в село с нами. А то сейчас мои спутники ведут себя вежливо, но ты столь прелестна, что отпусти тебя одну, я бы ни за что не ручался. Судя по всему, ты — честная девушка?

От такого прямого вопроса Эсса покраснела.

— И ты хотел бы сделать меня бесчестной? — отрезала она.

— Нет, что я хочу, то я и хочу. Сейчас я желаю в целости доставить тебя к отцу и жениху, если он есть у такой недотроги.

— Отец мечтал посватать меня за Великого Мастера, — вдруг призналась Эсса.

— Этот Великий Мастер заодно и великий дурак, если он надеется найти себе невесту лучше, — ответил Клингор.

— Твоё высочество уже стало ухаживать за мной, — сказала девушка, вспрыгивая на кобылу. — А говорил, что просто хочешь доставить меня домой.

— Когда пчела видит красивый цветок, она не может удержаться, чтобы не насладиться его запахом. Но только глупая пчела сядет на бутон, когда он ещё не раскрылся или когда рядом находится ловушка.

— Пчёлкой-то тебя, принц, не назовёшь! — неожиданно для себя улыбнулась девушка. — Скорее ты — шмель, самый большой в своём гнезде, король шмелей.

— Ты тогда не обычный цветок, а пышная лилия на рассвете, вся в блёстках росы, — уже откровенно стал расточать комплименты принц, намекая на классическое стихотворение.

Роза шипами коварно грозит,

Рожки овца выставляет на вид.

В вихре любви только Лилия белая,

Всей красотой открывается, смелая.

(Уильям Блейк)

— Можешь считать, что я тебе коварно грожу, — улыбнулась Эсса, уловив намёк. — Наверно, на ту, что рожки выставляет, я всё-таки не похожа.

Свита за спиной сдержанно заулыбалась, и принц (как бывало уже многократно) проклял своё положение, когда ни шагу нельзя ступить так, чтобы все не узнали и кто-то что-то не стал придумывать. И вдруг он загрустил:

— Ты не представляешь, насколько права насчёт короля шмелей. Очень скоро наш добрый король поженит меня на ком-то, чей отец или брат нужен из политических соображений, и стану я королём гнезда, где толстая и неповоротливая царица будет производить новых шмелей, дабы наш род не захирел.

— Такова судьба многих, и не только коронованных особ. Мой отец отдаст меня за нужного ему по делам цеха либо тоже по «политическим соображениям», — ответила Эсса.

— Например, за Великого Мастера? — подколол принц.

— Этот мастер похож на медведя, выскочившего из ловушки. Он нелюдим, ни на кого из женщин не смотрит. Наверно, ему кажется: если он был ранен, то стал уродом, — вдруг с горечью сказала Эсса.

Полноправные граждане слуг и рабов за людей почти не считали. А кузнец, как мастер цеха, был не простым гражданином, хотя, конечно, в глазах знати оставался простолюдином.

***

За разговорами кавалькада подъехала к деревушке. Эсса показала и свой дом, как полагалось кузнецу, стоящий на развилке дорог в замок и в деревню, и поместье Великого Мастера, в глубине распадка, несколько в стороне от деревни. Оруженосец принца подошёл помочь девушке соскочить с коня, но принц сам взял её за руку и неожиданно поцеловал в губы.

Рука Эссы метнулась к причёске, но сразу же упала. Ведь нападать на принца — самоубийство всей семьи. Да, честно говоря, очень симпатичен девушке был Клингор. Эсса просто грустно сошла с лошади и понуро отправилась домой. А принц был уверен, что теперь-то красавице деваться некуда, ведь молва ославит её его любовницей. Он в наилучшем настроении отправился к Мастеру, а челядинцам велел остаться у кузницы, поправить всё, что нужно, и расплачиваться, не скупясь.

После длительной торговли принц спросил Мастера:

— Правда ли: чтобы оружие идеально слушалось своего хозяина, нужно быть вблизи всё время его ковки?

— Не всё время… Но почти каждый день, а иногда по нескольку раз… Я буду говорить, когда именно надо быть, если твоё высочество решится остаться здесь на полмесяца моей работы. Это наш секрет — Великих мастеров. А чтобы не потеряться, он заодно хранится в Потаённом Монастыре и Потаённом Храме. В оружие ведь можно заложить душу. Злую, от Князя мира сего, легко. Но тогда оружие будет жестоко ко всем и может быть повёрнуто против владельца. А твой меч, щит и кинжал будут плохо слушаться следующего хозяина, если он не умиротворит их душу. Правда, душа их станет, прежде всего, заботиться о том, чтобы защитить хозяина. Но на войне часто единственная оборона — быстро убить врага.

Произнеся эту рекордно длинную для себя тираду, Мастер-Медведь (как его прозвали), достал боевой молот, отдал подмастерью и велел атаковать себя. Вроде бы хозяин не уклонялся, но оружие скользнуло по его панцирю. Затем Тор взял молот обратно и попросил шесть спутников принца напасть на него. Правда, он занял благоприятную позицию в углу двора. Через минуту все мечи и топоры атакующих лежали на земле.

— Значит, и в твоём оружии есть душа?

— Конечно. Я его сам ковал для себя, как и полагается Мастеру.

— А как ты прекрасно орудуешь молотом!

— Последний мой учитель был Суктраккит.

— Ааа, знаменитый воин из древних линьинцев! Он даже принцев не всегда в ученики берет.

— Помню, что ты у него не учился.

— Мой учитель Лор Элитайя его всегда не любил. Но кто из них лучше, не знаю и предлагаю тебе сравнить наши школы.

— Вызываешь на поединок? Мне невместно с принцем драться.

Принц отметил нарочитую грубость ответа как раз тогда, когда такой медведь должен был сгрубить, и его некоторую двусмысленность: первый смысл — что оружейник недостоин драться с принцем, второй — что он не может рисковать по столь мальчишескому поводу, а подраться-то мог бы…

— Мы будем, если тебя не затруднит, каждое утро на рассвете проводить учебные бои и учиться друг у друга, — демонстративно вежливо ответил принц.

— Давно хотел косточки как следует размять! Драться будем настоящим оружием, но наденем на него защиту. Ненавижу учебные игрушки! — ответил Мастер, делая паузу между каждыми двумя фразами чуть не по целой минуте.

И оба столь разных человека вдруг улыбнулись друг другу. Принц понимал, что в учебных боях ему часто поддавались, как Высокородному, и соскучился по упрямому и искусному противнику. А Тор просто обрадовался возможности отвести душу с кем-то сравнимым по уровню.

Только ушла к замку кавалькада принца, как загомонили слуги и подмастерья.

— Чего раскаркались, вороны? — строго спросил хозяин.

— Эсса приехала в кавалькаде принца и на глазах у всех расцеловала его. Говорят, сегодня будет ночевать в замке, а затем принц её увезёт и возьмёт в свиту.

Вроде бы Тор не обращал внимания на дочь приятеля и не допускал никаких мыслей о ней, даже когда её отец прозрачно намекал о возможной свадьбе, но сейчас ему стало невыносимо больно. Он понял, что просто страшно боялся получить отказ, и вдруг представилось ему, как сжимает в объятиях «самую любимую» рабыню Имир, а перед глазами стоит Эсса. Ведь так на самом деле и бывало, особенно если Мастер немного выпьет или очень устанет за день.

— Трус проклятый! Не зря меня Учитель называл стервец! Стервец обделавшийся!

Тор даже не заметил, что это ругательство вырвалось у него вслух и чётко. Челядь, давно уже понимавшая, что на самом деле он и Эсса неравнодушны друг к другу и подсмеивавшаяся над глупостью хозяина, разбежалась. Они боялись прыснуть смехом при Мастере и получить вместо него взбесившегося медведя.

***

В избушке кузнеца тоже творилось нечто невообразимое. Отец был разгневан, что Эсса приехала в кавалькаде какого-то знатного типа, да ещё целовалась с ним на глазах у всех. Но разборку с дочерью пришлось отложить, принимая заказы и торгуясь. Попутно Линномор выяснил, кто этот аристократ, и остолбенел.

Принц Клингор в тот момент считался вероятным наследником престола. Здоровье Наследника-ребёнка было весьма слабым. Сам царь тоже казался болезненным и хилым. Второй и третий наследники были в преклонных летах и казалось, что они вот-вот умрут. А если уж кто-то из них окажется первым, то, как полагалось в таких случаях по обычаю, откажется брать престол, сославшись, что ему уже пора думать не о мире, а о душе.

Настроение кузнеца полностью переменилось. Он, кое-как закончив дела и поручив работу подмастерьям, бросился к дочери, уныло сидевшей в своей комнатке, ожидая взбучки и прочих неприятностей. Вместо трёпки отец принёс ей лучшего вина из погреба и стал говорить, как важно попасть в свиту принца, поскольку он скоро станет королём. А ещё лучше родить ему сына. Без мужа Эсса не останется, принято у знати своих любовниц выдавать замуж за челядинцев. Тем более у короля…

— Отец, жадность и честолюбие ослепили тебя! — когда прошёл первый шок от непрестанных уговоров отца, ответила Эсса. — Если ты хотел для меня высокого положения, почему ты струсил прямо поговорить о браке с Мастером Тором? Жена Великого Мастера, который прославится по крайней мере на три поколения — очень почётное и выгодное положение. Ты смалодушничал, а теперь гонишься за светлячком сквозь колючие лианы. Этот золотой шмель посидит немного на цветке и улетит к другому, оставив меня опадать в одиночестве. Не буду я его любовницей, хоть молва меня такой уже ославила!

Отец хотел побить дочь, но побоялся в критический момент испортить её красоту. А через пару минут он уже внутренне ухмыльнулся: «Мой характер, хоть и девка! Я поэтому в городе не остался: не хотел, чтобы мне все указывали, что делать! А ведь правда, не только Тор дурак, но и я тоже! Теперь придётся её уговаривать, обратного пути нет. Да и неравнодушна на самом деле она к принцу, наверно. Вот ведь как прозвала: не раззолоченный ублюдок, а золотой шмель!»

Ближе к вечеру прискакала пара дворян с заводной лошадью. Один был челядинец барона Хань Хурриган, другой — Лунь Косъатир из свиты принца. Хань высокомерно приветствовал кузнеца, а Лунь ему улыбнулся.

— В знак уважения к твоим и дочери заслугам и верности барон милостиво дарует твоей дочери платье для приёмов и верховую лошадь. Он зовёт её сегодня вечером на пир в честь принца как личную гостью принца и королеву танцев.

— Ну-ну! — только и произнёс кузнец. — Благодарю господина за милость, и сейчас же отнесу подарок дочери.

— Нам велено её подождать. Пусть собирается не особенно торопясь: пир начнётся после заката солнца, — сказал, милостиво осклабясь, Хурриган.

Отец со смешанным чувством отнёс платье дочери. Одеяние было из тонкой дорогой материи, не аляповатое, красивого бордового цвета, с широким роговым поясом, сделанным так, что им можно было заодно поддержать грудь, с большим вырезом на груди и с разрезами внизу до самой талии, чтобы лучше развевалось во время танца. Дочь подержала платье в руках. Одевать такое полагалось на голое тело. Ей вспомнились слухи (неизвестно, правдивые или нет; скорее всего, иногда было так, а иногда не так), что после пары танцев королева должна плясать совсем нагой, и что королевами танцев обычно были гетеры. Но отказаться от подарка означало смертельное оскорбление.

Эсса попросила отца выйти, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Она хотела было выскользнуть через заднюю дверь, вскочить на лошадь и ускакать куда глаза глядят… Но куда они глядят??? Тор сейчас её не примет, судя по всему. Ускакать куда-то с маленьким кошельком денег и без всякой защиты означало скорее всего попасться в лапы намного худшим отца или принца. Упрямо сжав губы, девушка приняла решение: стала умащаться и одеваться, обув скромные, но новые и удобные сапожки, завязав волосы бордовым платком. Затем со вздохом надела платье, устроила пояс поудобнее, и, чувствуя себя хуже, чем нагой, вышла к сидящим в тени и попивающим вино с сыром и зеленью челядинцам. Они разглядывали её, но больше ничего не допускали, крепко запомнив, что это — дичь принца.

— Где моя лошадь? — с некоторой долей высокомерия в голосе спросила Эсса. Хурриган вскочил и подвёл к ней красивую гнедую кобылку. Эсса отметила, что седло не мужское, но сидеть в нём нужно по-мужски, и про себя подумала, что всю дорогу она будет ехать с практически открытыми ногами.

— Прелестница, эту кобылу зовут Олли. Она от знаменитого жеребца Каруна, — прокомментировал Хурриган. — Помочь тебе забраться в седло?

— Проверим, сойдусь ли я характером с лошадью, — сказала Эсса и внезапно сама легко вспрыгнула в седло, не обращая внимания на обнажившиеся ноги.

Эсса повела кобылу сначала шагом, затем рысью, опять шагом, и постепенно добилась взаимопонимания с ней. Так она проехала пару кругов. Когда убедилась, что чувствует лошадь, а та — её, пустилась в галоп. Челядинцы вначале привстали, но потом заметили, что Эсса возвращается, и поняли, что она просто объезжает кобылу под себя и привыкает к платью.

Девушка спешилась изящным прыжком, попросила одного из учеников отца обтереть лошадь и немного напоить её. Сама выпила чуть-чуть воды с вином, обтёрла душистой тряпкой лицо, грудь и руки, взяла сладостей, стала ласкать Олли и кормить её лакомствами. Лошадь доверчиво ткнулась хозяйке мордой в плечо. В другой ситуации Эсса была бы просто счастлива.

Наладив отношения с кобылой, дочь кузнеца зашла в дом к служанкам, без всякого стеснения сбросила платье и попросила слуг почистить его и привести в порядок перед пиром.

На себя Эсса набросила белое полотнище и ушла в свою комнату, сказав, что вернется через полчаса. Она вернулась с маленькой сумочкой, вновь умастилась благовониями, подвела глаза, чтобы лучше блестели, оделась и вышла во двор, где солнце уже клонилось к закату и почти коснулось горизонта.

— Поехали! — сказала девушка. — По-моему, королева должна прибывать на пир последней.

И Эсса улыбнулась, а челядинцы почтительно захихикали.

Кавалькада тронулась к замку. Скорость задавала королева танцев, так что ехали не торопясь, мирно разговаривая.

***

Принц с нетерпением ждал королеву танцев. Он не обращал внимания на девиц и жён мелких дворянчиков, возглавляемых младшей дочерью самого барона, вовсю пытавшихся атаковать его своими чарами. Девицы шушукались между собой: «Ишь какой, втюрился! И кого нашёл! Простолюдинку. Небось, она его своими травками приворожила, зелья-то она делает отменные, ведьма зеленоглазая!» Подобные разговорчики вела вся женская часть общества.

Мужская часть раньше опасалась ухаживать за Эссой, поскольку барон давно и чётко сказал: хоть одна девушка должна оставаться честной, чтобы не было стыдно перед высочайшими гостями. Теперь же мужчины, в зависимости от отношения к Таррисаню, либо восхищались прозорливостью и мудростью сюзерена, либо ругались, что такой кусочек достался чужаку.

Не так уж и прозорлив на самом деле был барон! Кузнец был не вассалом, а свободным полноправным гражданином, мастером очень уважаемого и близкого к королю кузнечного цеха Зоора, столицы королевства. Да и ныне покойная жена его была не из простых. А травница ведь может не только лечебное снадобье приготовить, но и коварный яд, так что лучше не рисковать… Сама Эсса старалась зря на глаза знатным визитёрам и наглой челяди приезжих не попадаться. Об их прибытии обычно было заранее известно от Мастера.

Мужчины азартно обсуждали, как Эсса пойдёт по рукам после отъезда принца. Ясно, что вторым будет барон, а дальше уже выстраивалась очередь. Сластолюбивые планы были прерваны пажом, наивно спросившим:

— А если принц её с собой заберёт?

— Не заберёт, — раздались неуверенные голоса. — Он таких девиц может найти по десятку в каждом уезде.

Но кое-кто задумался: а вдруг заберёт? Не лучше ли тогда заранее подольститься к Эссе, чтобы иметь потом доступ к принцу? Естественно, такие разговорчики велись подальше от главы стола, где сидели принц, барон, начальник личной охраны принца, жена и сыновья барона.

***

Эсса была на полпути к замку, болтая с провожатыми.

— Да, кстати, передайте барону большую благодарность за прекрасные подарки, — заметила Эсса.

— У тебя будет возможность лично отблагодарить его, и даже поцеловать, — улыбаясь, ответил Хурриган.

Темнело, как всегда, быстро. Малой луны сегодня не было, да и день был новолуния.

— Ох, я совсем забыла. Мастер Тор просил меня собрать заветные травки для оружия принца.

— Завтра ты сможешь это сделать, — сказал Хурриган.

Тут травница внезапно пустила лошадь рысью, свернув на малозаметную тропку в горы. Из-за кустов она закричала:

— Передайте принцу и барону, рада бы быть королевой пира, но некоторые травы собирают в полночь в новолуние!

Спутники остолбенели, а когда попытались броситься за ней, обнаружили, что в лесу ничего не видят. Эсса, когда подводила глаза, закапала в них капельки, называемые травницами «кошачьи слёзки», и во тьме теперь видела как кошка. Да и тропинку эту она знала прекрасно. Незадачливые провожатые отправились, ругаясь, получать взбучку от своих хозяев.

***

В пиршественный зал вошли, как побитые собаки, Хурриган и Косъатир, посланные за королевой танцев. Каждый из них подошёл к своему сюзерену и потихоньку отчитался ему в конфузе. Барон громогласно заругался, стукнул кулаком по столу и воскликнул:

— Эта простолюдинка оскорбила меня и тебя, блестящий принц! Она посмела отвергнуть наше приглашение! Я отправлю людей разыскать её и притащить.

— Не горячись, уважаемый хозяин! — хладнокровно произнёс раздосадованный королевич. — Не порть мне охоту. Заодно вспомни, что я приехал за драгоценным оружием, и что Мастер может обидеться за своего коллегу и друга, если уж статус полноправного гражданина и мастера из Зоора для тебя ничего не значит. Эсса заявила, что должна собрать травы для моего оружия именно в полночь в новолуние, тем самым можно считать, что она по всем правилам этикета вежливо отклонила наше приглашение. Что ж, тем интереснее становится.

А громко принц сказал:

— Мой дворянин рассказал мне, что Эсса по всем правилам поблагодарила за подарки и приглашение, но прибыть не сможет, поскольку срочно собирает травы для Великого Мастера и для моего оружия. А воин должен выше пира ставить отличное оружие. Так что я не считаю, что я, или барон, или кто-то ещё из присутствующих, опозорен. Человек предполагает, а Судьба и Победители располагают.

И барон, внутренне ругаясь, что его расчёты не оправдались, собственноручно преподнёс по кубку вина обоим посланцам и поблагодарил их за чёткое выполнение поручения. А королевой пира он назначил жену одного из своих дворян Коариссу, очень недурную на вид и известную своим не слишком тяжёлым поведением. Коарисса с удовольствием переоделась в платье королевы, заняла место рядом с принцем, а на третьем танце, как принято было на пирах у многих знатных особ, сбросила платье и танцевала лишь в сапожках. Ей досталось также вино с афродизиаком, подготовленное для Эссы, и она добилась своего: принц после пира увёл её в свою опочивальню, а наутро подарил ей драгоценный браслет.

***

Эсса вернулась домой после полуночи, в запачканном и разорванном платье и с набранными травами. Она ранним утром направилась к Тору с приготовленными ею травяными отварами и маслами. Эсса не сомневалась, что принц ещё спит, но сумела скрыть растерянность и раздражение, когда наткнулась на Клингора и Тора. Пара соперников, облачённых в доспехи, направлялась на поле для поединка. На меч принца был надет чехол, на молот Мастера — подушка из мягких трав. Королевич приветствовал беглянку. Она вежливо поклонилась и отдала снадобья Тору. Мастер, набычившись, лишь слегка кивнул и сказал: «Благодарю».

— Я чувствую, что мне нужно приготовить также снадобья для восстановления сил и от ушибов, — с лёгкой улыбкой сказала Эсса.

— Я буду рад получить снадобье, приготовленное твоими руками, и помощь от тебя, даже если для этого понадобилось бы получить тяжёлую рану, — изысканным слогом ответил принц. — Заодно напоминаю тебе, что ты мне должна поцелуй, и, поскольку вчера передо мной ты всё-таки слегка провинилась, прошу отдать долг.

— В нашем женском роду такой долг отдают ударом кинжала, — холодно сказала Эсса. — Но поскольку ты благородный принц, я отдам его тем, что повернусь и уйду.

И разочарованный Клингор отправился сражаться.

А местные люди судачили, что наследник престола, дескать, хотел, чтобы Эсса занималась с ним вместо нормальной любви неприличными штучками, которые выделывают столичные дамы и гетеры, и чтобы Эсса нагая танцевала перед всеми, и за это Эсса пригрозила ему кинжалом.

Принц и Тор остались довольны друг другом как соперники на поле сражения. Тор оказался, помимо большой физической силы, весьма ловким и быстрым противником, а коварные боевые приёмы Клингора невольно вызывали у Кристрорса восхищение. Действительно, снадобье от ушибов очень понадобилось обоим. Принц был слегка раздражён лишь одним: уж очень крепок был Тор и не совсем знал правила учебных поединков. Сильные удары в руку не лишали Медведя способности владеть оружием. Правило: получивший удар, который в реальном бою привёл бы к смерти либо ране, не дающей возможности продолжать бой, признаёт себя побеждённым в схватке, и противники должны получить передышку, он игнорировал. Так что практически все передышки были по инициативе принца.

Тор сводил королевича в свою баньку. Принц с удовольствием принял предложение достойного противника. Служанки промыли их ушибы отварами и налепили целебные пластыри. Они выпили травяных настоев и переоделись в обычные одежды. И, разукрашенные «боевыми шрамами», поединщики отправились по своим делам.

Тор был бы совершенно счастлив, найдя достойного соперника и человека, с которым можно поговорить по-настоящему. Всё-таки общества одного кузнеца ему не хватало. Жена кузнеца Эасса Ронартинс Каррина, наследственная травница одного из немногих женских родов, умерла почти год назад, а больше разговаривать в этой деревушке было не с кем: мелкие и ограниченные людишки. Подошёл также личный лекарь принца, седобородый старик, представившийся просто по имени: доктор Кусс. «Коновала», который был на службе у барона, Мастер откровенно презирал, а этот врач оказался достойным и интересным человеком. Но всё отравляла одна и та же, крутящаяся в мозгу, мысль: «Тупица и идиот! Проморгал свое счастье! Да и девушку толкнул на ложный путь! Ведь теперь все на неё набросятся, и либо в могилу сведут, либо в шлюху превратят!» Некоторое раздражение было против принца, но Тор винил прежде всего самого себя. Принц не думал о будущем приглянувшейся ему простолюдинки, но это было естественно для столь знатной особы. Больше Клингора было не в чем упрекнуть.

У принца, конечно, были свои мысли. Поведение Эссы ещё больше раззадорило его. Он твёрдо решил: если только король не передаст ему срочное повеление или что-то важное не случится в его уделе, пожить здесь, отдохнуть от разных церемоний и интриг, пока две недели будет коваться и одушевляться оружие. Поскольку пользоваться гостеприимством наглого и примитивного барона очень не хотелось, принц попросил Таррисаня срочно велеть своим мастерам и вассалам возвести домик для знатных гостей, желающих остановиться надолго, которым невместно жить в таверне. Принц щедро отсыпал золота на строительство. Барон дважды отказывался, но потом нашёл прекрасный выход: взял половину золота и сказал, что домик для гостя и домик для свиты они будут строить пополам. Впрочем, золота вполне хватало для постройки домика. А насчёт припасов для строительства барон с гордостью сказал, что сам был намерен строить кое-что, брёвна, камни и прочее уже подготовлены и сложены. Принц вздохнул с облегчением: дня через три можно будет меньше опасаться, что гордящийся умом и хитростью барон втравит его, чтобы угодить гостю, в неприятную ситуацию типа созданной идеей сделать Эссу королевой танцев. А пока что принц, к огорчению местных девиц и молодух, избавился от большей части своей свиты, разослав по разным делам либо предложив просто пожить в близлежащем городке.

Через три дня вечером принц въехал в свой временный небольшой домик. Четверо оставшихся слуг и спутников поселились в ещё одном новом домике неподалеку. Два дня из этих трёх Клингор и Медведь заодно дрались по утрам, за пару дней наиболее болезненные ушибы первого дня уже заросли. Эсса редко попадалась на глаза королевичу. Тот в конце концов заехал к кузнецу, заказал ему подковать лошадь и заплатил, не торгуясь. По обычаям в таком случае заказчика должна была угостить вином жена либо дочь мастера. Эссе пришлось поднести стакан вина принцу и выпить немного вместе с ним и отцом. Клингор поблагодарил её за отличные снадобья, и сказал:

— Доктор Кусс восхищён их качеством и считает, что тебе надо было бы учиться у лучших травниц.

— Моя мать была не худшей травницей, — ответила Эсса.

Она заметила, что принц немного скованно себя чувствует из-за свежих ран, положила руку на кровоподтёк на его предплечье и стала, как её учила мать, лёгкими, почти бесконтактными, движениями разгонять накопившуюся скверную энергию и возможную заразу. Клингор быстро почувствовал облегчение.

— Лунь, быстро съезди за лучшим вином к барону! Я обязан отблагодарить эту травницу за помощь! И заодно захвати мою шкатулку с драгоценностями.

— Нет, драгоценностей я не приму, — спокойно сказала Эсса. Помочь твоему высочеству — мой долг и моя честь.

— А мой долг и моя честь не позволяют оставлять это невознаграждённым, — отрезал королевич.

Впрочем, когда Эсса увидела скромненько выглядящий платиновый браслет, она не смогла отказаться от подарка и немедленно надела его. Принц улыбнулся, Эсса тоже.

— Знаешь, в твоём присутствии вино теряет всю сладость для меня, — сказал Клингор, сделав пару глотков и отставив бокал, — Ты опьяняешь намного сильнее.

— Не надо ухаживать за мною. Мы слишком различаемся по положению, и шмель, оплодотворив лилию, сразу же улетит по своим делам, — ответила Эсса, слегка улыбнувшись и тоже отставив бокал после пары глотков.

Зато отец, Лунь и Кусс отдали честь прекрасному вину.

— Перестань прятаться от меня, — сказал принц тоном человека, привыкшего повелевать. — От пересудов всё равно не спрячешься, а лишать друг друга хорошего общества глупо. Заодно тебе есть много чему поучиться у моего доктора.

— Больше не буду, — просто, как послушная дочь, ответила Эсса. Все присутствующие улыбнулись.

Эта встреча оставила приятный осадок, но отец ухитрился кое-что подпортить: вечером он забежал на огонёк к своему лучшему другу Тору и похвастался ему, как Эсса очаровывает принца и как принц пленён ею. Тор помрачнел и насупился. В эту ночь он спал совсем плохо, а наутро надо было драться вновь.

Эсса тоже плохо спала в эту ночь. Под утро она взяла лютню и тихонько запела сложившуюся у нее песню:

Разноцветье пахучих трав…

Шмель тяжёлый в цветке гудит.

И уже не преграда — страх.

Моё сердце к Принцу летит.

Я хранила верность тому,

Кто меня и не замечал.

Я любила Его одного,

Он — оружье свое ковал…

Принц мечтою ворвался светлой,

Поцелуем в уста проник,

И любви моей безответной

Не тревожит уж душу крик!

Я приду к тебе пряной ночью.

И под свет луны золотой

Я сольюсь с тобой страстно! Хочешь?

Мой желанный и первый мой!

(Несущая Мир)

«Я выплеснула свои чувства наружу, как полагается настоящей женщине древнего рода. Теперь они меня не будут так мучить», — подумала Эсса, невольно обманывая себя.

А принцу пришла в голову «великолепная идея». Он был раздражён, что Тор по-прежнему, несмотря на неоднократные напоминания, нарушал правила учебных поединков, не признавая себя побеждённым в схватке после критического удара. Клингор попросил Эссу приготовить ему под контролем доктора настой едкого молочая и одновременно снадобье, нейтрализующее его. Раствором он смазал чехол меча и кинжала, своему доктору велел рано утром встать (чему Кусс был очень не рад) и с нейтрализатором сопровождать его к месту поединка.

Утром не выспавшийся и раздражённый Тор сразу же пропустил удар в предплечье и от неожиданной острой боли выронил молот. Подскочивший доктор промыл ушиб обезболивающим и нейтрализующим раствором, победа осталась за принцем.

— Что поделаешь, придётся так приучать к соблюдению правил, — сказал, улыбаясь, победитель. — С меня вечером за ущерб пир и лучшее вино. Эсса прекрасный настой для моего меча сделала, даже в настоящей битве он бы пригодился: не яд, так что бесчестья нет, а противника уложит после первой раны. И от меня будет зависеть, утишить ему боль или нет, — ещё раз похвалился принц.

— Ладно, я понял, — сказал Тор. — Но из-за пустяковой боли от драки не откажусь, — резко добавил он. — Передышка кончена, твоё высочество!

Старый врач заметил неладное в глазах обоих соперников, попытался их остановить, но они не слушали. Вдруг Тор нанёс такой страшный удар по правому плечу принца, что тот свалился без сознания. Мастер вошёл в слишком большой азарт, и в первый момент, когда ему показалось, что нечаянно убил принца, Тор взвыл: «Судьба злая! Не хотел я этого! Не хотел!»

Доктор подскочил к принцу, осмотрел его и сказал:

— Сильный шок от удара. Наверно, трещина в ключице и в паре рёбер, и не дай Судьба, ещё что-то неприятное внутри.

Тор бережно поднял принца и понёс, а доктор побежал за слугами и носилками. Клингора доставили в дом. Врач ещё раз исследовал рану, поставил на место сместившиеся кости, обрадовавшись, что, видимо, кровоизлияние будет лишь внутри мышц. Прибежала Эсса, стала промывать рану снадобьями и с исключительно сосредоточенным видом воздействовать своей энергией. Кусс осознал, что у Эссы ещё и незаурядные данные целительницы. Доктор, зная, как мешают сосредотачиваться неопытному (да и опытному) целителю посторонние люди, выставил всех и сам сел в углу. Руки дрожали, врач чувствовал себя полностью лишённым сил.

Через четверть часа принц открыл глаза, ему поднесли укрепляющего питья, и он улыбнулся, почувствовав благоприятную ауру воздействия Эссы и увидев её рядом с собой.

— Не смей вставать и резко двигать правой рукой! — воскликнул доктор. Это усилие совсем подкосило его. Он на заплетающихся ногах вышел из домика и, собрав последние остатки энергии, строго сказал всем собравшимся:

— Всем разойтись. И тебе, барон, и тебе, Тор, в первую очередь! Тор, радуйся, что с его высочеством ничего страшного не случилось, и зарабатывай у него прощение. Никому не мешать! Принца целят. В прихожей домика поставить лучшую еду, воду и вино и всем убраться прочь!

Доктор упал. Его отнесли в другой домик, быстро поставили на стол фрукты, хлеб, бульон, мясо и вино, и, не желая перечить почтенному доктору, убрались. Два оруженосца принца — Косъатир и Стонаринг — остались охранять ворота дворика.

***

Принц и Эсса слышали отповедь доктора, шум и топот ставящих еду, и наконец всё стихло. Уставшая Эсса теперь просто держала руку на ране. Клингор благодарно сказал ей:

— Даже твоё прикосновение целит рану. Но ты израсходовала много энергии. Поешь, а мне принеси воды, и всё.

Эсса принесла еду в комнату, дала принцу воды, куда выдавила лимон, а сама с жадностью накинулась на мясо, фрукты и запила всё это полной кружкой вина, наполовину разбавленного водой. Затем она опять повернулась к красивому мужчине, который лежал на кровати нагой, лишь чрёсла были прикрыты простыней, и положила руку на рану. Вдруг глаза девушки засветились решимостью. Она вынула из причёски кинжал и вложила его в бессильную правую руку Клингора.

Принц не сразу понял, зачем девушка это сделала, и стал лихорадочно вспоминать многочисленные правила этикета и обычаи. Вдруг в памяти всплыло: кинжал девственницы может быть отдан лишь отцу, мастеру для починки, мужу в первую брачную ночь или жениху в знак, что она готова отдать ему девственность. Принц положил кинжал на пол, взял левой рукой руку девушки и привлёк её к себе. Он поцеловал Эссу, и она ответила ему целой серией жарких поцелуев.

— Зачем тебе это платье? — прошептал принц, стыдясь, что из-за ранения не может как следует её обнять и раздеть.

Не говоря ни слова, Эсса сбросила одежду, и они слились. Потом, когда они уже лежали рядом и девушка обнимала принца, она прошептала:

— И всё-таки шмель опылил лилию! Принц, мне уйти?

— Ни за что! — тихо ответил тот. — Я теперь тебя не отпущу из своего жилища. Я твой жених.

— Но мужем ты мне не сможешь быть, — вздохнула Эсса. — Впрочем, я не жалею.

Не будем описывать, что было дальше. Лечение и любовь за неделю окончательно привели в хорошую форму принца, и в знак прощения Тора королевич ещё раз предложил помахать оружием. Они дрались всё утро, а весь вечер выпивали вместе. Так что Эсса впервые увидела пьяных Клингора и Тора.

Затем Тор отказался в компенсацию за рану брать с принца плату за оружие, а тот после этого стал отказываться брать оружие (в значительной степени потому, что боялся: неоплаченное оружие будет намного хуже действовать, ведь вначале ему было неудобно в новом снаряжении). Но выход нашёлся. Принц частенько поглядывал на тонкий, лёгкий и прочный, весьма скромно выглядящий, панцирь Тора, и наконец спросил:

— А не сделаешь ли мне заодно и панцирь как у тебя?

— Панцири, шлемы и кольчуги, да и большинство щитов, — привилегия бронников. Я не могу.

— Но себе-то ты сделал!

— Себе — другое дело! И это не тот панцирь, который бронники делают.

— Хочу, чтобы в панцире была та же душа, что в оружии.

— Ладно, подумаю.

И Медведь задумался на пару часов. После чего он пошёл к принцу и сказал:

— Я могу сделать тонкий и лёгкий панцирь без всяких украшений, он может надеваться под одежду или под другую броню. Если щит составляет часть комплекта меча, почему бы такой нижний панцирь тоже не включить в комплект?

— Согласен! — обрадовался принц. — Но есть одно условие. За панцирь я заплачу сколько сам сочту нужным. Теперь я готов взять оружие и проверять его.

— Оно не сразу станет удобным для тебя. Тебе нужно несколько дней привыкать к нему, а оружию к тебе.

— Что же, проживу здесь ещё несколько дней, пока не будет готов панцирь. Заодно помашу новым мечом!

Деревенская идиллия Эссы и принца продолжалась. Принцу было приятно, что с Эссой можно не только пообниматься, но и поговорить, и он полюбил прогулки с ней в местных горах, где травница показывала ему удаленные красивые уголки. Но Эсса наотрез отказалась прийти вместе с принцем на приём к барону, правда, не при посланцах барона, и принц вынужден был вежливо обойти приглашение.

***

Идиллия кончилась на пару-тройку дней раньше, чем рассчитывали Эсса и принц. Прискакал гонец от короля: на севере большой бунт и вторжение варваров, нужно срочно принять командование армией. Клингор сразу же послал своим челядинцам, жившим в городе, приказ, кому уезжать в поместье, а кому быть готовым завтра присоединиться к принцу. На рассвете принц уезжал.

В последнюю ночь принц сказал Эссе весьма ласково и столь же твёрдо:

— Я хочу отправить тебя в свой дворец в Карлиноре. Ты будешь моей личной придворной травницей.

Эсса немного подумала и дрожащим, но твёрдым голосом произнесла:

— Мой возлюбленный господин!

Принц сразу же отметил, что Эсса никогда так к нему не обращалась раньше.

— Я согласна, и выйду замуж за того, кого ты мне укажешь.

Принц расхохотался.

— Не хочу я тебя выдавать замуж за какое-то ничтожество. Мои планы намного выше.

Эсса замерла в сладком ожидании. Неужели?!!!

— Ты будешь придворной гетерой и личной травницей.

— Нет!

Эсса вскочила, и, как была нагая, бросилась к двери.

Принц, воспользовавшись, что в бешенстве Эсса не смогла быстро открыть запертую дверь, загородил выход и начал произносить длинную речь.

— Бешеная фурия, подожди несколько минут и выслушай меня! Я очень надеюсь, что ты носишь в чреве своём моего сына или, что хуже для меня, но не менее почётно для тебя, дочь. Если тебя выдать замуж, придётся скрывать нашу связь, хотя о ней все знают. Отцом ребёнка будет считаться ничтожество, даже если я официально признаю дитя своим. Максимум, что я смогу сделать — основать для твоего и моего сына новый род. Признанный ребёнок не может быть наследником, не может быть даже усыновлён мною. Он просто моя кровь, которая даёт новый благородный, но весьма захудалый, род. Если же ты станешь гетерой, не нужно будет скрывать связь со мной, тебе можно будет общаться в самом высшем обществе и со многими столь же выдающимися людьми, как мой доктор Кусс или твой Мастер-Медведь! Поэты будут воспевать твою красоту, музыканты слагать в твою честь песни, скульпторы ваять с тебя статуи. Всё это не помешает тебе учиться у лучших целителей и травниц Империи. Твоего сына я смогу не просто признать, а сделать своим законным сыном. А если сарделька, на которой меня вот-вот женят, не сможет родить мне сына, ты можешь стать законной женой. А ты перепугалась слова «гетера» и бросилась голой бежать в ночь! Лучше ляг в постель, обнимемся ещё разок и подумай.

Эсса легла, обняла возлюбленного, и тот между ласками повторил ей ещё раз:

— Подумай как следует. С тобой можно не только любиться, но и разговаривать на серьёзные темы, и обсуждать трудные вопросы. Ты умеешь и петь, и танцевать, и верхом ездить, и владеть оружием. У тебя все данные для полноправной гетеры, ты можешь стать знаменитой. Я внесу пожертвование в Линьинскую школу гетер, они за несколько месяцев отшлифуют твои навыки пения, танца и изящной беседы. Заодно ты научишься носить самые разные одежды, выступать нагой, узнаешь искусство, как очаровывать мужчин, которое лишь отточит твою прелесть.

Эта тирада ещё больше удручила Эссу. Значит, намерение принца непоколебимо. Сколько слышала Эсса, королевич обещает быть отличным полководцем, и сейчас видно, как он умеет принимать решения и повелевать.

Утром Эсса пошла к отцу. Принц обещал прислать за ней слугу. Эсса ответила нечто неопределённое.

Отец встретил её без удивления

— Принц уезжает?

— Да, и немедленно. Срочное повеление короля.

— И тебя оставляет?

— Нет, предложил мне стать гетерой.

— Ага. Тор говорил мне о подобных вариантах. Ну и что, хочешь ты стать его продажной девкой?

— Принц целую речь произнёс, убеждая, что быть гетерой лучше, чем замужней женщиной в свите. Но всё это неправда.

— Подожди полчаса, я скоро вернусь.

Упоминание о Торе привело к тому, что, как только отец вышел, Эсса легла и горько заплакала. Жизнь представлялась ей конченой. Сегодня уедет принц, а через пару дней её заберут в замок барона, и ужасно подумать, что там ей предстоит. Барон её наверняка выдаст замуж за одного из своих прихлебателей, но что он сделает помимо этого, лучше даже не воображать. А согласиться стать гетерой — отец уже высказал, как он в этом случае её будет презирать. А как будет презирать Тор! Но он, наверняка, уже сейчас относится с брезгливостью.

В дверь постучал гонец любовника.

— Передай принцу: я отвергаю его предложение! — закричала Эсса.

А сердце её говорило другое:

Пусть мы расстались. Я в сердце Твоём.

Верю в Тебя! Не предашь и не струсишь,

Образ мой будет греть Твою душу,

Память прольется светлым дождём!

(Несущая Мир)

Принц, когда ему передали ответ, пожал плечами, но у него уже все мысли были об ожидающей его войне. Эсса по глупому упрямству сама выбрала свою участь. Про себя он подумал, что на обратном пути заедет в эту деревню, чтобы поблагодарить Тора, и если Эсса не пропадёт, то станет намного сговорчивей.

Как только принц уехал, к Эссе пришли отец и Тор. Эсса им дверь не открыла. Она посмотрела сквозь щёлку: отец выглядел измученным. Она опять упала на кровать, и отчаяние поглотило её ещё сильнее.

— Принц оставил кошель с золотом и уехал. Тор просил, чтобы ты немедленно после отъезда принца с ним поговорила.

— Убирайся, Медведь! — в отчаянии закричала Эсса.

— Ррррр! — раздалось из-за двери. Взбешённый Тор выломал дверь, ворвался, схватил Эссу, истерично бившую его по чему попало, и усадил на кровать.

— Эсса, я беру тебя замуж!

— Не надо мне твоей милости!

— А я твоего согласия и не спрашиваю. Сегодня же мы обвенчаемся, священник уже идёт. А то скоро здесь будет наш барончик с его прихлебателями. От них ни твой отец, ни золото принца не спасут.

Тор перевёл дух после такой тирады.

— Теперь выслушай меня и не мешай. Мне трудно много и красиво говорить, я не принц. В моей родословной мастера только два из одного рода — отец и сын. На самом деле сын не от отца, а от знаменитого полководца. И у других Великих Мастеров в их родословной мастера, если есть отец и сын, то сын от любви, а не от мужа. Что-то мешает передавать высшее мастерство по наследству. Но нового мастера нужно воспитывать, пока он ещё в чреве матери. Я воспитаю своего и твоего сына, и очень надеюсь, что он станет Великим Мастером.

Тор, выдохшись, замолчал.

— Я согласна, — сквозь слёзы прошептала Эсса. — Но у меня есть условие. Сегодня ночью и до тех пор, пока я не пойму, ношу ли я в чреве дитя, ты не будешь близок со мною. Я хочу точно знать, от кого будет сын.

— Так ты уверена, что у нас будет сын?! — радостно закричал Тор, сгрёб по-медвежьи Эссу и стал её бурно целовать. — Я согласен! При одном условии. Ты будешь каждый день ходить со мной в кузницу, чтобы ещё в чреве мой наследник привыкал к металлу, огню и молоту и полюбил их на всю жизнь.

— Милый Медведь! Я согласна! — воскликнула Эсса и вдруг поцеловала Тора, обалдевшего от счастья.

И тут раздался стон. Отец Эссы, наблюдавший эту сцену, осел на пол. Эсса бросилась к нему.

— Батюшка, что с тобой?

— Доченька, сердце моё не выдерживает счастья. Ни в коем случае не откладывайте венчание. Поженитесь, пока я ещё жив, потом будет нельзя, а эти шакалы ведь набросятся, дай им хоть денёк сроку. Женитесь быстрее! Совет вам да любовь! И простите меня, что я был таким дураком!

— Отец, не умирай! — закричала Эсса.

— Венчайся быстрее, а не ори! — грубо приказал отец, и из последних сил сел в кресло, чтобы не портить церемонию.

И тут во двор вошёл священник со свидетелями. Церемонию кончили за пять минут, а через час уже прискакал барон с охранниками. Ему осталось лишь поздравить Великого Мастера с женитьбой и подарить молодой браслет, который он хотел подарить совсем с другой целью.

Ночью по ритуалу свадьбы молодым полагалось спать на одной кровати. Голова Эссы покоилась на мощной груди Тора, а Мастер млел от счастья, поглаживая её волосы и тело.

На следующий день отец Эссы умер, и что они не были вместе, можно было объяснить двухмесячным трауром. Но уже через месяц стало окончательно ясно, что Эсса беременна.

Ещё через месяц траур прошёл. Эсса, оказавшись в объятиях своего любимого Медведя, ясно поняла, что именно его она ждала всё время, именно такой муж, крепкая и верная взаимная любовь ей нужны, сейчас и на всю жизнь. Не нужны ей эти мелкие любвишки, как у актрис и гетер. Но о принце она по-прежнему думала с теплотой, нежностью и даже благодарностью.

Словом:

Шмель золотистый,

Князь в своём мощном гнезде,

Был очарован

Цветком невинным.

Лилию он опылил.