Глава 6. Мятеж

Тор, Великий Мастер-оружейник, с женой Эссой и сыном Лиром пока что снимал дом для семьи, а новое жилище и кузница строились неподалёку. Поскольку заказы Медведь ещё не мог выполнять, он всё время уделял стройке, а также закупке многочисленных и зачастую редких ингредиентов. Новых заказчиков он принимал лишь когда они были направлены лично принцем, поскольку тот знал, что ещё предстоит построить мастерскую, набрать подмастерьев и учеников, нанять слуг и закупить рабов и рабынь. Ведь всё имущество и ученики остались в Ломо, в старой кузнице, ставшей теперь крепостью принца. Наймом слуг и закупкой рабов ведала его жена Эсса, а подмастерья и ученики потянулись, многим хотелось быть вассалами и учениками знаменитого Великого Мастера, которого другие Мастера, скрепя сердце, признавали лучшим в Империи. Не отпугивали даже жуткие слухи, тянущиеся за Тором: он, дескать, достигает такого мастерства жестокими и кровавыми сатанинскими ритуалами. На городском празднике принц лично представил городу нового Великого Мастера (в Карлиноре до сих пор был всего один горожанин такого ранга: шелкомодельер Исс Лиллиринс) и заодно похвалил его безупречную нравственность и набожность, что являлось косвенным, но весьма авторитетным, опровержением слухов. После этого простые люди стали говорить: про любого великого человека такие слухи завистники и подлецы распускают. В этом городе Медведь ещё не успел никому на ногу наступить и пока что был героем дня. Жена, осознав, что происходит, стала щедрой рукой раздавать милостыню и помогать бедным, и Мастеру посоветовала поступать так же. Конечно же, попрошайки вились вокруг них, так что стражники и городские жители порой просто разгоняли их, но Тор, проявляя неожиданный для себя стоицизм, не позволял гнева даже по отношению к самым нахальным из «нищих». Лишь как-то раз в сердцах он закричал этой толпе: «Не мешайте мне! Если кто хочет быть всё время сыт и иметь денежки на развлечения, идите ко мне в слуги!» Никто из попрошаек не откликнулся, а расхохотавшийся народ разогнал их. Через час эта стая шакалов вернулась, чего и следовало ожидать от них.

В Карлиноре Тору всего один раз удалось поговорить с принцем как с другом. Через пару дней после прибытия принц пригласил его в уединённую комнату под предлогом обсуждения секретных дел, а на самом деле там стояла бутылка вина.

— Сегодня я могу хоть часа на три вырваться из этой карусели, — вздохнул принц. — Когда ещё удастся, не знаю…

— Вот почему я не люблю больших городов. Всегда найдется кто-то, сумевший тебя чем-то занять, — пробурчал Тор.

— А что таким людям, как мы с тобой, делать? — улыбнулся хозяин. — В большом городе хотя бы видят нашу величину, в глуши просто сожрут с косточками. За всё приходится расплачиваться.

— И так мне приходится расплачиваться за свой ранг, — скривился Мастер. — Я не могу остановиться: не решать новые задачи, не придумывать ещё и ещё.

— На высоких уровнях, чтобы стоять на месте, надо бежать. А чтобы добиться чего-то, нужно бежать вдвое быстрее, — ехидно улыбнулся принц. — Разве ты этого не знал, Мастер?

— Знаю на собственной шкуре, — засмеялся Медведь, настроение которого несколько улучшилось. — Но иногда мечтаю, как хорошо было бы побыть идиотом и ни о чём не думать.

— А ты смог бы ни о чём не думать? — в свою очередь развеселился принц.

— Ладно, — согласился Тор. — Тогда хоть чтобы мысли были коротенькими-коротенькими.

Оба засмеялись.

— Странно, — улыбнулся Мастер через пару минут. — Мужчины на сборищах всегда заговаривают о женщинах. Даже в нашем цеху, где вроде бы к женщинам относятся спокойно.

— Ничего себе спокойно! — расхохотался Клингор. — Вы их просто панически боитесь.

— Не боимся мы, — слегка обиделся Тор. — Просто зачем уделять внимание какому-то скучному трению внутренностей?

— А почему же ему уделяют такое внимание художники, поэты? — развеселился принц. — Почему же об этом поют песни и рассказывают легенды? Почему же, наконец, у нас есть великолепные красавицы-гетеры? Так что же, всё это — трение внутренностей? Или же в этом есть нечто большее?

— Не знают люди ничего более высокого, а это кажется всем доступным, — искренне возразил оружейник.

— Кое в чём ты прав, Мастер. Но не во всём, — продолжил дискуссию Высокородный. — Действительно, наслаждение, получаемое от решения трудной проблемы, ни с чем не сравнимо. А самое главное, его нельзя ни купить, ни завоевать, ни отобрать у другого. До него можно дойти лишь самому. Ты ведь этого достиг после труднейших лет обучения?

— Достиг. Но ведь вас, Высокородных, мучают не меньше, чем нас, — согласился Тор. — Вот и ты этого достиг.

— Ну-ну, продолжай мысль, — подбодрил Клингор.

— А большинство хотело бы получить, ничего не вложив. Или вообще купить. Или отобрать. Вот им такое и недоступно.

— Осталось только завершить мысль, — улыбнулся принц.

— Раз это мне недоступно, значит, этого нет, — поставил точку Медведь.

— Точно! — удовлетворённо завершил Клингор. — Поэтому необходимо знать, кому можно говорить о настоящем творческом взлёте, а кому нельзя.

— Правильно! — сказал Мастер. — Мы заслужили ещё вина.

— Согласен! — подставил чашу принц.

Через несколько минут разговор возобновился.

— Скажи, много ли ты знаешь мужчин, которые могли бы сейчас быть третьими в нашей компании и принимать участие в нашем разговоре на равных? — спросил Клингор.

— Двух-трёх, — ответил Тор.

— Я могу назвать чуть побольше, но по пальцам пересчитать можно, — продолжил принц.

— Значит, нас очень мало, — констатировал Медведь. — Ты очень со многими знаком, твоё мастерство — люди, и всё равно по пальцам пересчитать можно…

— Ты хорошо заметил: моё мастерство — люди. Вернее: проблемы, связанные с ними, — отреагировал королевич. — Но мы не закончили про нас. Как ты думаешь, почему нас так мало?

— Очевидно! Слишком много надо учиться и работать! — брякнул оружейник.

Принц печально засмеялся.

— Разве ты можешь перечислить трудолюбивых, как вол, и упорных, как осёл, по пальцам? — ехидно спросил он кузнеца.

— Таких побольше, — несколько озадаченно сказал Тор. — Но здесь мало выучить. Нужно понять и осознать.

— Вот теперь правильно. Но почему же всё-таки так мало?

— Не все могут понять… Не все могут работать… Не всем удаётся попасть к Учителю… Мы выродки! — вдруг заключил Мастер.

— Великолепно! — восхитился принц. — Это слово не хуже передаёт суть, чем Избранные.

— Значит, люди до сих пор порождают Избранных? И, значит, из нас может появиться Сверхчеловек?

— Что будет, если он появится? — ехидно спросил Клингор.

— Его могут убить люди… Могут сразу же уничтожить Победители… Могут забрать к себе Победители… Может убить Кришна… Может сам уйти от низших существ, — каждую фразу Тор запивал глотком вина. — Словом, скорее всего, он с нами не останется.

— Но если он появится, то от нас. Но мужчины в одиночку произвести на свет никого не могут, — расхохотался принц. — А можешь ли ты назвать женщину, которая могла бы с нами возлежать и говорить на равных?

— Могу! Эсса! — спокойно ответил Тор.

Клингор чуть не покатился по полу от смеха и радости. Ответ Медведя ему показался исключительно точным и важным. Теперь можно перевести разговор ещё на один аспект темы. Но сначала нужно показать суть некоторых личных проблем.

— Как сказали бы людишки, между нами стоит женщина. Но для нас она между нами не стояла. Почему же это так?

— Она достойна каждого из нас. Каждый из нас достоин её. Любой её выбор её не позорит. И она — человек, а не женщина! — завершил Мастер.

— Курица — не птица, баба — не человек, ты это хотел сказать? — нарочито грубо поддел принц. — Ты что, в постели с нею свои проблемы Мастера решаешь, а не детей делаешь?

— Ну и ты с нею тоже не философией занимался, — немного обиделся Тор.

— Даже доказательство есть, — ухмыльнулся королевич. — И почему-то заниматься с нею таким делом тебе не противно?

— Ни капельки, — улыбнулся Мастер. — Я глупость сморозил. Оба мы ценим её как человека, а не как любовницу.

— Врёшь! — поддел Высокородный. — Честно было бы сказать не «не» а «и». Но, поскольку ценим её как человека, мы полностью уважаем её право на выбор, пока он соответствует чести и разуму. Мы знаем, как ты сказал, что любой выбор между нами её не позорит. А достойное дело не должно быть причиной ссоры между людьми чести. Вот мы и разобрали наш казус.

— Но ведь ты, когда был у нас в гостях, вёл себя по отношению к ней безупречно, и даже не пытался намекнуть на обычаи и право гостя, — добавил Тор. — Впрочем, сколько я видел тебя, ты всегда вёл себя с людьми безупречно.

— Не обольщайся, друг! Я часто должен вести себя как властитель, — честно сказал принц. — Но если есть возможность повести себя благородно, я стараюсь поступать именно так. Особенно с тобой и с другими, кого я ценю как Избранных.

— Эсса тоже принадлежит к их числу, — заметил Мастер.

— Правильно, — кратко заключил Клингор. — Кстати, наши чаши опустели. Наполни их ещё раз, друг.

Собутыльники принялись потягивать вино и на несколько минут замолчали. Принц при этом подумал: «Вроде бы он созрел для Тайного Общества Каменщиков… Но нет, пока ещё он не прошёл через все испытания. Кое в чём он крайне наивен… Всё-таки ещё не время! Потом, но уже скоро».

— Ты знаешь, во время твоего первого визита я страшно обижался, но не на тебя или Эссу, а на себя самого. Это я струсил и проворонил её, — признался Тор.

— А я признаюсь, что, если бы она напомнила мне о праве гостя, я бы не устоял, — в ответ признался принц.

— Я всегда знал, что обычаи надо уважать, пока они не идут вразрез чести, — ответил Медведь.

— Замечательно! — задумчиво проронил Клингор. — Мы оба любим одну и ту же женщину и спокойно обсуждаем это… Сказал бы мне кто-то раньше, что, когда я полюблю, мою женщину заберёт другой, а я не буду даже желать мести либо реванша, и, более того, относиться и к ней, и к её мужу как к лучшим друзьям. Я бы низшего просто побил, а равного вызвал бы на поединок. Да, мне пришла в голову мысль. Теперь, если ты, не дай Судьба, умрешь, я имею право жениться на Эссе. Она уже не дочь кузнеца, а твоя жена, Мастер. Так что в случае чего знай, что её будущее обеспечено.

— Сразу видно военачальника! — восхитился и одновременно возмутился Тор. — Если что, иди на смерть смело, я о семье позабочусь.

— Всё правильно, — улыбнулся принц.

— Но так, конечно, лучше, чем когда ты предлагал ей гетерой стать, — отрезал Мастер.

— А что ты знаешь о гетерах?

— Я же знаю свою бывшую рабыню Имир, — сказал Медведь, не заметив лёгкой тени недовольства на лице принца при упоминании о рабыне. — Конечно, гетер учат намного больше, но я представляю себе, что получается та же шлюха, только одетая в красивые одежды манер, поэзии и многого другого. Разница между гетерой и шлюхой такая же, как между мастером цеха и уличным лудильщиком. Мастерства побольше, а идея одна.

— Вы в цеху по поводу отношений между мужчинами и женщинами совершенно невежественны. А это — сложнейший аспект отношений между людьми. Описанное тобой — не гетера, а придворная дама, — ехидно прокомментировал Клингор.

— Да, мы работаем с железом, а не с людьми. Нам такие сложности ни к чему, — отреагировал Тор.

— Врёшь, Великий Мастер! — сурово ответил принц. — И с железом, и с людьми. Более того, я чувствую, что Судьба с головой окунёт тебя в такую яму, что ты вынужден будешь пересмотреть очень многое из своих взглядов. А затем, если выживешь, просто силком заставит иметь дело и с людьми, причём ты должен будешь этим заниматься на уровне владетеля. Так что жди неприятностей в ближайшее время. Не ругай меня потом, что я тебя не предупреждал.

— Я думал, что ты — принц, а ты — прорицатель! — попытался отшутиться обеспокоенный и несколько напуганный таким поворотом разговора Тор.

— Достаточно было поговорить с тобой как следует и немного глянуть на твою ауру и линии судьбы, — непринуждённо ответил королевич.

— Вот теперь я окончательно понял, почему религии тщательно следят, чтобы вы, Высокородные, не пренебрегали обучением! — вдруг сказал Медведь. — Поэтому и объявляются порою роды выродившимися. С людьми вы обращаетесь на уровне Великих Мастеров.

Объявить владетельный род выродившимся имели право лишь обе мировых религии совместно, чтобы это решение было совершенно независимым и беспристрастным. Считалось, что выродившийся род лишается мандата неба, и удержаться такие властители просто не могли: их все покидали.

— Всё равновесие в обществе полетит, если править будут неподготовленные. А готовиться нужно с самого детства, — сказал принц, как будто повторяя азбучную истину.

Тор сразу же подумал про себя: «А как же республики?» но не стал этого говорить. Вместо этого он задал вопрос.

— Я, кажется, понимаю, почему мерзких злодеев порою не объявляют выродившимися. Но вот недавний случай с герцогским родом в Синьимаре. Герцог был добродетельным и мягким человеком, почему же его объявили выродком, да ещё со всем родом вместе?

— А откуда ты знаешь, что он был добродетельным? — съехидничал принц.

— Все говорят, — не подозревая подвоха, ответил Мастер.

— А что о тебе все говорят? — горько улыбнулся Клингор.

— Чушь говорят, — пробурчал Тор и предпочёл сразу забыть.

— Я-то знаю об этой истории из первых рук. Здесь молва права, я видел бывшего герцога. Очень милый и добрый человек. Он просто был убит морально решением двух религий. Но и на самом деле этот род ослабил обучение.

— Разве за это сразу надо было карать?

— Ты не знаешь политической истории, кузнец! Самый вредный правитель — добрый и мягкий выродок. Народ сходит с ума, демагоги поднимают такое, что целый кусок мира летит в тартарары, — жёстко пресек дальнейший разговор принц. — Хоть теперь ты понял, как нужно относиться к большинству?

Тор понял намёк: «Как к удобрению», но ему не понравилось.

— Как к людям, — отрезал он.

После некоторого размышления оружейник вдруг добавил:

— Я понимаю, почему нашей королевской династии не грозит опасность признания вырожденной. Хоть король у нас и выглядит добрым и мягким, есть ты.

— Не только я, но и другие принцы, — добавил полководец. — А вот как мой брат стал таким рохлей, я сам не понимаю. В отрочестве он таким совсем не выглядел.

Принц вдруг прикусил язык, поняв: сболтнул лишнее. Тор в тот момент не заметил реакции Клингора, и лишь позднее в памяти Мастера всплыли эти слова. Оба друга перевели разговор на нейтральные темы и расстались очень довольные. Отдельные размолвки не заслонили общего наслаждения от беседы на высоком уровне.

***

После праздника Совет Города избрал Тора в члены Совета, и, по рекомендации принца, сделал его командиром городского ополчения. Мастер был страшно недоволен, но отказаться было нельзя. На второй день после этого ещё одна неприятность: пришло от агентов принца в Зооре известие, что Тор Кристрорс объявлен мятежником, что из Линьи должен выйти отряд покарать его людей и захватить самочинно построенную крепость. Клингора пока ещё не трогали, но было ясно, что и принцем займутся, хотя бы под предлогом укрывательства мятежника. Но на следующий день Мастер получил и радостную весть: прибыли восемь подмастерьев, одиннадцать учеников и несколько слуг Мастера из Ломо. Правда, управляющий его старой мастерской, хозяйственный и прижимистый Лун Урриган, не прислал с ними ничего из необходимого кузне имущества и ингредиентов, а из остального лишь некоторые личные вещи Тора и его семьи. Да и всех рабов он удержал: свободных-то людей он имел право лишь уговаривать… Но хозяин не был в обиде: на месте Луна он поступил бы точно так же. И сердце Мастера грел вид достраиваемой кузницы и собственного дома с мастерской. Конечно, двор был намного меньше поместья в деревне, но в городе просто не было места для такого громадного особняка, да и выходить за свои рамки не нужно было: мастерская была по размеру чуть больше городских домов баронов-вассалов.

Через неделю всё было достроено. А ещё через неделю из Зоора пришёл корабль с двумя советниками (один из совета канцлера, один из совета короля) и с уполномоченным чиновником на борту. Они подошли к дому Тора и велели глашатаю выкрикнуть его имя. Приближённые принца сообщили Мастеру, что нужно делать. Он выглянул в окно и ответил: «Я, Великий Мастер Тор Кристрорс, принёс вассальную присягу принцу Клингору и отдался под его покровительство. Поэтому прошу советников сначала обратиться к моему сюзерену», — и захлопнул окно.

Советники явились к принцу. Их ожидал накрытый стол, музыканты и танцовщицы, а также общество вассалов принца, которые посетовали, что принц уехал на охоту, и предложили подождать в его дворце. Лишь через три дня принц соизволил принять делегацию, что само по себе было оскорблением. Сначала, при открытых дверях, советники передали принцу наилучшие пожелания короля и канцлера. Затем они зачитали постановление Совета, которым Тор был объявлен мятежником, но ему и его людям было обещано прощение за мятеж, справедливость и всё возможное милосердие во всех остальных вопросах, если он в течение месяца добровольно явится в Совет со всей семьей. Принц прекрасно понимал дипломатический язык: за мятеж-то кузнеца простят, но сразу же возведут на него другие обвинения. Он резко ответил:

— Мастер Тор Кристрорс находится под моим личным покровительством. Я готов, согласно обычаям Королевства, создать суд для разбора возведенных на него обвинений, в облыжности которых у меня сомнений нет. Если вы пришлёте двух ваших судей, то я дам двух своих и они совместно выберут нейтрального председателя суда. Выдавать Мастера я обязан лишь Имперскому Суду. Прошу официально передать мне постановление, которое вы зачитали.

Имперский Суд был в некотором смысле аналогом Инквизиции. Он собирался для высокопоставленных персон достаточно редко, только лишь если Имперский Сейм признавал обвинения ужасными и достаточно обоснованными для того, чтобы заподозрить человека не просто в преступлениях, а в сознательном либо бессознательном следовании пути Князя Мира Сего. Суд славился своей неторопливостью, жестокостью пыток и, как правило, беспощадными приговорами. А чтобы не «растренироваться», в промежутках между громкими процессами судьи занимались мелкими делами создателей тоталитарных сект, лжепророков, ведьм-вампирш, либо занимавшихся запрещённой магией.

Резкий отказ принца, судя по всему, не удивил посланцев. Они уже чувствовали, чем дело пахнет, и попросили продолжить аудиенцию при закрытых дверях. Клингор, выйдя, обескураженно объявил, что в его провинцию назначен чиновник для проверки злоупотреблений, и король с канцлером попросили всех ему содействовать, в том числе и при наборе официалов в штат создаваемого приказа. Все придворные недовольно зароптали, а в городе даже поднялись волнения. Никого не удивляло, что принц лично вместе со священниками стал уговаривать жителей успокоиться, а не разогнал их железной рукой. К счастью, утихомирить народ удалось, но стало ясно, как правитель относится к чиновникам канцлера.

Тор стал ещё большим героем дня. Он вынужден был тренировать городское ополчение три раза в неделю по половине дня, поскольку горожане уже чувствовали: придётся сражаться против канцлера, хотя бы, чтобы изгнать чиновника и не отдать Мастера. А принц нащупал слабость писарчука: уж слишком масляными глазами тот смотрел на женщин. Через несколько дней все знали, что по повелению правителя его придворная гетера, знаменитая на всю Империю Кисса, полностью очаровала чиновника, и тот, вместо занятий делами, проводит время в оргиях и пьянстве. Но через месяц с небольшим прибыл ещё один корабль из Зоора. Он привёз двух судей, нового чиновника, вместо отозванного с позором старого, и повеление принцу явиться на Большой Совет, поскольку через полгода созывался Большой Имперский Сейм.

Совет королевства состоял из пятисот членов, частично по праву рождения, частично назначенных королём, частично избранных от дворянства, городов и крестьян. Обычно заседал Малый Совет в составе ста членов, в которые обязательно входили все двенадцать выборных от крестьян и по двенадцать из числа выборных от дворянства и городов. Состав Малого Совета предлагал король на заседании Большого Совета, но Большому Совету предоставлялось право отвести любую из кандидатур, кроме крестьян. Совет копировал идею Малого Имперского Сейма, который работал по таким же принципам, но обладал ещё меньшей властью, чем Совет Королевства. Большой Имперский Сейм созывался раз в шесть-восемь лет и избирал императора. По обычаю, если избранный ранее монарх был жив и дееспособен, он переизбирался вновь. Сейм также присваивал высшие имперские титулы, а в остальном власти практически не имел, разве что обе тяжущиеся либо воюющие высокие стороны предпочтут передать дело на его решение. Но на этот Сейм собирались практически все короли и большинство принцев. Короли и принцы образовывали в некотором смысле отдельную палату и без посторонних решали многие вопросы, которые затем передавали на формальное утверждение Сейма. Соответственно, делегацию на Большой Имперский Сейм формировал Большой Совет, и приглашение принцу на первый взгляд было обычной формальностью.

Но сейчас принц чувствовал: как только появится на Совете, его схватят и убьют либо обвинят в мятеже. Поэтому он предпочёл ударить первым. На вечер он собрал свой совет. Тор, как командир городского ополчения, теперь входил в него. Пришлось идти заседать.

***

Заседание совета провинции Карлинор началось в тревожной атмосфере. Дошли слухи, что принц Крангор потерпел поражение и что флот короля идёт покарать Карлинор. После начального ритуала, когда совет осведомился о здоровье принца, а принц о здоровье членов совета, и совместной молитвы председатель совета, старейший из советников Ин Визигор попросил совет выслушать сообщение принца Клингора, губернатора и правителя города Карлинора и всей его провинции.

— Уважаемый совет! Уже более трёх лет правлю я этой провинцией, и надеюсь, что Карлинор расцвёл и разбогател за это время. Я также надеюсь, что мои скромные и неумелые усилия во всяком случае не мешали этому. Если вы согласны, чтобы я был и дальше вашим правителем, я прошу вас избрать меня им по старинным старкским обычаям. Если же вы недовольны мною или равнодушны ко мне, я отправлюсь на Большой Совет и подам в отставку.

Совет загудел, но уже готовый к этому Визигор спокойно разъяснил порядок голосования. Те, кто за избрание принца, выходят в левую дверь, те, кто против — в правую, те, кто колеблется — в центральную. Через десять минут все вернулись в зал и Визигор объявил результат голосования — восемьдесят восемь за и пять сомневаются.

— Спасибо за доверие, уважаемые старейшины, ибо так отныне вы называетесь. Своим голосованием мы провозгласили автономию Карлинора и его земель и я с вашего одобрения велю раздеть, притащить в хлев, искупать в дерьме и выставить плетьми чиновника, приехавшего нас разорять.

Зал одобрительно загудел, и ещё двое членов совета попросили добавить их имена к тем, кто был за, поскольку теперь они уже не сомневаются.

— Теперь я хочу задать вам, старейшины, ещё два вопроса, на которые требуется один ответ. К нашим северным рубежам подошло войско принца Крангора, успешно прорвавшееся через отряды канцлера. Принять ли его? Если мы принимаем его, получаем ценного союзника, но тем самым официально начинаем восстание против канцлера. Сегодня утром пришёл корабль, на котором прибыл четвёртый наследник престола принц Ансир, брат деда нынешнего короля, да будет его царствование благополучным и долгим! Он просит убежища и рассказывает страшные вещи. Канцлер полностью отстранил от решения всех вопросов нашего доброго, но хилого здоровьем, короля. Монарх ныне лишь прикладывает руку и печать к подготовленным документам. На моём приглашении и приговоре Мастера Тора подпись и печать выполнены настолько слабой рукой, что стоят не на месте, а печать смазана: видно, что королевская десница дрожала, ставя её. Ныне канцлер, по упорным слухам, собирается извести короля, ведь теперь у него есть три наследника его крови. Должность канцлера он намерен сделать наследственной в своём роду, издать закон, чтобы короли женились лишь на девушках его рода, за исключением необходимых браков с дочерьми других королей.

Зал взорвался. Все затопали и закричали:

— Защитим короля! Восстание! Рокош!

Попросили слова трое последних сомневающихся. Они поднялись на трибуну. Выглядели имевшие особое мнение очень солидно. Почтенный купец, цеховой мастер, глава цеха лоцманов, и делегат от крестьян. Все трое кивнули, и купец начал:

— Почтеннейшие старейшины! Мы сомневались, потому что знали: избрание правителя непременно приведёт к признанию Карлинора мятежной провинцией. Мы не сомневались, что под правлением принца нам лучше, чем будет под задницами чиновников канцлера. Но мы не сомневались, что затраты на войну будут больше, чем на приручение канцлерских ярыжек. Да и опасное это дело — мятеж! Но последние новости убедили нас, что всё равно другого выхода не было, и мы просим вычеркнуть наши имена из списков сомневающихся и внести в список голосовавших за. Если уж висеть на виселице, то на одной, а не на разных! А повесили бы нас всё равно, если, не дай Судьба, мятеж провалится. Так что вся провинция с тобой, правитель! Теперь твоё дело, как воина, идти и победить! А наше — крепить оборону города и всего края, поддерживать здесь закон, порядок и добрые обычаи. Мы понимаем, что ты вынужден будешь поднять налоги либо попросить от нас добровольный взнос, и в разумных пределах согласны на это. Лучше заплатить правителю, чем палачу за смягчение пыток.

Принц был доволен: первый мирный раунд мятежа выигран полностью. Если бы так прекрасно ещё и битвы кончались! Он вновь попросил слова.

— Прежде чем перейти к вопросам добровольного взноса на войну и обязанностей граждан в связи с военным положением провинции, я хотел бы поблагодарить почтеннейших старейшин и попросить их заслушать и утвердить три обращения, которые я подготовил: к королю и к Имперскому Сейму, к знати и привилегированным гражданам, а также к простонародью.

На трибуну взошёл секретарь и начал зачитывать три воззвания, составленных кратко и энергично, каждое в своём стиле.

«Ваше величество, Император! Твоё величество, царь и король Старквайи! Высочайший и благороднейший Имперский Сейм! Короли и принцы Империи! Совет Королевства Старквайи, принцы и герцоги королевства!

Уже более десяти лет у нас в стране грубо нарушаются добрые имперские обычаи, вводятся новые законы, противоречащие справедливости. Ныне канцлер Чунь Линьсилиньс, воспользовавшись физической слабостью нашего доброго и гуманного короля Красгора, величайшего в роде Энгуэу, захватил всю власть в свои руки. Он притесняет и обижает короля, убил его любимых женщин и женил его на трёх своих внучках, в противность добрым обычаям Империи.

Канцлер оболгал и казнил за последние годы более двадцати выдающихся и знатнейших персон, в том числе принца Артора, герцогов Ура Курринаса и Стора Аньсрисса, Великого Мастера Ая Лионара, знаменитого учёного Инга Ламиранга, всех не перечесть!

Вместо того, чтобы управляли родовитейшие и достойнейшие, как принято во всей нашей великой Империи, канцлер рассылает по всем провинциям, уездам и городам своих недостойных и алчных служителей, которые под предлогом защиты законных интересов простолюдинов беспощадно грабят и знать, и простой народ. Они попирают все исконные права и вольности, идущие от наших великих императоров-основателей. Они ставят на место обычаев и справедливости букву законов. Тем самым канцлер стремится низвести наше королевство до плутократии.

Сам канцлер, ограбив и народ, и облыжно обвинённых знатных персон, собрал несметные богатства и обогатил весь свой род. Деньги свои он использует не на добрые дела, а чтобы строить крепости и замки, намереваясь поднять мятеж либо устоять от гнева всей Империи после страшных и беззаконных деяний. А признаки готовящихся преступлений уже перед глазами.

Принц Ансир Энгуэу своими ушами слышал из трёх источников, что канцлер высказывает намерение извести короля, поскольку теперь у него есть три наследника его крови, полностью взять власть в обход добрых старых обычаев о регентстве и провести закон, чтобы в дальнейшем короли женились лишь на девушках из его рода. Тем самым вместо знатнейшего, знаменитейшего и древнейшего рода Энгуэу, рода наших Царя-освободителя и Императора-Основателя, власть захватит род Линьсилиньс, члены которого никогда выше баронов не поднимались, да и баронами они стали лишь милостью нынешнего беззаконника-канцлера.

Мы, принцы Ансир, Клингор и Крангор Энгуэу, надеемся, что высокородные и достойнейшие правители всей Империи осудят беззаконие и произвол. А сами мы поднимаем знамя праведного восстания против притеснителя и всех его сообщников, за восстановление старых добрых порядков на земле нашего хранимого Победителями королевства и за их укрепление на землях всей Империи. При этом мы остаёмся верноподданными нашего доброго короля и выражаем искреннее желание вернуть ему безопасность и власть, дабы он правил по справедливости, законам и обычаям предков. А канцлера и весь его род, включая трёх шлюх, втёршихся в королевскую постель, мы уничтожим.

Желаем благополучия всем властителям Империи и желаем, чтобы на ваших землях таких беззаконий, которые творят наш канцлер и его род, не было никогда».

Второе воззвание было людям пониже рангом.

«Бароны и дворяне Королевства Старквайи! Великие Мастера, главы Городских Советов, выборные от крестьян, главы купеческих гильдий, Главные Мастера цехов!

Длительное время наше царство наслаждалось покоем и процветанием, легко отбрасывая варварские нападения и поддерживая мир в Империи и в самом королевстве. Но теперь времена переменились.

Канцлер Чунь Линьсилиньс, вместе со своим алчным низкородным семейством и прихлебателями, порушил старые добрые порядки. Он желает лишить всех высокородных и заслуженных персон царства им принадлежащих прав и привилегий. Тем самым он ополчился и на весь наш добрый народ, который благоденствовал под защитой своих справедливых и гуманных сюзеренов, а ныне отдаётся на откуп жадной своре чиновников.

Если мы не восстанем сейчас, то эти чиновники разорят всех, что уже привело к такому разгулу банд, которого не знали со Смутных времён. Они изведут нас судебными исками, припомнив все наши ошибки и ошибки наших предков за последние пятьдесят лет и придумав поводы, ежели некто был всегда честен и законопослушен. Они заберут всю власть в государстве и превратят его в самую дикую и жестокую плутократию.

Этим паукам, возглавляемым самым жирным и старым пауком-канцлером, недостаточно разорить нас. Они возводят на нас облыжные обвинения, дабы уничтожить нас судебно. Они оклеветали принца Артора, ложно обвинив его в стремлении передать престол королю Валлинскому, и вынудили силой нашего доброго короля подписать ему смертный приговор, что тот проделал, рыдая горькими слезами. Они обвинили в казнокрадстве Великого Мастера-архитектора Ая Лионара, как будто у Великих Мастеров не хватает честно заработанных денег и сокровищ и как будто в королевстве остался второй Великий Архитектор, ведь его первый ученик сбежал в Линну от этих пауков! Они ныне возвели страшные и облыжные обвинения на Великого Мастера-оружейника Тора Кристрорса. Они казнили за последние десять лет двух герцогов, трёх графов и более двадцати баронов, глав купеческих гильдий и городских голов.

Они уничтожают всех лучших людей королевства! И это называют наведением законности и порядка! Скоро в государстве останется лишь запуганная чернь и алчные чиновники, но недолго предстоит существовать такому уродливому царству! Придут соседи и варвары, никто не поднимет оружия в его защиту: лучшие люди будут перебиты либо возненавидят своё государство, наёмники предадут. Как многократно повторяли в храмах, плутократия провалится в бездну анархии, войн и насилий. Члены Совета Королевства боятся поднять голос против злоупотреблений, чтобы их самих не судили скорым и неправедным судом. Сейчас принц Ансир вынужден был бежать из Зоора, поскольку готовилось его уничтожение, принц Крангор вынужден был с оружием в руках защищать имущество и достоинство своих людей, за что его объявили мятежником.

Уничтожая государство и лучших людей, эти людишки возымели наглость притеснять и самого короля. Король рыдает, вынужденный под бесстыдными угрозами канцлера и его родичей подписывать несправедливые указы и приговоры. Ему подложили в постель трех «жён» из числа многочисленных внучек канцлера. Ходят слухи, что «жёны» вовсю изменяют государю и что сыновья их не от короля. Но с этим разберётся сам король, когда ему вернут свободу и власть.

А канцлер с семейством, как будто мало им их чёрных преступлений и безудержной алчности, замыслили убить нашего доброго бедного короля и править именем одного из его «сыновей», тем самым возведя на престол нашего несчастного царства захудалый и подлейший род Линьсилиньсов. Ведь помимо безудержной алчности и жестокости эти люди прославились недостойной трусостью, они способны лишь наслаждаться видом пыток, не пропуская, во главе с канцлером, ни одного допроса достойных людей в подземельях Совета. По слухам, некоторые из них, а то и сам канцлер, не брезгуют даже работой палача, помогая пытать несчастных.

Чтобы остановить беззакония и предотвратить готовящееся цареубийство, мы, принцы Клингор, Крангор и Ансир Энгуэу, подняли знамя справедливого восстания и попросили Имперский Сейм признать его законным рокошем. Принц Клингор руководит всем восстанием и командует войсками восставших, принц Крангор — второй армией, принц Ансир ведает дипломатией, судами и хозяйством на восставших землях.

Мы намерены казнить паука-канцлера, весь его род, включая трёх «жён королевских», вернуть власть нашему доброму королю, который изберёт себе достойных королев и продолжит славный род Энгуэу, если на то будет благодать Небес. В королевстве мы намерены восстановить старые добрые порядки, изгнав пауков-чиновников, вернув достоинство достойным персонам и их покровительство простому народу.

Мы призываем всех честных заслуженных и высокородных персон королевства присоединиться к нашему восстанию и поднять знамя рокоша вместе с нами. Мы запросили Великий монастырь, они отказали в благословении на борьбу с нами канцлеру, а нам пожелали успеха. Если мы будем едины, мы будем непобедимы!»

И третье воззвание предназначалось простонародью.

«Добрый народ Старквайи! Соль земли нашей, крестьяне! Сила земли нашей, воины! Руки земли нашей, горожане! Все свободные граждане королевства!

Короля нашего утесняют, хотят свести в могилу. Ему дали в жёны трёх внучек канцлера, которые вовсю блудят со своими двоюродными и даже родными братьями. Теперь сыновья короля будут не королевской крови, а крови кровопийц-чиновников, причём нечистой, замешанной на блуде и кровосмешении!

Сам канцлер погряз в самом страшном разврате, несмотря на возраст. Он всё время покупает молодых рабынь, а через неделю хоронят их истерзанные тела. Всё его семейство соперничает с ним в бесстыдстве, жестокости, алчности, похоти и нечестивости. Они оскверняют храмы, им отказал в благословении Великий Монастырь.

Лучших людей истребляют и обвиняют в самых диких грехах. Прекрасно зная собственные извращения, канцлер обвинил в сатанинских ритуалах Великого Мастера Тора Кристрорса из Колинстринны, что в Ломо. Канцлер не брезгует присутствовать на пытках лично, и сам иногда выполняет работу палача по любви к мучительству. Вы хотите, чтобы вами правили презренные палачи?

Чиновники, назначенные канцлером, кричат, что они пришли охранять простых людей от баронов и высокопоставленных лиц. Но из кого они на самом деле сосут кровь? Как увеличились ваши налоги и повинности за последние несколько лет? Сколько семей пошли по миру? Сколько честных граждан, не стерпев притеснений и разорения, подались в разбойники?

Я, принц Клингор, вместе с принцами Крангором и Ансиром, поднял знамя рокоша. Мы решили истребить самого кровопийцу-канцлера и весь его хищный род, включая трёх шлюх, позорящих нашего доброго короля присутствием в королевской постели и своими титулами королев. Мы вернём обычаи к добрым старым временам, накажем злых чиновников, вернём власть нашему милостивому и добродетельному королю, страдающему от произвола канцлера и людишек канцлера. Нас одобрил Великий Монастырь.

Мы призываем всех полноправных граждан, имеющих оружие, подняться вместе с нами на справедливый и всеобщий рокош. Мы призываем всех, кто от утеснений чиновников ушёл в разбойники, вернуться к честной жизни, влившись в наши грозные войска. Мы призвали и всех честных благородных персон присоединиться к нам.

Гоните плетями обмазанных смолой и вывалянных в перьях чиновников-кровопийц из своих сел и городов! Вылавливайте членов непочтенной семейки канцлера и его прихвостней и передавайте их на наш справедливый и скорый суд!

Да здравствует великий свободный народ Старквайи, верный традициям и обычаям своих великих отцов!»

Собрание пришло в восторг от таких воззваний, единогласно вотировало добровольный единовременный взнос на рокош, а принц подумал про себя:

— Сказали-то мы грозно, теперь и воевать нужно не хуже!

Так начался тот рокош, который впоследствии прозвали Рокош Девяти Принцев.

Словом:

Сказано грозно,

Если же меч подтвердит —

Будет победа.

Этим посланьем

Путь был отрезан назад.