Глава 4. Возвращение принца

Принц Клингор, ныне Пятый наследник королевства Старквайи, после победы над северными варварами и мятежниками из провинции Саколина, вновь посетил на пути в свою провинцию Карлинор деревушку Колинстринна в Ломо, где год назад пережил несколько счастливых недель. Настроение победителя было совсем не триумфальное. Он уже отодвинулся на пятое место в цепи возможных наследников, поскольку, хотя один из престарелых претендентов умер, две жены короля родили ему ещё двух сыновей, а третья беременна. Воевать приходилось за свой счёт, поддержки от столицы почти не было. За победу его вознаградили так, что не хватило на компенсацию собственных расходов. Король Энгуэу Красгор был молод, болезнен и слаб, всю власть держал в руках старый канцлер Чунь Линьсиньлиньс, занимавший пост уже третье царствование. А король был под пятой этого проходимца, женился на трёх его внучках, и скоро в славном королевстве будет править род Линьсиньлиньсов. Кстати, три жены… Королю, конечно, разрешалось с самой коронации иметь две жены для поддержания династии и дружбы с соседями, но три, внучки одного и того же? Беззаконие это, как такой непорядок Великий Монастырь разрешил?!

Подъезжая к деревушке, принц заметил некоторые признаки неладов: кузница выглядела обшарпанной, несколько домов недавно горели, как было видно по незавершённому ремонту, люди на улицах какие-то понурые. Клингор направился сначала в кузницу. Его встретил молодой кузнец. Принц вспомнил: видел его пару раз во время счастливого месяца здесь, это старший сын кузнеца (то ли Сун, то ли Сунь) Линномор.

— Привет, мастер! Где отец?

— В сырой земле уже год, принц. Я пока старший подмастерье и владелец этой кузницы. Ещё нужно делать шедевр и ехать в город проходить защиту в цехе.

— Где твоя сестра?

— Я так и думал, ты первым делом о ней спросишь. С ней-то всё в порядке. Она замужем за Мастером-Медведем, у них уже сынишка родился.

Принц подумал: «А может, это мой сын?» И у него родилась стратагема. Перепроверив, он решил проводить план в жизнь.

— А что у вас в деревне?

— Да как ты уехал и отец умер, счастье от нас ушло. Мужики стали злые, перессорились и передрались между собой, а к нашему барону канцлер назначил чиновника, проследить, дабы барон своих людей не обирал. Так этот чиновник выискивает все неуплаченные налоги и все невыполненные повинности чуть ли не за полсотни лет, и подношения вымогает нещадно по каждому поводу. Ничего себе защитник!

— А как Великий Мастер?

— И на него чиновник бочки катит целыми возами, да эту крепкую голову не больно-то прошибёшь. В последний раз он просто выбросил кровопийцу со своего двора. Чиновник визжал на всю деревню и обещался засудить самоуправца. Но вступился губернатор: Тор ему что-то уникальное сделал. А канцелярская крыса стала ещё больше вымещать злобу на остальных. И меня уже почти разорил. Вся наша деревня считает, что виноваты три человека: ты, принц, что похитил наше счастье, лишив девственности нашу хранительницу; моя сестра, бывшая хранительница, которая, дескать, теперь ведьмой стала; и Медведь, что привёл в наши места множество знати, развратил народ, а за знатью потянулись хищники. Кто стал бы назначать нашему барону чиновника, если бы не слухи, как разбогатела деревня? Барон добрый, а этот паук зоорский все соки из нас высосет.

«Этот намного многословнее и легковеснее, чем отец» — подумал принц. Он кивнул кузнецу, бросил ему золотой и поехал в усадьбу Тора. Встречаться с бароном надо было хотя бы из вежливости, но Клингор предпочитал оттянуть это: там будет противный ярыжка из канцлерских прихвостней. Главное дело ждало его в усадьбе оружейника.

Обиталище Мастера выглядело ещё более процветающим и нарядным, чем раньше, и укреплено оказалось под стать иному замку. Деревенские мальчишки уже сообщили Тору о приезде принца. Хозяин выстроил своих людей как маленькое войско. Подмастерья стояли в ряд в панцирях, со щитами у ног, с молотами у пояса и с арбалетами за спиной, ученики и слуги теснились за ними в лёгких кожаных бронях, с кинжалами и арбалетами. Сам Тор красовался в прекрасных доспехах (сразу видно: теперь не своей работы, а одного из Великих Мастеров). За его спиной улыбалась Эсса с сыном на руках, в простом, но, чувствуется, очень дорогом платье, и в парадных украшениях.

— Привет великому полководцу! Молва о твоих подвигах дошла и до нашего медвежьего уголка! — воскликнул Тор.

— Слава! — вторили ему все его домочадцы.

Принцу было приятно, что народ, в отличие от зоорских трутней, оценил его усилия. Но он помнил одно из правил своего военного наставника: «Прыгая от радости, берегись, чтобы из-под тебя не выдернули землю», и иронично сказал:

— Триумф устраивают лишь царь и канцлер в Зооре.

Тор расхохотался, принц соскочил с коня и раскрыл объятья. Тор обнял его. После этого полководец поклонился Эссе и поцеловал её в щёку, как полагалось по этикету поступить с женой друга, несколько ниже по положению, но почтенного. Эсса тоже ответила по этикету, отдав ребёнка отцу, обняв принца и поцеловав в две щеки. Клингор чувствовал: поцелуи были чистыми, искренними и радостными. Он подозвал дворецкого с ларцом драгоценностей и подарил ребёнку мужскую серьгу.

— Мой сын Лир благодарен тебе, — прогудел Тор. — А у тебя войско, наверно, обносилось в битвах. Слышал я, что тебе никто не помогал. Вот я и подготовил оружие в подарок.

Подмастерья поднесли принцу гору мечей, топоров и боевых молотов. Полководец расцвёл от радости, велел дворецкому принести большой мешок с казной и мешок с трофейными драгоценностями, и, не скупясь, отсыпал из обоих.

— Свои не помогали, вот враги кое-чем поделились, когда их прижал, — ответил принц. — Я смотрю, у тебя свой военный отряд. Получше, наверно, чем у барона.

— Не думаю, что с ним сразимся, — улыбнулся Тор. — А если уж пришлось бы, не знаю, кто одолел бы.

— Я знаю, что мастера цехов по законам основателя нашего царства Ассара должны быть готовы выступить с оружием на защиту своих городов и мастерских, как полноправные граждане. Вижу, что ты не забыл закона и доброго обычая, подготовил своих и готов отбиться от целого мародёрского отряда. Добрые молодцы, прекрасно выглядят, отличное оружие у них!

— Уж не забываю, — прогудел польщенный Тор. — Твоё высочество, если пожелаешь, почти мой дом.

— И раздели с нами нашу скромную чашу вина и наше деревенское грубое угощение, — улыбаясь, добавила Эсса.

— С радостью, — улыбнулся в ответ Клингор.

И слуги с учениками забегали, подготавливая угощение. Подмастерья вытащили столы во двор, чтобы сесть за них со свитой королевича. Тор, его жена, принц и Косъатир, теперь уже ставший рыцарем и начальником маленького отряда принца, вошли в дом, сняли оружие и уселись за парадный стол. Это относилось ко всем. Эсса тоже сняла пояс с кинжалом и вынула второй кинжал из причёски. Ребёнка хозяйка отдала служанкам. Пока подготавливали еду, пили прохладные напитки из погреба и беседовали. Говорили, в основном, принц и Эсса. Тор, по своему обычаю, вставлял короткие фразы, так же вёл себя Косъатир, чтобы одновременно соблюсти этикет и не мешать беседе вышестоящих. Ведь за столом он был низшим по рангу.

Улучив момент, когда никого рядом не было, принц спросил Тора и Эссу:

— Ваш сын от моей крови или от крови Мастера?

— От твоей, — кратко ответил Тор и помрачнел: вдруг Клингор заберёт сына?

— Надеюсь, вы никому об этом не говорили? — осведомился королевич.

— Даже домочадцам, — ответила Эсса. — Слухи, конечно, ходят, мы их игнорируем, не подтверждаем и не опровергаем.

— Очень правильно делаете, — сказал принц. Я и Косъатир будем поступать так же. Иначе ты, Тор, можешь оказаться втянут в такие дела, куда даже Великому Мастеру лучше не соваться, тем более не по своей воле.

— Понял, — радостно улыбнулся Тор.

Эсса тоже понимающе кивнула.

— Я знаю, что лишняя болтовня практически всегда вредна, — добавила она. — Особенно, когда дело касается таких высокородных и знаменитых особ.

Конец этого разговора шёл уже в таком стиле, что присутствие слуг не мешало.

Принц ещё раз посмотрел на счастливых Тора и Эссу:

— Уважаемый хозяин, раз уж мы заговорили о делах, у меня есть предложение. Я приглашаю тебя к себе в Карлинор стать моим личным оружейным мастером и прямым вассалом. А ты, Эсса, будешь придворной травницей.

— Почётно! — расцвела Эсса, — Я рада!

— А я нет, — раздражённо прогудел Тор. — Наотрез отказываюсь. Не хочу влезть в придворные интриги. Не люблю больших городов. Я хочу спокойно прожить свой век здесь.

Тор, изнурённый длинной речью, схватил бокал вина и разом его осушил.

Клингор покачал головой:

— Твоё дело, Мастер.

При этом он подумал: «Зря надеешься отсидеться! Не хочешь видеть, что тебя уже здесь достают. На самом деле всё по плану. Подождём, жена тебя постепенно уговорит. Но как они счастливы вместе! Приятно смотреть на эту пару. Тор теперь уже совсем красавец, несмотря на шрам. А Эсса как расцвела! В моей столице она была бы украшением двора!»

Принц решил ещё раз внимательно приглядеться к Эссе. У него родился ещё один небольшой план, который одновременно должен был помочь другу несколько разрядить напряжённую обстановку и доставить удовольствие ему самому. Немного поворочав в уме новую стратагему и поняв, что в перспективе она тоже сулит лишь выигрыши, принц решил немедленно провести её в жизнь.

Обед был не таким уж грубым, хотя, конечно, простым. Но зато качество оказалось на высоте. Чувствовалось, что эта пара обращала внимание и в работе повара, и при покупке провизии прежде всего на реальные достоинства, а не на престижность. Но в одежде, в оружии и в украшениях было уже не совсем так, во всяком случае, парадные одеяния показывали статус и ненавязчивые претензии на высокое положение в обществе (что было уместно, как отметил принц, ещё раз убедившись в правильности своего основного плана).

Поскольку единственный вызвавший разногласия вопрос о переселении в Карлинор больше не поднимался, оставшаяся часть обеда прошла в обстановке братской сердечности и полного единства мнений. Принц задал вопрос, который не удосужился выяснить за целый месяц любви в прошлом году (чтобы частично извинить его, стоит заметить: он был очарован личностью, а не происхождением, Эссы):

— Любезная хозяйка, у тебя две фамилии, хотя ты вышла замуж за Великого Мастера. Значит, ты на самом деле высокородная дама?

— Да, я из женского рода Каррина, — спокойно ответила Эсса. — Моя мать успела меня научить многому из секретов нашего рода, но наверняка не всему. Например, этикету высшего общества лишь по минимуму, считая, что мне он понадобится достаточно мало. А вот травничеству и целительству — вовсю.

— А как высокородная дама оказалась замужем за простым мастером-кузнецом? За Великим Мастером — я бы понял, тут о неравном браке не стоит даже говорить: в семье сходятся две таких традиции и силищи, — продолжал принц.

Со двора донёсся шум, Тор с Косъатиром отправились разбирать пьяные недоразумения.

— Моя мать оказалась под прицелом высокородного охотника, искавшего лишь мимолётных порочных наслаждений, а не любви, как ты. Она срочно вышла замуж за подмастерья, который, может быть, стал бы Первым учеником, если бы не эта любовь. Отцу пришлось немедленно держать экзамен на мастера и уезжать из столицы. Мать никогда не жалела и говорила, что обстановка придворного разврата и интриг портит людей. А тебя это не испортило почему-то.

— Я не придворный, я воин. Я не на охоту выходил, а на военную кампанию, — сказал принц. — А на войне я всегда веду себя по законам чести, если противник ведёт себя так же. Воспоминание, как ты вложила свой кинжал в мою руку, останется у меня на всю жизнь. Это было красиво и в высшей степени благородно. А уж как я был счастлив! Надеюсь, что и ты тоже!

— Я боялась за тебя и жалела тебя. А ты так мужественно переносил рану, не было ни капли злости и стремления отомстить. Это меня очаровало. А когда я клала кинжал тебе в руку, я даже не знала, что творю, поскольку половина моего существа кричала: «Да», а вторая половина: «Ни в коем случае!». Но теперь я благодарна Судьбе и Элир Любвеобильной за всё, — сказала Эсса.

По поводу Победителей был общий ритуал. Считалось, что подлинных их имён люди все равно не знают, и поэтому в молитвах и ритуалах их называли лишь по функциям и эпитетами. Даже эпитеты были подобраны так, чтобы Победители не могли заподозрить молящихся в лести и разгневаться на них. Все знали, что Победители очень не любят попытки низших существ славить или льстить им. Упоминание имени Победителя или Победительницы означало ограждение, чтобы слова не приняли за просьбу или молитву. Желающие восславить божество в религиозном экстазе или от благодарности, всегда называли по имени, чтобы это славословие не поднялось выше слуг Победителя.

На улице гам перешёл в переговоры о поединке. Эсса хотела подняться и посмотреть, что там, но принц придержал её.

— Твой муж и Косъатир хорошие командиры, они справятся и не допустят смертоубийства. А добрый бой лишь украсит праздник. Между прочим, я привёз подарки. После боя я их вручу тебе и мужу.

Они посидели, пока, прислушавшись, Клингор не сказал:

— Сейчас бой начнётся. Будет невежливо, если мы им не полюбуемся, и ты не вознаградишь победителя.

На дворе была огорожена канатами площадка. Там стояли солдат принца и старший подмастерье Он Турийрон. В руках у них было оружие с надетыми защитными чехлами. Все ждали принца. Он подошёл к ограждению, держа за руку Эссу, отдавшую приказы служанке и рабыне, и взмахнул рукой. Бой длился всего минуту, и выбитый мощным ударом молота меч отлетел далеко в сторону, а воин покатился, схватившись за плечо. Клингор бросил проигравшему пару золотых монет и сказал: «Не обижайся. Даже я получил отменный удар от их господина, и своих вассалов он обучил прекрасно. Ты сражался достойно».

Эсса подала подмастерью серебряное кольцо с камешком, рабыня же поднесла ему новый плащ, сбросила с себя верхнюю часть платья и жадно поцеловала молодого симпатичного мужчину. Подмастерье остолбенел, подхватил на руки рабыню и понёс её под приветственные крики всех в свою каморку. Воин, держась за плечо, облизнулся: понимал, что, если бы победил, сладкая награда досталась бы ему. Но Эсса попросила служанку налить ей большой бокал вина и собственноручно преподнесла побеждённому, после чего велела своим служанкам обработать его рану. Проигравший тоже расцвёл от удовольствия.

Принц приказал Косъатиру доставить три подарка: серебристое белое танцевальное платье фасона, памятного Эссе по злополучному приглашению в замок, нефритовый пояс, белую кобылу. Женщина чуть-чуть помрачнела.

— Разве твоя мать не объяснила тебе значения цветов платья? — спросил бывший любовник. — Судя по твоему поведению тем вечером, я считал, что они тебе прекрасно известны.

— Нет, — просто ответила Эсса.

— Бордовый цвет означает: «Пылаю страстью, ищу нового любовника», красный — «Готова сыграть роль дичи в любовной охоте, попробуйте изловить», серебристо-белый — «Люблю своего Короля Любви и лишь его». Есть много других цветов. Тебе, конечно, стоит нанять учительницу этикета высших кругов. Твой муж на самом деле этот этикет прекрасно знает, и умеет его нарушать не по невежеству, а намеренно, — и принц ухмыльнулся Тору, а Мастер — ему.

— Я думаю, что нефритовый пояс означает чистоту и неприступность, — сказала Эсса.

— Да, когда он надет, — улыбнулся принц. — Сбросить такой пояс — всё равно, что отдать кинжал девственницы. Сейчас мы вчетвером поедем к барону, давать ему возможность загладить конфуз. Эсса, тебе стоит надеть платье и пояс, а кобылу можешь взять свою.

Эсса быстро умастилась, переоделась, и маленькая кавалькада двинулась к замку. По дороге принц сказал Эссе, что ей стоит произнести ритуальную фразу: «Мой единственный и неповторимый король любви разрешил мне быть королевой танцев твоего пира и сам будет танцевать со мной первый и последний танец».

Барон встретил принца немного настороженно. От фискального чиновника он слышал, что канцлер с недоверием относится к столь титулованным особам, особенно к имеющим военные заслуги. Тем не менее весь ритуал приёма был соблюдён. Принц велел объявить прибывших как: «Принц Клингор Энгуэу, победитель северных варваров, владетель Карлинора и всей его провинции, прибыл в сопровождении своего друга, почтеннейшего Великого Мастера Тора Кристрорса, его жены, Высокородной Эссы Линномор Каррины, и своего приближённого вассала, рыцаря Империи Луня Косъатира». Барон несколько поморщился, что мастера вынужден принимать наравне с принцем, но делать было нечего. С другой стороны, в некотором смысле оружейник был теперь принцу родня через жену, а сын Мастера вообще неизвестно, то ли его, то ли принцев бастард. Так что основания принять ремесленника среди знатных гостей были.

Барон начал вежливо расспрашивать принца, как шла война. Принц, тоже соблюдая политес, витиевато рассказывал высоким штилем о героизме своих воинов, свирепости и коварстве врагов, и в свою очередь интересовался делами барона. Барон пожаловался, что доходы уменьшились, и королевич спросил:

— В чём дело: неурожай или у Мастера стало меньше богатых клиентов?

Откуда-то раздалось покашливание. Клингор заметил в тёмном углу залы столик, а за ним тип вида законченного канцелярского червя. Перед клерком стоял бокал вина и маленькое блюдо с едой. Писарь что-то кропал на своей конторке.

— Кто это? — воскликнул принц. — Что он делает на встрече знатных персон?

Барон подумал: по крайней мере одна персона на встрече не имеет права называться знатной. А человечек низко поклонился и елейным голосом сказал:

— Я полномочный чиновник по делам этого баронства Ус Цишимусс, назначенный лично канцлером с целью навести здесь законность и порядок и покончить со злоупотреблениями. Канцлер отметил, что слишком многие почтенные и знатные персоны распространяют свои вполне заслуженные привилегии крови или заслуг не только на членов своей семьи, но и на всех зависимых людей, из-за чего государство недополучает налоги и повинности. Со временем всюду будут назначены такие ревизоры. Одной из наших обязанностей, согласно рескрипту Его Величества короля, является присутствие на деловых переговорах привилегированных особ, дабы они не использовали свои привилегии в ущерб государству.

И тут барона прорвало.

— Этот тип взимает с моих крестьян, вассалов и слуг недоимки за десять лет. При этом он рассчитывает доходы крестьян за три последних года, а лишь четыре года назад здесь поселился Мастер. Почему это крестьяне должны платить налоги и повинности, которые с них никто не требовали ранее, причём за годы, когда у них были малые доходы, так же, как будто уже тогда на нас лился серебряный дождь?

— Я поступаю точно по закону. Если не уплачены налоги и повинности, доход, дабы не было несправедливости, поскольку за прошлые годы установить его точно нельзя, считается как за последние три года. Но ничего, один раз доход уже был сосчитан, и теперь по закону двадцать лет пересматривать его нельзя, опять же во избежание злоупотреблений.

Принц поёжился. Традиционно владетели защищали своих людей от поборов и повинностей государства, а те с удовольствием дополняли обязательную плату доброхотными взносами за защиту. Все были довольны, кроме государевой казны и ненасытных чиновников. А теперь канцлер взялся везде «наводить порядок». Неудивительно, что барону теперь, кроме обязательных платежей, с людей своих взять нечего, так что чиновник формально защитил местных людишек от злоупотреблений барона, но такой ценой, что те тосковали по старым временам. Каково будет, когда во всё суют нос эти канцелярские крысы? История показывает, что тогда знать и народ быстро перестают защищать свое государство, и его растаскивают на куски «добрые соседи» или варвары. На что же надеется канцлер?

— Ладно, кончаем неприятные разговоры, — сказал принц. Надеюсь, меня в моём городе чиновник не ждёт.

— Думаю, что нет, — ответил канцелярский крыс. — Герою, конечно же, дадут отсрочку.

Клингор опять поёжился.

— Жаль, любезный хозяин, что мы затронули такую болезненную для всех выдающихся людей тему. Давайте поговорим не о делах, а о приличествующем благородным людям. Жена моего друга Эсса из высокого рода Каррина хочет нечто приятное вам сказать.

Эсса собралась с духом.

— Благородный барон. Некогда я вынуждена была пренебречь твоим любезным приглашением быть Королевой танцев званого пира в честь принца. Ныне Его Высочество вновь здесь, и я должна искупить свою невольную провинность. Мой единственный и неповторимый король любви разрешил мне быть королевой танцев твоего пира и сам будет танцевать со мной первый и последний танец, — при этих словах она нежно посмотрела на королевича.

Барон несколько повеселел. Хоть что-то станет получше в его нынешней скверной жизни. А Эсса ещё сильнее расцвела… Молодец принц! Какую любовницу себе отхватил! И Мастера заодно окрутил!

— Конечно же. Через четыре дня я устрою здесь большой пир и приглашаю тебя, король любви, и твою возлюбленную королеву танцев блистать на нём.

— И Мастера тоже. Он по закону императора Арсана Великого равен баронам. По скромности своей Мастер об этом никогда не упоминал, — добавил принц.

Тут вздрогнул Мастер. Учитель ему говорил об этом законе и предупреждал: вспоминать о нём стоит лишь в крайнем случае. Помимо этого положения, раздражающего знать, в законах дана другая гарантия. Великий Мастер имел право безусловной апелляции на действия чиновников, общин либо персон к Принцу, Королю либо Императору, имеющему власть над вызвавшим недовольство Мастера лицом. Высшие владыки не имели права отказать в приеме апелляции и обязаны были её рассмотреть в кратчайшие сроки. Такой закон был оправдан в глазах знати, ведь стать Великим Мастером было исключительно трудно, и Мастеров было мало. Сейчас на всю Империю, например, было девять Великих Оружейников, правда, «целых» шесть из них в королевстве Старквайя.

Принц сказал, теперь остаётся лишь подтвердить.

— Да, есть такой закон, — выдавил Мастер.

Тут вскочил чиновник, убежал куда-то, вернулся с толстенной книгой и, порывшись в ней, тоже подтвердил:

— Закон блаженной памяти Арсана Великого от двенадцатого числа третьего месяца третьего года его правления, изданный в городе Жартарр, в нынешней Валлине. Закон дважды подтверждён имперскими Сеймами. Прочитаю выдержку из него: «По достоинству своему Великий Мастер равен титулованным особам и имеет прав и привилегий не меньше, чем барон. Ежели Мы, Наши потомки либо какой-то из ленов Империи расширят права баронов, то соответственно расширяются права и Великих Мастеров. Эти права и привилегии ни в коем случае не заменяют права и привилегии, дарованные особливо тем или иным Великим Мастерам, но дополняют их. Однако привилегии сии передаются по линии родословной мастеров, а не от отца к сыну. Ежели Цехи и Великий Монастырь признают кого-то Великим Мастером вне родословной мастеров, то сюзерен мест, где обитает сей Мастер, должен торжественно ввести его в дарованные сим законом права и привилегии».

Таррисань скрипнул зубами: ведь теперь Мастер оказывается чуть ли не более высокопоставленным, чем он, властелин округи. Он с удовольствием признавал за Тором права и достоинство, соответствующие мастерам, но права и достоинство знати?! Впрочем, ведь это значит, что и Великих Мастеров в конце концов канцлер прищучит! Одно утешение…

— Я приглашаю равного мне по достоинству Великого Мастера Тора Кристрорса, славного и мастерством своим, и родом его жены, и дружбой столь высокородного лица, быть почётным гостем на моем пиру и в любой момент приезжать в гости ко мне, как подобает благородным особам равного ранга.

— Я тебя, барон, тоже жду в любой момент в гости, — кратко сказал Медведь, — И твоё приглашение принимаю.

— А завтра я имею честь позвать всех благородных мужей из этого зала на охоту, кою я устрою в честь гостя и в честь соседа, — вежливо добавил Таррисань.

Теперь надо было не показывать возмущения. Может, этот высокопоставленный мужик на охоте опозорится?

— Благодарю, благородный хозяин, — сказал принц. — Я с радостью поохочусь в столь изысканной компании.

— Благодарю тебя, сосед, — слегка поклонился Тор. — Я тоже с радостью поохочусь. А послезавтра я зову тебя и отобранных тобой воинов на свой праздник. Мы устроим учебное сражение между твоей и моей дружинами. Люди принца могут примкнуть к любой из сторон. А как подерёмся, так и выпьем!

Принц улыбнулся.

— Это отлично! Твоим людям, барон, будет полезно размять косточки. Сегодня один из моих воинов уже дрался с вассалом Мастера и проиграл. Так что готовься как следует! Мои четверо воинов будут в команде Мастера. Я с благородным Косъатиром, с почтеннейшим Тором и с тобой, хозяин, будем судьями. Твоя жена и дочери и жена Тора наградят победителей. Мне же останется лишь облизываться: у меня здесь жены нет!

«Знаю я, как ты будешь облизываться!» — подумал про себя барон. — «Жены нет, зато любовница рядом. Небось, и остаться в гостях у меня не захочешь!»

— Великолепный принц, приглашаю тебя и твою свиту воспользоваться моим гостеприимством, — сказал барон.

— Очень жаль, благороднейший хозяин, — ответил принц, как и ожидал Таррисань. — Поскольку равный тебе пригласил раньше, и я уже дал своё согласие, я буду гостем Мастера. Твоим будет благородный Косъатир, если ты, барон, не возражаешь. А своих воинов и слуг я прошу разрешения разместить в гостевом домике.

— Благородные люди всегда договорятся без ущерба для чести, — ответил владетель.

— А теперь я приношу свои извинения, но должен уехать, поскольку уже вечереет, и я буду готовиться к завтрашней охоте.

— Что ж поделаешь! — тяжело вздохнул барон. — Очень не хочется расставаться, но долг перед хозяином превыше всего.

Таррисань с иронией посмотрел на Эссу, думая: «Как ему не терпится в постель к Эссе! Тор хитёр: даже если принц сверзится, Тор поднимется высоко. Надо с ним дружить. Или подловить и уничтожить своевременно… Но уж по пустякам ссориться точно не стоит».

Чиновник подумал: «Принц-то, возможно, рухнет со своих высот, и, скорее всего, в могилу. А Великими Мастерами разбрасываться никто не будет. Так что правильно я утишил свой гнев и распустил слух, что за Мастера губернатор заступился. Всё равно я был бы кругом виноват». И он вежливо раскланялся прежде всего с Тором.

***

Обозников распустили одними из последних. Шёл уже седьмой месяц года жёлтой собаки, когда Урс с Хингом вернулись в свою деревню. Они первым делом заметили почти законченный второй большой дом во дворе Ликаринов старших. Отец намеревался построить ещё один дом с печью, но дед был против, считая, что уж очень это будет выделяться. А зачем нужно лишнее внимание для простолюдина? Это знатные особы должны его привлекать, для крестьян чем незаметнее, тем лучше. Значит, отец и дед наконец-то договорились.

Придя домой, Урс обнял отца с матерью, младших братьев и сестёр, а затем помчался повидаться с невестой. Та уже прибежала на площадь, где подвыпивший Хинг рассказывал об их подвигах:

«Я целых два раза видел вблизи самого принца Клингора, он меня лично благодарил за вовремя доставленный провиант. Я спас жизнь Урсу: взял в охрану обоза, где он не знал забот и лишений. А когда вражины и разбойники устроили засаду, мы их так расстреляли, что они разбежались во все стороны».

— Так всё-таки, расстреляли или разбежались? Вражины или разбойники? — ехидно спросил кто-то из смердов.

— Ты чего лезешь? Ты же в войне ни шиша не понимаешь. Кренделей надавали, и они побежали после второго выстрела.

— А много вы их убили?

— У нас не было времени считать. Надо было везти продовольствие Клингору.

Урс почувствовал: наивное хвастовство двоюродного деда рикошетом ударило по нему. Лурунисса посмотрела на жениха ехидненько, а когда он её поцеловал, ответила очень холодно и быстрее вывернулась из объятий. «Ну вот! Надо же было хвастаться! Теперь он меня трусом ославил» — уныло подумал Урс.

Дома рассказали: в деревне побывал чиновник и объявил всем, что они должны полностью заплатить налоги королевства и неотбытые государственные повинности за последние десять лет. Поскольку крестьяне платили за защиту графу, все деревни отказались это сделать и обратились к сюзерену за покровительством. Вот дом и достраивается быстрее, чтобы свободных денег в семье не осталось. Даже занять пришлось у ростовщика: Проклятого Лалы, чтобы кончить постройку вовремя. Хорошо ещё, что Лала нормально относится к должникам, готов принимать взносы в погашение долга плодами полей, и в случае небольшой просрочки уплаты ежемесячного платежа только немного журит и записывает это на бамбуковой дощечке.

— Странные эти Проклятые. Он никогда не ругается и даже голос не повышает, ест мясо лишь по большим праздникам, всегда просит прощения у блюда, прежде чем съесть. Детей своих они учат сами, да и не стали бы наши монахи с ними заниматься. Оружие действительно даже в руки не берут. Когда Кур в счёт уплаты долга принёс палицу, Лала велел Куру самому отнести её в кладовую и поместить в отдельный угол, где сложено оружие, чтобы не марать остальные вещи. Но оценил по справедливости, — сказал дед.

— А как у нас появился Проклятый?

— У него есть бирка с печатью канцлера, разрешающая ему и его семейству заниматься своим ремеслом в нашем королевстве. Рассказывают, что с них налоги берут большие, вот канцлер их и запустил повсюду, чтобы деньги выкачивать.

Уже через неделю второй дом был достроен. Семья торжественно справила новоселье. Зашедший требовать очередной взнос Лала любезно улыбнулся, поздравил, пометил на своей дощечке что-то, попросил хозяина поставить свой знак, и, увидев, что сейчас не до него, не стал грязнить праздник, а тихонько удалился, пообещав вернуться через три дня.

И на рассвете четвёртого дня Лала вернулся вместе с тремя стражниками, графским ювелиром и с предписанием в руке. За три просрочки уплаты очередных взносов он потребовал немедленно вернуть весь долг и заплатить штраф в размере суммы долга. Син возмутился, но всё было по закону.

Син вздохнул с облегчением, когда увидел подъезжающих графа и чиновника в сопровождении ещё двадцати солдат. Граф-то заступится, а что долг придётся немедленно отдать по низкой оценке, Син уже смирился. Зато хоть штраф не даст взять. И поначалу всё пошло так, как Син рассчитывал.

— Ты что это моих людей обираешь? — грозно сказал граф.

— Три раза крестьянин Син Ликарин просрочил долг. Я вынужден с прискорбием в сердце потребовать немедленно возвратить долг и заплатить штраф, — тихим голоском, с поклоном, ответил Лала.

— Никакого тебе штрафа, отродье Кришны! Долг забирай, только сначала Син слуг рассчитает: долги отдаются в порядке ранга кредиторов, а ты — временно допущенный на наши земли Проклятый!

Чиновник согласно кивнул головой. Син со вздохом рассчитал и отпустил слуг.

— А теперь я объявляю тебе, Син Ликарин из старших, что ты должен вынести на двор все свои деньги, деньги всех членов твоего семейства и все ценности. Этот Проклятый Лала должен из них забрать сумму своего долга и неуплаченных вовремя взносов. Если не хватит, будем добавлять продуктами, скотом и вещами, — строго сказал граф.

Деньги исчезли моментально, за ними в полтора раза ниже стоимости пошли украшения и чаши. Затем отправились к Лале две коровы, и лихоимца выставили со двора. Граф вновь обратился к Сину:

— Крестьянин Син Ликарин! Согласно постановлению Совета Королевства, внесённому канцлером и утверждённому Его Величеством, привилегии знати отныне лишь частично распространяются на их вассалов. Поэтому все должны внести недоимки, после чего решить вопрос о сохраняющихся льготах. Если недоимки вносятся добровольно и быстро, рекомендуется давать скидки и льготы. Если же недоимщики упорствуют, а особенно если стремятся укрыть доходы от возможного изъятия, срочно вложив их в неотъемлемое имущество, требуется поступать со всей строгостью. Поэтому суд графства постановил: если ты не согласишься на наше милостивое решение погасить все недоимки сегодня и полностью очиститься от них, тебя отдадут в распоряжение королевского суда провинции с указанием, что покровительство графа на тебя более не распространяется. Тогда твоя семья будет лишена гражданских прав, а ты вынужден будешь терпеть разорительный процесс и суровый приговор. Вдобавок ты должен, если не желаешь пойти под суд, дать согласие передать злокозненно построенный тобой роскошный дом, чтобы в нём устроили церковь для ближайших деревень. Отрезанный от двора кусок земли будет тебе прирезан за счёт пустыря.

Земли пустыря и крестьянского двора не считались сельскохозяйственными, так что такой обмен был в принципе возможен. И Сину пришлось со вздохом согласиться, утешаясь, что дом отдан на святое дело. Быстро наметили новые границы, все вещи были выброшены из нового дома и разложены на дворе.

— Теперь приказываю всем свободным членам семейства раздеться, снять все украшения и стать в ряд. Воины должны вынести наружу все вещи из всех помещений, сосчитать скот и птицу. Заодно рекомендую вам показать все тайники, где припрятаны денежки и драгоценности. Потом будет очень плохо, если ещё что-то найдётся, — продолжал граф.

Переглянувшись, Син и его жена открыли пару тайников. Все были уверены, что показана лишь часть, но принуждать не полагалось. Бабушке Диртуссе после того, как она сняла украшения, преподнесли старенькое платье из вытащенного добра, старенькую зимнюю одежду и обувь. Ей велели уйти со двора и не мешать. Чиновник выдал дешёвенькое кольцо гражданки взамен отобранного серебряного. Чиновник осмотрел мускулы деда Кэя и сказал:

— Не положено по возрасту тебя отдавать в служение, а жаль: ты крепок и здоров. Дайте ему летнюю и зимнюю одежды, вот тебе кольцо и серьга и тоже уходи пока что со двора.

Предчувствие непоправимого охватило всю семью. Действительно, следующими выставили со двора Сина и Урса: хозяина и наследника тоже не полагалось отдавать в услужение. Всем женщинам был задан вопрос: не беременны ли они? Беременных и имеющих детей до трёх лет полагалось отдавать в услужение, лишь если прямо на месте имеется хозяин, согласный воспитывать ребёнка как гражданина. Когда они сказали: «Нет», а сестра Кулисса даже возмутилась: «Я же девственница!», на что граф ехидно заметил: «Ничего, теперь тебе недолго ею оставаться», женщин заставили выпить напиток, предохраняющий от беременности. Так что если какая-то из них недавно понесла, плод теперь был убит. Видевший всё это из-за забора Урс готов был взорваться: позор семьи падал тяжелейшим грузом на его душу.

Чиновник громко произнёс следующий текст:

— Согласно нашим справедливым законам, кто не может отдать недоимки полностью, имеет право отдать всё, что может, и очиститься от них. Вы поступаете в служение для выполнения рабских обязанностей на семь лет без одного дня, оставаясь гражданами. А теперь слушайте. Я зачитаю вам ваши обязанности и права. Запомните их накрепко и сохраняйте достоинство в своём служении.

— Ты, гражданин или гражданка, во искупление своих долгов поступаешь в служение для выполнения рабских обязанностей, кроме позорящих, на семь лет без одного дня. Срок отсчитывается со дня, когда ты будешь отдан хозяину. Ты обязан подчиняться приказам хозяина и выполнять, что он тебе велит, не требуя за это платы и не ропща. А теперь слушай твои права.

— Хозяин не имеет права обременять тебя работой больше, чем своих рабов, или поручать позорные дела. Хозяин обязан выдавать тебе в полтора раза больше еды, вина и других вещей, чем рабу, и давать тебе новую одежду раз в восемь месяцев, причём не рабского покроя. Хозяин не имеет права заставлять тебя спать в одной комнате с рабами, если ты сам не пожелаешь. За рабским столом ты должен сидеть отдельно и иметь собственную посуду. Если хоть что-то из этого не будет выполнено, призови трёх соседей в свидетели и уходи: твоё служение закончено. Гражданка, хозяин не имеет права приказать тебе совершить с ним соитие, но ты имеешь полное право сделать это добровольно и не имеешь права его упрекать, если это случится нечаянно. То же самое насчет гражданина и его хозяйки. Гражданка, если ты понесёшь от хозяина и родишь ему ребёнка, твоё служение немедленно заканчивается и ты можешь по своему желанию остаться у хозяина или вернуться в свою семью. То же самое с гражданином, сделавшим ребёнка своей хозяйке. Если хозяин ударит тебя, не выговорив предварительно вины, он обязан попросить прощения. Если он дважды ударит тебя, не призвав предварительно трёх соседей, не объяснив им, в чём ты виновен, и не получив от них совета о полагающемся тебе наказании, ты имеешь право немедленно уйти: твоё служение закончено. Если нарушение со стороны хозяина случится на седьмом году служения, хозяин обязан заплатить тебе виру, размер которой определяется по решению шести соседей. Через семь лет твоего служения хозяин обязан угостить тебя, как свободного человека и гостя, дать достойное платье и продуктов на три дня пути. И ещё. Если хозяин или наследник умрут, то оставшиеся члены семейства могут вернуть в семью любого или любую из вас, но лишь по вашему желанию.

Чиновник посмотрел на тело матери Урса и сказал: «Прекрасно! Ты годишься не только для работы. Можно будет взять за тебя побольше: золотых десять». И тут вышел вперёд десятник графа Кин Тостикон, не раз бывавший в гостях у Ликаринов и заглядывавшийся на Банжассу.

— Граф! Я отслужил и через три дня ухожу от тебя. Отдай мне эту женщину, чтобы она вела моё хозяйство, грела меня и душу мою.

— Бери. За три золотых, как награда за твою верную службу, — милостиво сказал граф, и мать ушла с чужим человеком.

Братьев и сестёр, а также раба, увели, после чего пустили во двор оставшихся четырёх членов семейства. Они должны были выбрать необходимое для работы: заступы, мотыги, грабли, плоскорезы, культиваторы, серпы и косы, топор, пилу, молоток, лом. Кроме того, одну корову, одного осла, козу и десять голов птицы из всех домашних животных. Мужчинам вручили по дешёвенькому кинжалу, выгребли всё из закромов так, чтобы оставалось лишь на еду и на посев, вычерпали всё вино из кувшинов, а бочки мёда и чачи прихватили с собой, оставив одну початую семейству, чтобы было что выпить с горя. На пол в опустевших комнатах бросили четыре дерюги для постелей оставшихся Ликаринов. После этого граф, чиновник и староста объявили семейство очищенным от долгов.

Чиновник обратился к собравшимся крестьянам с речью:

— Граждане и смерды! Видите, что случается с пытающимися схитрить. Я объявляю, что милостивый губернатор решил на четверть уменьшить недоимку и разрешить рассрочку её на три года для внёсших в ближайшую неделю четверть суммы. Жду вас завтра в замке графа. Вам, соседи, добавлю следующее. Если кто найдёт припрятанное Ликаринами богатство или же поймает их, когда они сами попытаются его извлечь из тайника, он получает половину найденного, четыре десятых обязан раздать крестьянам своей деревни, а одну десятую отдать государству. Ликарины же после этого потеряют статус граждан за вторичный обман, а отданные в услужение станут рабами.

Положение было рассчитано не на дополнительное обогащение фиска, а на превращение других в соучастники случившегося.

На следующий день зашёл сосед Кун.

— Всякое в жизни бывает, сосед Син! Ты потерял жену, теперь тем более нужно заботиться о наследниках. Лурунисса по-прежнему невеста твоего сына, моё слово твёрдо, но свадьбу придется чуть отложить и справить весьма скромно. Я дам за дочерью приданое, и вы начнёте поправлять свои дела. А там и внуки у тебя, сосед, пойдут, — утешал он отца.

Урс в смятении убежал на край двора, к забору соседа. Там он лежал целый час, и вдруг услышал голоса:

— Зачем ты хочешь, чтобы я вышла замуж за него? — спросила Лурунисса.

— Неужели ты не понимаешь? Какое счастье я тебе сватаю: свекрови не будет, всё хозяйство приберёшь к рукам. А надел у них богатейший: скоро опять зажиточными станут.

Дальше Урс не слушал. Он потихоньку поднялся и ушёл к себе. Парень по-прежнему любил свою невесту, и на душе у него было горько: она его запрезирала как труса и опозоренного… Достоин ли он теперь её?

***

Тор, принц и Эсса, скачущие в усадьбу Мастера, согласно рассмеялись. Они прочитали мысли барона как на ладони. Клингор не намеревался охотиться за Эссой, остальные это прекрасно понимали. Муж был раздосадован «лишними словами» Клингора, но не мог на него долго сердиться. Оружейник ворчал под нос: «Придётся теперь бездельничать с этими высокородными… На охоту с ними мотаться… На балы разные ходить… Кто тянул принца за язык? Без надзора дела в кузнице могут паршиво пойти…» и так далее.

За ужином принцу прислуживала одетая лишь в гирлянды цветов прелестная семнадцатилетняя рабыня Имир. Она взирала на высокого гостя с некоторым страхом. Клингора это развеселило, он с удовольствием принял предложение хозяина взять её на ночь. А Эсса повела Тора учиться танцевать.

Наутро принц с Мастером отправились в замок барона. Охотничье снаряжение у Клингора было наготове. Тор выглядел несколько комично: за спиной висел арбалет, а не лук, к поясу был приторочен молот, а не меч, лишь копьё было почти как у людей. Королевича охота привлекала по нескольким причинам. И развлечение, и урок, как управлять чужими малознакомыми людьми, и возможность осмотреть подробнее здешние места: вдруг в этих предгорьях придётся воевать? Принц предпочёл бы сам или с верным егерем выслеживать зверя, но в чужой монастырь со своим уставом не лезут, и он предался облавной охоте.

Охотники подняли пару семейств вепрей. Один из секачей, убив десяток собак, заодно сильно покалечил баронского слугу — не было ясно, выживет ли тот. Тор потерял свою лошадь: второй секач выскочил из засады прямо на него. Мастер промазал из арбалета, неловко сломал копьё, зато удар молотом оказался столь мощен и точен, что раздробил вепрю череп. Тот по инерции свалил коня. Тор отделался лёгкими ушибами, а коня пришлось добить. На долю принца досталась пара оленей. Барон был доволен — он добыл больше всех: веприха с несколькими поросятами, олениха с детёнышем да ещё секач, убитый его слугами. Другие охотники довольствовались мелочью.

После охоты был пир, а у Тора принца поджидала с горящими глазами Имир. Она сразу же поднесла ему отрезвляющего напитка и в эту ночь вновь его услаждала. Наутро рабыня вышла счастливая, глядя на гостя преданным взглядом.

На следующий день был бой. Эссе пришлось поработать: на ристалище было сломано несколько костей и получено много ушибов. Но никто не покалечился серьёзно и не был убит. Вечером Тор задавал пир, и на третье утро Имир вышла вся сияющая от счастья, но чуть грустная.

Следующий день принц провёл в прогулках по окрестностям, Эсса в ускоренном обучении Медведя начаткам танцев, в подготовке своего и мужа костюма и образа. Тор с рыком позволил себя постричь и немного завить. Жена до полуночи выбирала со служанками причёску себе. Ей очень хотелось хорошего общества и восхищения окружающих. Имир просто млела от счастья и потихоньку плакала.

На четвёртый день Тор, с утра потренировавшись с Эссой, наконец-то вырвался в мастерскую, где устроил всем разнос. Имир всё время вилась около принца, тот с улыбкой смотрел на неё. А вечером, перед закатом солнца, высокий гость с Эссой, Тором и Косъатиром, слугами, двумя своими солдатами, двумя подмастерьями Тора и служанкой Эссы (ею вызвалась быть Имир) двинулись в замок. Женщины ехали на повозке. Управлял лошадьми подмастерье, одетый в роскошный костюм, с молотом на поясе и арбалетом за спиной. На запятках стоял слуга с арбалетом. Принц, Тор и все остальные скакали верхом.

***

Принц не раз видел балы получше. Но ему было приятно сидеть на почётном месте рядом с Эссой и танцевать с ней. Первый и последний танец были его. В промежутке с королевой бала танцевал сначала Тор, чуть не разорвавший ей платье, неловко наступив на подол, потом барон, потом несколько местных дворян и Косъатир. Эсса была на седьмом небе от счастья. Все галантно ухаживали за нею, не допуская даже тени неприличия. Она чувствовала себя в полной безопасности, радостно улыбалась мужчинам, высокомерно смотрела на женщин, которых затмила богатством украшений и свежей красотой. Она даже не замечала, как вокруг мужа вьются местные красотки, уже узнавшие, что Тор не ниже барона по положению. Вышел в свет Мастер впервые, было престижно первой его соблазнить.

Тор был опьянён. Женские груди, прижимающиеся к нему, женские губы, раскрывающиеся в томной улыбке… И вообще, оказывается, он так привлекателен для женщин! А он считал себя уродом! Тор не замечал, как подшучивают над его неуклюжими манерами и неумением танцевать. Всё кружилось в море улыбок, запахов, прикосновений, двусмысленных разговоров и намёков.

Дамы даже не пытались атаковать принца, прочитав серебристое платье и нефритовый пояс его дамы. Но королевичу было не хуже. Клингор спокойно танцевал, смотрел вокруг и внимательно слушал. Он наблюдал за балом несколько иронично, рассчитывая холодным разумом полководца, как скоро атаки местных благородных дам заставят Эссу сдвинуть мужа с места и принять предложение переселиться в Карлинор. Жена Мастера вызывала у него горделивую улыбку: рассмотрел такую жемчужину, извлёк её из раковины и огранил. Эта драгоценность будет скоро блистать при его дворе. Будет ли она его возлюбленной — дело второе. Эсса ценнее как жена Тора, как мать его сына и как прекрасная целительница. Нужно, чтобы она не тянула с переездом. Она почувствовала в последнее время опасность прогулок в потаённых местах, где растут лучшие травы, да и обращаться к ней за помощью стали бояться: вдруг вылечит, а вдруг залечит? Она же теперь ведьма… Положение у неё промежуточное: для крестьян оно стало слишком высоким, чтобы просить о помощи, а для дворян до сих пор оставалось слишком низким. Теперь оно и для дворян может стать слишком высоким. Так она может растерять свои способности. И всё из-за этого упрямца Тора!

Когда трое героев вернулись с пира, Эсса вдруг поняла, что ей хочется обнять принца, что она вспоминает их месяц любви. Но бывший возлюбленный глянул на неё, поцеловал (правда, в губы), улыбнулся, пожелал спокойной ночи и ушёл с рабыней к себе в комнату. Эсса почувствовала обиду и укол ревности.

Ночью Эссе снились танцы, комплименты, улыбки. Просыпаясь, она думала, как прекрасно будет в Карлиноре, не сомневаясь, что, в конце концов, их семья и домочадцы туда переедут.

Но сквозь всё это постепенно нарастала волна гнева и ревности к Имир: как она посмела очаровать принца? Как осмелилась отбить его у верной возлюбленной? Эсса почти забыла, что она сама, согласно обычаям, предложила рабыню принцу. И вдруг Эссе приснилось, что она входит в свою с Мастером спальню и на постели видит мужа в объятиях Имир. Она проснулась в холодном поту.

***

На следующее утро принц уезжал. Гость, как полагалось, вывел Имир из спальни нагой, чтобы хозяева могли увидеть: он рабыне вреда не причинил. Имир счастливо улыбалась, но глаза были мокрые. В волосах её была серебряная заколка: подарок принца. Видно было: когда принц уедет, она куда-нибудь в угол забьётся и будет плакать от отчаяния, что такое короткое счастье кончилось. Принц нежно и с несколько ироничной улыбкой смотрел на влюбившуюся женщину.

Эсса увидела слёзы в глазах прислужницы, и вдруг почувствовала, что ей невыносимо хочется исполнить заветное желание Имир. А заодно удалить её от мужа. Она раньше была наложницей Тора, вдруг он и правда пожелает её теперь, когда она так расцвела? Не ссориться же с мужем из-за какой-то рабыни, но и не спускать же им такое, если вдруг случится. Так что лучше Имир убрать из дома.

Эсса велела невольнице собрать все свои вещи. Рабыня быстро вернулась в своём коротком хитоне, с узелком жалкого имущества в руках. Эсса строго сказала:

— Я велела собрать свои вещи, а не одеваться.

Озадаченная рабыня вновь разделась.

Эсса оглядела всех вокруг и позвала Косъатира, Тора, двух подмастерьев и двух солдат принца.

— Я, свободная и полноправная гражданка Эсса, жена Великого Мастера Тора, получившая от него право распоряжения домашним имуществом, дарю эту рабыню Имир высокородному и великолепному принцу Клингору Энгуэу, утверждаю, что тело и здоровье её беспорочно. Приглашаю вас, пять свободных свидетелей, осмотреть её и убедиться, что на ней нет неоговорённых уродств и пороков. А своего господина и мужа я приглашаю подтвердить сделку.

Имир задрожала от страха и счастья: неужели это сейчас случится? Тор, которому всю ночь снились груди и глаза дам, вяло утвердил сделку. Пять свидетелей осмотрели подарок и подтвердили «качество товара». Принц остолбенел от неожиданности, но взял себя в руки и вежливо поблагодарил. Единственное, чем он показал не очень пылкое довольство — ничем не отдарил Эссу. Ведь в дороге рабыня будет обузой, зачем её давать сейчас?

Заметив недовольство принца, Эсса велела своим слугам запрячь повозку с крытым верхом, сложить подаренное оружие, накидать сверху тряпья и посадить Имир.

— Повозка доставит подарки в ближайший город, так что тебе, принц, нечего быть недовольным и не придётся посылать людей за оружием.

Принц оценил жест, расхохотался и поблагодарил Эссу, правда, так ничем и не отдарив. Он отметил мелькнувшее в глубине её глаз холодное торжество и злорадство. Но он не понял, к кому это относилось, да сейчас было и не до того. Посмотрев на рабыню, нагой забравшуюся на повозку, поскольку никто не приказал одеться, Клингор задумал озорную шуточку, велел откинуть верх и сказал:

— Пусть вся деревня и замок увидят, какую прелесть ты мне подарила, прекрасная Высокородная Эсса. Имир, ты оденешься, когда приедем на родник и смоешь пыль дома твоих бывших хозяев.

Имир только теперь поняла, что её уже не вернут, что её хозяин тот самый человек, быть верной рабой которого она мечтала последние несколько дней. Она заулыбалась от счастья и гордо вскинула голову, показывая всем своё красивое тело, которое теперь служит принцу и только ему.

Эсса быстро выдала своим слугам приказы, что купить в городе, и кортеж Клингора пустился в дорогу. Но тут появился барон с приближёнными, состоялось ещё одно прощание. В итоге принц выехал из деревни лишь после полудня.

***

Этой же ночью, когда кортеж прошёл полдороги до города и пришлось остановиться в поле, принц полностью ощутил, к кому в первую очередь относилась ирония Эссы. Его любимый Учитель, военный наставник Лор Элитайя, был, наверно, всё же не лучшим учителем фехтования в королевстве. Но зато он прекрасно знал войну (сам успел повоевать в семи кампаниях) и отлично чувствовал политику. Клингор был любимым учеником Лора, учитель наставлял его как по древним книгам, так и постигнутым своей мудростью. Принц, ощущая полное недовольство и собой, и Имир, встал среди ночи и под звёздами вспоминал наставления Учителя.

«Принц, помни, что для князя недостаточно быть полководцем. Ему нужно быть руководителем людей. Значит, нужно всё время тренироваться в военном искусстве и искусстве человеческих взаимоотношений. Есть две главные области, где высокородный властитель может потренироваться в том, что для него часто важнее жизни. Это охота и любовь».

«Когда ты, принц, охотишься, может быть два случая.

Первый — ты то ли в одиночку, то ли с одним-двумя верными товарищами выслеживаешь дичь, терпишь голод, жару, холод, жажду, усталость, ночуешь в глухих местах, а затем должен перехитрить зверя и сразить его так, чтобы не проявлять глупой доблести. Ведь ты — князь и полководец, а не простой военачальник. Иногда тебе придётся вдохновлять войско своим героизмом, но чем реже это будет случаться, тем лучше ты как правитель и как полководец.

Второй — когда ты в составе целой орды охотников и загонщиков. Тут может быть твоя охота или чужая. Но в любом случае это в первую очередь политика. В охоте не только ты, там и твои друзья, и чужие, и твои враги. Нужно обойтись так, чтобы враги винили за свои неудачи друг друга либо все они завидовали успеху кого-то из них, а их успехи чтобы были на твоём счету, и за них были бы благодарны тебе. Главное — лично победить самого страшного зверя. Это не вепрь, не медведь, не тигр и не слон. Это — человек, людская ненависть и зависть. Так что собирай на охоте не столько трофеи, сколько друзей либо, по крайней мере, врагов своих врагов.

На охоте ты узнаёшь своё княжество или же сопредельные. А на войне нужно прежде всего понять местность, тогда сообразишь, где поставить свои войска и куда завлечь неприятеля».

Принц посмотрел на звёзды и смахнул с лица москита.

***

«Любовь — это та же охота. Не стремись удовлетворять страсть с теми, кого не нужно завоёвывать, кто покорно сдаётся. Не беги сразу от дам, которые, наоборот, атакуют тебя. Сумей или красиво увернуться от них, или поступить так, чтобы охотница превратилась в дичь, оказалась бы твоей добычей и рабыней, а не ты её безвольным рабом.

Поскольку ты — будущий князь, тебе придётся порой совершать насилие над женщинами. Никогда не опускайся до этого сам. Это — работа палача или грубого солдата.

Если ты сам охотник, то добейся, чтобы женщина или девушка отдалась тебе с радостью. Но победа твоя станет поражением, если она после этого возненавидит тебя в отместку за проявленную ею либо тобой слабость. Помни, что и здесь, если немного зазеваешься и проглядишь хищные черты в женщине, сам превратишься в дичь. Помни, что единственным допустимым для тебя насилием над женщиной является соблазнить её и покинуть в отчаянии, и допустимо это, лишь если необходимо для блага государства и твоих подданных. От такого поступка ты никогда не должен получать удовлетворение».

Сейчас перед ним не женщина, а рабыня. С невольницами он старался почти никогда не иметь дела, поскольку они своей воли не имеют и действуют по повелению хозяина. Эта юная женщина привлекла принца именно своим страхом. Он понимал, когда девушка испытывает страх перед возможным падением, но страх перед ним! А падать наложнице хозяина, обученной ласкам в школе рабынь, уже было некуда.

Медведь, видимо, не церемонился с рабыней. И в школе рабынь Имир так грубо обучали услаждать мужчин, что девушка боялась близости. Разубедить, что это страшно и приносит наслаждение лишь мужчине — было интересной задачей. Удалось решить её полностью всего за четыре ночи. Но Имир потеряла голову и чувство дистанции: посмела втюриться в него. Что она ему может дать? Профессиональные ласки в постели? Она ведь ничего не знает и ничего не умеет. А попадаться на такие ласки ему, принцу, невместно.

В истории были примеры любви между принцами и рабынями, но эти невольницы были свободнорождёнными, незаурядными образованными девушками, захваченными на войне.

Принц ехидно ухмыльнулся, вдруг осознав, какое решение ему придётся принять. Заодно он ощутил, что с Эссой Медведь себя никогда не вёл, как с Имир. Видимо, жена считает его при внешней грубости исключительно нежным, осторожным и ласковым зверем. Эсса-то прекрасно поняла, что предстоит Имир, она расправилась с ней руками принца! Дичь стремительно превращается в охотницу!

Принц вспомнил месяц с Эссой, когда всё стремительно повернулось в пользу Тора. Наставник ему говорил: «Если проиграешь битву или кампанию, смотри, во-первых, правильно ли поставил цель? Если цель была достижима, то пойми, какие ошибки ты совершил, как можно было её достигнуть и можешь ли её достигнуть сейчас? После этого оцени, стоило ли и стоит ли её достигать?»

На первый вопрос ответ был однозначен. Он точно оценил Эссу, из неё могла бы получиться знаменитая гетера, если бы её вовремя стали учить. А теперь — хорошая полноправная. Цель была поставлена правильно.

Теперь второй вопрос. Принц понял, что слишком грубый нажим насчёт гетеры был главной ошибкой, и что избежать поражения можно было по крайней мере двумя способами. Первый — согласиться с Эссой, отправить её в Карлинор в сопровождении симпатичного ей человека, например, Косъатира, а компаньону намекнуть: было бы неплохо поухаживать за ней и добиться успеха. После такого поворота событий она бы восприняла предложение прекрасно. Второй — взять Эссу с собой на войну. Она не была бы обузой, в отличие от этой рабыни. Верхом ездит прекрасно, травница, целительница, оружием владеет, если вдруг придётся отбиваться. На войне она насмотрелась бы реальной жизни и всё было бы в порядке. Пожалуй, это решение лучше. А сейчас проще. Если что-то случится с Тором, то можно было бы легко уговорить: она уже ощутила пьянящую волну поклонения мужчин. Но ведь это дурацкое и плохое решение! Вот и ответ на последний вопрос: не стоило этой цели достигать! Тор так счастлив с Эссой, а она — с ним. Вместе они гораздо полезнее, чем по отдельности. Сын его в этой семье будет прекрасно расти и воспитываться, пока не придёт время его признать. Жаль лишь, что узаконить теперь нельзя будет.

Из шатра высунулась голова. Имир выскользнула, обняла принца, прижалась к нему и потянула обратно в шатёр: «Иди ко мне, мой возлюбленный хозяин, мой бог любви!» Принц не стал её грубо отталкивать. Нельзя ему быть палачом. Но дурацкую жалость тоже нельзя проявлять. Использовать любой ресурс надо до конца. Пусть рабыня хоть пользу принесёт. Он вошёл в тело рабыни, понимая, что это — их последняя ночь, она будет сделана солдатской шлюхой.

Принц, как и другие высокоуровневые люди, почти никогда не опускался до мышления словами. Он думал преобразованиями планов и структур, когда задача была потруднее — преобразованиями преобразований, а когда полегче — просто планами. Так что предыдущее — не его внутренняя речь, а перевод части её на обычный язык. Соответственно, решение он обычно видел целиком, как хороший шахматист комбинацию или позиционный план. Если расписать аргументацию принятого им безжалостного решения, получится примерно следующее:

«Что она может делать по-настоящему? Только одно, но этого достаточно, чтобы безбедно прожить свободной и накопить денег на будущее. Сейчас вознагражу ею сначала пару командиров, потом пяток солдат, чтобы у неё не осталось иллюзий, поняла бы своё место и стала подготовлена, а потом отпущу её на волю и пожалую ей цветной пояс солдатской шлюхи. Денег на обзаведение не нужно давать: немедленно появятся. Вот и решено, как избавлюсь от подарочка».

Всё здесь было учтено, кроме души. Но ведь правитель из нашего мира тоже душой не интересуется, зато будущее выставленного на улицу ему уж точно до фига.

***

Довольная, что удачно прошёл визит принца, Высокородная Эсса занялась мужем, то и дело смотревшим в воздух и вспоминавшим разные женские имена. Эсса стала рассказывать о развращённости и цинизме светских дам, о чём многократно толковала мать и читала в книгах. В конце концов, она добилась, что при воспоминании о бале Тора передёргивало. Он взмолился:

— Теперь мне на такие сборища надо ходить время от времени. А эти шлюхи на меня набрасываются. Что делать?

Эссе ещё раз вспомнилась Имир. Девушка жаловалась хозяйке, как ей больно, когда хозяин сминает её своими ручищами и грубо распинает на ложе страсти. Эсса тогда утешала девушку, втайне радуясь, что та боится объятий хозяина и не будет на них претендовать. С женой-то Медведь был очень нежным, осторожным и ласковым. Теперь Эсса решила воспользоваться недюжинной физической и мужской силой мужа, чтобы отпугнуть от него дам.

— Выбери какую-нибудь не столь развратную даму и возьми её, как ты брал рабынь, даже ещё сильнее. Если она пытается отбить женатого мужчину у его верной супруги, она сожаления не заслуживает. Не бойся. Она расскажет всем им, каково с тобой заниматься любовью, и после этого ты будешь знать: если кто-то претендует на тебя, то это последняя развратница, от которой бежать не позор.

Совет сработал. Стражники, заглянувшие в беседку, откуда доносились истошные крики дамы Алоиссы Адинкур, не стали мешать равному баронам Мастеру, поскольку видели, как Алоисса ухлёстывала за ним и дама сама за руку чуть ли не тащила Тора в эту беседку. Стражники лишь посоветовали даме менее громко выражать свой любовный восторг. После этого, действительно, женские атаки сократились, но пелена ненависти вокруг страшной парочки сгустилась ещё сильнее. Пошли слухи, что Мастер ест молодых рабынь, сначала разорвав их на куски мужским органом, а жена снабжает его жертвами и из печени несчастных делает снадобья.

Словом:

Если не пара,

Беды несчастную ждут

Если полюбишь.

Источник жизни

Глупой любовью убит.