Глава 23. Клинок и яд

Через неделю после битвы Клингор ехал вечером к своей очередной возлюбленной. На такие дела он охрану не брал. В лесу его подстерегала дюжина воинов. Принц заметил неладное, автоматически обнажил свой обычный меч, но моментально бросил его: врагов было слишком много. Он выхватил клинок последнего шанса, первым же круговым ударом вспорол брюхо трём нападающим и лишил оружия ещё двух, вторым обезоружил ещё одного и тяжело ранил двух, а затем вошёл в азарт битвы и кромсал врагов, пока меч не сломался. Оставался всего один налётчик, раненый и полностью деморализованный. Принц подобрал свой меч, подошел к упавшему на колени жалкому противнику и сказал:

— Передай своим: у меня подарок Великого Мастера Тора, и я не боюсь даже целой толпы таких жалких людишек, как ты.

Налётчик ожидал, что принц после этих слов отрежет ему нос или уши, но победитель предпочёл не калечить противника дальше, а то ещё умрёт, не дойдя до своих. Клингор просто приказал ему бросить всё оружие и доспехи и раздеться, затем ударами хлыста прогнал на все четыре стороны. Голый и воющий от страха нападавший бросился бежать в полной панике, и принц подумал ехидно, что он будет бежать до самого Зоора.

Принц был уверен, что это люди короля либо кто-то из его партии, может быть, без ведома самого Красгора. Так что информация должна была посеять рознь во вражеском лагере и в конце концов не оставить Тору выбора, кроме как примкнуть к карлинорцу («Если, конечно, Эсса ещё не разберется с ним своими средствами до того» — уточнил про себя Клингор). Однако напавшие были из Линьи. Крангор послал их, чтобы похитить либо убить принца и объединить всех рокошан под своей рукой. Счастливая любовь ослепила принца-консула. Сначала он надсмеялся над королём и Тором, перехватив письмо, а теперь окончательно испортил отношения в лагере рокошан. Впрочем, принц в то время этого так и не узнал, поскольку из пижонства продолжил путь к любовнице, а там занялся мытьём в бане и соитием, даже не потрудившись послать кого-то исследовать трупы нападавших. Тем более у него вылетели все прочие мысли, поскольку его возлюбленная, увидев окровавленного мужественного героя-любовника, шутящего после смертельной опасности, просто не находила себе места от страсти и даже бросилась выполнять работу, которую обычно делали служанки: лично омыла своего героя в бане. Так что тратить время на ухаживания было не нужно. А на следующий день вечером этих трупов уже на месте не было.

Принц был очень доволен собой: он пересчитал убитых, их было четырнадцать. Итак, он один почти без ран победил пятнадцать нападавших. Только об этом он громогласно говорил, и все знали, что это правда, поскольку пара крестьян утром видела гору трупов и в панике бежала от этого места.

***

Оставшийся в живых неудачливый похититель Рисс до Зоора, конечно же, не бежал, да там ему и делать было нечего. Поплутав часов пять по ночному лесу, заеденный комарами и мошками, он на рассвете ввалился в придорожную таверну, где участники неудачной акции остановились пару дней назад. В таверне оставались несколько человек из их группы. Узнав, что случилось, они просто не поверили, но рана и состояние их товарища говорили сами за себя: один человек легко одолел пятнадцать. Когда Рисс чуть-чуть пришёл в себя и напился горячего вина, он вспомнил: принц благодарил за прекрасное оружие Великого Мастера Тора. С этой неутешительной информацией Рисс и руководитель группы Сур Элитайя отправились в Линью, а трое других членов группы — убирать трупы и заметать следы, успев до вечера, когда Клингор наконец-то спохватился.

Крангор, получив информацию о провале покушения от оставшегося в живых налётчика, оказался в щекотливом положении. Очень хотелось довести узнанное до сведения короля, но тем самым он бы открыто признавался в кознях против своего брата (что было неважно: в королевской семье такие интриги всегда были в порядке вещей) и, главное, против своего союзника. Поэтому Крангор предпочёл пока что молчать. Так ему советовали и почтенные отцы-сенаторы, которые, кстати, уговорили принца-консула разрешить покушение на похищение. Он был уверен, что настанет время, когда эту информацию можно будет выдать королю. Клингор тоже молчал о мече. Он хотел заказать ещё один, и считал, что сведения дойдут по назначению, но чем меньше народу будет знать, тем лучше.

Тор спокойно занимался делами своего владения, когда прибыл гонец от Клингора с деньгами и письмом. Принц благодарил Мастера за прекрасный меч, сообщал ему о битве с засадой людей короля и заказывал ему ещё пару таких же мечей. Тут только Тор вспомнил предупреждение: ничего не дарить принцу! Честь мастера не позволяла ему отказаться от заказа, а долг перед королём требовал отказаться. К счастью, в тот момент шла очередная серия неудач в экспериментах, теперь в них мешались ещё алхимик и рудознатец, и Тор с чистой совестью ответил именно это. Гонец наотрез отказался оставить себе деньги за заказ, сказав, что его казнят, если он вернется с деньгами. Так Тор получил «проклятый кошель», как он потом его называл. Тор постарался быстрее спровадить гонца. Сам он к кошелю не притронулся. Он велел рабу отнести кошель в сокровищницу и там положить в тёмный угол. Но Тор прекрасно понимал, что всё это — не решение вопроса. Жернова политики опять закрутились в опасной близости от него.

Чтобы отвлечься, Тор отправился на охоту с Беркутом. Убив горного козла, Тор хотел было заночевать прямо в горах, поскольку дотащить добычу до селения вроде бы было невозможно. Но Беркут спокойно вырезал палку, они освежевали тушу, повесили её на шест, понесли по узенькой неприметной горной тропинке. В одном месте пришлось перебираться через пропасть по бревну, хорошо хоть, над ним был предусмотрен канат. Беркут перешёл первым, снял канат с камня, бросил его Тору, тот закрепил второй конец каната на скобу, Беркут перешёл обратно, они обвязали козла верёвками, повесили на канат и перетащили его со всем возможным удобством на другой край пропасти. Внезапно для себя через три часа они оказались в Ломолинне! Местные жители были рады господину, особенно с охотничьим трофеем. Лучшие куски, конечно же, достались Тору и Беркуту, но мяса хватило на многих. Естественно, охотники заночевали в деревне. Хозяин посмотрел на выход из деревни по дороге и у него шевельнулась мысль: а почему не поставить на скале, контролирующей въезд в деревню, башню? И вообще, Ломолинна чем дальше, тем больше ему нравилась. Деревня уже начала приходить в себя, дома ремонтировались, крестьяне выглядели весёлыми. Беркут успешно ухаживал за молоденькой смазливой крестьяночкой при полном одобрении её родителей. Мастер сидел под навесом у дома старосты, ел мясо с душистыми горными травами, пил местное вино (не такое уж плохое) и смотрел на две луны, отражающиеся в воде озера. На душе становилось вновь спокойно и легко.

Наутро Беркут предложил взять у крестьян лошадей и вернуться по дороге, но Тор предпочёл вернуться по тропинке. Его мучила ещё одна мысль. Он шутил со спутником, а сам внимательно смотрел на тропинку и окружающие её скалы. Один раз охотник удивился: Мастер вдруг достал свой молот и стал крошить скалу. Но он быстро кончил это безумное, на первый взгляд, занятие, пробурчав:

— Кажется крепкой, а на деле слаба. Можно пробить.

В другом месте Тор вдруг застрял на самом узком месте тропы и стал внимательно смотреть на площадку, которая была метрах в десяти под тропой.

— Чего смотришь, Мастер? — шутливо спросил Беркут. — Не лежит ли там муфлон? Было дело, подстрелил я рогача, а он на эту площадку упал. Ух, и намучился, пока доставал. Вот, кстати, крюк, что я тогда забил, до сих пор цел. Так что если хочешь, спустись и проверь, не остался ли там случайно бараний окорок.

Охотник просто остолбенел, когда владетель кратко сказал:

— Ты молодец. Доставай верёвку, спущусь.

Минут десять провел Тор внизу и вылез наверх очень довольный, хотя без добычи. В голове у него всё более зрело подозрение, что тропинку вроде бы можно расширить не такими уж большими усилиями, и получить дорогу в Ломолинну через собственные владения, а заодно в четыре раза короче.

Поэтому на эту тропинку Тор вернулся ещё раз с архитектором Кунсом Истристрангом и очень недовольным Беркутом.

— Мастер Кунс, Беркут сейчас нас поведёт по интересной тропке. Внимательно посмотри, можно ли её превратить в дорогу. Было бы шесть часов пути от Колинстринны до Ломолинны.

— Посмотрим, — сказал архитектор, и троица двинулась сначала по лабиринту лесных горных тропинок, а затем по самой тропе.

Мастер Кунс записывал зарубки по дороге к тропе и шёл довольно быстро, пока не вышли на горную часть. Тут он начал сильно тормозить, всё время оглядывал скалы и то, что внизу. Особенно долго провозился около моста-бревна, что-то измеряя и планируя. Наконец, они добрались в Ломолинну, но без добычи, что очень расстраивало Беркута. Его чуть-чуть утешило, когда возле деревни подстрелил гуся.

— Стыдно было бы мне с пустыми руками являться, — пробурчал он. — А вы, как мужики, только каменюками и интересовались.

Тор и Кунс расхохотались и похлопали Беркута по плечу. Так что в деревню все явились в хорошем настроении. Угощались в первую очередь свежей рыбой. Беркут и Кунс сразу же нашли себе подруг на ночь, а Мастер сказал старосте, что на сей раз он задержится дня на три.

— Любопытненькое местечко! — сказал на следующее утро архитектор. — Видно, что есть место для нескольких больших домов. И, судя по всему, климат здесь хороший. Надо будет посоветоваться со священницей.

— Мне тоже так показалось. Надо будет всё это потом решить. А как ты смотришь насчёт того, чтобы на старой дороге сделать башню для обороны? — заметил Тор.

— Я чувствую, что здесь мне придётся бывать много раз. Я присмотрю хорошее место и для оборонительной башни. Сейчас новая дорога важнее — ответил архитектор. — А на втором месте оценка самой деревни.

Староста не очень понимал, о чем идёт речь, но чётко осознал одно: от этих разговоров зависит будущее деревни и его семьи. Он подозревал, что у нового хозяина родились какие-то большие планы, а это значит, что крестьянам-рыбакам может скоро стать либо очень хорошо, либо очень плохо.

Тор искупался в озере, сплавал на рыбалку вместе с Кунсом. Беркут рыбалку не очень уважал, и отправился поохотиться в окрестностях. Но, видимо, поохотились на него, вечером он вернулся, весь помятый и исцелованный, а из добычи принёс лишь пару голубей. А Кунс использовал рыбалку, чтобы ещё раз внимательно осмотреть окрестности. На третий день он вновь обошёл деревню, затем прогулялся по прибрежной дороге, а Тор на сей раз отправился на охоту вместе с Беркутом, чтобы осмотреть свои владения повнимательнее. Следопыт в этот день не очень увлёкся охотой, они вместе с хозяином быстро добыли муфлона и отправились в деревню послать крестьян притащить его. После чего Беркут исчез явно не в окрестных горах, и появился лишь на прощальном ужине. Словом, когда трое товарищей двинулись обратно по тропе, Тор и Кунс были переполнены впечатлениями, а Беркут измотан женскими ласками.

По дороге архитектор ещё раз проверил свои наблюдения, затем посчитал и сказал, что, наняв небольшую команду квалифицированных дорожников и подключив крестьян за счёт повинностей на вспомогательные работы, можно построить дорогу шириной в одну повозку со многими разъездами. Это займёт примерно год.

Теперь надо было пройти ещё одну «экспертизу». Тор послал в Монастырь за священницей Эстар Охранительницы, которая должна была пройти по тропке и выяснить, не вызовет ли строительство гнев Охранительницы Природы. Монастырь прислал молодую симпатичную священницу Арли с расчётом, что потом ей построят храм и она останется во владениях Тора.

Арли было 28 лет. Кареглазая смуглая шатенка выглядела очень эффектно в своей зелёной рясе. Поскольку священницы давали лишь строгий обет безбрачия, а насчёт целомудрия значительно менее обязывающие обещания, священница не посчитала зазорным попытаться привлечь внимание Тора, но, поближе ощутив его ауру, чего-то испугалась и переключилась на Кунса, с которым всё равно часто отправлялась в разные места для осмотра мест возможного строительства. Она в общем одобрила проект, в паре мест рекомендовала сделать небольшой крюк, чтобы не трогать живописные места, и даже наметила границы шести крестьянских хуторов-постоялых дворов по дороге.

Беркут полушутя сказал Тору, что, если бы он знал, никогда не выдал бы мало кому известную тропку, теперь его любимые охотничьи места поуменьшатся. Хозяин расхохотался и велел ему в компенсацию получить бочку крепкого мёда из винных подвалов замка. Охотник тоже рассмеялся и успокоился: священница не запретила стройку, возражать было уже бесполезно.

***

Сохранить тайну, кто же нападал, не удалось. Участники покушения готовили его слишком топорно, полагаясь лишь на информацию об очередном увлечении принца и на подавляющий численный перевес. Их узнали и в таверне, и по дороге. А появление из леса голого, искусанного комарами, человека привлекло общее внимание, и трактирная служанка подслушала разговор. Так что через неделю Клингор уже прекрасно знал, кто хотел его убить. Но ещё до этого он решил, что у него теперь полностью развязаны руки и он сам может пользоваться любыми подходящими средствами.

Сур Элитайя наивно думал, что всё осталось в тайне, и спокойно отправился по своим делам в Карлинор. Там его схватили, выпытали имена агентов Крангора в Карлиноре, Нотране и Зооре, пароли и отзывы. Принц Клингор задумал стратагему по отношению к королю.

Через несколько дней в Зооре к купцу Арсу Ортару зашёл невзрачный на вид человек и спросил у него орехи колы. Хозяин ответил, что за орехами нужно отправляться в Колинстринну. Пароль и отзыв были сказаны. Пришедший представляться не стал, но это Арса не удивило. Состоялся разговор, самой существенной частью которого было следующее.

— Значит, тебе более или менее доверяет Серый Волк?

— Да, насколько этот беспредельщик может кому-то доверять.

— И он ни на кого не постесняется принять заказ?

— Пожалуй что так, если сумма хорошая.

— Тысяча золотых сейчас и тысяча по исполнении, если он убьёт королишку. Надоел этот тип принцу-консулу. А чтобы покушение было легче совершить, вот тебе уникальная вещь. Этим кинжалом можно что угодно разрезать, даже палицу. Но на втором ударе он ломается. Пусть Волк его как следует отравит. Нам нужен результат, а не попытка.

— А мне?

— Только по исполнении. Две тысячи.

— Идёт. Принц щедр.

— Не только принц. Всем надоели беспорядки, пора кончать. Линья должна быть свободной.

— Пора.

Тот же невзрачный, незапоминающийся тип по кличке Харунг (настоящего имени его никто не знал), одна из блестящих находок Клингора — мастер секретных дел, — буквально через час встретился с Архаром, одним из лучших бывших агентов канцлера, очень желающим попасть на службу к королю, и сообщил ему: линьинцы замыслили что-то очень плохое, и необходимо проследить за Ортаром, если Архар сумеет проделать это незаметно. В тот же вечер Архар подслушал разговор, как Серый Волк Уй, самый отъявленный наёмный убийца Зоора, принял заказ на короля. Описание свойств кинжала Уй и Архар пропустили мимо ушей, они подумали, что это, как обычно, лёгкое надувательство: нужно, чтобы цель убили приметным оружием, вот и всё. А чтобы прямо этого не говорить, выдумывают заколдованность или ещё что-нибудь…

Архар по старой памяти подошёл к секретчику короля Кумару. Кумар навострил уши. Завтра был праздник, в толпе легко было подобраться к королю. Чтобы исключить неприятности, Архара пока что посадили в крепко запертую камеру, оставив ему еды и вина, дабы не скучал.

На следующий день предупреждённый начальник охраны, давно уже точивший зуб на Серого Волка, увидел негодяя, подбирающегося к королю, и подал незаметный знак своим. Они бросились на убийцу, тот взмахнул кинжалом, и пять человек сразу, безжалостно искалеченных и отравленных, повалились на землю. Волк страшно удивился и на секунду потерял ориентировку. Он взял в себя в руки, хотел скрыться с драгоценным оружием, но на пути вырос ещё один охранник, Волк пронзил кинжалом и его, и кинжал сломался. От всего случившегося даже Волк остолбенел, и его взяли живым. Он рассказал о старом своём заказчике с линьинским выговором, сведения Архара подтвердились, но взять Ортара не удалось: купец лежал, разрубленный таким же кинжалом, обломок которого торчал у него в горле. На кинжалах были знаки мастерской Тора Кристрорса.

Больше всего выиграл от этой истории Архар, опять попавший на службу. А король, сопоставив с этим случаем дошедшие до него слухи о покушении младшего братца Крангора на среднего братца Клингора, пришёл к выводу, что избрание консулом и идея независимости Линьи сводят Крангора с ума, и тот становится исключительно опасен. Однако откуда у Крангора и наёмных убийц уникальные кинжалы с символом Кристрорса? Пока что король не мог ответить на этот вопрос однозначно. Ответ знал лишь Клингор.

Затем короля посетила тривиальная, но забытая им, мысль. Он решил объективно рассмотреть, кому больше всего на руку такой исход покушения? И понял, что выгоднее всего Клингору. Вероятно, Клингор уже решил, что до короны королевства ему не дотянуться. Тогда его главный враг, естественно, Крангор из Линьи. Но он же тогда и главный враг короля. Так что интересы двух враждующих сторон начали сходиться. Король поделился своими мыслями со своей мудрой королевой, и она подтвердила, что вариант кажется обоснованным. Конечно же, король не мог вычислить, что вся комбинация организована Клингором, он считал, что люди Клингора выследили заговор линьинцев и сдали их королю.

***

Клингор порадовался идеальному выполнению своего плана. Младшенький братец теперь полностью скомпрометирован и изолирован, а с ним вместе брошена тень и на этого упрямца Тора. Теперь предстоял ещё один изящный ход.

Как и было принято столетиями, пришедшего в Линью нового лидера опутывали женскими чарами. Поскольку Крангор был холост, его с успехом очаровала дочка одного из родовитейших сенаторов Ариньисса, и в ближайшее время была назначена свадьба.

Крангор полностью подпал под прелесть Ариньиссы, её милое щебетание и восторженные взгляды стали ему необходимы как воздух. Он не мог дождаться дня свадьбы.

И вот наша влюбленная парочка дождалась дня торжественной свадьбы. Три часа длилась пышная церемония, и, наконец, еле живые, Крангор и Ариньисса выбрались наружу. У храма они остановились, чтобы принести взаимную клятву верности. Жена первой поднялась на обетный камень и произнесла:

«Я, Ариньисса, клянусь сохранять верность своему мужу Крангору до самой своей или его смерти, пока солнце не почернеет, луна не сдвинется с места или стена города не упадёт».

Крангор про себя улыбнулся. Потайная дверь, через которую его впустили в Линью, выглядела как кусок обычной городской стены, который внезапно ложился на землю. Так что городские власти всегда могут сыграть на этой клятве. Впрочем, чего улыбаться, когда и в его клятве были чёрные ходы… И он начал произносить:

«Я, принц Крангор, клянусь сохранять верность своей жене Ариньиссе до самой своей или её смерти…»

Но тут принц увидел, что голова невесты почти начисто отрублена. А убийца ещё пару раз взмахнул кинжалами, сотворив завал из трупов и раненых, скрылся в подворотне, и когда туда ворвались, обнаружили лишь брошенные сломанные кинжалы и одежду. Негодяй как будто растворился в воздухе. На самом деле он воспользовался потайным входом в городские катакомбы, вселявшие почти во всех ужас. Но этот профессионал чувствовал себя в них как дома. Убийца спокойно добрался до заказчика и сообщил: «Всё выполнено в точности. При выходе из храма невеста убита уникальным кинжалом со знаком Тора».

Тут и король, и многие другие посчитали, что Тор жесточайшим образом, но весьма адекватно отомстил Крангору за историю с письмом, но теперь уже все верили, что он связался с гильдией наёмных убийц. Считали, что соблазн богатства затмил ему душу, и он теперь продаёт свои творения кому угодно, лишь бы платили хорошо. Тем самым владетель Колинстринны оказался сильно скомпрометирован. Толтисса защищала Тора и не давала угаснуть сомнению в уме короля, но все факты были против Мастера.

А Клингор в упоении от успехов своих секретных замыслов организовал ещё и покушение на себя, пожертвовав молодым офицером, которого переодел в свои доспехи. И опять фигурировал кинжал со знаком Тора. Как всем казалось, следы уводили в Линью.

***

Крангор просто сходил с ума от бешенства. Такой позор, и такое несчастье! А на кинжалах метки Тора. Значит, это он отомстил за письмо! Консул собрал своих солдат и линьинское ополчение и двинулся походом на Тора. Поскольку всё делалось с большим криком и шумом, Тор знал о подходе линьинского войска и подготовился к обороне. Но сразиться не пришлось. По дороге случился ужасный ураган и землетрясение, воины Линьи отказались идти дальше, и принц-консул вернулся без чести.

Более того, в ночь перед ураганом ему приснился странный сон, который лишил принца значительной части уверенности в себе. Войска Линьи и Колинстринны выстроились друг против друга. Вдруг из рядов воинов Колинстринны выезжает Тор и громовым голосом предлагает поединок. Принц кричит, что с убийцей драться не будет. Но его войско скандирует: «Поединок! Поединок!» Воины расступаются, раздаётся и охрана. Принц вынужден выехать навстречу Тору. Схватка! Рука немеет от отражённого страшного удара молота. Ещё схватка! Разлетается щит, удар по левому плечу, страшно болит сердце. Уже нет сил отбить страшный молот или уклониться от него, и он обрушивается прямо на голову принца. Уходя в светлый коридор, он сверху видит, как две армии бросают оружие и братаются. А из высших сфер на него иронически смотрит лицо королевы Толтиссы…

Принцу везде стали чудиться заговоры и кинжалы. Он начал хватать и убивать тех, кто казался ему подозрительным. Тем временем экономическое положение Линьи становилось всё хуже. Издавна богатевшая на торговле между Старквайей и остальным миром, теперь она оказалась изолированной. Клингор велел своим офицерам отговаривать купцов идти в Линью, пусть лучше направляются к королю в Зоор. А пару отрядов под видом разбойников отрядил грабить и убивать не поддавшихся на уговоры. Карлинор также стремительно богател, потому что торговые пути запада и части центра королевства сместились на него. Линья стала проигрывать конкурентам.

Клингор решил, что один из врагов, которого он теперь считал худшим, уже раздавлен, и предстоит дождаться, пока он совсем не обескровит Линью либо же пока линьинцы не убьют или изгонят того, которого ещё несколько месяцев назад считали своей надеждой и спасителем. Король в данном случае придерживался практически такого же мнения.

***

Когда до Колинстринны дошли новости, что Тора обвиняют в продаже своих изделий наёмным убийцам, его люди, присутствовавшие при продаже кинжалов принцу Клингору, сочли, что не могут молчать, и потянулись другие слухи: это Клингор скупил такие кинжалы и затем перепродал их убийцам. Когда до Клингора дошло, что он может сам себя перехитрить, он использовал момент, чтобы отделаться от вороватого казначея, обвинив его в перепродаже уникального оружия убийцам и быстренько отрубив ему голову (правда, вначале он создал все условия, чтобы этот казначей действительно продал подозрительным людям несколько кинжалов и положил выручку себе в кошелёк). Тем самым стало известно, что Тор продал Клингору партию оружия. Это был очень большой камень в огород взаимоотношений Мастера и короля. А сам Клингор больше не организовывал покушений с использованием одноразовых кинжалов, кроме тех, в которых было не стыдно признаться. Но это случилось уже после переломного события всего мятежа.

В это же время в замок Тора явился оборванный мужчина примерно тридцати лет вместе с измождённой женой и двумя детьми: мальчиком и девочкой. Он назвался Аном Кристрорсом. Тору доложили о приходе человека из его рода, и он с трудом вспомнил давно прошедшие времена: Ан был третьим сыном в их семье, он был погодком Тора. О своей семье Тор имел единственное сведение: его учитель как-то вскользь упомянул, что отец и мать Тора умерли в нищете и позоре. Иметь в своём владении сородича столь неравного положения было плохо, и Тор купил Ану пустующую крестьянскую усадьбу в соседнем лене. Так горожанин стал крестьянином, что формально было повышением ранга.

Примечание. Крестьянский труд был весьма престижен в Римской Республике, Китае и Японии. В Китае и в Японии рядовой горожанин считался ниже по положению полноправного крестьянина. В Европе всё считалось наоборот, и в этом одна из причин неизлечимой антиэкологичности европейской цивилизации. Но только в Японии, из-за сочетания престижности крестьянского труда с сословной организацией общества, удалось опровергнуть закон убывающего плодородия. В Риме и в Китае крестьянский надел продавался, образовывались латифундии, и никто не догадывался запретить опозоренным (например, рабам) насиловать землю. В этом мире крестьянин не имеет права привлекать к обработке надела никого чужого, кроме как в критических случаях ближайших друзей-крестьян. Поэтому же он не может купить второй надел. Но зато крестьянский надел практически неотчуждаем, как мы уже видели на примере семьи, проданной в рабство, но так, что надел всё-таки перешел к дочери бывшего хозяина и её мужу. Никакое материальное взыскание не может быть обращено на крестьянский надел.

Тор узнал историю краха своей семьи. Его отец собрал жалобы на чиновника канцлера, безжалостно злоупотреблявшего властью и вымогавшего доброхотные подношения. Но этот чиновник был женат на бывшей любовнице канцлера, и все, на кого ссылался отец, от своих слов отказались. Отца исключили из цеха и конфисковали мастерскую за клевету на честное официальное лицо. От огорчения он вскоре умер, а за ним и мать. Брат некоторое время был в учениках кузнеца, затем хозяин избавился от него. Брат ушёл в Линью и перебивался там случайным заработками. Он не осмеливался ранее обратиться к Тору, а теперь жена его заставила. В итоге Тор оказывался главой своего рода… Правда, в роду были лишь четыре семейства (сколько знал Тор) и три из них совсем захудалых.

Строительство дороги шло полным ходом. Больше всего труда потребовали три места. В одном пришлось выдалбливать путь в камне, а затем закреплять получившийся над дорогой каменный карниз. Там, где Тор лазил на площадку, действительно удалось обойтись без выдалбливания, построив на базе площадки расширение дороги. Но это тоже потребовало и времени, и сил. А вместо бревна пришлось строить мост. Тор не хотел простой деревянный временный мост. Он заказал фундаментальный каменный. Это затянуло строительство месяца на три.

Увлёкшись тайной войной друг против друга, противостоящие стороны в Старквайе два месяца практически не вели военных действий. Неформальное замирение дошло до того, что из Колинстринны в Зоор под самым носом Клингора прошёл караван с оружием для короля. То ли его прозевали, то ли его пропустили… до сих пор не ясно.

***

Горела огнём лишь Сахирра, где орудовал Атар. И дело было не только в мятеже.

Атар выдвинулся в Сахирру несколько раньше формального разрыва между Клингором и королем. Он сразу же двинулся к городу Кинсону, столице его лена и всей провинции. Граф Ин Мисронстран, которому был передан Кинсон с окрестностями, в городе отсутствовал, находясь на совете королевства по вызову короля. Атар вечером подошел к своему поместью Иннотон под Кинсоном, но нынешний хозяин поместья Унгс Буриданс наотрез отказался его пустить, и приказал своим слугам стрелять. Взбешённые всадники принца, пара из которых получили ранения, порубили в капусту слуг-лучников. Остальных принц Атар строго запретил трогать. С женщинами из семьи Унгса Буриданса поступили по праву победителей, не делая им скидки на дворянство (пролилась кровь!) Затем всю семейку обмазали дёгтем, вываляли в перьях и прогнали.

— Я не хочу проливать кровь в своих владениях. Но передайте всем, что если нужно, пролью! — крикнул вслед им и оставшимся у них слугам Атар.

Наутро явился канцлерский (ныне королевский) чиновник.

— Я должен заявить протест по поводу дерзкого самоуправства. Оно заслуживало бы смерти, поскольку пролилась кровь, но я получил приказ не раздувать конфликты и поэтому на первый раз твоё поведение, твоё высочество, прощается.

— А твоё поведение и поведение остальных канцелярских крыс, грабящих народ, нет! — заявил принц.

Его люди схватили чиновника,, искупали в помойной яме, затем окунули в нужник и кнутами погнали к городу, который был в четырёх верстах. Подойдя к воротам города, они закричали:

— Возьмите своего кровопийцу! Когда принц войдёт в город, с остальными чиновниками, кроме тех, кто отличается добрым поведением и за кого заступится народ, будет то же самое!

Народ с удовольствием воспринял вид чиновника. Когда тот, миновав ворота и почувствовав себя в безопасности, начал изрыгать угрозы, над ним просто смеялись. Его выпроводили из города через другие ворота: «Не грязни наш город!» Словом, когда отряд принца через полдня подошёл к городу, начальник гарнизона предпочёл заявить, что он уступает силе (его воины и горожане просто не стали бы за него сражаться) и с немногими оставшимися верными ему воинами отбыл по направлению к Зоору. В городе начался праздник. Одного из чиновников, Ирса Улитайя, бывшего белой вороной на фоне всеобщего произвола и коррупции, горожане удержали, а принц назначил его своим личным секретарем. Остальных, не успевших сбежать, пытаясь захватить побольше вещей и ценностей, прогнали из города в том же позорном виде, без всяких вещей и денег.

Когда многие из окрестных дворян явились в город восстанавливать присягу верности принцу, что по традиции завершалось пиром и балом, принц обратил внимание на девушку с золотыми волосами и голубыми глазами. Он вспомнил её. Это была дочь мелкого дворянина Арлисса Тронаран. Полтора года назад она была ещё девочкой, а сейчас выросла и похорошела. Принц своим натренированным чутьём почувствовал вокруг неё ауру чистоты и искренности. Он пригласил Арлиссу на танец и завёл с ней куртуазный разговор.

— Я удивлён, увидев здесь такой «цвет сирени весной».

— Но ведь он для тебя на «глади прохладной», куда тебе пути нет. Так что это не сирень.

Принц и девушка намекнули на стихотворения:

Видел ребёнком

Милое мне существо.

Ныне прелестна

Девушка эта,

Как цвет сирени весной.

Цветок кувшинки

В сердце орла поразил.

Но не коснуться

Глади прохладной

Вихрей небесных царю.

Ещё несколько раз обменявшись подобными фразами, принц поразился хорошему образованию, уму, такту и спокойному достоинству девушки. Он пригласил её отца войти в свой совет. Отец, А Тронаран, резко отказался, но высказал свой отказ наедине:

— Я не хочу быть обязан возвышением своей дочери. Воевать в рядах твоего войска и возвыситься за счет своих заслуг я согласен. И хочу предупредить во избежание позора для тебя, твоё высочество, и для нас. Если ты попытаешься воспользоваться правом первой ночи, и она, и я откажем.

— Ты неправильно меня понял. Куртизанок и гетер вокруг вполне достаточно. Но ты прав, что я поставил бы в ложное положение и тебя, и себя, если бы из-за симпатии к твоей дочери возвысил бы тебя. Хвалю за честность и прямоту и надеюсь скоро иметь возможность возвысить тебя за подвиги. Но я прошу оставаться в городе и разрешить твоей дочери войти в мою свиту. Здесь она легче найдёт достойного её жениха.

— Я уверен, что мы нашли бы достойного жениха и сами. Но, поскольку намерения твоего высочества чисты, я согласен перевезти семью в Кинсон.

— Я доволен, — завершил тяжёлый разговор принц.

Той же ночью у принца сложилось стихотворение:

Плесну на белые листы

Свои случайные сюжеты…

Они банальны и просты

И от любви добром согреты…

А что любовь? Любовь чиста!

Доверчива и небескрыла!

В ней краски тронулись холста…

В ней рифмы сказочная сила…

Минувших дней смешную блажь

Я разбиваю на куплеты,

Вгоняю рифмами в кураж,

Вплетаю в частые рассветы…

Вникаю в собственный итог

Забытых где-то начинаний,

Переступаю за порог

Своих таинственных скитаний…

… И снова жду с тобой рассвет…

… И души памятью согреты!

… И первый раз за столько лет

Люблю тебя и знаю, где ты!

(Игорь Кривчиков)

Тем не менее сидеть в городе и упиваться красотой девушки Атар, в отличие от Крангора, не собирался. Он быстро расчистил весь свой лен, а поскольку при этом он выгнал чиновников-мздоимцев, к нему стали проситься и другие владения в Сахирре и даже в провинции Зинтрисса. Принц отказывал им всем, пока не получил известие сначала о разрыве между Клингором и королём, а на следующий день о битве при Нотране. После чего, имея уже более десяти тысяч воинов, принц начал расширять свои владения, но тут вступила в игру ещё одна мощная сила.

***

А Тронаран, посланный принять под руку принца пограничную крепость Кулисар, вернулся взволнованный. Кулисар оказался занят отрядом войск королевства Зинтриссы, который объявил, что благородный монарх Зинтриссы решил помочь своему кузену и защитить его владения от наглых мятежников, не знающих никакой меры.

Зинтрисса была одним из четырёх изначальных имперских королевств. Её территория делилась на три части.

Прибрежный юг: полностью имперский, равнинный, богатый и плотно населённый.

Центр: наполовину населён народностями шжи, у которых была своя собственная древняя культура, они по расовым признакам и по поведению коренным образом отличались от имперцев. Равнинные шжи частично подчинялись Зинтриссе, а горные были независимы. Шжи в большинстве своём были коренастыми людьми грубого сложения, с большими головами, желтокожие, узкоглазые. Волосы заплетали в косу, носили штаны, рубашку и халат, а на голове шляпу. Язык у них коренным образом отличался от старкского, и даже письменность была почти своей: они пользовались Высокими знаками Древнего языка, но к ним добавили множество своих иероглифов. Ели они почти всё: и червяков, и слизняков, и собак, и кошек, и крыс, и сорняки с полей.

Шжи славились как бесстрашные и выносливые воины, их полководцы хранили традиции древнего военного искусства. Их крестьяне были известны фанатическим трудолюбием, ремесленники — исключительно тонкими умениями: они могли по двести лет делать вазу, зато изделия выходили достойные королей. После серии поражений от основателей Империи царство Шжи распалось на множество княжеств, которые больше враждовали друг с другом, чем с соседями. Иногда шжи временно объединялись, как сейчас, но после гибели авторитетного царя либо полководца немедленно вновь вцеплялись друг другу в глотку.

Север Зинтриссы: практически военное предполье. Имперцы контролировали там лишь форты на дорогах и несколько городов. В степях и лесах жили воинственные племена варваров, если и признававших власть Империи, то формально.

На юге Зинтрисса граничила с княжествами королевства Айвайи, на востоке с Шжи и со степняками, на севере с королевством Колина, на западе со Старквайей и Хиррой. Из-за плохо освоенных территорий, армия Зинтриссы в нормальное время была раза в три слабее старквайской, но сейчас старквайцы были разделены междоусобицей, а Зинтрисса договорилась о союзе с единым Шжи.

Принц Атар собрал свой совет.

— Благородные граждане! Я должен поставить перед вами один вопрос. Если король отдаёт своё королевство врагу ради того, чтобы справиться с рокошем, который он мог бы погасить, честно выполнив требования подданных, как мы должны себя вести? У нас есть три пути. Прекратить военные действия с королём, не начинать их с Зинтриссой и смотреть, как она будет медленно и с аппетитом пожирать наши земли, рассчитывая, что нас она не тронет. Воевать с Зинтриссой и с королём одновременно. Выбросить из королевства наглых пришельцев из Зинтриссы, а с королём прекратить военные действия. Прошу высказаться, кто за какой план действий.

Большинство совета высказалось за третий план: спасение родины важнее сиюминутных целей, с королём можно довоевать потом. Принц, когда совет уже собирался расходиться, неожиданно вновь поднялся.

— Я хочу воспользоваться тем, что на совете присутствует капитан Тронаран, докладывавший нам о положении на границе. Благородный А Тронаран, я при всех прошу у тебя руки твоей непорочной дочери Арлиссы. Поскольку я нахожусь в состоянии рокоша, я свободен от всех ограничений в области брака, накладываемых на высокородную персону законами и обычаями, и предлагаю дочери полноправный и торжественный брак. Поскольку мы воюем и не знаем, что будет послезавтра, я предлагаю венчаться завтра же.

— Мы с дочерью даже не думали о таком, — произнёс ошеломлённый Тронаран. — Я не могу дать ответа, не спросив её.

— Так немедленно иди и спроси! А членам совета я приготовил угощение, танцовщиц и музыкантов, чтобы они тебя дождались и были свидетелями торжественной помолвки.

Напор принца был колоссален, он даже не рассматривал возможность отказа. А Тронаран, напротив, не был уверен в согласии дочери. Но Арлисса, которая почти каждый день, когда принц был в городе, виделась и разговаривала с ним, столь же решительно согласилась. Она пришла с отцом на совет и сказала:

— Если бы было обычное время, я выждала бы, чтобы окончательно понять, люблю ли я его и он меня. Но война требует от нас решать немедленно. Я говорю «Да»! И я буду верна ему до смерти.

На следующий день принц торжественно обвенчался. Ещё через день он отбыл отбивать крепость Кулисар. От своей жены он на прощание потребовал немедленно начать жёсткий курс обучения наукам, необходимым для высокородной дамы. В первую минуту Арлисса была раздосадована таким рассудочным повелением, но в следующую поняла, что оно продиктовано искренней и настоящей любовью: принц хотел иметь в её лице достойную во всех отношениях подругу жизни. Она убедилась, что приняла правильное решение. Арлисса сказала себе: «Принц достоин быть великим человеком. А я должна помочь ему пройти этот путь, всё равно, приведёт он к успеху или к катастрофе».

Услышав о свадьбе Атара, король был раздосадован и разозлён больше, чем известиями о его военных успехах. Атар демонстративно ломал все традиции и обычаи, но возразить было нельзя: рокош!

Крепость взять удалось всего за неделю, поскольку старквайская часть гарнизона в некоторый момент впустила осаждающих. Атар отпустил без выкупа воинов Зинтриссы с напутствием больше не возвращаться. Но за неделю пришли известия, что Зинтрисса ведёт серьёзное вторжение по всей линии южной границы. После падения Кулисара Зинтрисса выгнала из занятых ею крепостей и городов старквайских воинов, чем окончательно показала, что берёт территории не для короля Красгора, а для себя.

Словом:

Коль твой подарок

Смерти волну породил —

Ты в ней виновен.

Ну почему же

Добрый совет упустил?