Полдень

Волны ласково шуршат по увешанному водорослями и ракушками причалу, мерно покачивая однопарусную яхту, под красно-золотым флагом неизвестной мне гильдии. В воздухе витает запах специй, йода и ароматного табака. Под ногами путается черный кот, мешающий грузить нам мешки с товарами в трюм.

— Это был последний, — произносит мой друг, выпуская облако дыма, словно теплоход, — Можно отдавать швартовы!

— Так скоро? — почему-то удивляюсь я.

— А что же еще, моя работа сделана, теперь дело за тобой, — он похлопывает меня по плечу, — Давай же время не ждет!

Черный кот ловко перебегает по канату и запрыгивает с палубы на причал. Мне ничего не остается, как забраться вслед за ним, чтобы отвязать канаты, но друг меня остановил, широко улыбаясь.

— Ты куда собрался? — я непонимающе взглянул на него

— Отвязывать канаты, что же еще? — его смех эхом разлетелся по лагуне

— Да нет же, это ведь ты идешь дальше, а я остаюсь, — он сходит с яхты, а затем перерубает канаты топором и отталкивает со всей силы судно от причала. Как остается?! Это ведь его яхта, это ведь он должен идти на ней в Град!

— Постой же, мы ведь даже не успели попрощаться, я еще столько должен сказать! — почему-то у меня такое чувство, словно я вижу его в последний раз, на душе становится невероятно тоскливо.

— Удачного плавания, Семен! Судьба проиграла мне в карты, поэтому в счет долга, решила позволить тебе добраться туда. Ловко же мы все разыграли, так что плыви смело, плыви без оглядки! — он накинул на плечо свою потрепанную сумку, теперь его тут ничего больше не держало. Долг прощен. Пирс отдалялся от меня, пока не стал совсем крошечным, а мой друг все продолжал махать мне рукой и смеяться, смеяться вместе с черным котом.

Их смех постепенно затихал и в тот момент, когда я должен был его перестать слышать он начал меняться, становясь более звонким, более отчетливым, пока окончательно не превратился в стук. Какой еще может быть стук на яхте?

— Семен, вставай пора на водные процедуры и на разминку! — в глаза ударил яркий солнечный свет. Стучали во входную дверь.

Видение окончательно ускользнуло, просыпавшись словно песок сквозь пальцы глубокого в подсознание, оставив после себя лишь легкое послевкусие, которое бывает, когда прощаешься с кем-то перед дальней дорогой и не знаешь вернешься ли. Странное щемящее чувство в груди. Осознание того, что как прежде уже не будет никогда. Новая страница, новая глава. Солнце перестало резать глаза, сквозь занавеску виднелось кристально чистое, голубое небо с легкими росчерками перистых облаков, которые потихоньку таяли где-то там невообразимо высоко. Значит день будет жаркий. На фоне кто-то сокрушенно извинялся.

Занавески качнулись, стучать перестали буквально пару мгновений назад. Черт, зря я заставил смазать его петли. Протяжный скрип наверняка быстро вернул бы меня на землю, но было уже поздно.

Повернув голову, я увидел над собой Славю, а сзади краснеющего почему-то Витю. Она была сегодня особенно хороша, вот что делает с девушками здоровый сон, а также душевное спокойствие. Правда ее глаза сейчас метали молнии, но это все было напускное. Во всяком случае я надеялся на это.

— Доброе утро, Славушка, — произнес я, картинно потянувшись, тем временем Виктор все еще продолжая смущаться рухнул в кровать, пробубнив что-то вроде:

— Ходют тут всякие спать не дают, раньше подъема из кровати поднимают, — Славя метнула ему в затылок злобный взгляд от чего тот поежился, накрылся с головой простыней и сразу притих.

— Славушка, Славушка, в следующий раз буду применять более радикальные методы побудки, если не будешь двери открывать! — признаться честно не знаю, что она имела ввиду и знать не хочу, — У нас с тобой сейчас разминка, а потом будешь вести у мальчиков зарядку. Так что давай бегом принимать водные процедуры и на поле.

— Это продолжение нашего разговора про соответствие? — я встал с кровати и уже натягивал на себя шорты, осталось только еще найти майку и повязать на пояс кофту.

— Нет, ну почти, по пути расскажу, — слегка замялась девушка, заламывая руки.

Как же я не люблю этих жаворонков, которые заводятся утром с пол-оборота и сразу начинают форсировать события только забрезжат лучи солнца на горизонте. Хотя если вспомнить наши ночные бдения, то Славя еще и сова, только активная от рассвета и до поздней ночи. Откуда в ней столько энергии берется? Мы вышли из домика и меня обдало прохладой раннего утра, до подъема было еще где-то минут тридцать. Дышалось, как никогда легко. Словно и не курил пятнадцать лет. Пора на водные процедуры.

— Я буду ждать тебя на стадионе, так что давай быстрее приводи себя в порядок, — девушка уже собиралась убежать, но я успел ее становить, взяв за руку.

— Ты, кстати так и не пожелала мне доброго утра, — я широко улыбнулся, в ответ она чмокнула меня в щеку и легко выкрутилась из объятий сказав, — Это авансом, да и постарайся все успеть!

Легким, пружинистым бегом она удалилась в сторону беговой дорожки, сверкая загорелыми икрами, своих стройных ног. Теперь понятно, что так смутило Витю. На ней черный топ и шорты смотрелись, просто потрясающе. Похрустев немного шеей и остальными суставами, я решил, что до умывальников лучше добраться бегом, потому что время уже поджимало. Ну что же, посмотрим, что за тело мне подсунули.

Ледяная вода, которую судя по температуре откачивали прямиком из быстрины, обжигала тело, смывая с меня остатки сна, а хозяйственное мыло оставляло приятный, знакомый с детства запах. Да уж с такими водными процедурами по утрам я точно забуду о простудах поздней осенью. Закончив с этим, я приступил к чистке зубов, в свертке помимо мыла и полотенца, была еще зубная щетка и коробочка душистого зубного порошка. Настоящего зубного порошка, а не тех подделок, что производили в мое время, пожалуй, с простудами в небытие уйдет и зубная боль. Закончив, я забросил в домик сверток и легким бегом отправился на стадион.

Славя уже во всю, разогревалась на гимнастической площадке. Признаться, честно не думал, что простая утренняя разминка может быть настолько насыщенной. Давно меня так не тянули! А она все белозубо улыбалась, впитывая в себя лучи восходящего солнца.

— Сем завтра придешь сюда в это же время?

— Исключительно, потому что ты просишь, солнышко.

— Спасибо большое, а то одной заниматься и скучновато, да и не всегда получается потянуться, как следует.

— Ты будешь приучать меня к легкой атлетике и гимнастике, а я тебя к разным силовым элементам.

— Ловлю на слове, я как раз себе окошко перед ужином сделаю, — нельзя сказать, что я пожалел о сказанном, но если подойти к этому вопросу с ее жизнелюбием, то так к вечеру у нее совсем сил оставаться не будет, а это меня совершенно не устраивает.

— Хорошо, поймала, — улыбнувшись ответил я

— Ладно пойдем погоняем ребят, раньше я вела одна зарядку и у мальчиков, и у девочек, но раз у нас появились свободные руки, то Саныч предложил нагрузить тебя, — так вот значит откуда ноги растут у моих ранних подъемов!

— Без проблем пойдем!

На площади нас встретила толпа пионеров к которой постепенно подтягивались опаздывающие засони. Мне никогда не доводилось работать с детьми, не считая вчерашнего дня с теми небольшими соревнованиями, так что я самую малость, но беспокоился. Как оказалось, совершенно зря. Ребята уже спустя пару минут практически полностью проснулись и повторяли за мной движения. Я решил немного разнообразить скучную разминку, добавил пару новых силовых элементов, причем разбив их по уровням сложности.

В результате в конце ко мне подошли пару парней постарше, судя по всему, местные спортсмены и где-то минут десять не отпускали меня расспрашивая, как правильно приседать на одной ноге и отжиматься в стойке на руках. Договорились с ними на том, что буду пару раз в неделю тренировать их. Я не стал им говорить, что вполне возможно завтра меня здесь уже не будет, но от этой мысли лучше уже отмахнуться.

На завтраке к нам со Славей подошла Ольга Дмитриевна.

— Доброе утро, — она приветливо нам улыбнулась, — Не против если я с вами чай попью?

— Конечно же нет, присаживайтесь! — чуть ли не хором сказали мы со Славей.

Девушки какое-то время беседовали, а я смотрел в окно на пробегающих мимо детей, кто-то из них помахал мне рукой.

— Семен, ты как себя чувствуешь? — поинтересовалась Ольга

— Великолепно, а что такое нужно с чем-то помочь? — она хихикнула

— Зришь в корень, тут такое дело, ты с техникой дружишь?

— Не со всей, Ольга Дмитриевна вы лучше обозначьте задачу, а там уже видно будет. У меня все равно на сегодня дел нет, не хочу чувствовать себя обузой.

— Не говори так, — Славя насупилась, а Ольга покачала головой

— У нас есть грузовичок, на котором продукты возят, так вот водитель дядя Гриша, попросил кого-то найти ему в помощь. Он говорил там какие-то запчасти нужно поменять. Срок ТО подошел.

— Хорошо, помогу, что-то еще на сегодня? — тут уже оживилась Славя

— А ко мне вечером приходи будем с тобой программу на концерт писать

Попрощавшись с девушками у крыльца, я отправился искать этого дядю Гришу. Интересно будет посмотреть, что мне преподнесли в качестве замены запчастей. Хотя я совершенно не удивлюсь, если ему нужно быстренько откапиталить двигатель, предварительно его вытащив, перебрать подвеску и разбортировать вручную колеса, чтобы поставить новую резину, а то старая износилась и все это до завтрашнего утра. К счастью, искать его долго не пришлось. Гараж был пристроен к зданию склада и находился, как раз рядом со столовой, постучав о железную дверь, я вошел в полумрак помещения. Глазам понадобилось буквально пару секунд, чтобы привыкнуть к освещению. Передо мной открылась крайне занимательная картина. Обычное производственное помещение с ямой, ветошью и кучей инструментов на полках, а на фоне всего этого возвышалась старая добрая Буханка и, судя по всему, многострадальная. Учитывая те тирады, которые под нос выдавал дядя Гриша. Я присел на корточки, чтобы заглянуть под машину и поздоровался.

— День добрый дядь Гриш, меня Ольга вам помочь попросила, — из-под машины вынырнул Григорий. Это был щупловатый мужичок с испещренным морщинами лицом, седыми усами и озорными глазами, одетый в измазанную мазутом рубашку и камуфляжные брюки на лямках.

— Хе-хе что-то ты большеват для пионера, но так оно даже лучше. В машинах разумеешь?

— Ну так немного, гайки крутить умею.

— А больше и не надо, подай-ка ключик на 17

Управились мы со всем только под вечер. Дядя Гриша по началу, конечно же меня подкалывал, но, когда понял, что я сам его разыгрываю, кося под дурачка, долго смеялся. Это произошло где-то ближе к обеду. После чего работа пошла гораздо быстрее. Поменяли расходники в подвеске, жидкости заменили, а также пару протекающих шлангов и бензонасос. Остальное так по мелочи, больше проверка для успокоения собственных нервов. Меня приятно удивило качество запчастей, да и в целом сборка самого автомобиля, до этого я был худшего мнения об отечественной технике, хотя скорее всего дело в другом. Просто тут видимо решили наращивать темпы производства не в ущерб качеству, вот и всего-то, а судя по картонным упаковкам, часть запчастей вообще производили мелкие артели.

Дядя Гриша курил самокрутку, задумчиво выпуская клубы дыма.

— В следующем году обещали заменить мой УАЗик на какую-то новую модель. Говорят, что там качество еще лучше, сама она мягче, а еще что мол машина сама себя диагностировать будет и на экранчик выводить, что поменять надо. Их вроде как на газу выпускают по какому-то новому екологическому стандарту, — он покачал головой.

— Это же хорошо Дядь Гриш, будете меньше под машиной лежать.

— Да понятно, что меньше, только я уже привык, скучно без этих трудностей будет. А то глядишь скоро только лежи себе на печи, а все за тебя техника делать будет. Скука смертная, надеюсь не доживу до такого.

— Надеюсь, что я тоже до такого не доживу, — после этих слов я усмехнулся, мой смех подхватил, старый механик и вот уже скоро мы смеялись в полный голос. Слегка отдышавшись, я продолжил:

— Так вы не беспокойтесь, трудности они никуда не денутся, вам их новые технологии только будут создавать, замещая другие. Вот, к примеру смотрите, будет у вас новая машина, ее вроде чинить меньше нужно, но при этом заменят технику на кухне, а за ней нужно тоже приглядывать и так постоянно будет, так что человеку с головой и руками всегда применение найдется.

— И то верно говоришь Семен и то верно. Ладно спасибо тебе за помощь и за слово доброе, заходи если чего нужно будет, да и вот перекусить захвати, а то ужин мы с тобой прошляпили!

— Спасибо Дядь Гриш, счастливо!

Славя, просила ей помочь, но это будет чуть позже, хотелось немного побыть наедине с собой. Разобраться что ли во всем этом. Странно это было, я можно сказать попал в свой персональный рай, но при этом, как волк все равно смотрел в лес. Хотя скорее всего причиной всему был дамоклов меч, нависший над моей шеей. Можно сказать, что я явственно его чувствовал, с другой стороны, это чувство не покидало меня уже, как минимум добрый десяток лет.

В своих размышлениях я сам не заметил, как вышел из лагеря к остановке. Подул ветер, в след за которым зашуршали кроны деревьев и прокатились зеленые волны по холмам, по которым словно стальные гиганты шагали вышки электропередач. Дыхание перехватило, а по телу прокатилась волна восхищения, как же красиво!

…Запах гари ударил в нос…

Горло сдавили железные клещи, я закашлялся согнувшись пополам. Казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Равновесие удалось удержать, лишь только рефлекторно ухватившись за статую пионера.

— Ты чего Семен? — чья-то крепкая рука подхватила меня под локоть и помогла присесть на поребрик. Это был Саныч.

— Да ничего, все нормально, — голова переставала кружиться, он достал пачку сигарет.

— Будешь, у тебя как раз давление упало, — физрук протянул мне пачку.

— Нет, спасибо. Мне Славя потом голову открутит, да и вообще бросил я, — его улыбку осветила вспышка, загорающейся спички.

— Быстро тебя оседлали, смотри, а то так потом оглянуться не успеешь, как из тебя другого человека вылепят, — а ведь действительно, хотя я ведь сам этого хочу, верно?

— Ты сказал это так, словно это что-то плохое, — физрук хрипло рассмеялся. Докурив первую сигарету, он достал вторую, а затем уже чуть более хриплым и серьезным голосом спросил:

— Давно у тебя это?

— До этого такого не было.

— Опиши состояние, это важно.

— Запах гари, а потом меня словно наизнанку выворачивать начало. Мерзкое ощущение.

— Понятно. Там тут что-то горело? — откуда они только все знают, не понимаю.

— Видимо да, не помню.

— Не уверен значит. Лучше не вспоминай, так будет проще, — он сделал паузу и затем продолжил, — Ты вообще молодцом держишься. Я думал, что ты не проснешься или проснешься пустым, или чего хуже таким, что придется рубашку с завязками на спине одевать, — Саныч говорил это таким обыденным тоном, словно такое случалось на его памяти уже не раз. Что же здесь черт возьми происходит. Что на самом деле скрывается, под вывеской этого лагеря?

— Поэтому к кровати примотали? — я потер запястья.

— Все верно, банальная предосторожность, только ты больно ловко выпутался, но и это была часть проверки.

Солнце постепенно клонилось к закату, по небу летела стая журавлей, громко перекликаясь, из-за стен доносился детский, заливистый смех. Лето было в самом своем разгаре.

— Саныч, вот скажи мне, что происходит?

— А черт его знает Семен. Вот что. С этими вопросами нужно идти к дядям в профессорским халатах и с очками с чудовищным количеством диоптрий. Мне нюансы неизвестны. Могу только одно тебе сказать, лагерь тут по стечению обстоятельств, а не злому умыслу, так что кроме нескольких сотрудников, о ведущихся работах и всей чертовщине на объекте никто не знает.

— Иронично. А со мной что? Показали, как хорошо живется тут, а потом тихо на опыты? Или вообще это и есть опыт, матрица? Может я никуда и не попадал, а сейчас под видом этой красоты наше Гестапо в моей голове информацию ищет? — Саныч щелкнул мне пальцем по лбу, спесь сошла как по волшебству.

— Не заводись, только в норму приходить начал, а сейчас всю работу насмарку пустишь. Тебя обязательно введут в курс дела, просто немного потерпи, — физрук встал, отряхнул штаны и направился ко входу, а затем повернувшись сказал.

— Одно тебе могу обещать, что здесь ты наконец-то будешь жить по-человечески. Ты такой же человек, как и мы все, а значит так же имеешь право на счастье. Она тебя искала, кстати.

Снова я прихожу к одному единственному выводу. Живи настоящим, ведь будущее призрачно, а прошлое уже кануло в лету. Мысли в голове наконец-то пришли в порядок. Кажется, меня там, кто-то просил помочь с программой для концерта.

Где-то вдалеке догорал закат, освещая летнее небо пунцовым багрянцем. Уже прошел в лагере ужин, завершились все мероприятия, так что дети были наконец-то предоставлены сами себе. Благодаря точному педагогическому расчету сил на глупости у них не оставалось, поэтому большая часть из них коротала свободные часы за общением с друзьями, интересными книжками или различными безобидными пакостями, но это больше относилось к младшим отрядам. Звук моих шагов безупречно ложился на мелодию жизни, играющую вокруг, на гитарный перебор из соседнего домика, на далекий, еле слышимый шум железной дороги, который стучал в такт моему сердцу, на поющих, вечерних птиц. Мне стало гораздо легче.

Постепенно на улице становилось все темнее, так что когда я подошел к библиотеке, то свет ее окон уже начал привлекать ночных мотыльков. Как это забавно, они стремились к свету храма знаний, чтобы, достигнув его обжечь крылья. Из потока высоких мыслей меня вырвал звук оживленной спора, который там происходил. Что же уверен, что там не хватает только меня!

— … Эта же песня совершенно не вяжется с нашей тематикой! — воскликнула, кажется, Славяна, судя по всему, ей самой эта идея нравится, но что-то мешает принять решение

— Ну и что, будет круто, вот увидишь, все ее только и слушают! — а это ее подбивает маленький рыжеголовый чертенок, видимо на какую-то авантюру

— А ты что скажешь Лен?

— Ну не знаю, — еле выдавила из себя девушка, похоже ей совсем было не по душе, оказаться под перекрестным огнем, двух подруг

Нужно ей помочь выпутаться из щекотливого положения. Внимание база, говорит Сокол, вызываю огонь на себя, повторяю, вызываю огонь на себя. Прозвучало у меня в голове, когда я распахнул дверь.

— Что это вы так эмоционально обсуждаете, девушки? — Лена вздрогнула и слегка побелела, Славя обернулась и сперва метнула в меня несознательно злобный взгляд валькирии, от которого я на долю секунды поежился, но потом она меня узнала и улыбнулась, а вот Ульянка стесняться не стала и выкрикнула:

— Стучаться не пробовал, так и поседеть можно раньше времени! — на что я ей ответил

— Вас слышно на другом конце лагеря, так что, если бы я постучался, ты бы меня не услышала, да и такими темпами, программа концерта будет известна еще до выступления всей округе!

— Просто у нас серьезный вопрос, нам пришло письмо от Алисы с Мику, они хотели на концерте исполнить свою новую песню, но она с довольно прогрессивным звучанием, а мероприятие у нас посвящено народной культуре южных регионов, так что это совершенно не вяжется друг с другом, но при этом если делать все по присланным рекомендациям, там все на первом часу уснут в зале!

— А что за песня-то? — Ульянка взяла кассету и поставив в магнитофон сказала

— Послушай, сам поймешь, ты такого точно никогда не слышал!

Ламповый магнитофон с характерным звуком промотал кассету. Уля нажала на клавишу воспроизведения, а я закрыл глаза, визуализируя музыку.

Безмолвие космоса, горящие вдалеке звезды, Тишина. И вдруг под звук мягкого бита одна из них начинает пульсировать, становясь все ярче и ярче, пробуждая сознание. И вот спустя мгновение маленькая точка, превращается в летящую комету, с ореолом, переливающимся в такт клавишным и ударным всеми мыслимыми и немыслимыми цветами. Она летит туда, где нужна больше всего, туда, где ее ждут. Вернее, не она, они, ведь в дело вступает проигрыш электрогитары! Пучок света разделяется на Бирюзовый и Красный, два пульсара кружащихся в свете только что загоревшихся софитов. Музыка, пробирающая до мурашек, бит заставляющий улыбнуться самую ожесточенную душу. Магия принуждения во всем своем великолепии. Это вклинивается в повествование Алиса, нежно перебирая струны гитары, внешне спокойная, романтичная она подготавливает почву для Мику, которая начинает свою партию прекрасным голосом, перебирая клавишный синтезатор, перевешенный через плечо. Потрясающее звучание электрогитары Алисы, ее бэк вокал, соединяется с вокалом Мику, поющей на японском, а также ее игрой на синтезаторе и танцевальным битом, рождая совершенно уникальное звучание. Говоря терминами, которые тут еще никто не слышал, это какая-то вариация синт-попа, скрещенного с диско и танцевальной музыкой. Но вот софиты гаснут, а вслед за ними заканчивается последний гитарный проигрыш. Завершением всего этого прекрасного представления, которое вот-вот уйдет во тьму и станет моим воспоминанием становится пробежавший по железным шлемам яркий отблеск. Теперь то я вспомнил, кого мне напомнил этот дуэт!

— Включи-ка еще раз последнюю песню Уль, я кажется сейчас кое-что придумал.

Да уж думаю они подхватят мое предложение. Уверен, что синт-поп и народные мотивы тут еще не успели соединить в едином произведении. В исполнении этих двух звезд, выйдет нечто потрясающее!

После того, как я предложил организовать концерт в стиле нео-народной стилистки, а гвоздем программы сделать Алису играющей на электро-балалайке и Мику поющей в неоновом кокошнике и полиэтиленовом платье, мне предложили пройтись к Виолетте свет Церновне и пропить курс чего-нибудь восстанавливающего связь с реальностью. Но потом к нам присоединился Электроник, и я оказался уже не в таком меньшинстве, как был до этого. В результате мы просидели практически до первой зорьки пока не пришли к общему мнению. Если это все будет реализовано хотя бы на половину, то это будет настоящий фурор.

У нас будет двухдневный фестиваль, основной темой которого будет, то, как народные традиции видоизменятся через сто лет. Фестиваль конечно же костюмированный. Более того из ближайшего райцентра будет приглашены ребята из мото-кружка, которые будут показывать трюки, оттуда же привезем несколько кулибиных с их автомобилями, которые можно будет слегка видоизменить под нашу тематику. Также поставим несколько шатров с различными конкурсами. Будет много контактных представлений, а гвоздем программы станет концерт самодеятельности, где выступят наши две суперзвезды. Конечно же это мероприятие не только для пионеров, часть затрат планируется окупить за счет продажи билетов. Договоримся с ближайшими автостанциями, чтобы людей можно было доставить на автобусах. Ну вернее, как планируется, я это собираюсь все вывести на самоокупаемость. Это будет конечно же сложнее чем организовывать рейвы, там все довольно неплохо окупалось алкоголем на баре, который я разливал и кислотой, которую толкали прямо на танц-поле. Но это я воспринимаю, как новый челендж. Если все выгорит, то можно будет сделать из этого уже серьезный фестиваль на следующий год. Блин сколько же работы!

Воды. Мне хотелось воды. На зубах скрипел песок. Песок был везде, казалось, что он поглощал меня, перемалывал, отдирая пустынным ветром по частичке моего тела. Куда ни глянь везде вокруг лежали желтые волны, уходящие далеко за горизонт, а над головой стояло палящее солнце Я становился пустыней, пустыня становилась мной, мы растворялись друг в друге. Было невыносимо жарко, упав на ладони мне почудился запах горелого мяса, ей надоело ждать. Больше не могу идти, куда бы я не шел, дорога заканчивается здесь. Из последних сил я поднимаю голову. Меня обдуло морским бризом и окатило взвесью морской воды, перед мною возвышался маяк. Двери его открыты. Высоко-высоко в небе гоготали чайки, море начинало волноваться и вдруг об волнорез ударилась огромная волна и окатила меня с головой ледяной водой.

— Аааа блин, — я вскочил с кровати под улюлюканье Вити со Славей, — Изверги, чтоб вас! — после того, как они насмеялись вдоволь Славя с невинным видом, залепетала

— Семушка, ты так крепко спал, что не слышал, как я пришла. Ну сначала мы с Витей открыли окошко, ты даже не пошевелился, потом я тебя из пульверизатора брызнула, снова ноль внимания, а на зарядку нужно идти, так что пришлось вот так. Но зато теперь умываться не нужно, вот видишь, какая я у тебя молодец, — и смотрит так безобидно, глазками голубоглазыми хлоп-хлоп, только нимба над головой не хватает, который на рогах держится!

После ее тирады Витя, чуть не поперхнувшись бутербродом с ветчиной, который разносил запах ароматного мяса на всю комнату, снова рассмеялся.

— Я вам это еще припомню, моя, мстя будет жестока, хладнокровна и неотвратима, — процедив сквозь зубы и прищурив для пущего эффекта глаза, произнес я, натягивая на себя шорты. После чего, выхватив у обескураженного такой наглостью Вити оставшуюся часть бутерброда, я подмигнул Славе и засмеявшись дьявольским смехом, выскочил на улицу. Ну вот теперь еще и зубы не нужно чистить, с курносого, пожалуй, хватит, а вот она будет отдуваться у меня по полной программе.

Зарядка прошла в обычном режиме, ну для меня конечно же, мальчишки выглядели излишне потрепанными. Похоже не всех сегодня утром так зарядили энергией, как меня. Когда мы со Славей выходили из здания столовой, после завтрака к нам подошел Саныч, выглядел он каким-то помятым.

— Доброе утро Семен, — рукопожатие у него, как всегда, было крепким

— Вам тоже Борис Саныч, что-то случилось? — кажется он нервничал, еле заметно, но интуиция говорила об этом однозначно

— Да ничего особенного, сегодня приехал начлагеря, приглашает тебя на беседу. Он сейчас у себя в кабинете, можешь походить минут через десять, мы там будем тебя ждать, — после чего он развернулся и пошел в сторону административного корпуса, не сказав больше ни слова, — меня пробил легкий тремор, похоже вот и все приплыли, демо-версия идеального мира закончена, а на полную версию вам не хватает удачи, пожалуйста пополните ее баланс в банкоматах небесного банка.

— Сем, все нормально? — Славя легонько дернула меня за майку, кажется нахлынувшая на меня тревога передалась и ей

— Все хорошо, там, наверное, какие-то административные вопросы, связанные с документами, думаю я скоро приду, ты пока можешь своими делами заняться, хорошо? — кажется я был не слишком убедителен, да и не умею я врать родным людям, как бы ни старался.

— Ну раз ненадолго, то пошли вместе, — произнесла тоном, не терпящим возражений, девушка, после чего буквально потянула меня к административному корпусу.

В голове все перемешалось, а в душе проклюнулся росток сомнения, перерастающего в тревогу. Судя по оговоркам Виолы и Саныча мне особенно не о чем переживать, но вот интуиция говорила мне об обратном. Значит все-таки есть вероятность того, что мой маленький рай будет разрушен, вторгнувшейся в него реальностью. Нужно быть настороже, чтобы этого не допустить.

За этими размышлениями мы подошли к квадрату административного корпуса. Это было двухэтажное здание, судя по архитектурным изыскам, возможно, когда-то оно было чьим-то поместьем, но после смены власти и курса государства, такие постройки стали достоянием общественным. Так что теперь они обычно используются, как сельские администрации, клубы, либо еще в каких-то исключительно утилитарных целях.

На крыльце стояла Ольга, казалось, то, что я пришел не один ее совершенно не удивило. Поздоровавшись с нами, она произнесла, обратившись к Славе

— Славь, а разве тебе не нужно сейчас быть на пляже с малышней?

— Нет, я отправила туда Лену, — быстро сориентировавшись соврала Славя, Ольга сделала вид, что поверила

— Ну хорошо, только имей ввиду, что может быть придется ждать долго. Пойдем Семен, — мне безумно не понравился тон Ольги, поэтому я взял руку Слави, нежно пожал ее, после чего последовал за Ольгой внутрь. Главное не оборачиваться. Главное не оборачиваться, не хочу запомнить ее напуганной, стоящей напротив этого бетонного каземата с наполненными слезами глазами.

Так, а теперь вон из головы все эти сантименты, что мы имеем? Ничего хорошего, часть людей тут в курсе, касаемо моего происхождения, более того тут скорее всего рядом, какой-то серьезный военный объект, который наверняка изучает нечто, живущее совершенно своей жизнью. Слишком много переменных. Может просто скосить под дурачка? Вряд ли это поможет, о моих когнитивных способностях тут тоже в курсе. Причем о том, что было ТАМ тоже. Дело дрянь.

Мы вошли в небольшой холл, который соединялся с двумя рукавами коридоров, перпендикулярных ко входу, кажется тут расположились бухгалтерия, кабинет вожатых и еще какие-то административные помещения. На стене висела доска почета, в углу стоял застекленный шкаф с какими-то медалями и наградами, присвоенными лагерю, в другом углу стоял бюст какому-то политику и несколько красных знамен. Большего я разглядеть не успел, потому что наш путь лежал на верх, к святая святых лагеря, а именно в кабинет руководителя.

Выработать стратегию за эти пару минут у меня не удалось, так что придется действовать, как обычно. И М П Р О В И З И Р О В А Т Ь.

Ольга открыла дверь, и мы вместе вошли в просторный кабинет, который, судя по всему, служил еще и залом для планерок и совещаний. Ничего особенного, кабинет, как кабинет, они все обыкновенно на одно лицо. Несколько шкафов, забитых бумагами, развешенные на стенах фотографии, на которых запечатлены почетные гости, парочка портретов политических деятелей, все выглядело крайне надежно и эргономично.

Во главе Т образного стола, стоящего практически по центру, сидел Начальник Лагеря, справа от него расположился мужчина средних лет в штатском, внимательно изучающий какие-то документы. Слева около окна стоял седой мужчина чуть постарше тоже в штатском, с очками со слегка затененными линзами, погруженный, как казалось в свои мысли. На стульях около стены напротив сидели Саныч вместе с Виолой и о чем-то тихо беседовали. Ольга прошла мимо меня к Виоле, шепнув ей что-то на ухо она села рядом со своими коллегами

— Ну что же здравствуй, Семен, давно мы с тобой не виделись, — произнес начлагеря, когда все, кроме седовласого мужчины заняли свои места.

— Здравствуйте, я тоже рад вас видеть, — присесть мне никто не предложил, значит будем стоять. Так даже лучше. Мужчина, ранее изучавший документы, положил их и теперь взглянул на меня, во время этого движения я заметил у него кобуру с пистолетом, перехватив мой взгляд он слегка нахмурился и одернул полу пиджака.

— Как тебе у нас, нравится?

— Мне здесь всегда нравилось, природа красивая и дышится легко.

— Так куда же ты так надолго пропал раз тебе так нравилось тут, взял, да и остался бы, — произнес седовласый мужчина, продолжая смотреть в окно.

— Обстоятельства, — сказал я, разведя в стороны руками.

— Обстоятельства значит, — он ядовито усмехнулся, — Обстоятельства, — выговорил он со вздохом и замолчал, а затем после небольшой паузы обернулся ко мне.

— Так скажи нам дорогой Семен, где тебя черти носили все эти годы и самое главное, что может подтвердить правдивость твоих слов? Кто сможет доказать, что ты это Семен Персунов?

Черт возьми, он что разве не в курсе в отличии ото всех остальных откуда я? Пытаясь найти поддержку в глазах своих старших товарищей, я огляделся по сторонам, но мой взгляд никто не поймал. Они его избегали. Виола сидела со скучающим видом уткнувшись в какой-то отчет. Ольга сосредоточенно изучала горшок с цветами. Саныч скрестил руки на груди и погруженный в свои мысли смотрел в одну точку. Помощи было ждать не от куда.

— Ну так что Семен или ты на самом деле не Семен, а просто присвоил его личность? Если так, то это довольно глупо с твоей стороны.

— К сожалению у меня нет никаких объяснений и никакого алиби. Я ничего не помню, не помню эти прошедшие два года. Но меня все узнают, да и на документах я это я. Извините, но, наверное, мне больше нечего сказать в свою защиту.

— Паршивый у тебя аргумент товарищ, потому что документы твои оказались поддельными. Сегодня провели экспертизу, — крыть такое мне было точно не чем.

— Так что теперь назови мне хотя бы одну причину по которой я не должен отдать тебя под конвой товарищу особисту? — он указал пальцем в молчавшего мужчину в штатском, а после этого опустил очки и воткнулся в меня своим немигающим взглядом.

Мы стояли и смотрели друг на друга. В голове проносился ураган мыслей. Две женщины, четверо мужчин, один вооруженный, вернее минимум двое вооружены. Нападение обречено на провал, бежать тоже не выйдет. Находимся мы на спец объекте, знают ли об этом все тут присутствующие, знают ли все о моем происхождении? Знает ли об этом Славя? Кто какую занимает роль? Какие варианты развития событий? Меня пытаются выбить из равновесия, но зачем, если и так все карты у них на руках? Что нужно именно ему, смотрящему мне в глаза?

— Наверное то, что тебя нужно отправить сначала к нашем яйцеголовым ученым. Они любят у нас гостей из других миров. Хотя у тебя есть один вариант этого избежать, — так, а теперь мы видимо переходим к сути

— Я весь внимание, — это все что удалось выдать моему враз пересохшему горлу, в которому еле двигался шершавый язык.

— Но сначала тебе нужно, ответить на ряд вопросов. Отвечать нужно быстро и только, Да и Нет. Понятно? — он скрестил руки на груди.

— Да, — во время ответа я завел руки за спину и выровнялся чуть ли не по струнке. Думаю, это создало впечатление военнослужащего при исполнении, который точно будет говорить правду старшему по званию.

— Замечательно, уверен, что мы сработаемся, — тут он как-то странно улыбнулся, все в кабинете кроме нас двоих продолжали молчать.

— Ты считаешь себя честным человеком? — что за бред, не понимаю, что ему нужно.

— Да.

— Ты когда-нибудь врал? — черт возьми, я попал, пауза затягивалась, что же ответить? Это ведь будет ложь в любом случае, но. Но ведь главное, чтобы не было лжи сейчас, прошлое выходит обнуляется?

— Нет.

— Хорошо, хорошо. Хотелось ли тебе когда-нибудь соврать даже во благо?

— Нет.

— Считаешь ли ты, что за благую идею можно умереть?

— Да.

— А убить?

— Да.

— Твой товарищ убил, преступника и коррупционера, который мучал свой народ много лет, ты единственный свидетель. Скажешь ли ты правду во время допроса?

— Да.

— А сам ты когда-нибудь убивал? — на меня подняла глаза Ольга, я совершенно без эмоций ответил.

— Нет, — кажется она перевела дух.

Мне стало ясно, что ему от меня нужно. Это была игра, где не важен был ответ, не важен был вопрос. Основная суть была, придерживаться вектора, взятого в начале и не попасться на противоречиях. Ну и еще конечно же было важно то, что хотят от меня услышать, каким я хочу показаться. В голове у меня вырисовалось примерное поле среднего обывателя, которого считают хорошим парнем, образцовым гражданином. Я отвечал от его лица. Не от своего. Так продолжалось около получаса. В конце каверзных вопросов было все больше, концентрацию давалось держать все труднее, но я по— прежнему отвечал быстро и четко, стараясь не проявлять эмоций. Это мне напомнило кадр из одного фильма, где психологическую стабильность сотрудников полиции проверяли таким вот образом. Им нужно было без эмоций отвечать на вопросы и повторять за экзаменатором. Это все нужно было лишь для одного, чтобы точно знать, что у человека не дрогнет рука во время исполнения приказа не больше не меньше. Полное подчинение. Страшный отрывок.

Одно оставалось для меня непонятным, что же они хотят сделать из меня? Учитывая мой богатый бэкграунд, конечно же.

— Ну что же Семен, ты молодец, как я вижу, ты прекрасно понимаешь, чего я от тебя хочу в рамках этого теста и с заданными правилами. Ты прошел допрос по этой методике даже лучше, чем выпускники института госбезопасности перед своей практикой в подразделении. У тебя крайне крепкие нервы. Было интересно за тобой понаблюдать. Думаю, ты уже давно понял, что я не обычный оперуполномоченный. И тебя разбирает любопытство зачем это все и какие у меня цели. Так вот к этому мы перейдем чуть позже после того, как ты сделаешь для меня еще кое-что, — он сделал паузу ожидая моего ответа.

— Что же? — предложение от которого невозможно отказаться, как же.

— Теперь я хочу услышать от тебя историю, Семен. Иногда я буду тебя прерывать, чтобы задать уточняющие вопросы или это будет делать кто-то из здесь сидящих. Но теперь говорить будешь ты, мы все с удовольствием тебя выслушаем.

— Что за историю? — все сидящие в кабинете, как-то разом усмехнулись, а старик продолжил.

— Историю своей жизни Семен, своей жизни. Я хочу узнать ее, не по сухим отчетам и выпискам из обрывков сведений и домыслов. Я хочу узнать ее от тебя лично.

— Это будет довольно долго.

— Ничего сегодня мы никуда не торопимся, да и нам нужна не политкорректная версия. Говори все, как есть.

— Хорошо, можно мне присесть?

— Да конечно же, Олег, подай ему стул, — мужчина в штатском подал мне стул и вернулся на свое место, — я прочистил горло.

— Здравствуйте, меня зовут Семен, мне 32 года, и я должен быть мертв.

— Прости, что это значит?

— Я застрелился из полуавтоматического пистолета, когда меня собирались задерживать спецслужбы в связи с моим участием в, считавшейся террористической, группировке “Новая Заря”.

Ольга охнула, прикрыв ладонью рот от удивления, у Саныча с Начлагеря ожесточились лица и сомкнулись челюсти, Виола отвела в сторону взгляд, не знаю почему, но мне показалось, что она пытается скрыть резь в глазах, когда мы беседовали с ней, я многое опустил. Только один седовласый продолжал на меня пристально смотреть.

— После этого ты сразу оказался тут?

— Да, все верно.

— Интересно-интересно, значит возвращаться тебе не во что. Занимательно. И это все прошло за каких-то два года? Вроде бы с прошлого визита ты был совершенно непримечательным парнем, а не матерым террористом.

— Мы борцы за свободу и будущее, а не террористы, да и там прошло порядка семи лет.

— Ладно концовку твоей истории мы услышали, а теперь расскажи все, в том объеме, что считаешь нужным. Особенно выдели эти семь лет, но твоя жизнь до этого нас тоже интересует.

И я начал говорить. Рассказал им все, кроме конечно же нестыковок, которые заметил во время разговора со Славей, теперь стало понятно, почему они хотели свести на нет наше общение до допроса. Я начал повествование с того, как прошло яркое и беспечное детство. Как потом началась цветущая юность, о своих прекрасных родителях и о том, как мы жили. О первой любви на берегу, шуршащего галькой моря, о первых разочарованиях, которые меня постигли на первых курсах вуза, о том, как горел я жаждой жизни и как потом этот огонь погас, оставив от меня лишь оболочку. Пустого кадавра. Но даже пустой кадавр притянул к себе женщину. Юля… Пара слов была и о ней.

Затем было виртуальное знакомство с Марком, год переписки и вот назначена в парке встреча. Вот едет за мной 410 автобус, а потом я очнулся среди прекрасного, зеленого лета в Совенке. Дни в нем тянулись месяцами годами или же пролетели кометой, яркой вспышкой на небосводе. Не знаю. Затем мы отправились со Славей в катакомбы. Где произошло что-то невероятное, после чего я проснулся в своей кровати. Как будто-то не было всего это и только фотография на смартфоне, говорила об обратном. Затем прошли долгих два года во время которых в моей душе догорал последний уголек. Я готов был отчаяться, поверить, что тот прекрасный мир, та моя настоящая любовь к Славяне были лишь выдумкой, миражом, умирающего сознания, как ко мне снова пришло письмо от Марка. Тогда я встретил Странника, сидя в баре, все завертелось, закрутилось. Я бросил привычный круг, сел на мотоцикл и уехал. Встретил всех своих близких друзей Женю, Диму, Витю, снова увидел родных. О том как начал работать на Марка в качестве коммерческого, как встретил рассвет своей новой жизни на Мысе Рока. Как долго беседовал со смотрителем Маяка.

После чего началась моя работа в Новой Заре с ней неразрывно были связаны Марк, Амир, Толик и еще множество других информаторов, сочувствующих, бойцов из других отделов. Мы строили новый мир, это была наша цель, а не разрушение старого, ведь построив локально пример технологичного, развитого духовно общества, мы могли перестроить и весь остальной мировой уклад. Мы были Прометеем, чей дух питали наши души. К сожалению, в нас видели только угрозу.

Затем события начали развиваться крайне стремительно. Мне удалось найти весомую зацепку, ведущую к Славяне, но в тот же момент на наш след вышли оперативники. Не знаю о чем я думал, поведя их по ложному следу за собой, но это казалось мне наилучшим решением. После чего я прибыл в N-ск и вместо своей любви нашел там ее могилу, узнал страшную историю ее жизни. Во мне что-то надломилось, чтобы затем запылать ярким пламенем, о чем меня предостерегал призрак.

Гонка, после этого была неутомимая гонка, которая привела меня к стенам лагеря. Брошенного, забытого, преданного. Это было также ужасно, как если бы увидеть поднятый из могилы труп родного человека. Там же я нашел свои старые сигареты и потерянный в 410 автобусе паспорт. После чего чутье потянуло меня на поляну, где я встретил Странника. Мы вместе спели последнюю песню, трибьют по моей жизни, он всегда шел рядом со мной и даже на пороги в неизведанное не оставил меня. На рассвете нового дня я передал своим братьям эстафету. Вручил им в руки свое Пламя, отводя от них подозрения, ведя Темную Ночь по ложному следу. Я нажал на курок с грустной улыбкой. Мне было безумно жаль, что я так и не смог снова ее увидеть.

Пустота, космос, море, горы, сокол и снежный барс, маяк. Теперь это кажется мне какими-то далекими видениям, тогда же это было реальностью. И вот открываются ворота, я делаю шаг в ослепляющий свет и оказываюсь тут, смотрящим в потолок медпункта.

— Дальше вы уже знаете сами, — какое-то время после моего рассказа все молчали, мое лицо ожесточилось, посерело, я это чувствовал, пропуская через себя прожитые годы, смотря в окно, вдаль.

— Спасибо Семен, признаться честно я удивлен. Не думал, что все будет настолько насыщенно. Но если абстрагироваться от эмоциональной составляющей твоего рассказа, у тебя довольно много специфичных и крайне интересных навыков. А если к ней вернуться, то я больше не беспокоюсь за Славяну, вы хорошая пара. Вы прошли проверку на прочность, — все по-прежнему молчали.

— Выпить хочешь? — нарушил тишину Саныч.

— Не откажусь, — он достал из сумки фляжку и две железных рюмки, после чего наполнил одну доверху, а вторую наполовину, затем немного подумав наполнил обе доверху. Мы молча выпили. Судя по всему, это была граппа, хорошая, крепкая, то, что нужно, мне стало гораздо легче.

В кабинете повисла тишина, седовласый мужчина медленно подошел ко мне и взглянул на меня поверх своих очков. У него были ярко синие глаза, которые, казалось, видели меня насквозь. Не отводя взгляда, он спросил меня:

— И что же дальше? — он произнес свой вопрос так, что у меня по всему телу пронеслась волна электричества, а сердце сжалось в комок, настолько в этот момент, в эту секунду мне захотелось дать настоящий ответ на этот вопрос, только для этого, прежде всего его нужно найти в себе. Я вспомнил старый военный фильм и словно кто-то другой произнес за меня жизнерадостным, несгибаемым голосом, который не может заглушить даже степной ветер, потому что сказанной им выжигается на сердце первородным пламенем.

— Будем жить, — седовласый мужчина горько улыбнулся, он понял меня, прочитал в моих глазах всю мою жизнь, ему даже не нужен был мой рассказ, хватило бы всего одного вопроса, одного ответа и этого взгляда. Слегка сжав мое плечо, он кивнул и направился к окну. Сделав непродолжительную паузу седовласый, ответил снова в своей обычной манере.

— Ну что же, раз больше ни у кого нет вопросов, то я думаю разговор окончен. Семен, подожди пока что в холле, Ольга тебя позовет, когда мы все решим.

— Хорошо.

Выйдя из кабинета, я оперся о подоконник и взглянул в окно. Только сейчас ватные ноги дали о себе знать. Хорошо, что мне удалось найти до этого опору, иначе бы я рисковал рухнуть прямо на месте. Пока мы говорили на улице собрался дождь. Капли монотонно забарабанили по стеклу.

Тучи сгущались все сильнее и сильнее. Это напоминало о моей жизни до этого. Что я помнил о ней? Непрекращающийся хмурый ливень, который беспросветно лил у меня в душе, иногда усиливаясь настолько, что прорывался во внешний мир и тогда уже зонты приходилось доставать окружающим. Я носил его постоянно, словно дорожный плащ, как свою недельную щетину, мешки под глазами и слегка желтоватые от терпких сигарет пальцы. Это был мой стяг, который гордо развевался над моей головой. Свое страдание, всю свою боль я вложил в него, сделав источником энергии. Энергии, которая с каждым днем ТАМ, разрывала мое сердце, раздувала пламя в душе. Которое в итоге разгорелось настолько, что сначала оставило на месте дождя безжизненную пустыню, а потом в нем и сгорел я сам. Освещая своей жертвой путь друзьям вперед. Передавая им вновь эстафету в этой бесконечной гонке.

А что же теперь? Вновь пришлось пережить свою судьбу, вывернуться наизнанку. Как же жаль, что по-другому я не умел. И теперь там за дверьми решается моя судьба, снова. Кажется перед тем, как пройти свою личную долину смертной тени, длинною в семь лет я стоял тут. И также ждал решения от которого, казалось, зависела моя судьба. А Она? Она все также терпеливо ждет меня внизу. Глядя также, как и я в сумрачное небо.

Что же оно принесет нам любовь моя? Будет ли оно все также лить на нашу голову разлуку и невзгоды? Или же осталось совсем чуть-чуть и выглянет Солнце надежды из-за этих черных туч? Об одном я жалею, что не могу своим добрым словом сейчас стать для тебя зонтом. Чтобы капли переживаний не касались твоего доброго сердца.

Позади послышались шаги, кажется показалось из-за облаков солнце, но я не успел этого увидеть. Меня позвали.

— Семен, пойдем мы уже все решили, — я не ответил, а лишь молча последовал вновь за Ольгой в кабинет.

Интересно было бы услышать их обсуждение моей судьбы. Какого это решать судьбу человека? Чтобы я сделал на их месте? Наверное. Наверное, я бы не был на их месте. Никогда не хотел решать что-то касаемо чужих судеб. Мне хватит забот и со своей. Ольга снова оставила меня по центру кабинета, но не стала отходить далеко, устремившиеся не меня глаза присутствующих больше не источали сомнений. На руках вроде бы не сомкнулись наручники, такое происходит обычно в этот момент, лучше не вспоминать такие вещи сейчас, но негативный опыт, тоже опыт. Ничего не скажешь.

— Ну что же Семен, надеюсь, что ты встретишь наше решение положительно, — проговорил седовласый, когда я встал в центр кабинета, оглянув после этого всех присутствующих.

— Мы решили, что ты …

Дальше все было, как во сне. Нет я и правда до последнего не верил в то, что он произнес. Это словно выиграть лотерейный билет, раза три подряд или обыграть наперсточника на Невском, что-то из разряда совершенно невозможного, за гранью статистики, логики и отмерянной за одну реинкарнацию душе удаче.

— Гхм вернее хотели бы предложить, вам, Семен, остаться в лагере на должности помощника Бориса Александровича, до конца этого лета. Ваши документы также нашлись, копии, подтверждающие вашу личность, оказались в архиве у Начальника Лагеря, — на что он утвердительно кивнул

— Ваша амнезия легко объясняется последствиями, страшной аварии, в которой погибли ваши родители два года назад, соболезную вам. Считалось, что вы тогда были вместе с ними, но видимо вам повезло больше. Вот справка из городской поликлиники N-ска номер четыре, где говорится о том, что у них лежал пациент с амнезией, также они заявили о его пропаже где-то неделю назад и вот вы к счастью, найдены уже излечившийся от недуга, — здесь уже вклинилась Виола:

— Безусловно излечился без потери когнитивных способностей, прикладываю сюда свое заключение, — она положила на стол еще одну папку. Седовласый улыбнулся и продолжил:

— От ваших родных вам осталась квартира в Москве, где вы закончили двенадцать классов лицея. Еще здесь приглашение от МФТИ о трудоустройстве в качестве научного сотрудника на полставки, также они приложили целевое направление на одну из своих специальностей, можете переводиться на любую. Кажется, вас заметили на одной из олимпиад или во время выступления в Ленинградском Политехническом, где вы учитесь на втором курсе, — закончив свою тираду в заключение он произнес.

— Что вы скажете на это Семен? К слову, Феоктистова также изъявила желание остаться до конца лета в лагере, хотя ее смена вскоре заканчивалась, после чего вернуться к обучению в Москве. Полагаю, что дело в вас. Вы ведь, как настоящий, советский мужчина не бросите, доверившуюся вам девушку? — все сидящие миловидно улыбались этому фарсу, как же это черт возьми было ловко, состряпать пару бумажек и вот готовый бэкграунд у меня оказался. На это все у меня был один ответ:

— Чем расписываться, кровью? — здесь уже напарник седовласого не выдержал и прыснул, дамы же мило хихикнули.

— Нет, что вы, от вас ничего такого не требуется, кроме, как работать на благо своей родины, — выжидающая пауза, кажется, я должен, что-то сказать, а точно:

— Служу Советскому Союзу!

— Вот это другое дело, теперь можете приступать к своим прямым обязанностям, Борис Александрович, у вас есть распоряжения к вашему подчиненному? — похрустев костяшками он сказал:

— Тут надобно подумать обстоятельно, но пока пусть вместе с пионеркой наведут в спортивном зале порядки, нам привезли тренажеры новые, завтра ставить будем, а как справятся, то пусть отдыхают.

— Все понятно Семен?

— Так точно

— Тогда чего стоишь, позволь пожать тебе руку и вперед к новым победам!

Попрощавшись меня выдворили за дверь, где опять началось какое-то обсуждение. Обрывки которого долетели до моих ушей.

— …аномалия … работы подкинула… —

— …этот справится… —

— …шанс… —

Черт с ними всеми, я хочу сейчас только одного, обнять одну промерзшую от сомнений бывшую пионерку, нынешнюю вожатую и спокойно жить.

— Сень, что там случи, — она не успела, договорить, только ахнула от моих объятий. Приложив ее голову к своей груди, я тихо шепнул:

— Теперь все будет хорошо Солнце мое, по дороге все расскажу, — и после этих слов, взяв ее за руку повел в сторону спортивного зала.

Мы сидели рядом, касаясь друг друга плечами и наблюдали, как вдалеке медленно ехал тепловоз, оставляя за собой белоснежное облако пара. Шум его колес доносился до нас, но не выбивался из общей палитры звуков природы. Нет. Он удивительно ее дополнял, сливался с ней, рождая совершенно новую мелодию жизни, где все сплеталось воедино и подчиняясь законам синергии, становилось еще ближе к полной гармонии. Гармонии между Вселенной и Человеком. Она вздохнула.

— Ты уверен, что поступил правильно?

— Да, уверен, все шло к этому очень давно, — она слегка развернулась и взглянула мне в глаза.

— Ты ступил на тернистую дорогу, на которой тебя ждет много испытаний, но, чтобы не случилось знай, теперь ты не один.

— Дорогу осилит идущий, а если их двое, то это превращается в любовное путешествие, ну или как минимум вечерний моцион — моя рука скользнула по талии вниз.

— Только без глупостей хорошо? — я поднял руку выше.

— Ох да я не об этом дурашка, я в том плане, что теперь и думать тебе нужно за двоих, — она взяла мою ладонь и вернула на место.

— Хочешь сказать, мне теперь есть, что терять?

— Вот именно, привыкай к новому чувству! — она ехидно улыбнулась, а после чего нежно впилась мне в шею своими зубками, достаточно страстно, чтобы вызвать волну мурашек по всему телу, но недостаточно сильно, чтобы оставить на мне следы, которые потом придется скрывать водолазкой.

— Ох, ты что творишь женщина, куда делась пай девочка, которую я знал?

— Ее никогда и не было, я просто удачно прикидывалась, а теперь иди сюда, я хочу продолжения, времени да ужина, как раз должно хватить, — в ее глазах блеснул бесовской огонек. Ведьма, никак иначе.

Солнце клонилось к закату. Звук громкоговорителя спугнул сидящую над доской почета большую сову. На такое вероломной нарушение своего режима она ответила недовольным уханьем и полетела прочь от шумного места к своему любимому дереву, над берегом безымянной реки. Но даже там ей не удалось найти покой, снова эта странная парочка. Тяжело же молодым, горячим и без отдельной жилплощади.

.. .

Как-то так прошли самые счастливые моменты этого месяца. Мы находили время и пока никто не видел, сбегали на природу. Любовались вместе закатами, впитывали каждой клеточкой своих молодых тел окружающее нас лето. Пытались запомнить, удержать в памяти каждое мгновение, ведь опыт уже успел научить нас, как глупо порой строить планы. Зато мы усвоили главное, иногда нужно жить одним днем, одним вздохом, поцелуем, прикосновением, ведь это все может резко закончиться, оборваться. И тогда сидя где-то в середине нигде, под пронизывающим ветром и промозглым дождем нас будут греть эти светлые воспоминания. Ведь пламя юности, свет любви делают нас людьми, позволяют не замерзнуть даже в самую лютую стужу, потому что стоит только достать это маленькое солнышко воспоминаний, как сразу вокруг станет теплее. Вот уже дождь покажется не таким уж ледяным, ветер пронизывает не до костей, а до новой зари, до нового дня остается пара часов, а это ведь всего лишь несколько разговоров, одна сваренная в дороге каша и парочка сыгранных песен на гитаре.

Эх жизнь моя, юность моя, как же вы прекрасны! Наверное, также, как ее смеющиеся глаза и лукавая улыбка. Она снова научила меня жить.

Но не бывает худа без добра, к сожалению, с новой сменой на мою возлюбленную навалилось много работы, да и Саныч не давал мне спуску. Так что виделись мы украдкой, хотя и этого хватало с лихвой. В конце концов любой коктейль эндорфинов, чтобы он не был слишком уж приторным порой стоит разбавлять не слишком гнетущей рутиной. Так пролетел целый месяц.

Мне по долгу службы пришлось тренировать ребят постарше в тренажерном зале, показывая основы тренировок с железом, а также заниматься плаванием и вести попеременно со Славей утренние зарядки.

В новой смене было несколько уличных драчунов и парочка боксеров с борцами, так что чтобы они не устраивали разборок, было решено после короткого совещания с Виолой и Санычем пресечь это дело на корню. В общем после моих тренировок с их проблемной группкой, они подходили к спаррингам невероятно уставшие, так что увечий друг другу доставить не могли. Ну а после полного контакта желания выяснять отношения у них уже не было никакого. Несмотря на их разницу в темпераментах, у них появился командный дух, там что спустя пару дней их можно было принять за закадычных друзей.

Иногда на наши тренировки заскакивал Саныч, но самым действенным, безусловно, был первый визит. Он во время разминки жонглировал гирями по два пуда, словно они были футбольными мячиками. Парни тогда были настроены еще довольно скептически к нам и агрессивно друг к другу. Ну что же после того, как они посмотрели на наш товарищеский бой в полный контакт, желание кому-то что-то доказывать у них как-то довольно быстро улетучилось. Да и нам с Борей легче стало, иногда хочется намять кому-то бока, без риска, что этот кто-то потом получит инвалидность.

Помимо этого, меня иногда просили проводить занятия в кружке кибернетиков, читал ребятам небольшие вводные лекции, связанные с техническим творчеством, работой с литературой. Их даже Электроник конспектировал, нет, я серьезно! Иногда заходил в библиотеку, помогал писать статьи для стенгазеты. Дядя Гриша, иногда просил помочь ему с машиной, хотя мне кажется ему было просто не с кем покурить и поговорить о жизни, порой к нам заходил Саныч, если было какое-то неотложное дело по мою душу, которое тут же становилось не таким уж важным. Они сидели травили истории, я подбрасывал в огонь беседы пошлые анекдоты, которые даже в этом времени оказывались с бородой.

Кстати, после того как приехали Мику с Алисой, все завертелось еще сильнее, конечно же мой план концерта крепко пошел под нож, но пару идей реализовать удалось. Все бы ничего, но теперь эта парочка зафрахтовала меня в сценаристы-постановщики. Нет серьезно. После всех этих перипетий я всерьез начал задумываться над тем, чтобы хотя бы часть своих навыков стоит скрывать от окружающих, а то часов в сутках уже ощутимо начинает не хватать.

С Витей у нас сложились отличные, дружеские отношения, мне пришелся по нраву этот взбалмошный парень. Хотя конечно же не обошлось и без эксцессов, особенно, когда он забыл меня предупредить о том, что как-то вечером в домик заходить не стоит. Но это дело житейское. Еще он постоянно хотел наложить руки на теперь уже мою черную гитару, подаренную старым товарищем, за что получил несколько щелбанов, в общем мелочи жизни.

Стоит ли говорить, каких трудов стоило Славяне выдергивать меня из цепких лап местных коршунов, которым было так нужно мое комиссарское тело и утаскивать меня куда-нибудь за территорию, чтобы точно не нашли? Поверьте, многого. Именно поэтому на проходящих танцевальных вечерах у меня было всего 2-3 танца, с кем-то кроме нее. Никогда бы не подумал, что она окажется ревнивой! Или же это просто ненасытность юности? А ну и пусть, грех жаловаться.

Вот так и прошел целый месяц, мы проводили еще одну смену ребятишек, попрощались с Начальником лагеря, который оставался еще на пару дней, вместе со своей помошницей Ольгой, чтобы закончить с документами. Так что в город нас вез Саныч на черной волге Виолы. Когда за нами закрылись ворота лагеря в душе, что-то кольнуло, но воспоминания из прошлой жизни, подступившие к горлу ржавым лезвием, развеялись, не успев его коснуться.

— Эй Семен, чего стоишь, как соляной столп, Совенок тебе не Голгофа, садись в машину! — да уж метафоры у Виолетты свет Церновны, как всегда, на высоте.

Странное чувство, но сбросив с себя оцепенение, я галантно открыл Славе дверь, после чего сел рядом с ней на заднее сидение. Мимо нас проносились желтые поля, а впереди показались две знакомые мне вышки электропередач, по коже пробежали мурашки.

— Да что с тобой такое, Семен? — Саныч мельком глянул на меня в зеркало заднего вида, — На тебе совсем лица нет, а ну как быстро приведи себя в чувство, ты же не навсегда уезжаешь, на тебя директор разнарядку уже на следующий год написал, также, как и на Славю, так что не кисни.

— Ничего ты не понимаешь в утешениях Боря, — произнесла Виола, погладив его по щеке, — Пионерка ты лучше поцелуй своего избранника, а потом обними покрепче. Мы смотреть не будем, — она ехидно, улыбнулась стрельнув в нас глазами, а потом с безучастным видом стала наблюдать за проплывавшими по голубому небу облаками.

Славя так и, поступила, а потом опалив мое ухо своим горячим дыханием прошептала.

— Ты изменился Семен, ты уже далеко не тот молодой парень, которого я встретила у ворот лагеря в первый раз, — я помню, каким был очень ярко: израненным, слабым, безвольным, практически потухшим, разуверившимся в людях и жизни. Сухой оболочкой ведущей борьбу за выживание на уровне инстинктов, при этом на самом деле желающей покоя, который можно найти лишь в смерти. Но основной инстинкт штука сильная, поэтому покой, я находил в состояниях близким к забвению, этому способствовал алкоголь. Накачивался полынной настойкой в темной, душной от сигаретного дыма комнате, пока лицо не приобретет такого же цвета оттенок. Мне мерзко вспоминать себя таким, но из песни слов не выкинешь. Она кивнула словно читая мои мысли, а затем продолжила:

— Не тот который вместе со мной отправился в катакомбы старого лагеря, — Те светлые дни, проведенные в лагере, сдули с меня все наносное, обнажили сердце, сделали уязвимым, но зато я отошел от наркоза прошлой жизни и научился вновь чувствовать, вновь любить. Она зажгла мое сердце, дала огонь, с которым мне нужно было пройти через расстилающуюся впереди долину смертной тени, ведь впереди меня ждало еще много испытаний.

— Не тот которого я нашла лежащим на песке в лохмотьях, — Пусть это было совсем недавно, но я чувствую, что многое успело измениться, с меня снова осыпалась внешняя защита и если в первое мое появление здесь это были глиняные черепки скрывающие за собой, болтающийся в болотной воде уголек, почти потухшего сердца, то в этот раз это была стальная броня за которой пылало горнило мартеновской печи, в которой я выковал себя, разжег пламя, которое сумел передать другим. Пламя, которое в итоге сожгло меня на берегу той реки. Из праха же я вновь переродился, став еще лучше себя прежнего. Славя, тряхнула головой, словно прогоняя пришедшее видение, словно увидела то, что видел я.

— Ты уже совершенно новый человек. Ты нашел в себе силы пережить, переосмыслить все, что произошло с тобой и просто стать счастливым, здесь и сейчас. Ты снова начал улыбаться детской улыбкой и дарить ее тем, кто готов эту улыбку принять. Что же будет дальше, ума не приложу, но я знаю одно, и это знание согревает мое сердце, несмотря на неопределенность будущего. Я все равно буду тебя любить.

— Ох солнце мое, — я обнял ее сильнее и поцеловал в макушку, прижав голову к груди. Так мы и ехали вслед за уходящим солнцем. Стоит ли говорить, что все сидящие в машине, после этой речи мирно улыбались, каждый думая о своем, но, по сути, об одном и том же. О счастье.