Утренняя сигарета

Мне не хотелось размыкать тяжелые веки, возвращаться в эту опостылевшую реальность. Было лишь одно желание, растянуть на как можно больший срок, это сладкое послевкусие, увиденного сна. Но оно ускользало от меня, растворялось среди других мыслей, которые стали появляться в моей голове. Почему она всегда уходит, почему я не могу пойти за ней? Вопросы оставались без ответа.

Затягиваясь утренней сигаретой, я смотрел в окно. Мир за ним по палитре чувств, мог сравниться лишь с предсмертной запиской экзистенциалиста. Тлен и серость. Больше никаких красок, только красный огонек сигареты разбавлял его. Отличное утро, чтобы уйти в запой подумал я, глядя на спешащих по своим делам прохожих и суетливо снующие по дороге автомобили. Все равно в этом всем нет никакого смысла. С высоты девятого этажа эти люди с их проблемами кажутся такими крошечными. А что мои? Пыль, да и только, так что нет никакого смысла что-то делать, плыви себе спокойно по течению и жди, пока этот увлекательный сплав, по реке жизни, приведет тебя к деревообрабатывающему заводу. Только такое полено, как я даже на опилки не пойдет. Разбрасывая искры, окурок отправился навстречу с землей.

Утро добрым не бывает, кажется пора на нелюбимую работу, чтобы заработать денег и еще немного пожить ту жизнь, что не приносит мне удовольствия. Бред? Сначала мне было тяжело с этим свыкнуться, я считал это временными мерами, но скоро начал обрастать мхом. Рутинное болото приобрело еще одного безропотного адепта. И при этом виноват я сам, только я. От этого становилось ещё паршивее, самокритика и честный взгляд на вещи без самообмана были моим коньком. Жаль, что за это не платят деньги. Тогда бы я точно жил в гораздо более привлекательных условиях.

Накинув свое потертое пальто, я отправился навстречу новому трудовому дню. На улице была середина декабря, но по погоде не скажешь. Грязь, слякоть и беспросветная серость. Новогодние украшения на фасадах зданий и светящиеся иллюминации смотрелись, словно золотые зубы, на лице улыбающегося прокаженного.

Десять часов, за столом офисного планктона, как обычно, пролетели практически незаметно. На часах было ровно семь часов вечера, а это значит, что можно уже собираться. Отчеты распечатаны и готовы, в начале следующей недели нужно будет поднести шефу, а пока пора уходить. Только вот куда и зачем? Все равно в этом городе у меня нет друзей, а со всеми старыми товарищами связь уже практически исчезла, изредка только списываемся в социальных сетях, да и только. Иногда мне кажется, что они вовсе не существуют или, это я не существую для них? Пропадаю словно дымка над водной гладью ранним утром. Растворяюсь под первыми солнечными лучами.

Сегодня пятница, раз мне некуда идти, то пойду сначала домой, а потом в ближайший кабак. Хотя раньше после работы, я ходил тренироваться, но в моем случае уместнее сказать в прошлой жизни, слишком много всего успело поменяться. Теперь же, в питейной, бармен наливает мне самый дешевый виски, когда я просто сажусь за барную стойку и киваю ему в знак приветствия.

На первый взгляд это был самый обычный, невзрачный бар. Местоположение тоже было рядовым — полуподвальное помещение в трехэтажном доме, в старом районе города. Даже вход был со двора, кстати над ним висела вывеска в виде маленькой, прогнившей лодки и светящаяся зеленым надпись: “Харон”, буква “о” с характерным звуком потрескивала и периодически гасла. Внутри помещение было частично отделано вагонкой, кое где торчали голые кирпичи, покрашенные в зеленый цвет, на одной из стен сохранились дореволюционные обои. Также можно было заметить старые постеры, которые обыкновенно висят в барах, полки с разнообразными книгами и прочей рухлядью. В углу стояли весла и сети для придания антуража. Над барной стойкой виднелась реплика картины Литовченко, «Харон перевозит души через реку Стикс». Напротив нее, стояла сцена, на которой неизменный коллектив, в виде двух неудавшихся светил музыки, играл протяжный блюз. От него рвало в клочки душу и хотелось одновременно нажраться и удавиться. Это неплохо увеличивало продажи, потому что обычно посетители напивались под такую музыку в стельку. Потому что каждый слышал в них дань своему горю и пытался утопить его в выпивке, жаль, что оно паршиво тонет, проверено на личном опыте. Публика соответствовала духу заведения, все они были заблудшими душами, которые все никак не могут доплыть до противоположного берега реки Стикс, пока не отработают свои грехи. А до этого момента, этот вечер будет повторяться изо дня в день, пока злой рок не сжалится над ними и не даст избавление, то есть никогда. Молодые же компании или случайные посетители бывают тут редко, а если и заходят, то задерживаются недолго.

— Хах, бармен повторите!

О нем кстати стоит сказать отдельное слово, потому что, если бы перевозчик душ существовал в наше время, он выглядел бы именно так. Мутные, словно у окуня глаза, лишь изредка вспыхивающие странным блеском, густая борода с проседью, длинные сальные волосы, поношенная льняная рубашка с закатанными рукавами, твидовая жилетка и старые джинсы, прожженные в нескольких местах сигаретой. Он молча налил мне виски в стакан. Иногда мне кажется, что бармен, не произносит за смену ни слова. Хотя это немудрено, он за свой век наверняка успел наслушаться историй от разных посетителей и видел всех насквозь. Раньше пробовал помочь, показать человеку выход, а теперь понял, что все это бесполезно. Поэтому он лишь молча перевозит души на другой берег.

На часах было уже 4 часа ночи, когда я наконец-то добрался до дома. Судя по привкусу во рту, я отделался всего лишь рассеченной губой и сбитыми кулаками. Если бы не драка, то это можно было бы назвать обычным пятничным вечером. От меня несло перегаром и нестерпимо болела голова. Не в состоянии дойти до кровати я рухнул прямо в коридоре. Похоже с этой лодки мне уже не сойти, только если не добираться обратно вплавь, подумал я, перед тем как сознание окончательно провалилось в забытье. Сегодня ночью мне снился лишь мрак, а я так хотел снова увидеть её.