Труба зовет

Мы отправились к зданию столовой, за которым возвышались стройными рядам старые сосны, а рядышком стояла потрепанная временем черная волга. Мне очень нравилось это место, куда не глянь, стоит лишь выбрать удачный ракурс и получится снимок, который не жалко будет повесить в рамку. Нужно будет как-нибудь раздобыть фотоаппарат и сделать побольше фотографий местных красот. Я просто обязан увековечить работу местных ландшафтных дизайнеров. Потому что они потрудились действительно на славу!

Судя по шуму и тому, что в двери никто не ломится нескончаемым потоком буйных детских головок, то большая часть населения лагеря уже там.

Интуиция меня не подвела, столовая гудела, как пчелиный улей, а от концентрации эмоций, излучаемых от столь тесного общения ребят, друг с другом вот-вот начнут проскакивать искры статического электричества. Вокруг столов младших отрядов незнакомая мне вожатая отчитывала какого-то мальца, под общий смех его друзей. Ребята постарше уже делились группками по интересам, но это разделения не было рвом с пулеметчиками и колючей проволокой, как это было в моей юности. Тут работникам лагеря, да и самим детям удавалось находить какой-то баланс что ли. Это походило на межклеточные мембраны, условные границы в рамках одного большого и светлого организма. Красиво и завораживающе.

Старший отряд был, как обычно представлен крайне разношерстной публикой. Но заводила, как водится, был один. Вернее, одна. Красноволосая оторва Ульяна уже подбивала какого-то неофита на нечто крайне сомнительное и о чем он обязательно потом пожалеет, когда к ней подошла Ольга Дмитриевна, прошептала что-то на ухо и указала в нашу со Славей сторону.

Красный метеор громко выкрикнул на всю столовую так, что на нее оглянулись несколько малышей:

— Да ладно, не может быть! — после чего она резко подскочила и увидев меня направилась к нам чуть ли не бегом, Ольга же наблюдала за этим со своей неизменной доброй улыбкой.

— Тебя, где черти носили! — рыжая подскочила ко мне и резко замахнулась, если бы не моя реакция, то это был бы довольно неплохой удар по печени. Перехватив руку, я дернул на себя, так что она потеряла равновесие, а потом крепко ее обнял, хотя больше это было похоже на захват, чтобы избежать контратаки. Хотя что я оправдываюсь, так и было.

— Я тебя тоже очень рад видеть Улька, — после чего взял и взлохматил ей волосы, она легко отскочила, фыркнула и залилась искренним, громким смехом. Славя, стоявшая рядом и наблюдавшая за этим действом с улыбкой произнесла:

— Общайтесь, я пока возьму нам чего-нибудь перекусить, буду ждать тебя за столом вожатых, — после чего удалилась, поздоровавшись кивком с идущей нам на встречу Ольгой.

— Ты так и не ответил или думаешь, что я от тебя просто так отстану? — за ее спиной встала Ольга и положила ей на плечо руку.

— Ульяна, дай Семену спокойно поесть, а потом уже наседай со своими вопросами. Он от тебя уже никуда не денется, — она словно сделала акцент на своих последних словах, от чего у меня пробежал легкий холодок по спине.

Откинув от себя это наваждение, я ответил рыжеволосому метеору:

— Уль, это долгая история, но в целом было весело, только давай об этом и правда поговорим чуть позже.

— Обещаешь? — она пристально посмотрела мне в глаза.

— Да зуб даю, — после моих слов Улька протянула свой кулачок, и я его отбил.

— Тогда заметано, теперь не отвертишься! — я проводил взглядом стремительно удаляющуюся копну рыжих волос.

— Еле отбился? — Ольга заговорщически на меня взглянула.

— Не сказал бы, что уже отбился, она только ненадолго успокоилась, — я с улыбкой вздохнул.

— Это уж точно, она у нас упрямая, — Ольга тоже посмотрела вслед Уле, после чего произнесла, — Ну что же рада тебя снова видеть Семен!

— Взаимно Ольга Дмитриевна, — я пожал ее протянутую руку.

— Давай уже без этого, зови меня просто Ольгой, а то я начинаю себя чувствовать старой, тем более невелика и разница в возрасте, — она меня легко обняла.

— Хорошо Оль, стол вожатых, это туда? — Славя как раз уже ставила подносы. Ольга заулыбалась.

— Намек поняла, да туда. Пойдем.

Столовая потихоньку пустела, большая часть детей уже были накормлены, так что у вожатых наконец-то появилась свободная минутка для себя, чтобы спокойно поесть. К сожалению, я с ними так познакомиться и не успел, да и времени особо не было. Рядом с их столом был небольшой столик для работников лагеря, так уж вышло, что сегодня мне выпала честь трапезничать с особо приближенными. Славя, любезно принесла еду и для меня.

Сегодня в меню был суп с вермишелью и грибами, картофель пюре, с котлетой дружбой, салат с капустой, а также компот. Судя по запаху с ягодами. Размер порции был как-то слишком велик, судя по всему, на меня выделили больше провизии, чем на рядового пионера. В животе предательски заурчало.

— Приятного аппетита Сем!

— Спасибо Славь.

— Кушайте на здоровье, — Ольга взяла себе только чай.

— Зинаида Ивановна, когда тебя увидела сама положила двойную порцию, даже просить не пришлось. Сказала, что он еще как Саныч и за добавкой придет, — тут она мило засмеялась.

— Спасибо тебе, — с такой кормежкой я и правда могу тяжелоатлетом стать.

— Кстати, Славя, а вы сегодня с Борей виделись? — осведомилась Ольга

— Нет, а что?

— Да он желал вас видеть, сказал, что будет на пляже после обеда ждать и ему будет помощь какая-то нужна.

— Хорошо, перекусим и пойдем к нему.

Еда оказалось удивительно приятной на вкус, хотя я в последние годы был к пище крайне непритязателен, так что возможно и особо не с чем сравнивать. Питался в основном либо в подобного рода столовых, правда там кормили на порядок хуже, иногда готовил простую пищу дома. В дороге ел в разнообразных придорожных забегаловках, вместе с дальнобойщиками и прочим людом, живущим постоянно в пути. Закажешь себе кусок жареного мяса с порезанными помидорами или огурцами, запьешь горячим и сладким чаем Принцесса Нури, обязательно в пластиковом стаканчике и уже жить можно. После этого и дорога не кажется уже такой разбитой и спина не особо ноет, да и ехать вроде бы осталось не так уж много. В особых случаях я вообще готовил пищу на костре или консервами питался, но это уже скорее частный случай, когда волею судьбы оказывался в глуши.

С другой стороны, общественное питание, а тем более в лагере это целая наука. Все рецепты сбалансированы, чтобы дать растущим организмам все необходимые для развития вещества и микроэлементы. Славяна уже закончила трапезничать и подперев щеку рукой, как-то безумно мило, словно героиня из какой-то русской народной сказки, наблюдала с улыбкой за тем, как я активно работаю челюстями и перекидывалась с Ольгой какими-то дежурными фразами, которые обычно говорят за чаем люди, которые очень давно не виделись.

Выпив компот залпом, я произнес:

— Ну все так-то гораздо лучше. Теперь можете эксплуатировать меня дальше.

— Прошедшая мимо Виола ехидно улыбнулась, но промолчала, — Славяна уловившая ход ее мыслей смутилась, а я махнул рукой.

— Куда дальше гражданин начальник?

— А дальше на пляж, будешь помогать мне судить соревнование детишек по плаванию!

— Всегда готов, веди! — я встал, уступив место за столом Виоле и галантно отодвинув стул.

Попрощавшись с Ольгой и нашей медсестрой, мы отправились на пляж.

Солнце ласково купалось в плещущейся реке и дарило нам свое нежное тепло. По пляжу с гомоном носились детишки. Было пару ребят постарше, которые нежились, лежа на песке. Кто-то перебрасывал в воде мяч, играя в некоторое подобие водного поло. Чуть подальше, в заводи плескалась малышня под пристальным взором, кажущейся такой взрослой на их фоне вожатой. Чуть дальше, протяжно поскрипывая, качались лодки, на мерцающей свежей краской пристани. Буквально в километре от берега шуршала, от легкого ветерка, березовая рощица на острове Ближнем. Вдалеке по железной дороге несся тепловоз, выпуская в воздух клубы пара.

Волей не волей, но моих губ коснулась улыбка. Столько в этой картине было воли и радости к жизни. Тут словно бил ключ, нет даже гейзер положительной энергии. Меня непривыкшего к таким дозам позитива это все слегка обескураживало, я словно уже выбрал свою квоту счастья еще утром и уже рисковал упасть в обморок от передоза.

— Семен, ты что так быстро перегреться успел? — моего лба коснулась ее прохладная ладонь, я поймал ее и слегка сжал.

— Все хорошо, просто засмотрелся. Красиво тут.

— Еще успеешь насмотреться, пойдем нас кажется уже ждут.

Соревнующиеся сидели на лавочке под навесом. На фоне них возвышалась фигура нашего физрука. На нем были неизменные атрибуты любого преподавателя физической культуры, а именно черные спортивные штаны с белыми полосками, красная майка с гербом советского союза, которая готова была вот-вот треснуть на его могучей фигуре, а также медный свисток, поблескивающий на солнце. Мы подошли в тот момент, когда он повторял ребятам основы плавания.

— … Вдох делайте, если решили плыть кролем, каждый третий гребок, разумеете? — ребята активно закивали головами.

— Борис Александрович, а призы будут? — мальчишки засмеялись над выкрикнувшим это смельчаком.

— Конечно же будут, — тут он повернулся, — Сейчас вам Славяна Станиславовна все объяснит, а я пойду за мячами и сеткой, нам еще волейбол судить! — после чего он повернулся и хитро подмигнул, подошедшей Славяне.

На секунду она немного растерялась, но потом быстро сориентировалась.

— Борис Александрович выдаст вам грамоты и медали! — тут уже был черед физруку нахмуриться, парни постарше воодушевились.

— А еще попрошу, чтобы за участие вам дали в столовой чего-нибудь сладкого к ужину, — тут уже заликовали ребята помладше.

Саныч сказал уже чуть тише подойдя ко мне:

— Лихо она, — после чего качнул головой.

— День добрый, Борис Александрович, — он смерил меня взглядом своих серых и колючих, словно мороз глаз, а потом произнес, крепко пожимая руку:

— Я тоже рад тебя видеть Семен, ладно пойдем, поможешь принести инвентарь, — хороший повод для разговора, я кивнул головой Славе и направился вместе с ним в сторону спортзала.

— Время ты зря не терял я смотрю, моя толстовка на тебе почти, как влитая сидит.

— Ну да, спортом я больше заниматься начал, кстати спасибо за нее.

— Да не за что, я тебе майку хотел отдать, но вот Виола против была, сказала, что ты как ваза расписная. Весь под хохлому.

— Тут она права, есть у меня одна татуировочка, — Борис, внимательно на меня взглянул, а потом воскликнул:

— Ну вот и я же говорю, что парень париться будет, но ее не переспоришь, — он махнул рукой.

— Ну да только она отсюда и до сюда, — я ударил левой ладонью по правой руке, а затем правой по левой, как раз по границам подвернутых рукавов. Саныч глянул на меня помолчал секунду, а потом засмеялся.

— Эх ты оболтус, вон у тебя девочка какая умница красавица, а ты шалопай! — я с этим утверждением даже спорить не стал. Подписываюсь под каждым словом.

Мы подошли к двери складского помещения рядом с большим крытым залом. Судя по всему, здесь хранился инвентарь. Саныч открыл амбарный замок, а потом после недолгой паузы повернулся и сказал мне пристально глядя в глаза:

— Только вот если обидишь ее или будешь дурака валять, то я тебе голову откручу и не посмотрю, что ты такой детина вымахал, — судя по всему ответа от меня он не ожидал, потому что сразу исчез в глубине помещения.

— И правильно сделаете, — тихо процедил я, заходя следом, и тут же мне в руки прилетел мяч гулко ударившись о грудь.

— Принимай, и закидывай в сетку, чтобы нести сподручнее было! — громогласно гаркнул подвал голосом физрука.

— Так точно, Борис Саныч! — я его не видел, но знал, что в этот момент он улыбается.

Выгрузив инвентарь Саныч, как подобает сильному и достаточно ленивому человеку взял половину скарба в охапку, оставив остальное мне. Действительно второй раз идти не по-мужски, если можно утянуть пусть с усилием, но все за один раз.

— Да и еще Семен, ты ведь помнишь, что тебе Виола сказала, держи пока язык за зубами. Нам нужно в ситуации разобраться, а болтливость тут может только навредить.

— Я это уже понял, — Борис посмотрел на меня слегка прищурив глаза, словно сканируя меня, а потом сказал:

— Только ты главное сейчас не забивай себе голову чепухой, успеется еще. Тут нужен крайне обстоятельный подход, — он крутанул плечами, чтобы выбрать наиболее оптимальный угол для несения поклажи.

— Я бы рад, да некогда. Удивляюсь, как это вы тут раньше без меня справлялись, — Саныч громко рассмеялся, а я подхватил его заразительный смех. Хороший он человек, плохие люди так смеяться не умеют.

К тому моменту, как мы пришли Славя уже успела отсудить заплыв среди ребят четвертого отряда. Малышам выдали половину дистанции. Буйки для них специально сместили поближе к берегу, откуда было видно, как они задорно поигрывают на волнах своими красными боками. На очереди был уже третий отряд.

— Чего ворон считаешь, пойдем готовить площадку! — Саныч окрикнул меня, отрывая от созерцания, вожатой за работой.

Работа двигалась споро, так что за каких-то полчаса — час мы уже установили стойки и заканчивали натягивание сетки. К сожалению, это единственное чем я мог помочь в этом небольшом чемпионате по волейболу, потому что правил совершенно не знал. Как-то все командные игры обошли меня в детстве и юности стороной. Больше нравились силовые виды спорта или езда на велосипеде. Правда в студенчестве я увлекся регби, но это немного другая история. Некоторые игроки и мяч за игру ни разу не видят, а вот разбитые носы соперников, это другое дело. Но в любом случае здесь от меня толку будет мало.

Подготовив поле и ударив с Санычем по рукам, я отправился к Славе. Она и так уже довольно долго на солнце, так что думаю стоит ее подменить.

— Славь, иди в тенек, я тебя подменю, — она улыбается и лишь одними губами говорит спасибо, протягивая мне свисток.

Детишки с некоторым подозрением смотрят на мою фигуру не зная, что от меня ожидать. А вот мелочи все равно стоят галдят и не слушают.

— Ну что братцы кролики, кто еще остался без заплыва? — услышала меня лишь треть. Так значит, хорошо, есть другой вариант. После чего я набрал полные легкие воздуха и от души дунул в свисток. Кажется, теперь на меня смотрела вся округа.

— Повторяю вопрос, кто еще без заплыва? — парни подняли руки. Вот это другое дело.

Соревнования завершились вручением медалей, которые заботливо достал Саныч из своей подсобки. Возможно, у кого-то из парней будет большое будущее в спорте. Все карты у них на руках.

Пока я разбирался с пловцами Саныч на пару со Славей ушли судить волейболистов. Спустя несколько матчей подошли волонтеры, вместе с Ольгой Дмитриевной. Судя по всему, именно она зафрахтовала их у Бориса, а теперь привела обратно. Пойду послушаю, что там произошло.

— … хорошо, Ольга Дмитриевна, — только и успел я услышать обрывок фразы, сказанной Славей, после чего волонтеры направились вместе с Санычем к полю, а Ольга ушла дальше по своим делам.

— Сем, мне нужно отойти по делам, встретимся на ужине, хорошо? — она слегка потупила взгляд, видно ей, как и мне не особо хотелось расходиться, — Где-то на час-полтора.

— Все нормально, а я пока пойду посмотрю с кем меня поселили, — подбросив ключик от домика, сказал я. Славя немного оживилась.

— Заодно можешь забрать белье на складе, перед тем как туда идти. Ладно я побежала! — сверкая загорелыми икрами, девушка убежала по государственным делам.

Ну что же, пора привыкать, к тому, что женщину придется делить с ее работой. Но как говорилось в одном старом одесском анекдоте: я лучше буду иметь двадцать пять процентов от удачной сделки, чем сто процентов от убыточной.

Взяв себе комплект белья, пахнущего хозяйственным мылом у местной кастелянши, на примыкающем к столовой складе я побрел в сторону домиков. Интересно, а в каком порядке они расположены? У меня вроде, как девятый. Не знаю дело в везении или интуиции, но я довольно быстро нашел нужное здание.

Это был, стоящий на сваях, приземистый домик в форме половинки бочки с покатистой крышей, стены которого были обшиты белой вагонкой. Рядом цвел кустик сирени, а за ним шелестел ветками сосновый бор. Просто, незамысловато, но зато очень приятно глазу.

Сбросив поклажу, на стоящую рядом лавочку, я крутанул ручку двери, судя по звуку на ключ она закрыта не была. Постучав ради приличия и услышав оттуда нечленораздельный возглас, который можно было списать на одобрение, открыл дверь уже полностью.

Внутри царил творческий беспорядок. На стенах висело парочку плакатов рок групп, на полу лежала гитара, везде были разбросаны вещи. А так обстановка была довольно сносной. Две кровати, тумбочки, общий шкаф. Думал, что будет хуже.

— Привет сосед! Меня Семен зовут, — поздоровался я с лежащим на кровати парнем. Рыжий, с веснушками, слегка щупловатый, на вид ему лет семнадцать максимум, но по факту около девятнадцати. Ох, чувствую намучаюсь я с этим кадром. Он картинно зевнул, потянулся и ответив на мое рукопожатие произнес:

— И тебе привет, меня Витя, — после чего с вниманием на меня уставился.

— Вить ты свои вещи по шкафам раскидай, а я пока белье принесу, — конечно же, когда я пришел обратно в комнате ничего не изменилось.

Не хотелось конечно же начинать с конфронтации, но пришлось. Спустя минут двадцать в комнате царил идеальный порядок, а Витя теперь смотрел на меня с опаской. Ну и шут с ним, с его разрешения взял гитару и вышел на улицу поиграть. На удивление она была отлично настроена.

Отыграв четыре аккорда, чтобы размять пальцы, я принялся за более сложные композиции. Витя присел рядом со мной на крыльце. Потихоньку начали собираться слушатели. И тут что-то накипело. Эмоции долго не находили способа для своего выражения, захватывая с собой словно лавина, все больше и больше энергии, пока сами собой не начали складываться в слова и аккорды, чтобы затем вырваться песней:

Тёплое место, но улицы ждут отпечатков наших ног,

Звёздная пыль на сапогах. Мягкое кресло, клетчатый плед,

Не нажатый вовремя курок, Солнечный день в ослепительных снах.

…

Группа крови на рукаве, Мой порядковый номер на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, Пожелай мне

Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве,

Пожелай мне удачи, Пожелай мне удачи.

Прозвучал последний аккорд. Как же я давно не играл ее. Эта песня была для меня своеобразным гимном, также, как и Пачка Сигарет. Ведь если ты все еще жив, если у тебя в кармане есть пачка сигарет, то все остальное уже не важно.

— А можешь еще что-нибудь сыграть? — ребята потихоньку возвращались на бренную землю из своих мыслей.

Над лагерем раздался призывный звук горна, зовущий всех к ужину.

— В другой раз обязательно сыграю, а теперь пойдемте перекусим!

Меня спустя метров сто догнал Витя:

— Слушай, а покажешь потом еще что-нибудь на гитаре? — парень смотрел на меня совершенно по-другому от той напускной важности и вальяжности не осталось и следа. Уверен, что мы с ним поладим.

— С удовольствием Вить, ты только прибирайся в комнате почаще и, если соберешься, кого-нибудь приводить заранее говори, чтобы я не пришел в самый неподходящий момент, да и в случае чего от остальных вожатых тебя мог прикрыть, — чего-чего, а такой реакции парень не ожидал.

— Спасибо, ты тоже если что говори, я погулять могу, — в ответ я похлопал его по плечу, и мы вместе отправились в сторону столовой.

Славяна ждала меня на крыльце. У нее был довольно уставший вид. Девочке определенно нужно отдохнуть. Нужно сегодня вечером заняться ее досугом, чтобы дать хоть какую-то передышку, а то так и перегореть недолго. Встретившись со мной глазами, она улыбнулась.

— Что-то ты выглядишь немного уставшей, все нормально?

— Все хорошо Сем, просто немного устала, не люблю с документами возиться, пойдем внутрь.

Ужин был более легким, чем обед, но не менее вкусным. Мы болтали ни о чем и обо всем сразу. Милое общение, цель которого не передача информации, а скорее передача энергии, внимания. Я чувствовал, что мне становится легче рядом с ней и судя по ее ожившим голубым глазам, это было взаимно.

Вечерело.

— Как ты смотришь на то, чтобы пойти на пляж и все-таки немного искупаться? — она нехотя потупила взгляд.

— Сем, мне нужно на собрание вожатых сейчас. Нам спустили новые документы, после сегодняшней комиссии, нужно еще отчеты подготовить, — ох уж эти бумажки, чувствую, что она освободится ближе к полуночи, — поэтому давай перед отбоем погуляем немного, хорошо?

— Тебе может быть помочь?

— Нет Сем, в другой раз, — девушка немного замялась, значит документы мне видеть нельзя. Ну и ладно, пока что статус-кво меня всецело устраивает.

— Хорошо Славь, я тогда пойду к Виоле заскочу, подышу свежим воздухом и буду тебя около твоего домика ждать, — она кивнула в знак согласия.

— А может лучше около своего?

— Возражения не принимаются, так я хотя бы точно буду знать во сколько ты домой придешь, — она заулыбалась

— Тогда до встречи?

— До встречи золотце!

Прогулявшись до медпункта, я наткнулся на закрывающую дверь медсестру.

— Вечер добрый, Виола!

— И тебе Семен, зачем пришел, — она спрятала папку с документами за спину, халат от такого жестокого обращения чуть не треснул.

— Хотел вот с вами немного пообщаться, вы ведь здесь и на должности детского психолога, помимо всего прочего? — медсестра ухмыльнулась

— А что такое, мальчики обижают, девочки внимания не обращают? — Виола спустилась с лестницы, слегка задев меня бедром и стрельнув глазами

— У меня кризис детсадовского возраста, дергаю девочек за косички, а морального удовлетворения не получаю, что мне делать доктор? — тут она уже заулыбалась.

— Это дело серьезное, нужен обстоятельный подход, так что давайте поговорим об этом завтра, — медсестра собралась уже уходить.

— Виола я к вам по важному вопросу.

— Так я же и говорю, подходи завтра утром. У меня сегодня совещание с нашими оболтусами, так что все на завтра. Доброй ночи! — она скрылась за поворотом зеленого кустарника.

Значит так. Утром так утром. Интересно только, что это за совещание у них намечается. А собственно мне то какое дело. Отойдя от медпункта, я повернул голову в сторону библиотеки и увидел, ярко красное зарево. Сердце стало набирать обороты, раскручиваясь с небольшим запозданием, словно объемный мотор. В голове, что-то щелкнуло, и я пустился в бег. Какого черта! Откуда там вообще мог взяться огонь! К моменту, когда в моем сознании был сформирован окончательный план действий по тушению пожара и выводу людей из здания я был уже на месте.

Рядом не было ни души, также, как и не было пламени. Только старая, покосившаяся сторожка. Да выгоревшее когда-то давно здание библиотеки, ощерившееся в небо цвета телевизора, включенного на давно прекративший свое вещание канал. По спине пробежала волна ледяных игл, впивающихся в кожу. Откуда-то далеко я услышал шум. Нет это был голос. Он все приближался и приближался. Пока не оказался у меня за спиной, только после этого я смог различить его отчетливо.

— Семен, с тобой все нормально? — я повернулся и увидел Лену, прижавшую к груди сумочку с красками. Лицо у нее было крайне испуганное.

Моргнув пару раз, я посмотрел в сторону библиотеки. Все было нормально! Внутри горел свет, на здании была крыша, оно было таким же, каким я видел его утром, чтоб меня!

— Да все хорошо, — что только что мать его произошло?

— Просто ты так бежал, думал случилось что-то, ну тогда ладно доброго вечера, — она кажется хотела сказать что-то еще, но я уже успел с ней попрощаться и пойти дальше.

Стараясь выкинуть из головы только что произошедшее, я отправился в сторону пляжа. Нужно немного разобраться в своих мыслях.

Вечерний воздух дарил долгожданную прохладу, постепенно лагерь затихал, освещаясь светом окошек маленьких домиков, где бурлила во всем свое великолепии жизнь. Дети, играя, копируя взрослых, готовились вступать в их мир. Потому что скоро кончится лето, потому что скоро кончится детство. А им так много еще нужно успеть, чтобы уходить с этого перрона на скорый поезд времени без сожаления об упущенных возможностях и забытых дома вещах.

О себе давала знать пагубная привычка, секунды тянулись невыносимо, хотелось курить, но сигарет, как назло, не было. Мне нужно было узнать, нужно было понять, что происходит, но многоуважаемая Виолетта Церновна, говорить со мной пока что не желала. Это говорило одно, что камень за пазухой имел чрезвычайно большой вес, да и те документы за спиной. Не с проста это.

Что мы имеем? А фактически ничего, кроме внезапного воскрешения Александра и такого же моего внезапного появления на берегу реки. Думаю, стоит начать поиски из места откуда все началось. Я прикинул сколько сейчас времени, в принципе должен успеть сходить туда и вернуться обратно до десяти. Чтобы сократить время пройду по пляжу. Хотя можно было снова вернуться и пройти мимо библиотеки, но желания не было совершенно.

В лагере было пусто, как-то быстро детвору разогнали по домам. Спустя пару минут я уже стоял перед рекой. Вдали догорал закат, разливаясь по небу пурпурно-алым заревом. Предвещая своим тухнущим светом короткую ночь и новый день.

Скинув с себя кеды, чтобы не набрать в них песка, я направился вдоль полоски воды налево в сторону костровой поляны. По песку виднелась легкая борозда, видимо тут меня тащила прошлой ночью Славяна.

Ласточкина скала в сумерках выглядела, как нечто монструозное, ощетинившаяся пиками леса, словно древняя крепость, всегда готовая к осаде. Судя по всему, она нашла меня здесь. На отрезке между водой и сушей. На линии, толщиною с лезвие бритвы, как грань между жизнью и смертью. Разделенная девятью граммами свинца на до и после. На стволах деревьев отразились отблески алого пламени, кажется кто-то зажег там костер. Снова огонь.

Огонь становился виден все отчетливее и отчетливее по мере того, как я подходил к поляне. В сторону воды проскользнул силуэт, сбив мое дыхание. Оглянувшись назад, я ничего не увидел, кроме восходящей к звездному небу луны. Показалось? Нет, это определенно была человеческая фигура, идущая к воде. Так смутно напоминающая меня. Наваждение растаяло так же быстро, как и появилось, оставляя странный раздрай в мыслях. Мое восприятие реальности трещало по швам, путая настоящее, прошлое, будущее. Все смешалось и несло меня единым потоком, куда-то вдаль.

Когда я снова повернулся к костру, передо мной, из ниоткуда появилась до боли знакомая Тень. Он сидел, опершись о дерево и покручивая в темной руке, рассыпающейся звездной, нематериальной дымкой гриф черной гитары, переливающейся нефтяной пленкой, в свете горящего пламени.

— Вот, уж не думал, что мне снова удастся это сказать, но пути Вселенной неисповедимы, — он расплылся в сияющей улыбке, — Здравствуй Семен! — я легко усмехнулся и присел напротив него на свое законное место.

— Тут ты прав, если уж ты не знаешь, что будет дальше, то куда мне простому смертному. Рад встрече Странник! С удовольствием пожал бы твою руку, но кажется сегодня это не выйдет, — призрак сосредоточенно крутил колки, подбирая наиболее подходящее звучание.

— Прошу прощения за нематериальный вид, но, к сожалению, придется беседовать так. Меня просто здесь в теории не должно быть, также, как и тебя, между прочим, дружище. Хотя вот касаемо тебя, все-таки можно поспорить, — он закончил настраивать гитару и ударил по струнам.

— Зачем ты пришел сюда снова? — его инструмент выдавал потрясающий звук, никогда я еще не слышал ничего настолько прекрасного. Странник словно перебирал струны самой вселенной, а что может звучать лучше, чем жизнь? Так значит это и есть его призвание, играть музыку жизни, ткать из нот полотно сущего, вместе с другими творцами? Он на секунду затих, словно уловив мои мысли и вздохнув покачал головой.

— У меня к тебе тот же вопрос, Семен. Что же тебе все неймется, какой-то комплекс правдоруба, которого жизнь ничему не учит и вечно ищущего сталкера? Так себе наборчик, если честно.

— Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

— Только если я так смогу ответить на вопрос моего собеседника, направив его размышления в верное русло. Все просто. И собеседник находит, что ищет и у меня руки чистые. Так зачем же Семен?

— Чтобы понять, что происходит, чтобы понять, что произошло. Мне нужны ответы.

— А что изменится от того, что ты их получишь? — дымка изменила форму и на его лице появились, тускло светящиеся белым, прорези прищуренных глаз.

— В смысле? — его вопрос немного вывел меня из равновесия.

Гитара продолжала играть, будучи подвешенной в воздухе, когда он развел руки в стороны, безмолвно восклицая.

— Ну вот давай проведем мысленный эксперимент. Предположим, что я сейчас плод твоего больного сознания, находящегося в коме, после автокатастрофы.

— Продолжай, — я подался вперед и подпер щеку кулаком.

— Или, что мы с тобой это вообще часть какой-то компьютерной симуляции или вообще, как ты там выражался: Сон бабочки, сидящей на веточке сакуры на горе Фудзи, — а это, кстати, неплохо объяснило бы то, почему он знает фразы, которые я говорю, находясь наедине с собой.

— Так вот в первом случае твои действия хотя бы являются плодом твоего сознания, во втором же и третьем ты вообще являешься частью симуляции и априори это обесценивает все твои выборы и мысли, да и тебя как личность, потому что выходит, что ни меня ни тебя фактически нет! Как тебе такое умозаключение?

— К чему ты ведешь Странник?

— Ты разве до сих пор не понял?

— Нет я просто хочу подтвердить свои догадки.

— Все просто Семен, во всех этих примерах и в текущей системе координат включительно, объективно меняется лишь одна переменная, это твое восприятие! Не ты сотворил этот мир вокруг, но ты выбираешь как к нему относиться, как с ним взаимодействовать и как его менять со своей небольшой точки приложения силы.

— Странник, эти эксперименты довольно пагубно действуют на человеческий жизненный компас, сбивают с ориентиров. Потому что есть правда, и она гораздо ценнее, чем блаженное, сладкое неведение. Несмотря на, всю эту софистику, приведенную тобою выше.

— Ох почему ты не можешь просто перестать искать эти чертовы ответы и жить свою спокойную и счастливую жизнь! Ведь фактически от них ничего не изменится кроме твоего восприятия.

— Не знаю, просто что-то внутри говорит мне, что без этого я буду фальшивкой, также, как и мир вокруг меня. Потому что нужно жить честно. Прежде всего перед самим собой.

— Семен, ты точно в этом уверен? — стиснув зубы я процедил.

— Да, я должен — Странник вздохнул, после чего из его кармана выпорхнула помятая пачка сигарет, похожая на ту, что я нашел в домике у вожатой в ночь нашего последнего разговора. После чего он, щелкнув пальцами, зажег маленький огонек, от которого прикурил.

— Дурак ты и не лечишься.

Выпустив клуб серебристого дыма, Странник достал из рукава металлическую фляжку, сделал из нее глоток, а затем закрутил и бросил мне через костер.

— Лови, не помешает промочить горло. Нас опять ждет долгий разговор, — я сделал большой глоток. Это был довольно неплохой бурбон. Собирался бросить ее ему обратно, но Странник отрицательно покачал головой.

— Оставь ее себе. Ну что же раз ты хочешь ответов, то просто вспоминай.

— В смысле?

— В прямом. Просто вспоминай. Только помни, что я тебя предупреждал! — чтобы закрепить сказанное он указал в меня своим пальцем.

В глазах потемнело, и я начал вспоминать, улетая в глубины подсознания в замурованные мною самим отделы памяти, закрытые на гермозатворы многотонных дверей. Это были убежища страшной правды, которую я сам когда-то там спрятал. Не знаю сколько прошло времени, картины менялись перед глазами с безумной скоростью, под его успокаивающий голос. Странник будто бы вел меня за руку по моей собственной жизни. Все закончилось перед пламенем костра.

— Прощай Семен и береги, то счастье что попало тебе в руки. Твое солнышко спустилось с небес за тобой, так что распускай звездные крылья и лети вместе с ней. Лети не навстречу, лети вместе с мечтой. Будь мечтой. Живи Семен. Живи!

Странник таял словно предрассветная дымка под первым лучами солнца. Он уходил с доброй улыбкой в ничто, махнув мне на прощанье рукой, осыпавшейся на землю звездною пылью. Оставляя после себя когда-то переданною мною ему сумку с моими скромными пожитками. Последний дар, от уходящего из моей жизни старого друга.

В пачке сигарет, которую он оставил мне на прощанье, оказалась не обычная сигарета, а сигарилла с каким-то необычным на запах табаком, а также парочка спичек в коробке. На ней была надпись на неизвестном мне языке, под изображением мотоцикла, довольно сильно напоминающего мой. Подкурив сигариллу, я вдохнул полные легкие пряного дыма. Странник знал толк в табаке, определенно знал, так же, как и в алкоголе. Жаль, что это будет моя последняя сигарета, жаль, что уже закончился бурбон в железной фляжке.

Судя по всему, мне теперь будет не до курения и алкоголя. Как всегда, он оказался прав, все дело в восприятии. Какая к черту разница, что было, что могло бы быть. Нужно жить текущим моментом, жить здесь и сейчас. Я нужен этим людям. Они смотрят на меня и видят того, кем я никогда не был, того о существовании, которого я никогда не догадывался. Это не важно, теперь не важно. Ведь они этого на знают и никогда не узнают, верно?

В небо поднимались клубы серебряного дыма, забирая с собой все мои сомнения. Так что теперь от меня требуется так мало и так много одновременно. Как говорится:

— Будем жить!

За спиной раздались тихие шаги. Она подошла совсем близко и аккуратно коснулась моего плеча.

— Семушка, куда ты пропал, я всю округу уже успела обыскать, — взволнованно прошептала девушка.

— Спасибо, что нашла, — я взял ее за руку, — Садись рядом солнышко, если бы ты знала, сколько всего мне нужно тебе рассказать и как много я хочу услышать от тебя! — только сейчас она заметила в моей руке тлеющий уголек.

— Значит, ты уже успел начать курить, — после чего она подняла лежащую рядом фляжку, понюхала горлышко и мило скривила свой носик, — Да и пить тоже?

Бросив в костер остатки сигареты, я словно поставил точку во всем, что происходило со мной до этого. Перелистнул страницу, открывая новую главу.

— Скорее успел бросить первое, а с алкоголем у меня отношения исключительно эпизодические.

— Честно? — взгляд ее голубых глаз работал на мне лучше любого детектора лжи, как можно врать, смотря в них?

— Честно.

Взяв рюкзак, я открыл его, чтобы посмотреть все ли на месте. Так и есть. Ноутбук, зарядка, записные книжки, документы. Думаю, мне пригодится все, кроме паспорта, уверен, что после разговора с Виолой он отправится в огонь. Славя с недоумением, смотрела на то, как я перебираю свои вещи:

— Что это Сем?

— То, что осталось от моей прошлой жизни и что скорее всего поможет в нынешней. Здесь очень много важной информации, — я похлопал по крышке ноутбука, — Главное, чтобы она не попала не в те руки, но мы об этом позаботимся, — девушка насупилась, кажется ее интересовал больше несколько другой предмет.

— Надеюсь, что ты окажешься прав. Кстати, это что за паспорт такой странный? — она взяла из моих рук документ и с сомнением покрутила между пальцев, а затем открыв, ахнула, чуть не выронив его из рук.

— Не может быть! — Славя ошарашенно посмотрела на меня. Да уж там была не самая удачная фотография. Да и судя по дате рождения, я сейчас должен ходить пешком под стол.

Костер потихоньку затухал, отдавая нам последние частички своего тепла. Пора идти дальше, кажется я знаю одно неплохое место для нашего диалога. Закинув на плечи рюкзак и прихватив с собой, оставленную Странником черную гитару я произнес:

— Пойдем к пляжу, продолжим разговор там, — девушка кивнула в знак согласия и взяла меня за руку. Нам нужно многое переосмыслить.

Мы сидели, свесив ноги с обрыва, уходящего в мерно покачивающуюся водную гладь, смотрели на кристально чистое небо, на котором виднелся рукав млечного пути, а может быть какой-то другой галактики, другой вселенной. Мне не было до этого совершенно никакого дела. Лунная дорожка, словно проявочная пленка, избавляла от лишних мыслей, оставляя только настоящие чувства. Впервые за долгое время, я чувствовал себя собой. Впервые за вечность, я чувствовал себя счастливым. Она так часто приходила ко мне во снах и теперь, наконец-то случилось чудо. Сквозь время и расстояние, мне удалось оказаться здесь, чтобы ощутить эти теплые объятия. Ничто больше не могло мне помещать поправить на ее лице упрямый локон. Я наигрывал какую-то старую мелодию и слушал ее.

Оказывается, что после того, как мы попали в катакомбы под старым лагерем во второй раз, буквально за день до отъезда и моего исчезновения. В общем она не помнит, как мы оттуда выбрались. Вернее, помнит, но все совершенно по-другому.

— Мы с тобой были словно в тумане Сем, а потом я видела домик своей бабушки на хуторе, стоящий в рощице. И все было такое настоящее, словно я и правда там оказалась. Бабуля была у меня знахаркой, лечила людей всю свою жизнь. Но потом, когда заболела, ей помочь было не кому. Мы не успели привезти ей лекарства. Всем, кого она лечила достался второй шанс, а ей нет. Как же это несправедливо! — она всхлипнула, но удержав эмоции продолжила, я сильнее прижал ее к себе.

— А потом я видела тебя, сидящего перед монитором и стучащего по клавишам. Видела, как ты лежишь на снегу весь в крови, — Славю начала бить мелкая дрожь.

— Видела смерти всех своих близких, своих друзей. Лена с перерезанными венами, Ульяна под колесами машины, Алиса и какой-то страшный пьяный мужчина, мои братья, безмолвно едущие в темном багажнике. Это было невыносимо, и я сквозь слезы прокричала:

— Пусть всем достанется второй шанс, это несправедливо! У людей должен быть выбор! А потом я прошептала, пусть он будет счастлив, — ее голос надорвался, но моя девочка продолжила:

— В этот момент все остановилось, и я проснулась в своей кровати в лагере. Только он был другим и ребята вокруг вроде были те же, но другие. Я сразу бросилась искать тебя, но не нашла. Никто тебя не знал. Меня даже к психологу водили. Все было, как в тумане. А потом я прожила практически целую жизнь. Она мелькала у меня перед окном серыми прохожими. Я продолжала ждать, вглядываясь в их лица. А потом, потом, — тут она снова запнулась.

— Одним вечером они пытались затолкать меня в машину, я кричала, звала на помощь, но все задергивали занавески, а прохожие ускоряли шаг. Это было просто ужасно! Но тут кто-то их окрикнул, я вырвалась пробежала буквально пару шагов. Яркий свет ударил мне в глаза, раздался громкий хлопок, все погрузилось во тьму. Этот кошмар закончился, я проснулась снова в лагере. Рядом со мной сидел Борис Александрович, никогда прежде не видела его таким обеспокоенным. Ко мне была подключена какая-то странная аппаратура, я попыталась встать, но тело было словно ватное. Тот сон, казавшийся таким реальным, начал таять словно дымка перед рассветом. Виола попросила меня все записать, чтобы не забыть. Тебя не было и здесь.

— Борис вытащил меня из катакомб, как он говорил там какая-то аномалия. Я подписала кучу бумажек о неразглашении, со мной беседовали мужчины в штатском. Расспрашивали про тебя. Они все удивлялись, что я все это помнила и не рассталась с рассудком. Я приходила в себя практически две недели. А потом на меня навалилась депрессия, не хотелось не есть ни пить. Чтобы хоть как-то помочь Ольга предложила мне остаться тут работать, а также пообещала помочь с поступлением в вуз. Она говорила, что мне станет легче, если я перестану постоянно думать о том, что произошло и сфокусируюсь на работе. Сначала было тяжело, но я втянулась. Оля частично оказалась права, — Славя тепло улыбнулась.

— Ребята мне тоже всячески помогали, знаешь иногда нужно выговориться. Для меня было очень непривычно не только дарить помощь, но и принимать. Так мы сблизились с Алисой, я нашла общий язык с Шуриком, помнится он мял в руках какой-то конверт и сокрушался, что сам не смог передать тебе письмо, это почему-то его очень ожесточило. А с остальными мы и до этого хорошо общались. На фоне всего этого я стала еще лучше ладить с людьми, и они начали тянуться ко мне ища опоры. И я давала им ее. Только вот иногда по ночам я вспоминала тебя, как нам хорошо было вместе, как мы, — ее щеки заалели, — были близки, а потом не могла уснуть до утра и сушила от слез подушки. Дурочка, скажи, ведь стоило только подождать!

— Нет золотце, ты далеко не дурочка. Ты даже не представляешь насколько ты сильна духом раз смогла остаться после всего этого собой.

А потом передо мной начали пролетать факты. Словно красные окна системных ошибок. Глобальных несоответствий. Значит тут не было того скандала из-за заблокированных нами дверей в катакомбы, не было нашей бурной ночи на крыше лодочной станции, не было повесившегося Шурика и поседевших висков у Виолы, не было предложения остаться работать в лагере от директора, не было серой милицейской машины, увозящей тело. Не было автобуса, в котором клубился серый дым.

Вернее, все это было, но не с ней. А со мной это было? Так если для тебя это так важно, то посмотри в ее глаза и скажи, что ты не тот, кого она любит, больше жизни. Что ты не тот, кому она пожелала счастья и второй шанс, положив свое счастье на алтарь Врат, прожив целую жизнь в аду ради этого. Давай, скажи, что ты пришелец, клон, да кто угодно черт побери, но только не он! Гори оно синем пламенем, это все равно, что придушить журавля в руках, лишь бы он никому больше не доставался. Настолько же ужасный и глупый в своей жестокости поступок. Остается только один вопрос, кто же тогда приходил ко мне во снах? А впрочем, какая разница, если сон стал явью!

— Я тоже все это помню солнышко, — сердце скрипело, все-таки мне пришлось ей соврать, но это ведь во благо, верно? Она глубоко вздохнула перед тем, как наши губы сомкнулись. Это была прекрасная ночь, теплая ночь, наша ночь.

Славяна лежала на кофте, положив голову мне на грудь и глубоко дышала, полузакрыв глаза от неги. Она тихо прошептала:

— А что было с тобой, когда ты вернулся к себе в свой мир?

— Давай я расскажу по пути домой, а то это конечно же очень романтично лежать на траве, но ты нужна мне, а также всему лагерю здоровой, — она заулыбалась своей белоснежной улыбкой и показала мне язык. Какой милый протест.

Дорога прошла быстро за моим монологом и охами и вздохами Слави. О несостыковках в наших воспоминаниях я решил умолчать, но благо мне было, что рассказать и помимо них. Когда моя история подошла к концу, девушка резюмировала:

— Так значит мне достался умудренный опытом мужчина в теле молодого юноши, если опустить все те подробности, от которых стынет кровь в жилах? — ее слова замечательно разбавляли серьезность моего рассказа.

— Ну можно сказать и так, солнышко. Пожить я успел, — а мне досталась харизматичная дьяволица с ангельскими крылышками и невинным личиком, тоже неплохо.

Мы подошли к ее домику.

— Как замечательно, всегда о таком мечтала. Только ты ведь знаешь, со мной нужно будет держать марку, — после этих слов она заключила меня в нежные объятия.

— А у меня есть выбор? — ноготки впились в спину.

— Нет, — она поцеловала меня на прощание и пожелав спокойной ночи скрылась в темноте дверного проема.

Скоро будет светать. Где-то в кронах деревьев послышалась песнь зарянки. Спустя столько лет, я шел ночью, считая звезды, слушая трели сверчков и был абсолютно счастлив.