Вызов к директору

Глупо было бы ожидать, что мой прогул останется незамеченным. Кому другому это с лёгкостью сошло бы с рук, но не отличнице, да ещё после записки о самоубийстве. А если еще и историчка классной донесла… До чего, интересно, они там додумались? Впрочем, скоро узнаю.

Директрису я не боялась. Да, сама ситуация пугала своей необычностью (меня, отличницу, да к директору?), но страха не было. Хотя директриса представляла большую опасность, чем одноклассники, весь вред был абстрактный. В него не верилось. А одноклассники — вот они, каждый день рядом, и каждый день ждёшь подвоха.

Подойдя к кабинету директора, Светлана Николаевна постучала и, не дожидаясь приглашения, открыла дверь. Нас ждали.

Директриса, высокая стройная и активно молодящаяся дама предпенсионного возраста, едва завидев нас, встала из-за стола.

— Да-да, заходите. Здравствуй, Даша.

Она говорила вежливо, с улыбкой, но в то же время в голосе чувствовалась готовность строить и подчинять. Она как-то подменяла у нас заболевшего физика, с тех пор класс неустанно молился о его здоровье.

— Здравствуйте, Лариса Никифоровна.

Я сделала пару шагов к центру длинного кабинета.

— Светлана Николаевна, можете идти, я сама поговорю с Дашей.

Та послушно исчезла. Я мельком оглядела стены и шкафы с наградами и села на предложенный стул.

Директриса вздохнула.

— Ты, наверное, думаешь, что я буду тебя ругать?

Я ничего не думала и на всякий случай промолчала. Впрочем, ответа от меня и не ждали.

— Ты знаешь, я уже тридцать лет в этой школе и навидалась всякого. Ты хорошая ученица, всегда радовала учителей прилежной учёбой и поведением. Как ни зайду в учительскую, так регулярно слышу похвалу в твой адрес.

Я с трудом удержалась от скептической гримасы, но, видимо, что-то такое на лице у меня промелькнуло, потому что Никифоровна кивнула.

— Да-да, у вас проблемный класс, способный, но проблемный. И мы радовались, что хотя бы ты обладаешь здравым смыслом, чтобы посвящать достаточно времени учёбе. Ведь в жизни как бывает — успеха добиваются те, кто может отказаться от сиюминутных удовольствий ради признания в будущем. Сейчас без высшего образования никуда, а чтобы поступить — надо хорошо учиться. Конечно, остаётся платный вариант, но, насколько я знаю, ты живёшь только с матерью, поэтому для вас это не подходит. Да и зачем, когда ты вполне способна поступить на бюджет собственными силами?

Вот поэтому я и не боялась директрису. Я ходила у неё в любимчиках, и всё, что от меня требовалось — это кивать с серьёзным видом. Вот только к чему она ведёт?

— Тут главное — не запустить, иначе оглянуться не успеешь, как пробел в знаниях разрастётся до огромных размеров и догнать будет ой как сложно, — она покачала головой. — Это, конечно, сложно, нагрузка растёт с каждым годом, возраст у вас такой, что хочется с мальчиками гулять, но в то же время запускать учёбу нельзя. Ты же понимаешь?

О как издалека зашла, не то, что классная. Я кивнула с самым умным видом и позволила себе расслабиться. Светлана Николаевна, видимо, скопом донесла на всё, в том числе и на упавшие оценки. Выслушав положенную часть с лёгкими укорами за успеваемость, я ответила то, что от меня ждали:

— Да, конечно, я понимаю. Я и не собиралась забрасывать учёбу, просто временные трудности. Я всё исправлю.

В конце концов, чтобы я да сомневалась в своём уме? Ха!

— Так, с этим разобрались, — удовлетворённо заключила директриса. — А что там вчера произошло?

Видя, что я не тороплюсь отвечать, она добавила:

— Светлана Николаевна рассказала о какой-то записке и что в кабинете физики чуть ли не драка была.

Так как молчать дальше значило разбудить ещё больше подозрений, я сказала:

— Нет, драки не было. Просто неудачная шутка… И я слишком громко высказала своё недовольство.

Жаль, я не умею улыбаться так же беззаботно, как Максим. Директриса бы и поверила моим словам, но, похоже, лицо меня выдавало. Потому что дальше она принялась выяснять, кто же был автором шутки, не отступая перед моими расплывчатыми ответами. Наконец я не выдержала и сказала слова, о которых тут же пожалела:

— Вы сделаете только хуже. Мы сами разберёмся.

— Хуже? — уцепилась за мой ответ директриса. — То есть, есть какие-то сложности? — и вновь не дождавшись от меня и слова (ну не могла я врать так нагло!), она попыталась зайти с другой стороны: — Светлана Николаевна сказала, что ты мало общаешься с классом.

Я осторожно, куда осторожнее чем до этого, ответила:

— Я понимаю, что… Если…

И опять запнулась. Как донести мысль, что любое вмешательство извне сделает меня ябедой? Меня не любят за заумь и сдержанность, которую считают гордостью, а будут ненавидеть ещё и за опекунство старших. Учителя и так выделяют меня за отличную учёбу, а тут… Я мгновенно взопрела, горло сжала чужая ненависть, которая навалится на меня, если я не смогу остановить учителей.

— Если вы вмешаетесь, мне останется только сменить школу. Говорю же, дайте время, всё само уляжется. Мы сами справимся.

Не отводить взгляд, смотреть твёрдо. Она не захочет, чтобы я меняла школу. Главная отличница, единственная претендентка на медаль. Я слишком испорчу им статистику. Я уверена в своей правоте, директриса должна поверить.

— Конечно, ты справишься, — внезапно улыбнулась она. — Я и не хотела вмешиваться, просто быть в курсе и, быть может, поддержать в нужный момент. Если нужна будет помощь, ты всегда можешь прийти поговорить. Со мной или со школьным психологом, Людмилой Алексеевной. Хорошо? Обещай мне, если что-то произойдёт, как возникнут трудности, ты скажешь нам?

— Хорошо.

Это даже не было ложью. Весь вопрос в том, что именно считать трудностями. И как именно «не так» должны пойти дела.

Директриса встала из-за стола, и я тоже поднялась. Она подошла и ободряюще похлопала меня по плечу.

— Вот и договорились.

Освободившись, вырвавшись из святая святых школы, я сразу пошла к классу. Одежда липла к телу, как после хорошего ливня. Вроде ничего особенного, но вторая половина беседы оставила ощущение чудом отступившей опасности.

Урок давно начался, и в кабинет я заходила, как в логово змей. Класс меня встретил жадными взглядами. Получив разрешение войти, я под прицелом двадцати пяти пар глаз прошла к своей парте и села. Урок продолжался, правда, сомневаюсь, что его слушал хотя бы один ученик. Уж точно не я.

— Ну как? — горячим шёпотом спросила Катя.

— Нормально, — ответила я, не сводя взгляда с учительницы. — На перемене расскажу.

— А с телефоном у тебя что? — на мой недоумённый взгляд, подруга пояснила: — Я тебе несколько смс посылала, а ты не ответила.

— Извини. Телефон на беззвучке был.

— Так включи звук! Я тут испереживалась, а она, видите ли, не слышит.

Тимонина потянулась стукнуть меня по макушке, но я легко увернулась и улыбнулась в ответ, постаравшись придать улыбке виноватый вид. Народ уже не обращал на нас внимания, лишь Таня поймала мой взгляд и подмигнула.

Стоило прозвенеть звонку, как Катя развернулась ко мне и потребовала:

— Ну, рассказывай, что сказала директриса?

— Да ничего особенного. Пыталась вести душеспасительные беседы.

К нам подошли Таня с Настей, Макс тоже не заставил себя долго ждать. Всех интересовало, как прореагировала директриса. Пока я рассказывала, подтянулся ещё народ, и я вдруг оказалась в центре всеобщего внимания. Не в центре насмешек. Или скандала. Все слушали с жадным любопытством, как никогда, наверное, не слушали мои слова. И хотя это было такое же внимание, как и день назад к скандалу, обычная жажда зрелищ, мне было приятно. Приятно, что они ловят каждое моё слово. Я не подбирала их мучительно и долго, как полчаса назад на ковре, они сами рождались и тут же произносились. Было страшно, что без привычного обдумывания ляпну что-то лишнее, что-то неуместное, но фразу за фразой меня принимали спокойно. Благожелательно.

— Вот и всё.

Я закончила рассказ и обвела взглядом слушателей. Катя, Макс, Настя и Таня не удивили желанием послушать о моих злоключениях, но помимо них были и другие. Например, пара ребят и девушек, с которыми обычно у меня не было ни вражды, ни дружбы. Юлька, наша пухленькая художница чибиков, и её подруга Света — небольшого роста, но с правильными пропорциями, она казалась куклой.

— И ты не назвала автора записки? — спросила Юля.

Я пожала плечами.

— Я его не знаю, а если бы и знала — что это изменило?

— И нечего делать из Даши доносчицу. Она, конечно, зануда, но не ябеда, да, Даша? — прощебетала Настя, вызвав у меня страдальческую гримасу.

— А матери-то звонить будут? — полюбопытствовал Стас. Он тоже подошёл послушать, что в истории с запиской было дальше.

— Не знаю. — Я вновь пожала плечами.

Рядом с нами остановилась Шапина и явно навострила уши. Но заметив моё внимание, она с независимым видом отошла. Дескать, я просто мимо проходила, не более. Пусть бы слушала. Мне было всё равно.

Начался урок, и все не спеша расползлись по своим местам. Но ещё долгое время после звонка, когда учитель занял свой привычный пост у доски, я сидела под впечатлением случившегося разговора.