Глава 2. Трудный ребенок

Юра сидел в школе на подоконнике и ждал отца. Его опять вызвали к директору. А за что, спрашивается? Юра всего лишь отпросился с урока пораньше, спрятался в женском туалете, а когда началась перемена, и туда вбежали девчонки, выскочил и закричал. Подумаешь! Обычная шутка. Юра довольно улыбнулся, вспоминая визг девчонок. «Хоть какое-то разнообразие. Имею право!» — решил он.

Папа все не шел, Юрка достал из портфеля книжку, «Наполеон Первый. Его жизнь и его время», — прочел он на обложке и в предвкушении зашелестел страницами.

Наполеон Бонапарт нравился Юрке своей непохожестью и смелостью. Обычный мальчишка, родившийся в семье мелких аристократов, не только сделал блистательную военную карьеру, но и стал императором! Сначала Юрка стал искать книжки о сражениях Наполеона, читая их, он видел самого себя несущегося на коне и принимающего судьбоносные решения. Постепенно он так увлекся, что решил узнать о Наполеоне все и выяснил много интересного. Например, родился Наполеон на острове Корсика, одном из самых больших островов Средиземного моря. Место казалось Юрке сказочным, он представлял себе скалистые берега и непроходимые леса, в которых прячутся пираты и разбойники. «Вот попасть бы туда, — мечтал он, — и я бы тоже непременно стал героем». История Корсики оказалась очень запутанной, и Юрка, с трудом пробираясь через вереницу цифр и событий, рисовал в своей голове портрет мальчишки, будущего императора.

Сейчас перед Юрой открывались годы учебы Наполеона в кадетской школе в Париже. Будущий император был увлечен математикой и не дружил с языками. «Прям, как я», — радовался Юрка. А еще он был совсем не похож на прочих кадетов. Виной тому было его происхождение. Он грезил своей родиной, восхищался ее бывшим предводителем, Паскуале Паоли, и недолюбливал Францию, чьи войска разгромили корсиканских повстанцев, и заставили Паоли эмигрировал в Англию. У Наполеона почти не было друзей, он часто дрался и никогда не пасовал перед обидчиками. А еще он был невероятно хитер, легко избегал наказаний и подчинял своей воли сверстников, не брезгуя никакими средствами. «Подумаешь, победителей не судят», — вспомнил Юрка известное изречение. Уж очень ему не хотелось разочаровываться в своем кумире.

Поток его мыслей прервал папин голос:

— Ну, что ты натворил на этот раз?

Юра вскочил и вытянулся в струнку:

— Я? Да я ничего. Я пошутил просто.

— Ты можешь шутить так, чтоб меня в школу не вызывали бесконечно? Кто работать за меня будет, а? Может ты, шутник?

— Я больше не буду, — привычно пробурчал Юра.

— Тьфу ты! — сплюнул отец. — Веди себя, как мужик! Не будет он.

С этими словами папа зашагал в сторону кабинета директора, а Юра поплелся следом. Настроение отца ему совсем не нравилось. «Ладно, где наша не пропадала», — попытался он успокоить сам себя.

Около кабинета отец остановился:

— Посиди тут, я постараюсь недолго, — уже мягче сказал он Юре, — у нас с тобой сегодня еще много дел.

Юра открыл было рот, узнать, какие такие дела у них сегодня, но папа уже исчез в кабинете.

— Здравствуйте! — обратился отец к директору и протянул руку. — Что тут у вас опять случилось?

— Добрый день, Петр Николаевич! У нас, собственно, все в порядке, а вот ваш сын забрался сегодня в женский туалет и напугал до смерти всех девочек.

— И что? Вы выдернули меня с работы, чтоб об этом сообщить?

— Петр Николаевич, это не мелочь. Мы каждый день, как на пороховой бочке из-за него, не знаем, что он выкинет в следующую минуту.

— Работа у вас такая, что делать. А он нормальный мальчик, он и должен быть таким. Забрался в женский туалет! Подумаешь невидаль. Вы сами-то в его возрасте за девочками не шпионили что ли?

— Ну, знаете! У меня тут не колония для несовершеннолетних! — возмутился директор. — В понедельник он отнял деньги у Игнатова!

— Тот ему их проиграл.

— А у меня тут не казино. Это школа! Школа, понимаете? Во вторник, он разбил бровь Теплакову.

— За дело разбил.

— Вы можете защищать его сколько угодно, только сегодня он за дело бровь разбил, а завтра он за дело ножиком кого-нибудь пырнет. Я понимаю, возраст у него сложный, вы с ним один, следить за всем не успеваете, — сменил вдруг тон директор. — Женились бы вы, Петр Николаевич, и вам хорошо, и за Юрой присмотр.

Мама Юры умерла во время родов. Для его папы это стало настоящим ударом. Он несколько месяцев даже разговаривать ни с кем не мог. Но у него остался Юра, и потихоньку жизнь взяла свое, отец начал оттаивать. Он научился управляться с сыном, кормить его смесями, переодевать, даже песенки ему пел, качая на руках. Юра рос непростым ребенком, слишком шумным, слишком властным. И вот сейчас настал самый сложный период. Мальчик рос, становился мужчиной. А он, отец, который должен быть всегда рядом, влюбился, как мальчишка. Сначала он ненавидел себя за это, пытался сопротивляться, часами рассматривал фотографии погибшей жены. Но сделать с собой ничего не смог. Начался роман. И что теперь? Как сказать об этом Юре? Едва ли он захочет впустить в свою жизнь постороннего человека. А ему тут: «Нужно жениться»!

— Знаете что, — угрожающе начал отец, нависая над директором, — вот это уже не ваше дело. И прекратите меня дергать из-за ерунды. У меня тоже работа есть, между прочим. А держать в узде моего сына — это ваша работа, а если вы не справляетесь с ней, найдите себе другую.

Круто развернувшись, отец вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он был зол, он был очень зол. «Да что вы все понимаете!» — шумело у него в голове. Он хотел жениться, но только потому, что полюбил. А мысль о том, что он не справляется с сыном, выводила его из себя. Он — прекрасный отец, пожалуй, даже лучший. И у него растет замечательный сын. Сильный умный, решительный. «Что вам всем от него надо! Нормальный мальчик. Было бы лучше, если бы он был тюфяком, не способным за себя постоять? — продолжал отец мысленно спорить с директором. — Спортсмен и хорошист — редкое сочетание, между прочим».

Отец стоял в коридоре и часто дышал, Юрка испуганно взирал на него. «Да что там произошло-то в конце концов, — думал он. — Хоть бы что-то сказал». По мнению Юры, ничего особенного он не сделал. Поведение папы казалось не понятным и оттого еще более пугающим.

— Пап, — позвал Юра осторожно.

Отец поднял на него глаза и улыбнулся.

— Пойдем, нечего тут торчать, у меня к тебе разговор есть.

«Фуф, пронесло», — подумал Юра и бодро зашагал к выходу.