Глава 21. По праву старшинства

Димка вышел из ванны и воровато огляделся. Струи воды сбили с него уверенность в своей правоте и заставили почувствовать вину. Он сопротивлялся этому как мог, пытаясь уболтать собственную совесть, но ничего не вышло, сказалось отсутствие тренировки. Но и извиняться ему тоже не хотелось. По правде говоря, он просто не умел этого делать. Никогда никого не обижал, всегда делал то, что ему говорят, вот и не возникло повода попрактиковаться. Нет, конечно, он мог пробурчать: «Извини», если ненароком ляпнул что-то не то или погорячился, а иногда и просто для сохранения мира. Такие извинения давались легко, ведь виноватым себя Димка не чувствовал. Сейчас было иначе, нужно было как-то объясниться, оправдать себя.

«А, ладно, — решил он, — Юлька сама забудет через полчаса, а с Варей потом как-нибудь разберусь». Немного повеселевший он пошел на кухню готовить полдник: «Обиды обидами, а перекус по расписанию».

Открыв холодильник, Димка стал решать сложную задачу. Можно было накормить сестру творогом: «Это полезно», а можно соорудить горячие бутерброды: «Егоза их любит». За творог голосовал строгий взгляд мамы, «Будете есть не-пойми-что, заработаете гастрит», — как бы говорил он. А за бутерброды выступало воспоминание о заплаканной Юльке.

«Творог завтра поедим», — мысленно пообещал маме Дима и потянулся за колбасой. В дверь позвонили.

— Кого еще принесло? — недовольно пробурчал Димка и пошел открывать.

На пороге стояла баба Зоя из сорок шестой и держала за шиворот Юльку.

— Егоза… — округлил глаза Дима.

— Получай сестру. Чегой-то она у тебя одна по улице шастает? Все матери скажу. Удумали. Мала она еще одна гулять.

— Я не знал. Ты куда ушла?

Юлька молчала.

— Понятно дело куда, — ответила за нее баба Зоя. — Опять с псиной этой во дворе игралась. А ты? Тебе чего велено? За сестренкой чтоб пригляд был! А ты? Небось заигрался и дела ни до чего нет.

— Ладно, сами разберемся, — Димкино недовольство миром вернулось. — Спасибо! — добавил он, пропуская Юлю в квартиру.

— Разберутся они, больно умные все стали! Так матери и скажу! Умные больно, не по годам! — соседка развернулась и стала спускаться по лестнице, продолжая что-то ворчать себе под нос.

— Ты куда ушла? — закрыв дверь, накинулся на сестренку Дима.

— Варю пошла догонять, — с вызовом ответила Юля.

— Это еще зачем?

— Чтоб ты довольный был, ты мне недовольный не нравишься! Я гулять хочу.

— А ты в мои дела не лезь! Придумала тоже! А если бы заблудилась? Где бы я тебя искал потом?

— Я уже не маленькая, чтоб заблуждаться!

— Нет! Ты маленькая! А я взрослый, и ты должна меня слушаться. А без спросу уходить нельзя.

— Ты — вредина, — Юлька показал Диме язык. — Ты Варю обидел и меня обижаешь!

— Чтоб я от тебя этого не слышал больше и языка твоего не видел, — разозлился Дима. — Марш руки мыть и есть иди.

— А ты не командуй! Ты же не мама!

— Я! Я! Да ты! Я старший! Ты должна меня слушаться.

— Нет! Я младшая и девочка, ты должен мне уступать! А я хочу гулять!

— А мне некогда с тобой гулять, поняла?! Мне уроки надо делать и вообще быстро руки мыть!

Юля сжала губы и пошла в ванну, а Димка растеряно смотрел ей вслед: «Совсем от рук отбилась!»

Он не злился даже, скорее был удивлен: «А она ведь всегда такая, просто раньше я как-то не замечал. Считал, что так все и должно быть. А так не должно! Надо с этим что-то делать и срочно».

За полдником Димка очень старательно примерял на себя роль старшего брата, одергивая Юлю по малейшему поводу, но сестра воспитанию не поддавалась, только обижалась все больше.

— Ты злой! Я с тобой гулять не пойду! — выдала она, проглотив последний кусок бутерброда, и убежала в комнату.

Димка чувствовал себя неуютно, хотел было пойти за ней, но, сделав пару шагов, передумал: «Надо проявить твердость, и вообще, почему я должен с ней возиться?». До макушки заполненный праведным гневом, Димка скрупулёзно перемыл посуду, вытер стол и задумался, чем заняться. Делать уроки не хотелось, гулять пойти нельзя (Юлька наказана, а одну дома не оставишь). «Вот завтра не пойду ее после школы забирать, сам буду гулять и делать всё, что хочу. А её вечером заберу!» — решил он. Ершистость давалась Димке с трудом, хотелось мира и понимания, но события последних дней заставляли его упрямиться и доказывать свою значимость. Еще раз оглядевшись, Димка вздохнул, он вдруг понял, что загнал сам себя в ловушку. «Так нечестно, — размышлял он, — ведь это же я обиделся! И теперь я же должен сидеть на кухне один и скучать!». Но и на попятную пойти он не мог, понимал, что если не отстоит свои права сейчас, то потеряет их навсегда. Димка попытался было сформулировать, какие именно права он отвоевывает, но не смог, снова вздохнул и пошел в комнату за книжкой.

Все это время Юлька стояла у двери и прислушивалась. Димка должен был прийти и извиниться! Он её обидел, а она не сделала ничего плохого, она ему помогала. «Взрослый, а ничего не понимает», — обиженно думала Юля. Время шло, брат не появлялся, а стоять у двери Юльке порядком надоело. «Поиграю пока, а он пусть подумает, — решила она, — а то вон куклы совсем заскучали, пока я в садике училась. Я же не Дима, я все понимаю, буду их развлекать».

Когда Димка вошел в комнату, Юля увлеченно выговаривала глазастому пупсу:

— Как ты сидишь? Нельзя тулиться!

— Сутулиться, — на автомате поправил её Дима.

— Сутулиться, — послушно повторила Юля и с надеждой посмотрела на брата.

Но тот лишь кивнул, взял книжку и вышел.

«Не подумал еще», — решила Юля и продолжила игру.