Возвращение к истокам

В последнее мгновение перед пробуждением я понял, что все это сон, поэтому удивился, что падение в кювет в мире грез стало реальностью. Толчок при этом был слабым и многократным. Он пришелся в плечо, было не больно. Затем интуитивно догадался, что Дракон старался меня разбудить.

— Хватит дрыхнуть! Пришелец! Проснись!

— В чем дело. — Я открыл глаза.

— Сам смотри.

«Куда смотреть?» — хотел спросить, но вопрос не слетел с губ, только рот открылся, и всё мое внимание приковал аномальный свет. Столп огня, кажется, бил сверху, имел желтый цвет, переливающийся в бирюзовый, а внутри него плавали яркие белые огоньки. Они подобно осенним листьям, кружась, ложились на землю, где исчезали. Ясно, что перед нами не природное явление, да и радиационной аномалией я бы это не назвал.

— Черти что! — выругался Натан. — Что это?

— Вопрос так себе, — стараясь сохранять спокойствие, вымолвил Дракон.

— Мотать, пока не поздно. Вот, что я думаю.

— Ну, знаешь, мы как бы сами вызвались.

— Дракон, мы-то вызвались, но на такое не подписывались. Наша задача, как палеографов найти информацию.

Столп света, в диаметре метра три или пять, продолжал дышать. «Дышать» — именно тот глагол, который подходил аномалии. На периферии сознания шевелилась несмелая мысль, что это явление живой природы. Столп не приближался к нам и не расширялся. Прокрутил в голове недавнее сновидение — встреча с Нефилимом — и подумал: интересно, а что снилось Дракону и Натану?

— У меня вопрос некстати, можно? — решился я.

— О чем? — спросил Дракон.

— Вам что снилось?

— Ты! — хором ответили оба и тут же переглянулись.

В краулере возникла тишина на пару секунд, и мне показалось, что электрическое гудение идет от огненного столпа.

— Как? Я?

— Да, но сейчас это неважно, — ответил Натан и запустил двигатель краулреа. — Я собираюсь валить из Черного Оазиса. Корче, ты мне снился, мы, и Дракон тоже там был, шарахались по зоне, а потом забрели в…

— В библиотеку, — продолжил Дракон. — И ты, Пришелец, заставлял нас доставать с полок книги и читать нам.

Натан побледнел.

— Погоди, надо разобраться, — произнес я.

— Этот столп мне что-то напоминает, — неуверенно произнес Дракон.

— Библейский мотив, — ехидно ответил Натан. — Горящий куст. На самом деле пророк разговаривал не с кустом, а с…

— Погоди, я его видел мгновение только однажды. В первые мгновения своего появления в этом мире. Да, точно. Я только-только открыл глаза и долю секунды видел его, правда, он был тогда тоньше.

— Тебе показалось.

— Я тоже тогда так решил, но сейчас… Пришелец, ты говорил, что в момент пробуждения находился под круглым отверстием, так?

— Верно.

— Это отверстие сделал вот такой же столп.

— Оно сожжет нас! — крикнул Натан.

Он ударил по педали акселератора. Краулер зарычал, как хищный зверь, и рванул с места. Меня и Дракона отбросило к задним спинкам. Но авто проехало пару метров, и двигатель заглох. Натан попытался вновь завести его — безрезультатно. И в это мгновение столп исчез. Несколько секунд светилось идеально круглое пятно на земле, а затем возникли три незнакомца. Они словно выросли из круга.

Как только люди появились, у меня возникла ассоциация с фантастическими историями, которые я почему-то знал. Круг, столп, белые светлячки внутри столпа — всё это телепортация. Здесь и не пахло волшебством, всё это можно было объяснить с научной точки зрения. Но один вопрос остался без ответа: разве земляне до ядерной катастрофы смогли открыть способы быстрого перемещения живой материи? Разум мне говорила — нет, а глаза оспаривали это утверждение. Тогда это могли быть только пришельцы.

Тем более люди были странно одеты. Можно вообразить любой космический костюм, но их облачение, иначе не назвать, напоминало обмундирование средневековых рыцарей, только вот воины древностей подобного не носили. Это были пластинчатые доспехи, отливавшие голубым светом. Пластины покрывали все тело, кроме головы. На голове у каждого имелся глухой шлем. Один из незнакомцев решил приблизиться к нам. Натан продолжал терзать двигатель. Космический рыцарь странно поднял руку и опустил ее, то ли просил не уезжать, то ли попрощался. Натан прекратил запускать двигатель и уставился на подошедшего рыцаря. Достать нас он вряд ли бы смог, ибо колеса краулера были в человеческий рост, а вот повредить шины — вполне. Я заметил на рыцарских поножах короткий меч.

— Какого… — Натан проглотил последнее слово.

Он тоже заметил меч.

Последующие события произошли в течение одной секунды. Рыцарь воткнул меч в верхнюю часть колеса. Колесо не лопнуло, оно было многокамерным. Краулер качнулся, а рыцарь, зацепившись за эфес меча, как за выступ, подпрыгнул, очутился на уровне окон и стремительным ударом кулака выбил стекло. Натан оттолкнул незнакомца, тот упал на землю, но кабина быстро наполнилась слезоточивым газом.

Дальнейшего не видел, только слышал.

Подоспели два других рыцаря и вытащили нас из краулера.

Незнакомцы начали ругаться между собой.

— Что за самодеятельность?!

— Все прошло нормально.

— Любишь ты дешевые трюки.

— Да ладно тебе!

— Когда-нибудь это тебе не сойдет с рук.

— Не сойдет что?

— Твоя любовь покрасоваться.

Прозвучал грохот металла. Я, лежа на земле, разлепил глаза. От слез мир плыл перед глазами. Пришельцы затащили нас в круг, в котором они появились.

— Надо все-таки упростить процедуру инициации, — сказал кто-то из рыцарей.

— Согласен, клоунада какая-то.

Тот, который разбил окно в краулере, промолчал. Он аккуратно подхватил меня под плечо и развернул к себе. Шлема на незнакомце не оказалось, он болтался сзади на шее. Рыцарь был в дыхательной прозрачной маске, две трубочки уходили под воротник. Незнакомец наголо побрит, глаза почти бесцветные, а брови отсутствовали. Выглядело это жутко, но меня больше всего напугало другое: он оказался похож на меня. Нет, он моя точная копия.

— Хватит возиться! — крикнули за моей спиной.

— Да. Ясно, — сухо произнес двойник и приставил холодный предмет к моей шее.

Легкий укол и я мгновенно потерял сознание.

Я скользнул в морок. Вначале сопротивлялся, но силы покинули меня. Поток морока, как поток горной реки, безжалостно бил по всему телу, мышцы ослабли, и я отпустил мысли в свободный полет, затем машинально схватился за кожаную ручку в двери автосалона.

Я был готов ко всему.

Нефилим резко выкрутил руль вправо, и автомобиль, кувыркаясь, скатился в кювет. Никакой боли не ощутил, показалось, даже, что не ударился, меня обволокло чем-то мягким. Только голова закружилась, и стало подташнивать. Машина завалилась на крышу. Разбив, ногой стекло, выбрался наружу, сел и, увидев Нефилима, спросил:

— Зачем?

— Решил перевернуть твое мировоззрение.

Осмотрелся. Мир еле угадывался. Кажется, перед нами расстилалось засеянное поле, а дальше у горизонта черным мазком застыл лес, но никакого леса не было. Я знал это точно, будто из мозга выдрали инородное тело — занозу. Она мешала ясно мыслить. Теперь, видя перед собой разные оттенки черного, прекрасно понимал, что их наличие — всего лишь желание ИИ сэкономить оперативную память. Неясные огни, что улавливались боковым зрением, ничего не значат. Это иллюзия.

— Иллюзия? — спросил Нефилим.

— Мировоззрение, — невпопад ответил я.

Я видел перед собой серую маску, витавшую в чернильной пустоте.

— Твое мировоззрение — есть твое желание не принимать действительность таковой, какова она есть. Ты, как мне кажется, все-таки уклоняешься от правды.

— Скажи, в чем цель всего этого?

— В твоей жизни, которой нет, цель отсутствует. Цель существует только для тех, кто не умеет самостоятельно балансировать по канату истины. Жизнь… Она не имеет целей, ей незачем оправдываться перед тобой, но цель нужна, иначе человечество сошло бы с ума, иначе бы оно сорвалось бы с каната. Как человек сможет пройти по лезвию бритвы и не обрезаться?

— Если он отрастит крылья.

— Верно.

— Хватит мне заговаривать зубы!

— Сейчас человек потерял себя.

— Тебя не существует.

— Верно. Никакого Нефилима нет. Нефилим — это ты. Натан — это ты. Дракон — это ты. Сейчас, Пришелец, ты разговариваешь с самим собой. Ты ведешь диалог со своей душой, которая существует в будущем.

— Но тогда и меня нет, согласно твоей логике.

— Согласно твоей логике, — сказал Нефилим, выделяя голосом слово «твоей».

— А бог?

— Человек так долго доказывал себе, что бога не существует, что сам перестал существовать.

— Ты обещал рассказать истинное положение вещей.

— Я всё тебе рассказал.

— Кто были те рыцари?

— Сверхцивилизация.

— Чего?

— Твои мысли столкнулись с сетью моих алгоритмов. Проанализировав их, я нарисовал представителей сверхцивилизации.

Я закрыл глаза и уперся затылком в металл автомобиля.

Однажды сверхцивилизация, пролетая мимо планеты Земля, заметила сильный радиационный фон. Как оказалось, на Земле прошла ядерная война, в результате которой человечество было отброшено в развитии. Также они заметили, что один из ударов пришелся на большие открытые пространства, там никого не было, это странно, но выяснили они позже, что под поверхностью планеты находились пустоты, заполненные техническими сооружениями. Возможно, заводы по добычи полезных ископаемых? Трудно было узнать, радиация мешала, защитные костюмы, похожие на рыцарские доспехи позволили спуститься на глубину. Под поверхностью, под безжизненной пустынью кипела искусственная жизнь. ИИ был поврежден. Центральное ядро пришельцы не смогли восстановить, но другие ядра, не такие сложные по функционалу еще могли работать. Тогда сверхцивилизация, восстановив историю этих мест, решила, что в ее власти направить прогресс оставшегося человечества по безопасному пути, пути, который не приведет к очередной катастрофе. Сама испытав нейроужас, сверхцивилизация покинула собственный дом и сюда, на Землю, принесла желание избавить человечество от катастрофы, подарив осмысленный научно-технический прогресс. Непонятно одно только: почему вы люди всегда уповаете на кого-то могущественного, что сильнее и мудрее вас, отчего вы желаете переложить на чужие плечи собственные проблемы? Ведь дело ваших рук, это только дело ваших рук и никто не будет вмешиваться в историю Земли, чтобы спасти вас, или уничтожить вас. Зачем? Здесь слишком много противоречий и отсутствие логики, ибо помощь и уничтожение требуют огромных затрат, огромной энергии и много времени. Прогрессоры. Жнецы. Все они стоят на одной плоскости вашего мировоззрения, только на разных концах, да, ваше мировоззрение плоско, потому что считает себя центром вселенной. Антропоцентризм — не лучший помощник при плохом настроении, причем здесь плохое настроение, да всё при том, что не тем вы занимаетесь, не то делаете. Вы онтологически подвешены, каждый из вас приходит в этот мир из ниоткуда и в никуда уходит, смотри, рождение и смерть — то чего человек не может изменить, он не выбирает когда и где родиться, когда и где умереть. Он бы хотел быть бессмертным, но самоубийство — плохой пример проявление собственной воли, это пародия на свободу.

Рождение и смерть.

Создание смыслов.

Власть над собой.

Кровоток бытия.

Пробуждение.

Просветление.

Сумраки идолов.

Бессмертие.

Голос вселенной.

Голос внутри.

Бытие вне смерти.

Голос.

Звуки.

И тишина.

Кровоток мыслей.

Плеск мыслей.

Дрожание смыслов.

Свечение жизни.

Флюктуация целей.

Тепло дыхания.

Дыхание.

Прерывание.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Глубже.

Глубоко.

На дне.

Выдох.

Пузыри.

Плеск.

Рука потянулась вверх и коснулась гладкой и теплой поверхности бассейна, мышцы мои напряглись, я выбрался на свет. Немного попало в легкие, но это оказалось не смертельно. Вторая рука коснулась бортика, подтянулся, вынырнул из солоноватой воды, перегнулся через белую эмаль искусственного камня и выплюнул на темный пол воду — всю, что попала в легкие. Сухой кашель сотряс мое тело, кожа покрылась мурашками. Холодно. Я осмотрелся. Рядом с небольшим бассейном были широкие скамей, они оказались такими же, что и искусственный водоем — из камня и покрыты тонкими разноцветными матами. На одном из матов лежал мой костюм. С виду он — рыцарское облачение — пластинчатый доспех, отливающий синим светом. В изголовье — глухой шлем и перчатки.

Выбрался из бассейна и сел на соседнюю скамью. Я был в трусах, вода стекала с низ на мат, тело немного согрелось, еще раз осмотрелся и понял, что этого ничего нет, что я нахожусь в тюрьме от самого рождения до смерти. Панорамные окна вокруг ничего не значат, они показывают мир только для того, чтобы я думал, что мир за окном есть. За окнами чернел космос, неподвижные звезды казались дырками в плотной ткани. Сквозь дырки пробивается свет иного мира, а в одном из окон знакомый круг — планета Земля.

Я с удивлением посмотрел на этот круг, словно увидел впервые, словно это чужая планета. Ну, конечно, родная планета вовсе не являлась родной, это всё наносное, это всё иллюзия, нет, не так… Это не иллюзия, просто чужое, существующее мимо тебя постольку, поскольку… Круг замкнулся. Отчего я решил, что, родившись здесь, принадлежу окружающей среде. Это не значит, что должен ее разрушить, но и понимание, а главное самосознание себя куда важнее рождения и смерти. Рождение та же смерть, смерть то же рождение. Куда мы умираем? Откуда мы рождаемся? Похоже, это плохая драматургия, в которой ружья подвешены, но ни одно не стреляет. Возможно, Нефилим прав, и наша цель в том, чтобы создавать цели и смыслы, а не искать их? А разве он так говорил?

Боковым зрением заметил что-то серое слева. Кажется, это возникло только что. Опустил голову и мой взгляд встретился с пустыми глазницами Нефилимовой маски. Маска, маска, а я тебя знаю, я также знаю, что всё это происходит в моей голове. Взяв маску, надел ее. Душно. Тяжело дышать, и отчего-то вода вновь попала в легкие.

Кашель.

Пробуждение оказалось тяжелым, но я был уверен, что не спал, а развалившись в кресле, отключился, запрокинув голову, и очнулся от булькающего звука. Задним числом догадался — булькало в моем горле. Неприятно першило. Так першит, когда простужаешься, или захлебываешься в бассейне. Да причем здесь бассейн? Почему я в первый раз подумал о нем, а не о ванне? О теплой ванне. Она наполнена морской водой. Море?

Так. Стоп.

Тело ломило от усталости, но оно меня мало волновало. Волновала дыра в потолке. Вот чего я к ней привязался? И все-таки, откуда она взялась? Приходя в себя, начал рассматривать ее и не заметил пыли и хлама на полу, значит, не пробили, иначе следы повреждения остались бы на половицах. Удар пришелся с улицы. Но вот чем пробили?

Или…

Всё же…

Сполз с кресла на пол и лег на спину под дырой. Отдышался.

Самое интересное, края прорехи ровные, я бы даже сказал, что передо мной пропиленное отверстие. Идеальный круг, если не обращать внимания на неровную кромку.

И в следующее мгновение прошиб холодный пот, и тело сковал страх. Я сильно зажмурился, не веря в происходящее, точнее, в моей голове ничего не происходило. Накрывшая волна ужаса отступила быстро, оставив наедине с неведомым миром. Я не ничего не помнил, что было до пробуждения в кресле. Самое страшное, не помнил, как звать меня. Имя? Фамилия? Это жутко, знать, что есть понятия «имя», «фамилия», «отчество», но не ведать ничего о себе. Не понимать, где находишься, что это за мир. Ни единого слова об этом мире в ответ. Имелась мозаика предметов и явлений. Я владел словами, я мог назвать и указать пальцем, что вот это есть кресло, а сейчас лежу на полу, передо мной дыра, сквозь которую виден день — это явление. Осознаю, что такое лето, зима, осень и весна и осознаю смену сезонов, но мир…

Кстати, дыра действительно тщательно пропилена. Не прожжена. Потолок деревянный.

Тьфу ты!

Бегство от реальности!

Не знаешь, кто ты и где, а думаешь о всякой ерунде, лишь бы отвлечься.

Да, я знаю, что такое дерево и металл, и камень…

Короче, мир наполнен знакомыми мне предметами и явлениями, но от этого мир не стал родным. Я в первый раз вижу эту комнату, это кресло, и вот ту кровать у стены. Она стоит в тени в паре шагов от маленького окна. За спинкой кресла находится шкаф, забитый книгами.

Я подошел к книжному шкафу и тряхнул головой. Мне показалось, что кто-то здесь присутствует, кто-то невидимый, но ощущаемый интуитивно.

Осмотрелся. Ничего не поменялось: бассейн, доспехи, скамьи, маска Нефилима, панорамные окна, за которыми целая вселенная и, наконец, книжный шкаф и…

Что здесь происходит?

Мы ведь сверхцивилизация, мы пришли в равновесие с окружающей средой, с этим объективным миром, а у меня возникло ощущение, что кто-то пытается вывести меня из равновесия, пытается запихнуть куда-то в свои рамки, в свой мир, а этот мир не мой. Неудивительно, что мелькнула дурацкая мысль, что на самом деле принадлежу этому миру, только мир в моем сознании по неизвестной причине распался на предметы и явления. Оттого-то в голове и руины, поэтому-то окружение и кажется чужим, хоть имена элементов объективной реальности понятны.

Это странное ощущение — быть здесь и предполагать, что далеко отсюда, а, может, недалеко есть живая и неживая природа, которая близка тебе. Представить сейчас сложно, что имеется еще дом — второе жилище — и в нем хранятся предметы, которых касалась моя рука, а здесь всё чужое. Я успел коснуться кровати, кресла, шкафа и книг, но никаких ответных эмоций в душе простые усилия не вызвали.

Я осторожно встал на кресло, ухватился за края дыры, аккуратно поставил правую ногу на спинку и, одновременно оттолкнувшись и подтянувшись на руках, оказался по пояс на чердаке. Ноги свисали из дыры, кресло внизу упало на бок — не беда, спускаться легче, чем подниматься.

На чердаке было душно и пахло пылью.

Я решил изучить сваленные на нем вещи.

Странный набор, но кто ж знает, каков был характер, а главное, причуды хозяина этого дома.

Все-таки уверен в том, что я здесь гость.

Итак, если начинать с дальнего от дыры угла, то…

Деревянная дырявая лодка-плоскодонка, в которую аккуратно сложены кухонные предметы. Это: глиняная посуда — чашки, плошки, кубаны. Также: чугунки разного объема, ухваты всякого размера, три кочерги. Наборы противней от больших, что можно удержать только двумя руками, до маленьких, они чуть больше моей ладони.

Значит, здесь есть печь?

Однако следующий предмет обескуражил. Это была небольшая электрическая печь. Ее я легко вынул из лодки и осмотрел со всех сторон. Она представляла собой небольшой металлический ящик с дверцей в торце. С другого конца торчал шнур, оканчивающийся вилкой. Вилка меня не удивила, это означает, я знаком с электричеством хотя бы на бытовом уровне. Открыв дверцу печки, увидел пространство разделенной вдоль на две части (низ и верх) стальной решетчатой полкой, на которой лежал маленький противень.

В доме, кроме печи, есть и электричество? На нем можно готовить?

Вторая часть предметов на чердаке не вызвала вопросов.

Лыжи с лыжными палками. Их несколько комплектов. Насчитал пять. Значит, здесь бывает зима. Несколько удочек. Они самодельные. Сачки. В окне я не заметил ни реки, ни озера, но это ни о чем не говорит. Скорее всего, река иль озеро находятся в низине.

Третья часть вещей. Я долго рассматривал ее, прекрасно зная, что это, но почему пять больших зеркал находятся здесь, было не ясно. Зеркала покрылись толстым слоем пыли. Они лежали на полу. Все, кстати, в отличном состоянии, если не считать, что грязные. Протер верхнее зеркало. Оно не искажало изображения, нет трещин, царапин, отражающий слой не деградировал, не было характерных пятен окисления. С интересом посмотрел на собственное отражение, рассчитывая на голос памяти, но память промолчала вновь. Мое лицо не вызвало у меня никаких эмоций. Видимо, для мозга все было в пределах нормы.

Но что есть норма?

Для меня сейчас это норма, но, скажем лет двадцать назад, норма была другой, то есть я был моложе. Я маленький мальчик. Большая тележка с мороженым. Мороженое по десять копеек. Хотел взять книгу с полки, но рука так и застыла. Я развернулся спиной к книжному шкафу и всмотрелся в то панорамное окно, в котором висела Земля. Она была красива, как была бы красива и любая планета. Голубой Нептун. Разноцветный Юпитер. В детстве Юпитер казался разноцветной планетой, как лоскутное прабабушкино одеяло, а Земля… Вот она Земля. Я подошел вплотную к толстому стеклу, уперся лбом в холодную структуру стекла. Планета Земля. Где-то на ней стоит большая тележка с мороженым. Над ней возвышается тент, под тентом, страдая от жары, стоит мороженщица. Десять копеек. Квас в желтых пузатых бочках. Рисую улицу, залитую светом, буйство зелени, бабушка еще жива, черно-белый кот в розовой брезентовой сумке с дырками едет с нами в деревню. По пути мы вдруг покупаем жестяные банки консервов с кабачковой икрой, идем дальше по тенистым улицам, мимо странного разнотравья — оно колосится подобно ржаным хлебам. Пахнет теплом и свежестью, где-то пахнет ледяной водой — кто-то наливает воду. Это дворник из подсобки протянул шланг. Мы рано встали, как и он, ему никуда не надо ехать, а мы едем до запаха железнодорожных путей, до тонкого шипения металла, до стыков, до всего того, что куда-то ушло навсегда и не вернется. У грязного окна все равно чисто, я ничего не замечаю.

День разогрет, конец мая, самый его кончик, с которого человек соскакивает, как с речного мостка в лето. Напротив сидит незнакомый мальчик, который играет во что-то, и я незаметно присоединяюсь к игре, да, незаметно, не могу вспомнить, как это сделал, и мы обмениваемся миниатюрными игрушками. Я отдаю ему серебряного рыцаря в пластинчатых доспехах, он отдает мне желтого резинового льва. Он с легкостью убирается на моем указательном пальце, но его просто так не посадишь на палец, он все время норовит упасть, а падая, забавно подпрыгивает.

Остановки летят, мелькают, и мы выходим на свою платформу, но оказывается, я забыл в вагоне кепку. Она синего цвета, с околышем и большим козырьком. «Кепка!», — крикнула бабушка, а поезд тронулся, вагон удаляет, но в открытое окно летит синего цвета головной убор, он вертится в воздухе, как планета Земля в моем панорамном окне. Конечно, вращение планеты незаметно с такого расстояния.

С такого расстояния тем более не заметен город, его небоскребы, а с наступлением сумерек, поднявшись на чердак, я посмотрел в ту сторону, где предположительно должен быть город. Свет был. Жидкое свечение, как молоко, растворенное в темнеющей воде, затопило небо. Город располагался на востоке, а на противоположной стороне горизонта солнце налилось красным, уходя на покой. Солнце так же не вызвало отторжения. Солнце — это звезда в космическом пространстве, и это светило было знакомым. Что ж, выходит я раньше жил в этом мире?

Искусственный свет, значит, там течет жизнь? Значит, там есть люди? Тогда почему они не приходят в деревню? Что их удерживает? Возникла мысль о случившейся катастрофе. Но какая катастрофа должна случиться? Эпидемия? Война? Радиационное заражение? Но город недалеко, его также могла коснуться беда, о которой я подумал.

Нет, то, о чем думаю — полная ерунда, предположения и не более.

Прервав нить рассуждений, спустился с чердака.

Мысли потекли в другом направлении. Я немного удивился тому, что возник подобный поток слов и предложений, но не стал его сдерживать. Толчком послужил вопрос: а, например, если есть инопланетные цивилизации, почему они не вступают в контакт с землянами?

Казалось, по краю сознания, как у горизонта в открытом океане, поплыли обломки, и, если в реальном океане это могли быть обломки кораблей, то по периферии рассудка скользнули обрывки знаний. Уж откуда они взялись, из какой моей пустоты или глубины, не ведаю. Это были некоторые гипотезы, объясняющие молчание вселенной, но в целом ответы не внушили доверия, ибо являлись неоформленными, как недописанные картины. Особенно покоробила одна классификация планетарного разума и глупый вопрос: почему иные цивилизации не выходят с нами на контакт?

Может, никаких инопланетных цивилизаций не существует?

Может, и нет тех призрачных городов, которые разрушаются под ударами времени?

Скорее всего, стоит предположить следующее: нет инопланетных цивилизаций, нет призрачных городов — всего этого ничего нет, но зато где-то стоит летний теплый день, что реален всегда. Усомниться в его реальности значило бы усомниться в собственном существовании, но главное до сих пор стоит железный ящик на колесах, набитый мороженым, тент и уставшая мороженщица под тентом.