синие люди

1.

если выйти на край пустыни,

где режет ноги сухая, как нож, трава,

сесть на белого одногорбого иноходца,

исполненного очей,

и скакать семь горячих дней

и семь полулунных ночей,

шаг верблюда станет тяжёл, как у щенной суки,

и хорошо, если на седьмые сутки

удастся отряхнуть песок с рукава.

2.

народ покрывала обитает в самом сердце её, где сухо и голо,

и по ночам завыванье ветра как вой скопца;

мальчики туарегов не различают пола,

женщины туарегов не закрывают себе лица.

полотнище, всухую крашенное индиго,

осыпается на кожу, как бабочка, сжатая в кулаке

кто-то сильной рукой снимает с плеча поклажу, говорит: иди-ка,

дитя моё,

налегке

3.

у чёрной женщины на длинной шее ни ключика, ни монисто.

жёсткие пальцы знают цену поводьям, ниткам и медякам;

эбонитовый мальчик, трепетный, как рояль

под рукой умелого пианиста,

разливает воду по бурдюкам.

наливает и мне, но в такую скорлупку, что чуть приникни —

вся вода не заполнит выеденного яйца.

седая старуха сердито спрашивает, почему я при них не

закрываю платком лица.

в пустыне времени нет; скажем, три дня в пути не потеря

для лёгкой ноги и впалого живота;

в пустыне ценится сила, музыка и умение идти по ней не потея,

но прежде всего — вода.

4.

от близости соляного прииска слюденеет нёбо, белеет небо,

приобретая странный оттенок, сразу и раскалённый и ледяной,

так, что впрок не идёт ломоть отдающего пеплом хлеба,

плохо размоченного слюной.

караван снимается с якоря только на третьи сутки

кораблём песка, неподвластным парусу и веслам,

и трясётся неведомой грамотой в его подседельной сумке

наизнанку вывернутый ислам.