совсем забыл — и вдруг свело живот...

совсем забыл — и вдруг свело живот,

и вдруг сегодня вспомнил как живого

(а был ли мальчик?)

(не было)

но вот

из запаха, сырого, дождевого —

вот сумерек лиловая стена,

а вот в кармане вымокшие спички —

кто сиживал у углей дотемна,

а засветло чурался переклички

и чья худая длинная спина

сутулилась у стенки по привычке, —

вдруг вспомнил, что три вечера подряд

и я с тобою сиживал у углей, —

оброк, напоминающий обряд.

и пять отрядов, выстроенных в ряд,

и солнечный метательный снаряд,

такой же, только выше и округлей,

из птичьих гнёзд вставая поутру,

шипел, спускаясь в воду ввечеру

за дальний дол, за перекат полей,

и таволга так кипенно кипела,

и всхлипывала иволга, и пела

кукушка за зелёной пятернёю

клонящихся к рассвету тополей

заутреннюю зорьку — встань, мол, встань, —

и это чувство, налитое всклянь,

чужое, незнакомое, щенячье —

тебя любил три вечера подряд,

не зная, как назвать это иначе:

три вечера мучительно, щемяще

(как лист осенний) падало на грудь,

а там и рассосалось как-нибудь,

но память (память?) память не твердеет,

а только индевеет. перед сном,

лежащий на постели в одиночку,

дохнёшь, протрёшь ладонью — заблестит,

как новая. как звонкая латунь

над белым, белым гипсовым горнистом,

и сразу помнишь, кто дудел в рожок

и даже кто в конце концов разжёг

(как будто я, опальный?) тот прощальный,

из целых сосен сложенный костёр —

смоляный сруб как избяную стену —

и вообще — и кто в конце концов…

так пионеры закрывают смену

(так викинги хоронят мертвецов)